Клуб космонавтики (СИ)

Глава 9 Родители и соседи

1

Я лично остался доволен. И месть удалась, и художники целы. Мы вышли из лесу — хорошо-то как! Но вдруг крик, откуда-то свысока:

— Аааартеееем!

И потом снова:

— Аааааааааррртееееееем!

Вороны с крыш сорвались, закружились стаей, зловеще закаркали.

Мама Артема, значит. Тетя Оксана. Высунулась из окна и зовет сына. Какая она громкая, надо же.

— Блин, — сказал Артем. — Не иначе, батареек хватилась. Пойдемте со мной, при вас сильно ругать не будет.

Пока ехали в лифте, Артем размышлял, какое лицо сделать — непонимающее, в чем его обвиняют, или готовое каяться?

Но по приезду выяснилось, что никакое — он всего лишь забыл сдать учебник в школьную библиотеку, и оттуда позвонили домой.

Артем радостно подпрыгнул и отправился в школу. Мы — с ним.

2

Артемова мама в обед обычно уже дома. Как это у нее получается, не знаю. Работает она в нашей администрации — большом квадратночетырехэтажном здание. А раньше была, как и моя мама, лаборантом на заводе. Но потом папа Артема, ее муж дядя Валентин ушел с завода в эту самую администрацию и, как он сказал, "перетащил Оксану к себе".

Вроде там работы поменьше, а зарплата повыше. Неясно, как такое может быть в социалистической стране, но что есть, то есть. Надеюсь, когда подрасту, пойму. С жизненным опытом понимание часто приходит, хотя знаю, что не ко всем. Раньше я не очень понимал и значения "перетащить". Догадывался, что слово используется в переносном значении, но не мог избавиться от картины перед глазами — папа Артема берет тетю Оксану за ноги и волочит по асфальту через проходную завода в администрацию. До того глупо, что не забывается. Слышал, что по такому принципу работает реклама зарубежом.

Мой отец невысокий, а папа Артема еще невыше. Зато тетя Оксана выше моей мамы! На голову! Странно это измерение человеческого роста в головах, но раз придумали, будем использовать. Где голова моей мамы макушкой заканчивается, там голова тети Оксаны шеей начинается. А учитывая, что моя мама ростом с моего папу, а мой папа выше папы Артема на полголовы, то занятно выходит.

Конечно, я преувеличиваю, но, честное пионерское, самую малость.

Тетя Оксана красивая! Фигуристая. Слышал, что о ней так говорили. В книгах лексического значения этого слова я не нашел, но старшеклассники объяснили. Коротко, лаконично. И если объяснили правильно, то да, фигуристая, и очень. Лицо у нее будто удивленное. Смотрит на мир большими глазами и удивляется. Тридцать лет в нем прожила, а еще не привыкла. Я пока двенадцать одолел, но меня уже ничем особо не удивить.

Слышал, что наука это связывает с цветом волос (тетя Оксана — блондинка). Ноги у нее длинные, хотя и без каблуков (потому что ей приходится с дядей Валентином ходить в кино и по магазинам, то есть исполнять супружеские обязанности, ведь это так вроде называется).

Старушки, которые сидят на лавочках около подъезда, ее не любят. Не по душе она им. Глядят на нее и кривятся. А взрослые дяди наоборот! Оборачиваются вслед, головой качают, как бы говоря "бывает же такое", и языком цокают.

В том числе и поэтому папа Артема "перетащил ее". Говорил "а то мало ли что случится без присмотра".

Не знаю, о каком он присмотре и что такое страшное ей постоянно угрожает. Тетя Оксана взрослая, сама присмотреть может, что захочет, и даже не рассказывать мужу, не отвлекать его по мелочам. Дед со мной как бы соглашался, хотя я с ним об этом не разговаривал.

— И чего Валентин так переживает, — однажды сказал он моим родителям, — случись что, хуже она не станет. От этого хуже не становятся.

Папа и мама почему-то покраснели.

И я тоже так думаю. До встречи с отцом Артема тетя Оксана как-то жила без присмотра и не ухудшилась, хотя, как сказал дед, "приключений у нее было много", "есть, что вспомнить, нечего детям рассказать".

Не знаю, в каких приключениях тетя Оксана до свадьбы участвовала и почему о них нельзя рассказать детям, ведь это так интересно. По горам она лазила, с парашютом прыгала или что-то еще, но, так или иначе, обошлось без травм, значит и в будущем все получится хорошо и с удовольствием. Зря дядя Валентин изводит себя.

Но шуток она не понимает! Совсем. Видимо, в серьезных приключениях участвовала, несмешных. Артемов папа один раз задерживался на работе (отмечали чей-то день рождения), Оксана позвонила ему, а он раздраженно ответил, что будет нескоро, и вообще родина их завтра на Камчатку отправляет. Вернулся дядя Валентин домой поздно, а жена уже теплые вещи собрала, плачет и спрашивает, нельзя ли гражданку Родину попросить не посылать их на Камчатку, там холодно и медведи.

Это мне опять-таки дед сообщил. Он у меня был одним из главных источников информации, наравне с книгами. Если рассказываю что-то, мне самому не очень понятное, то наверняка со слов деда.

А дядя Валентин в шутках разбирается! Сейчас он, правда, шутит меньше, работа у него ответственная. Артем пошел весь в него. Невысокий, худенький, рыжий и шустрый. Нос пуговицей, глаза хитрые. Это я о дяде Валентине, хотя раньше говорил те же слова про Артема. А что я могу сделать, ведь они похожи во всем, кроме величины и возраста? Не собираюсь я одинаковые черты разных физиономий по-книжному описывать всякими синонимами. Я, вдруг кто забыл, рассказываю историю сам себе, поэтому меня все устраивает. И мне только двенадцать! Так что терпите, если вы вообще существуете.

Но одежда у них разная. Артем — либо в школьной форме, либо в каких-нибудь майках-шортах, а папа неизменно в костюме-галстуке и с кожаным портфелем. Когда он с моим отцом работал инженером на заводе, одевался проще. Бывал иногда внутри костюма, но сунуть шею в галстук — ни за что! Не любил он галстук, называл его петлей на шее трудовой советской интеллигенции. А потом — все. Не петля, а украшение, отличающее его носителя от пролетариата. В администрацию перешел и поменял мнение в соответствии с переходом.

Сменил он место работы еще и от страха. Характер у него — как у сына, взбалмошный и непоседливый, хочется что-нибудь выдумать, пошутить, а завод-то производит вождей и никого другого.

Ужасная ситуация — идет мимо конвейер голов, а ничего с ними нельзя сделать. Ни носы красными, ни уши побольше, ни клыки прилепить, как в фильмах про вампиров.

Иногда дядя Валентин прибегал к папе, весь потный, взволнованный, говорил, держи меня, Олег, я так больше не могу. И папа спасал товарища. Хватал его за шиворот, встряхивал и ругал — не вздумай, идиот, посадят в два счета, кто семью кормить будет.

Артем в то время на свет не родился и дядя Валентин понимал, что накормить семью в лице тети Оксаны желающих найдется много. Очередь из добрых дядей с тортами и шампанским у подъезда нарисуется, еще автозак в милицию не успеет отъехать. Эта картина из него хулиганство мигом выпроваживала.

Не знаю, как он работал инженером. И никто не знает, даже мой папа, хотя они были в одном отделе. Если провести экскурсию в прошлое, то непонятно, как он поступил в институт и закончил его. Неизвестно, умеет ли дядя Валентин считать и чертить, ведь он это дело страшно не любит, поэтому никогда не считал и не чертил, несмотря на то, что работа инженера по идее в подсчетах с чертежами и заключается.

Но шустрый Валентин, а шустрость, как утверждает наука, успешно заменяет знания. В ходе эволюции человечество разделилось на две ветви: "человека разумного" и "человека шустрого", они худо-бедно уживаются на одной территории и не дерутся. Тысячи друзей и знакомых, записная книжка размером с большую советскую энциклопедию, час каждый день на телефоне — поздравляет по списку с днями рождения. Всех всегда выручает, достает импортные вещи, устраивает в институт, знакомит с нужными людьми, и ему все взамен тоже безвозмездно помогают.

Как он так попал на новую работу? Использовал записную книжку, как колдовской фолиант. Нашел заклинание, то есть телефонный номер того, кто имеет влияние, позвонил, и вуаля.

В администрации он курирует дороги. Курирует — наверное, означает, что строит.

— Хана теперь дорогам, — коротко сообщил дед, когда узнал, чем будет заниматься дядя Валентин. — Пора запасаться альпинистским снаряжением. Без него ямы скоро будет не перелезть.

Но дед шутил. Дорожные ямы с приходом дяди Валентина на их строительство больше не стали, хотя и меньше тоже. Ничего не поменялось.

А жена ему помогает дороги курировать. Тут у меня перед глазами другой образ — тетя Оксана в черном платье и с отбойным молотком на дороге. Представил и понял, что картина, когда ее тащат по земле в администрацию, не такая уж и фантастическая.

Их квартира на одну комнату больше, чем наша. Артемова семья переселилась из стандартной инженерской "двушки" в соседний дом после того, как дядя Валентин переселился с завода на другую работу, с производства переселился на кураторство. Телевизоров в новой квартире стало побольше, причем родом они из капиталистических стран. Даже мебель не как у всех, не из склеенных стружек, а напрямую из дерева.

И зарплата в администрации выше, и возможностей доставать дефицит прибавилось. Но дядя Валентин и тетя Оксана не зазнались, да и вообще на новой работе не изменились совсем. Валентин, как он однажды сказал папе, не меняется лет с семи, после того, как узнал, что потертый об одеяло градусник покажет высокую температуру и в школу можно будет не ходить. Вроде как понял жизнь в этот момент. Разобрался в устройстве вселенной. Пережил мистическое озарение.

То есть дядя Валентин — философ.

Артем понял жизнь примерно в таком же возрасте, но использованию этих знаний мешает то, что и отец ими владеет в совершенстве. Когда Артем говорит, что он, кажется, апчхи, заболел, и в школу идти нельзя, то папа вручает ему градусник, а сам глаз с Артема не сводит, понимая, что он — его копия, и мысли их текут в одном направлении.

И приходится Артему изобретать. Микронагревательный прибор подмышку прятать (сам спаял его в Клубе и пару раз обжегся во время испытаний), градусник подменять на другой с заранее повышенной температурой, и еще много чего делать. А папа разоблачает эти фокусы и в случае успеха за ухо сына хватает, пусть и не больно, символически. Празднует победу таким образом и пару дней после этого довольный ходит.

Диалектика — единство и борьба противоположностей, а тут, получается, антидиалектика, единство и борьба схожестей — ведь папа с сыном похожи невероятно.

Я тоже философ! Как дядя Валентин.

3

Но с философией у меня складывается не очень. Я читал несколько книг по философии, но ответа на ее главный вопрос, который меня давно мучает, не нашел.

А вопрос такой — почему философские труды пишутся исключительно кошмарным извилисто-запутанным языком? Ведь обо всем можно сказать проще. Или философам так положено? Они, как масоны из "Войны и мира" Достоевского, вернее, Толстого, не совсем точно выразился, собираются в подземельях и при свечах проводят ритуалы, во время которых клянутся не говорить по-человечески?

4

— Смотри, кто на лавочке, — толкнул меня в бок Артем.

И правда! Около подъезда сидел Павел Федорович. Тихо сидел, не шевелясь. Грелся на солнышке, даже глаза зажмурил.

Павлу Федоровичу за шестьдесят. Он маленький, худенький и смешной, на голове у него лысина с редкими волосами. Говорят, что каждый человек похож на какое-то животное, так вот он напоминает воробья. Работал раньше в школе учителем истории. Выйдя на пенсию, бросился писать научные труды, заявив, что наконец-то для этого появилось время.

И он не сумасшедший, нет. Это Михаил Егорович сумасшедший. Шпионы ему мерещатся, а чтоб не мерещились, с ним стоит просто согласиться и поболтать. А у Павла Федоровича было не сумасшествие, а что-то другое.

Пострашнее.

Это приключилось пару лет назад. От Павла Федоровича ушла жена, даже не ушла, а сбежала… заявив, что он мертв. Да, ходит, разговаривает, ест, но не как живой человек. Поначалу решили, что она не в себе, но понаблюдали за Павлом Федоровичем и поняли, что ей это не мерещится.

Почему — неизвестно, но он и впрямь стал если не мертвецом, то роботом. Роботом, которого завели, чтобы он ходил, смотрел телевизор, читал газеты, ложился спать… и все. Никаких эмоций. Посидел вечером не шевелясь перед телеком и отправился в кровать. Утром проснулся, молча оделся, позавтракал, пошел в магазин. Почти не разговаривал. Конечно, если что-то важное надо обсудить, то поговорит, но даже слова у него стали какие-то ненастоящие, пластмассовые.

Особенно жутко он смотрел телевизор. Застыв, как каменный истукан. Уставится немигающим взглядом на экран и смотрит.

Пришли к Павлу Федоровичу врач и участковый, но как пришли, так и ушли. Непонятности в поведении есть, но закона человек не нарушает, в мире ориентируется, социалистический строй не критикует.

Жена, однако, имела свое мнение, и к Павлу Федоровичу не вернулась. Правильно сделала, потому что скоро его обнаружили в лесу развешивающим на веревки мертвых птиц.

Ловил их силками Павел Федорович, убивал и привязывал к протянутым меж деревьев веревкам. Как белье сушат во дворе, один в один.

После такого обсуждать стало нечего. Милиция, скорая помощь, санитары, смирительная рубашка и дорога в психиатрическую клинику. Когда его выводили из подъезда, Павел Федорович плакал и кричал "он умирает", "он ослабел", "его уже нет". О ком была такая печаль, не сообщил. Эмоции, однако, у него появились, аж удивительно.

Пролечили Павла Федоровича специальными препаратами и выписали из больницы. Улучшение вроде наступило. Щеки порозовели, смеяться начал, перед телевизором сидел теперь не как статуя.

Спустя два года люди забыли те события. Списали на белую горячку, хотя Павел Федорович не пил. Подыскали нестрашное объяснение. Но слишком необычно все выглядело. Как в фантастической книге.

…Прошли мы мимо Павла Федоровича, поздоровались. И он с нами поздоровался.

А потом окликнул.

Мы посмотрели друг на друга и медленно повернулись.

— Он снова придет! — заявил Павел Федорович со счастливой улыбкой, поднялся с лавочки и ушел в свой подъезд.

5

Дед Павла Федоровича не любил. Они были знакомы, дед заходил к нему домой, читал то, что он написал, и они подолгу разговаривали-спорили. Дед называл его идеи "теорией мира-муравейника", встревожился, когда Павел Федорович спятил, а после его выздоровления зловеще сказал, что "то ли еще будет".