Клуб космонавтики (СИ)

Глава 34 Тайна раскрыта

1

…Десять часов утра. Я лежал на своей кровати. Лежал не потому, что только проснулся, а потому, что отдыхал. Решил поваляться. Первые дни каникул выдались напряженными. От такого отдыха не мешает отдохнуть. Ну и подумать о чем-нибудь в это время. Рыбы любят червяков, а мысли ничегонеделание. На него хорошо ловятся.

Родители не дома, ушли в выходной день с утра пораньше. Накормили меня и убежали по делам, кто их знает, по каким, важным, наверное. Это у детей нет важных дел, а взрослые все, что им приходится делать, называют очень важным.

Завтракал я глазированным сырком. Вкуснющая штука! Вкуснодефицитная. Сладкий творог, завернутый в шоколадную глазурь. Последний раз я его ел месяца три назад, внезапно дали к чаю в школьной столовой. Мы даже глазам своим не поверили, терли их всем классом во главе с учительницей. Я думаю, что дефицит у нас в стране изобрели специально, для нашего удовольствия. То есть, когда все есть, есть хочется не особо. А когда чего-то нет, и его нужно добывать… У кого аппетит лучше — у хмурого покупателя колбасы в мясном отделе или у пещерного человека после охоты на мамонта? То-то и оно!

Потом я вспомнил, что недавно спасал мир. Причем удачно. Все получилось. Мы победили, хотя и не с подавляющим перевесом, а в конце первого тайма вообще проигрывали. Победа далась с трудом, но все-таки далась, не отвертелась.

Жизнь в нашем районе снова прежняя. Те, кто были зомби, опять стали нормальными (я имею в виду, такими же, как в прошлом). Смотрят по телевизору не пустой экран, а "Международную панораму" и "Москву, слезам не верящую". Что с ними происходило — не помнят. Плохие дни стерлись из памяти. Какие пауки и метеориты? О чем вы?

Разве что у дяди Саши лицо какое-то виноватое, кажется, он хочет что-то понять, но пока не может. Дядя Саша — очень-очень хороший, и ничего страшного, что космос для него не так важен, как для нас.

Но вообще дядя Саша стал немного другим. Как это случилось, не знаю, но когда в клуб приезжала очередная комиссия (и что ей было нужно во время каникул?!), дядя Саша встретил ее совершенно спокойно. Не волновался, не переживал, и никакую железку напополам не скрутил. На лице у него было написано "как приехали, так и уедите". Удивительно! Казалось бы, что тут такого, ну побыл несколько дней беспамятным зомби, однако ж на тебе! Может, у дяди Саши и жизнь вслед за ним поменяется? Ведь человек и его жизнь сильно взаимосвязаны. Изменится одно — изменится и другое.

А еще у нас на этаже появился замечательный сосед. Он невысокого роста, носит кожаный плащ и огромную шляпу. Дядя Леня это, кто же еще!

Нет, он не поменялся ни с кем квартирами, а женился на тете Маше. Прогуливаются они теперь под ручку, счастливые-счастливые! Лавочко-подъездные бабушки, глядя на них, испытывают изумленно-смешанные чувства и горстями пьют успокоительное.

Очень романтическая история у тети Маши с дядей Леней получилась.

Испытывала, значит, тетя Маша на себе очередной памятник. Поначалу все шло как обычно. Галстук, цветы, строгая комиссия в безопасном отдалении, но неожиданно Ленин воплотил мечту своих клонов-предшественников — поймал тетю Машу. И не за край платья, специально сшитого так, чтобы легко порваться и стать вражеской добычей, наподобие хвоста ящерицы в лапах хищника, а целиком схватил, за талию, как заокеанский Кинг-Конг. В тете Маше, конечно, два метра нехрупкого телосложения, но в памятнике метров и центнеров куда больше. Чиновники из комиссии ахнули, обомлели и молча сняли шляпы — а что они еще могли сделать?

И тут откуда-то появился дядя Леня. Обход территории, наверное, делал, как положено охранникам, и увидел происходящее безобразие.

Сориентировался он мигом. Надел черные очки, расстегнул кожаный плащ, снял шляпу (но не с той целью, с которой шляпы снимали комиссионные товарищи, а для улучшения аэродинамики), разбежался и взлетел в каратистском прыжке. Летел он далеко и долго, игнорируя своим небольшим телом земное притяжение, но в конце концов таки подлетел к памятнику и впечатал ему ногой прямо в челюсть.

Каменный Ильич пошатнулся, ойкнул, выронил тетю Машу и попытался поймать уже дядю Леню, но тот начал акробатически уворачиваться и крутить сальто, да так быстро, что невооруженным взглядом и не разглядишь. Повезло, что в комиссии был оператор, и он, когда началось происшествие, не бросил ручку кинокамеры, поэтому все затем посмотрели кино в замедленном режиме.

А потом и подмога подоспела. Опутали хмурые небритые слесаря памятник сетью, сковали цепями и надели ему кандалы.

Надо ли рассказывать, что было дальше? События развились классически, и теперь дядя Леня во время испытаний всегда рядом, готовый броситься супруге на помощь, хотя стоит за дверью, в зал его не пускают, чтоб памятники не боялись.

Тетя Маша теперь коридорную плитку каблуками не разбивает, бегает курить на балкон в мягких тапочках и очень редко, втайне от дяди Лени. Не нравится ему вредная привычка его жены, поэтому она украдкой, благо дядя Леня запах табака чувствует плохо — он однажды в Африке, будучи на новый год нетрезвый, подрался с гориллой, и та ему левым хуком переносицу скособочила.

А дядя Леня, между прочим, почти перестал ходить в пивную и рассказывать свои истории. Удивительно! Непонятно, какая связь между счастливой семейной жизнью и отсутствием чудачеств, но она точно есть.

Михаила Егоровича после его очередной жалобы дядя Сережа-милиционер в терапевтических целях добровольно-принудительно записал в "танковый клуб", и бывшему пограничнику там очень понравилось. Он мгновенно стал лучшим танкистом, в два счета победив прежних чемпионов, и скоро поедет на всесоюзные соревнования. Борьбу со шпионами он забросил. Ни одного заявления за последние дни, потрясающе! Всем сказал, что некогда ему теперь ерундой заниматься, его танчики ждут.

У дяди Сережи от радости случился нервный срыв, поэтому он взял недельный отпуск и отправился отдохнуть в ведомственный санаторий. Наверное, там он сейчас в компании таких же радостных нервно-срывчатых милиционеров.

Я ничего не забыл? А, точно! Второй чайный гриб Артемовой бабушки, как и его предшественник, ночью тоже выбрался из банки, сожрал все неспрятанное на кухне, злобно пополз в спальню и тоже погиб под ударами швабры. Пару дней бабушка была очень испуганна… а потом испуг прошел, и она приобрела еще один гриб. Он пока маленький, но растет не по дням, а по часам. Уговоры и просьбы соблюдать осторожность на бабушку не действуют. Ну, вот так. История как началась в виде фарса, так в виде него и повторяется.

Зато дядя Боря-Кулибин бросил пить! Совсем! Точнее, не совсем бросил, а если еще точнее, не бросил совсем. Пьет целыми днями напропалую.

Но — только недавно изобретенную им безалкогольную водку. Гонит ее при помощи железномодифицированного самогонного аппарата и пьет, чуточку пьянея только из-за того, что она по прежнему называется водкой, а мир, как утверждают некоторые ученые, является текстом и ничем иным.

Дядя Сережа ученым не поверил, решил проверить районного водкосамогонщика и принес медный ящик с кучей циферблатов и вращающихся шестеренок (прибор спиртометр). Тот пожужжал, покрутил колесиками, выпустил несколько струй пара, однако ни одной молекулы спирта в прозрачной жидкости не нашел.

Милиционер удивился, но спорить не стал, а выпил с дядей Борей по сто грамм его изобретения. Потом еще по сто, и еще… До ночи они сидели в гараже, разговаривали "за жизнь", обнимались и песни орали. Дядя Сережа рассказал, что он потерял глаз в неравном бою с обезумевшим памятником, и повторил эту историю за вечер еще несколько раз. С каждым выпитым стаканом каменный вождь увеличивался в габаритах и в злобности.

Дядя Сережа после метеоритных событий стал другим, не таким нудноправильным. У него, на радость всем, появились человеческие недостатки. И это хорошо, ведь главная беда милиционеров в том, что они чересчур правильные. Не знаю, может в будущем ситуация поменяется. Очень надеюсь.

А еще мне нужно извиниться за скептическое отношение к лозунгам на наших домах. Как скоро будет коммунизм и будет ли он вообще, я пока не знаю, но то, что сказка стала былью — медицинский факт. Директор Авангард Аполлонович выгнал из школы злюку Марию Леонидовну!

Он сказал, что ей не место в нашей школе и в любой другой, а ее таланты лучше проявлять на каком-нибудь заводе живых памятников, потому что они каменные, им все по фигу, а дети живые, и с ними так нельзя.

Сурово довел ее до слез и вынудил написать заявление по собственному желанию.

Ура, товарищи!

Мария Леонидовна рыдала недолго, попыталась исправить последствия своей минутной слабости и подключила знакомых. Звонили Авангарду Аполлоновичу всякие уважаемые люди с требованиями порвать заявление, но он остался непреклонен. Кому-то даже крикнул в трубку "ты мне не по телефону это говори, а приедь и скажи в лицо, только учти, что Мария все равно уйдет со школы, хотя и через центральный выход, а ты вылетишь из моего кабинета через окно, и открывать я для тебя его не буду".

Не приехал никто. Знаю точно, потому что директорское окно цело и трава под ним не помята.

Художники все так же отнимают деньги у школьников, но к нам не приближаются.

Эдуард Данилович и Павел Федорович считаются пропавшими. Историка мне почему-то жаль. Он всерьез верил, что может сделать мир лучше.

Вот так.

Мы никому ничего не рассказывали. То, что случилось — наша тайна. Одно одиночество на троих.

События задали много вопросов. Откуда вообще появился камень на военной базе? Мы его не с Луны притащили. Нас на Луну пока что не пускают.

Не спорю, приключение вышло странное, но в реальной жизни все странное! Не такое, как в книгах.

Стоит ли гордиться собой и задирать нос? Считаю, что немного — да, а много — нет. Спасать мир — это нормально! Потому что если его не спасать, он разрушится. Мир — он как человек. Пропадет, если его все бросят.

Дед, например, тоже спасал мир. Победил с коллегами ботанико-инженерами в московских подземельях разросшийся чайный гриб. И сколько народу знает об этом? Я уже рассказывал о канализационно-грибной битве и думаю, что если меня кто-то слышал, то не обратил на тот случай большого внимания. Но успей чайный еще вырасти, он бы точно попытался захватить город, а людей, мстительно улыбаясь, пересадить в прозрачные банки.

А может, дед часто спасал мир, просто я всего не знаю. Да так оно и было! Спасать мир очень интересно. Он бы не смог пройти мимо.

Дед и писатель говорили о конце света, и каждый по своему. Тут стоит не спеша подумать. Разобраться в том, что означают некоторые встречи и события, ведь многие из них совсем взрослые, и понять, действительно ли конец света может случиться потому, что люди перестанут читать книги и смотреть на звезды.

Мой папа назвал деда сумасшедшим. Ну и что! Миру нужны изгои и сумасшедшие. С теми, кто от мира сего, сей мир долго не протянет. Кому-то надо бороться с инопланетными монстрами и земным чайным грибом.

Даже если ты живешь обычной жизнью, что-то большое и непонятное темной ночью обязательно постучит когтем в твое окошко и предложит сыграть в шахматы.

Отказаться невозможно, хотя есть способ не пустить его. Заложить кирпичом окна и двери, никогда не выходить на улицу, перестать думать и мечтать. Но тогда ты сам станешь чудовищем! Правильным, добропорядочным, но чудовищем.

Людям тесно в реальном мире. Правда, не всем. Некоторым снятся необыкновенные сны, но они стараются забыть о них, а другие и вовсе внутри такие же, как выглядят. В них нет никакой тайны. Вот кого надо опасаться! Они способны на все.

Фантастика позволяет находить скрытое. Если что-то могло случиться, но не случилось, это не значит, что его не существует. Чтобы увидеть дом, в котором ты живешь, надо выйти из него. Даже если за порогом космическая пустота.

Но иногда приходит мысль — а вдруг повелитель свиней Александр Владимирович не ошибался? Реальность имеет такую форму, что книги неважны, а кто сильнее, тот и прав? Я в это не верю. Но если сумасшедший бог действительно выдумал мир таким, то лучше жить в одиночестве и на другой планете, потому что жизнь рядом с людьми, которые гордятся тем, что они не люди, а животные, не жизнь!

…Изменился ли я за эти дни? Может, повзрослел? Не знаю. Стал лучше спать… и все, пожалуй. Еще, наверное, прибавилось уверенности в себе, хоть я и не люблю быть в чем-то уверенным. Самоуверенность — удел глупых. Истины отбрасывают странные тени. Кто много думает, тот видит темноту вокруг стола, на котором лежит тетрадь с формулами.

Артем не поменялся еще сильнее, чем я. Да он, как и его отец, не изменится даже после появления у него жены и детей.

Взрослеть нужно осторожно. С оглядкой, не видит ли кто, что ты тут средь бела дня взрослеешь. Под маской взрослости может скрываться невесть что. Дед был взрослее некуда, но взгляд его так и остался любопытным. У меня, стыдно признаться, глаза серьезнее.

А Глеб изменился. Сильно. Стал меньше нервничать и заикаться. Вещи теперь у него в комнате лежат не в идеальном порядке. Почти не лежат, а разбросаны. Его мама рада без памяти и постоянно плачет. Здорово, конечно. Мы спасли не только мир, но и немного своего друга. А немного иногда очень много!

Что будет дальше, неизвестно. Захочет ли Глеб становиться таким же, как все? Да, так удобней, но мы ведь живем не ради комфорта! Ради чего — пока не скажу, но обязательно выясню. И не на такие загадки находил ответы. Впереди три месяца каникул, времени хватит.

Недавно мы втроем еще раз обсудили все, что произошло, и решили планы не менять. Мы обязательно полетим в космос, вдоволь попутешествуем на Земле, прочитаем тысячи интересных книг, сделаем сотни открытий и всегда придем на помощь друг другу и незнакомым людям.

…Мой папа сказал, что дед для меня — кумир. Нет, он ошибался. Деда я люблю и уважаю, но это не значит, что я с ним во всем согласен. Надо спорить и с тем, кем восхищаешься. Дед не доверял советской власти (да и любой другой), считал, что космос и вся романтика нашей жизни — обман, подделка, иллюзия. Ну, не знаю. С этим я тоже пока не разобрался. Может, дед преувеличивал.

Людям не должно быть дела до того, что думает о космосе государство. Космос больше тех, кто пытается его использовать. Безразлично смотрит на них сверху вниз.

Дед наверняка поддержал бы мои сомнения. Люди — они как книги. Примитивные книги вещают истины и учат, а хорошие предлагают подумать. Поэтому хорошие книги редки, они тихо лежат на полках или вообще существуют на краю реальности в ненапечатаном виде.

…А может, дед, говоря о подделке, намекал даже не на СССР, а на то, что все мечты изменить мир, любые стремления к свету, красоте и справедливости рано или поздно превращаются в имитацию и пародию? Но ведь всегда будут существовать люди со странными глазами — те, кто отличит свет настоящих звезд от брошенных толпе блестящих фантиков!

…Надо найти дедовы дневники. Где искать, не знаю, но я найду их непременно. Это еще одна книга. Фантастическая, но правдивая, потому что мы живем в огромном удивительном мире, наполовину состоящем из того, чего никак не может быть.

Как странно — дед умер, но его история для нас только начинается.

На отца я уже не злюсь. Пусть он продолжает воспитывать меня, как считает правильным, я в ответ буду кивать и делать по-своему. Возможно, в этом и заключается взрослость. Мои родители меня любят и хотят предостеречь от неверных поступков. Но я хочу сам называть что-то верным, а что-то — нет.

Мои родители — другие. Но я их тоже люблю. Такие люди, как они, необходимы! Миру нужны не только изгои и сумасшедшие, иначе он погибнет еще быстрее!

Может, конец света когда-нибудь все-таки случится, но и без него на свете много любопытного. Да и вообще, конец света — еще не конец. Поэтому я хочу побывать в космосе и не только там. Везде, где интересно! И написать об этом книгу. Но перспектива книги отдаленная, а ближайшая — возращение в пионерский лагерь. Газеты уже сообщили, что в результате огромного труда незначительное экологическое бедствие побеждено, река убрана, почищена, сияет и блестит лучше прежней.

Поэтому я заканчиваю свою повесть, но не исключено, что продолжу ее потом. Если будет, о чем рассказать, и будет желание рассказывать ее не только себе, но и кому-нибудь другому. Надо признать, что почти все время я так и делал. Не сдержался, переступил линию, обозначающую границы одиночества.

Пока, выдуманный собеседник! Дед бурчал, что советский пионер прощается, но не уходит, когда мы втроем уже у дверей просили вспомнить его еще о каком-нибудь приключении, но я все-таки ухожу. Надеюсь, на время.

До встречи! Счастливо! Я закрываю книгу!

И вдруг — телефонный звонок. Как гром с небес (литературный штамп, но подходящий).

Забыл сказать, что нам провели телефон. Мне и Глебу, а у Артема телефон давно стоял. Многие квартиры в один день телефонизировали. Теперь можно не к тете Маше бегать, а поближе, в свой коридор.

…Телефончик черненький, рогатый, пластмассовый, а диск металлический, с цифрами. Крутануть его — с перезвоном назад вернется. Около телефона важно валяется записная книжка, в ней куча имен, и около каждого пометка о том, зачем нужен этот человек. Витя — апельсины, Варя — сапоги, Ираида Казимировна — билеты в драмтеатр. Одна запись показалась жутко трогательной. Напротив чьей-то фамилии черным по белому виднелось "пользы никакой, зато очень хороший человек!!".

Поднял я, значит, трубку, а там внутри Артем, и голос у него ошарашенный, задумчиво-потрясенный. Такое впечатление, что Артем переосмыслил всю свою жизнь и продолжает переосмысливать.

— Бросай все и беги сюда, — сообщил он, не поздоровавшись. — Глебу я позвонил, сейчас тоже придет. Родителей дома нет.

— А что случилось?

Артем сделал паузу, потом зловеще прошептал:

— Тайна разгадана.

— Какая тайна?

— Главная. Тайна кремлевских портретов! Тех, что у нас в школе. Я знаю, почему они так смотрят на Галю и Веронику. Сведения абсолютно точные.

— И почему? — ахнул я.

— Приходи, расскажу. Если в двух словах — это в СССР есть! От нас все скрывали!

— Это? — спросил я.

— Это! — ответил Артем.

— Это — это что?

— Это — это это, его ни с чем не спутаешь! Это просто фантастика!

— Объясни! — закричал я.

— Ты что, дурной? Об этом нельзя говорить по телефону!

— Нельзя?

— Все телефоны прослушиваются! Короче, приходи, если хочешь!

И повесил трубку.

Вот теперь точно пока. Я побежал!