Клубничный блеф. Каван

Глава 37

Таллия

На улице меня выворачивает наизнанку. Я нагибаюсь, и меня рвёт и рвёт. Нет, конечно, я видела уже трупы. Видела труп брата и Мирьем. Но я не видела трупов, которых жестоко убили и разодрали их кожу, вытащили кишки, вырвали сердце и выкололи глаза. Такого я точно не видела. Моя работа, конечно, предполагает нечто подобное, но я ещё «зелёная». Я не дошла до того уровня, когда при виде такого трупа меня бы не стало рвать.

— Таллия.

Мне на спину ложится ладонь Кавана. Он протягивает мне бутылку воды и платок. Вытираю рот, горло дерёт, и я не знаю, что мне делать дальше. Я в шоке. Не думала, что увижу что-то подобное.

Точнее, увижу это в период отношений с Каваном по его же просьбе.

Я и так была вся в нервозном состоянии, потому что боялась за жизнь Кифа, пока осматривала его и обрабатывала раны. Я не врач, чёрт возьми. Я ещё даже не начала учиться. Я просто знаю теорию. Общий материал. И я готова проконсультировать по простуде или герпесу, но не находить пилу и скальпель в «аптечке» Кавана, как и не проводить такие вещи без лицензии и опыта. Чёрт.

Каван открывает бутылку воды и прислоняет её к моим губам. Он заставляет меня сделать пару глотков. Вода кажется слишком сладкой и приторной. Меня знобит от того, что я видела. Знобит не потому, что трупы — это противно, что однозначно так и есть, а потому что Каван не рассказал мне всю правду о себе. Я боюсь узнать больше о его «работе». Боюсь, что он окажется тем, от кого я должна спасать людей.

Я вижу красные огни за спиной, отражающиеся в отполированных машинах, припаркованных рядом. Каван хватает меня за руку и отталкивает в сторону. Он прячет меня за собой, пока медики выскакивают из машины. Они действуют так чётко и тихо.

Правда, это так. Они словно запрограммированы или вышколены, как солдаты. Медиков много, и я подозреваю, что вторая машина для трупа, потому что форма на людях другая. Все молча проходят мимо нас, Каван только наблюдает за ними. Затем появляется третья машина, из которой выскакивают полицейские. Двое мужчин в чёрном, которые прибыли сюда вместе с нами, встречают их, и они быстро переговариваются о чём-то. Если честно, то я шокирована и восхищена, насколько отлажена их работа. Четвёртая машина паркуется за полицейской. Из неё выходят люди в комбинезонах, в их в руках всё, что нужно, для генеральной уборки. Господи. Это не в первый раз. Я словно кино смотрю, выглядывая из-за спины Кавана. Он следит за тем, как выносят труп в чёрном пакете и быстро прячут в машине. Она уезжает, а потом… я слышу душераздирающий крик Дейзи, от которого у меня кровь стынет в жилах. Так может кричать только человек, который потерял кого-то очень любимого и важного. Я вскидываю взгляд к лестнице.

На каталке выносят Кифа, а Дейзи пытается схватить его за руку. Она вся в крови, и по её щекам скатываются слёзы. Дейзи в шоке. Она боится.

— Заткни её, — рычит Каван. Один из мужчин хватает Дейзи и грубо закрывает ей рот. Она такая хрупкая и одинокая.

— Отпусти, — злобно приказываю я и выскакиваю из-за спины Кавана.

— Таллия…

— Ей больно, чёрт возьми. Любая любящая женщина будет страдать так, как она, думая, что её мужчина умирает. Любая. И если из-за тебя так не страдали, то это не значит, что такого не бывает.

Сейчас ей нужна помощь, — отрезаю я, выхватывая бутылку воды из рук Кавана, и быстро поднимаюсь по лестнице. Дейзи воет и брыкается в руках мужчины. Она мотает слипшимися и грязными прядями волос, а глаза полны ужаса и горя.

— Отпусти её, — яростно смотрю на мужчину, но он смотрит на Кавана. Видимо, тот разрешает отпустить её, и крик Дейзи оглушает меня. Я открываю бутылку и резко плещу ей в лицо водой.

Голос Дейзи стихает, и она молча открывает и закрывает рот. Я успеваю подхватить её прежде, чем она рухнула бы и разбилась.

Обнимаю её и веду вниз по лестнице.

— Он умер… я потеряла… я такая глупая, — всхлипывает Дейзи.

— Ты не потеряла Кифа. Он будет в порядке. Я осмотрела его. Он жив. Ты умница. Ты защитила его, — уверенно говорю я.

Дейзи расфокусированно смотрит на меня и начинает плакать.

Она цепляется за мои плечи и обнимает меня.

— Её нужно успокоить. У неё истерика, и это нормально. Ей нужны душ, вода и снотворное, — глядя на Кавана, говорю я.

— Парни ей займутся, — равнодушно бросает он.

— Нет. Ей займусь я. Отвези нас в мой дом.

Каван сжимает от ярости губы, пока Дейзи плачет у меня на плече. Я упрямо смотрю на него, а он на меня.

— Да к чёрту! Сама за ней ухаживай. За шлюхой, — яростно выплёвывает он.

— За тобой же ухаживаю. Так чем она хуже? Она человек. Живой человек. Когда научишься относиться к людям, как к живым существам, тогда и сам оживёшь, — резко говорю я и сразу же прикусываю язык, когда Каван становится бледным. Чёрт. Но мои нервы тоже не железные. Я сорвалась, и мне стыдно. Но оставлять Дейзи одну сейчас опасно. Я уже потеряла Мирьем. Дейзи может поступить так же, даже не дождавшись официальных результатов осмотра Кифа.

Каван молча направляется к своей машине и открывает для нас заднюю дверь. Я виновато смотрю на него, но его взгляд ледяной и направлен вперёд. Когда я забираюсь с Дейзи внутрь, Каван сильно хлопает дверцей машины, отчего я жмурюсь.

По понятным причинам мы едем в тишине, которую прерывают только вскрики Дейзи и мои заверения о том, что Киф жив.

Наверное, я так отвлекаюсь от того, что видела. Или, может быть, я просто не хочу помнить того, что видела.

Когда мы оказываемся в квартире Кавана, то Дейзи кричит от боли, и я тащу её в душ. Силой тащу её. Каван просто уходит и скрывается в гостиной, хватая по пути бутылку с виски.

— Мог бы и помочь! — возмущаюсь я.

— Ты сама нашла себе проблемы на задницу. Разбирайся сама, Таллия, — сухо отрезает Каван и проходит мимо меня, а затем дверь в кабинет хлопает.

Тяжело вздыхаю и убеждаю Дейзи, что Киф в порядке, и ей нужно успокоиться. Но сложно успокоить женщину, которая рвётся к тому, кого любит. Я знаю, что Дейзи убила мать Кифа. Каван упоминал об этом. Она не просто её убила, а крайне жестоко отомстила ей за то, что та причинила боль её любимому.

Мне удаётся затащить Дейзи под душ и встать с ней. Я включаю ледяную воду, и Дейзи визжит. Я меняю напор и настраиваю тёплую воду, раздевая её. Она потрясающая девушка. У неё великолепное тело, и она проститутка, как сказал Каван. Это ужасно. Почему она продаёт своё тело, когда может быть рядом с Кифом и зарабатывать иным, а не своим телом? Но я отбрасываю эти мысли. Я мою Дейзи, всхлипывающую постоянно. Она медленно приходит в себя, когда я одеваю её в халат и веду в другую спальню. Сажаю её на кровать и бегу в кухню. Наливаю для неё тёплую воду в бокал и возвращаюсь.

— Выпей. Тебе нужна вода. Из-за пролитых слёз может быть обезвоживание, — шепчу я, прикладывая к её губам бокал с водой.

Она послушно всё выпивает, и я вижу, как её руки трясутся.

— Я убила её. Убила, понимаешь? Я убила его мать, и Киф никогда меня не простит. Он никогда… больше не посмотрит на меня, — причитает Дейзи.

— Ты защищала того, кого любишь. Я не оправдываю тебя, но видела, сколько ран эта женщина нанесла Кифу. Так с детьми не поступают. Со своими детьми. Она пришла, чтобы убить его, — хрипло говорю я.

Дейзи поднимает на меня голову, и её глаза расширяются от страха.

— А ты кто такая? И где я? — спрашивает она и испуганно оглядывается.

— Я Таллия, и ты в квартире Кавана. Ты в безопасности.

— Это вряд ли, — смеётся она горько. — Сейчас приедет Слэйн, и они убьют меня. Я труп. Мне нужно поскорее уйти отсюда…

— Что за ерунда? — хватаю Дейзи за руку и заставляю её сесть обратно. — Никто не причинит тебе вреда. Это была самозащита.

— Ты не понимаешь, что со мной сделают. Дейдра была частью Ноланов, пусть и сумасшедшей сукой. Я убила её. И они меня убьют за это. Они чудовища. Все. В них нет ничего хорошего. Из-за них меня насиловали и били. Я им душу свою продала. Я всё продала.

А теперь я нарушила правила. Они убьют меня.

— Никто тебя не тронет. Я обещаю. Никто. Каван…

— Самый страшный кошмар человечества? О-о-о, да. Он такой!

Он специально привёз меня сюда! И ты с ним заодно! — Дейзи отталкивает меня, и я заваливаюсь на пол. Она подскакивает и бегает взглядом по комнате.

— Они берут в оборот всех, кто хоть немного может принести им выгоду. Они защищают только тех, кого выбрали. Слэйн лишь Рику прощает подобное, потому что она его жена. А кто я? У меня нет защитников! Я просто их шлюха! Они имели меня! Каван трахал меня и наслаждался моими мучениями! Они наблюдали, как надо мной издеваются их парни! Они смеялись надо мной! Они так наказывают! И ты будешь следующей! Ты видела всё! Беги! Он чудовище! Он…

Внезапно Каван появляется в комнате, и Дейзи визжит от страха.

Он замахивается, и уже я кричу ему, чтобы он остановился. Дейзи резко замолкает и падает на кровать, а из её шеи торчит шприц. Я с ужасом смотрю на Кавана, и в моих глазах появляются слёзы отчаяния и бессилия. Я никогда не смогу изменить прошлое, а настоящее разрушается прямо у меня на глазах.

— Что ты с ней сделал? — выдавливаю из себя.

— Усыпил её, чтобы она заткнулась. Истеричка, — шипит Каван, с пренебрежением бросая взгляд на Дейзи.

Каван делает шаг ко мне, но я отползаю от него. Подскакиваю на ноги и со страхом наблюдаю за тем, что он будет делать дальше.

Мне страшно, потому что я понятия не имела, в какое дерьмо вляпалась. Я не подозревала о подобном. Но хуже всего то, что сказала Дейзи. Каван спал с ней. Она была его шлюхой, и он наслаждался её болью. Она была его жертвой.

— И что теперь будет со мной? — мой голос от волнения садится.

— Сними мокрую одежду, иначе заболеешь, — сухо говорит Каван.

— О-о-о, да! Самая глобальная проблема сейчас это — моя простуда. Что здесь, чёрт возьми, происходит? Это правда? Ты её убьёшь? Ты спал с ней? Ты делал с ней то, о чём она рассказала?

И сделаешь это со мной? — Нервы накаливаются до предела.

— Я никогда не отрицал того, что я жестокое чудовище. — Каван вскидывает подбородок, словно гордится этим.

— Но ты убеждал меня в том, что это лишь маска, чтобы тебе не причинили боль, — подавленно шепчу я.

— Нет, это ты убедила себя в этом. А вот она реальность. Я убийца. Я улаживаю подобные дела, тихо и без осечек. Дейзи будет мертва. Она знает слишком много, и она убила Дейдру. Ей такого не простят. Киф не простит. В итоге она закончит жизнь самоубийством, — отрезает Каван.

— Что? И это говорит тот мужчина, который сегодня устроил для меня самое романтическое свидание в моей жизни? Это говорит тот, кто точно знает, как же больно терять людей и видеть их предательство? — с болью спрашиваю его.

— Не лезь, Таллия. Иди в спальню и ложись спать. — Каван делает шаг к Дейзи, но я вырываюсь вперёд и падаю на неё, закрывая своим телом.

— Только через мой труп, — шиплю я.

— Не вынуждай меня причинять тебе боль, Таллия. Я должен доставить её в камеру, где она будет ожидать решения семьи Ноланов, — рычит Каван.

— Тогда и меня брось туда, раз у тебя нет сердца. Давай брось и меня туда, ведь и я видела труп той женщины, осматривала Кифа и знаю уже достаточно, чтобы представлять опасность для тебя.

Брось и меня в камеру, — произношу я, и мой подбородок дрожит от страха, но отдавать Дейзи ему не собираюсь. Я абсолютно не знаю её, но прекрасно понимаю. Я женщина и тоже люблю чудовище, хотя оно сейчас причиняет мне огромную боль. И я поступила бы так же, если бы кто-нибудь решил напасть на Кавана и причинить ему вред.

— Таллия, — предостерегающе цедит Каван.

Мои глаза наполняются слезами.

— Ты же не такой, Каван. Ты же не можешь обвинять её за то, что она сделала. Она спасала любимого. Спасала того, за кого болит её сердце. Кто же тогда тебя посадит в камеру, ведь и ты не ангел? Кто посадит в камеру меня, потому что я абсолютно на стороне Дейзи и тоже убила бы за тебя? — По моей щеке скатываются слёзы.

— Таллия, — с горечью шепчет Каван.

— Пожалуйста, найди другое решение. Она же… просто любит Кифа. Это любовь, Каван. Так нельзя. Да, Дейзи поступила плохо, но если бы она этого не сделала, то Киф был бы мёртв.

— Она выпотрошила её, — напоминает Каван.

— Она даже не помнит об этом. Дейзи была в состоянии аффекта.

Она была в шоке и сильном страхе за Кифа. Я не оправдываю её, но если мать набрасывается на своего сына… Подумай, твоя мать сделала то же самое, Каван. Она не защищала тебя, а добила тебя.

Разве этакая женщина, вообще, достойна понимания? Нет. И ты не простил Дарину за то, что она сделала с тобой. Так почему ты винишь Дейзи в том, что она сделала, когда сам отомстил своему отцу таким же образом? Ей было просто страшно. Она защищала своего любимого человека и выбрала плохой способ, но у неё не было времени обдумать его. Я уверена, что если бы всё было не настолько критично, то она бы так не поступила.

— Ты её не знаешь.

— Ты прав, но я знаю, что сделала бы то же самое ради тебя, — шепчу я.

Каван часто дышит от моих слов. Его ноздри раздуваются, и он склоняется надо мной.

— Пожалуйста, — одними губами прошу его.

Каван издаёт стон и жмурится.

— Что ты со мной делаешь, Таллия? — с трудом спрашивает он.

— Показываю тебе, что есть другие варианты, чтобы сохранить себя и своё сердце, остаться человеком, а не становиться чудовищем, которому всё равно на людей, которые по идее находятся в его команде. Своих не наказывают. Своих людей берегут, потому что их и так мало. Так мало, Каван.

Каван снова издаёт низкий горловой стон и хватает меня за шею.

Он впивается мне в губы и прижимает к себе. Я задыхаюсь от жара его тела и этого поцелуя.

— Не бросай меня, — с болью шепчет он. — Не бросай меня, Таллия. Без тебя я умру. Я лживый ублюдок. Всё, что я наговорил тебе про то, что смогу жить без тебя, ложь. Не бросай меня. Я не справлюсь. Ты нужна мне рядом со мной. Нужна ты, Таллия.

Из моих глаз снова текут слёзы, и я целую Кавана. Я не могу пообещать ему, что у нас есть будущее. Я просто не хочу ему врать, но хотя бы часть себя оставлю в его сердце.