Клубничный блеф. Каван

Глава 38

Таллия

Я распахиваю глаза из-за того, как быстро бьётся моё сердце.

Мои щёки мокрые, и вся я покрыта ледяным потом.

— Тише-тише, всё хорошо, — шепчет Каван, качая меня в своих руках. Я моргаю несколько раз, чтобы привыкнуть к полумраку в комнате.

— Всё в порядке. Это был кошмар. — Каван убирает волосы с моего лба, и я понимаю, что мы сидим на кровати. То есть Каван сидит на ней, облокотившись об изголовье и держит меня на руках.

Я не помню, как уснула. Помню только, как Каван заставил меня принять душ и переодеться, а потом налил мне чай, и всё.

— Дейзи? — сипло спрашиваю его.

— Она в госпитале рядом с Кифом. Он пришёл в себя и рассказал о том, как на него напала Дейдра. Всё хорошо, — заверяет меня Каван.

— Она жива? Она… Ты не убил её? — испуганно спрашиваю, цепляясь за футболку Кавана.

— Нет, я не убил её. Я передал право решать Кифу. Это была его мать, а не моя. И он сделал свой выбор. Он влюблён в Дейзи. Точнее, он сильно её любит. Поэтому и сказал, что это он убил свою мать, а не Дейзи, — тихо сообщает Каван.

С моих губ срывается облегчённый вздох, и я смеюсь. Наверное, это последствия шока, но я счастлива, оттого что Киф признал свою любовь и защитил Дейзи.

— Я верила, что любовь побеждает всё, — улыбаюсь я.

— Кто бы мог подумать, что ты веришь именно в это? — усмехается Каван, нежно проводя пальцем по моей щеке.

— Ты был готов убить её, — вспоминаю я, отталкивая его. Я перекатываюсь на кровати и злобно смотрю на Кавана.

— Это моя работа, Таллия.

— Убивать людей? Ты же сказал, что больше не занимаешься этим!

— Иногда приходится, когда люди угрожают безопасности семьи Ноланов.

— Но почему ты взял на себя эту ответственность Каван? Других людей нет, что ли? — злобно выпаливаю я.

— Потому что я обязан Слэйну жизнью.

— Но ты ему не раб! Рабство отменили очень давно, — возмущаюсь я.

— Я хочу быть обязанным ему, потому что без него я был бы уже мёртв. И это лишь малость, которую я могу ему дать.

— Малость? Ты уничтожаешь себя, Каван.

— Таллия, хватит, — отрезает он и поднимается с кровати.

— Но, Каван, это ведь…

— Я сказал, хватит, — яростно шипит он.

Поджимаю губы и не менее зло смотрю на него.

— Тогда чего ты, вообще, ждёшь, от людей, когда сам заковал себя в цепи раба и не хочешь взять ответственность за свою жизнь?

Чего ты можешь ждать от поклонения человеку, который уже давно живёт своей жизнью без тебя? Ему не нужно это, как и ты не нужен.

Ты уничтожаешь себя ради пыли! Ради пепла! — выкрикиваю я.

Кулаки Кавана сжимаются, и я опасаюсь, что он сейчас меня ударит. Он готов это сделать.

Мы смотрим друг на друга несколько минут, и я тяжело вздыхаю.

— Что ты теперь сделаешь со мной? Какую судьбу ты определил мне? — напряжённо спрашиваю его.

— Ты подпишешь документы о неразглашении информации того, что видела, — резко говорит Каван.

— И что потом? Я и так никому не расскажу…

— А я должен тебе верить? — рычит Каван.

Я дёргаюсь от его слов, как от удара.

— Мне казалось, что это так, но, видимо, нет. Хорошо, я всё подпишу. И что дальше? Я могу уйти после этого? — печально вздыхая, опускаю взгляд.

— Хоть на все четыре стороны, — фыркает он и вылетает из комнаты.

Я ещё не пришла в себя после этой ночи. Я в шоке до сих пор. Я видела очередной труп. Закрыла собой Дейзи. Я понятия не имею, что происходит с Каваном, и какого чёрта меня так злит факт того, что Слэйн, этот чёртов Слэйн, стоит между нами. Ненавижу его. Он пользуется Каваном и его прошлым. Он манипулирует им, чтобы держать Кавана рядом, как комнатную собачку, а сам даже не появился, когда его родственник пострадал. Это нечестно. Почему Каван должен выполнять всю грязную работу только из-за того, что Слэйн когда-то помог ему? Я считаю, что Каван уже за всё расплатился теми жертвами, которых он убил. Господи, Каван убийца.

Герой моих мыслей возвращается и бросает на кровать стопку бумаг и ручку.

— Подписывай, — требует Каван.

Бросаю на него взгляд и послушно беру ручку. Я даже не читаю то, что подписываю, потому что мне всё равно. Это не важно, ведь я никогда и никому не расскажу о том, что случилось этой ночью.

Никогда, даже если меня будут пытать.

— На этом всё? — сухо спрашиваю, откладывая ручку.

— Да.

— То есть я могу собрать вещи и уйти? — прищуриваясь, спрашиваю его.

— Это отличная идея, — кивает Каван.

По моему телу проносится ледяной холод от его слов. Что?

Но как же… я не думала, что всё закончится вот так. Да, этот день должен был быть сложным, но не настолько же. Ещё вчера Каван говорил, что умрёт без меня, а сегодня выгоняет меня вон. Но я не собираюсь унижаться и сохраню свою гордость. По крайней мере, она ещё осталась.

Молча направляюсь в ванную и умываюсь, чищу зубы и собираю волосы в косу. Возвращаюсь в спальню под пристальным вниманием Кавана и переодеваюсь в свою одежду. Хватаю рюкзак и прохожу мимо него. Мне больно, и я так сильно злюсь на Кавана.

— Знаешь, я думала, что ты умный, но ты всё же глупый. Ты продал свою жизнь человеку, который её не ценит. И этим самым ты сам выбрал дорогу одиночества и боли. Ты сам ничего не хочешь менять. Мне очень жаль, что твоя верность человеку дошла до крайности, и ты больше не принадлежишь сам себе.

И откровенно говоря, я ненавижу твоего Слэйна и благодарна ему за то, что он причиняет тебе боль, показывая, как можно жить без тебя. Он всё правильно сделал, но ты глупый, Каван. Тебе уже в лицо говорят, что ты не нужен и можешь жить сам. Но ты не умеешь этого делать. Ты поставил на пьедестал Слэйна, а не себя, вот и страдай дальше. Глупый ты, Каван, — выговариваю я ему в лицо. Нет, мне не стало лучше. Мне стало хуже. Но я так ненавижу Слэйна, да и Кавана тоже. Один приучил другого, что тот раб, а второй радуется, что его опустили на колени. Идиотизм.

Иду к лифту одна. Конечно, я надеюсь, что Каван начнёт ссору и никуда меня не отпустит, но такого не происходит. Вхожу в лифт и нажимаю на кнопку нижнего этажа. Не могу поверить, что это конец. Вот так. Каван даже не извинился за то, через что заставил меня пройти, и это больно. Этой ночью он провёл меня через ад, бросил мне в лицо, что будет и дальше заниматься всей этой грязью, пытался убить Дейзи, и я же ещё осталась виноватой во всём. Что за чёрт?

Оказываясь на улице, чувствую себя такой уязвлённой и одинокой. Тепло уже исчезло из моей груди. Я бросаю полный боли взгляд на дом, в котором располагается квартира Кавана, и тяжело вздыхаю. Хотя, может быть, это к лучшему, и мне не придётся причинять Кавану боль, когда я исчезну без объяснений.

Он теперь даже не вспомнит обо мне, и это чудовищно больно.

После всех его слов и поступков, после того как он был моим первым, я боюсь думать о том, что это, действительно, было всё, что ему нужно от меня, и он лгал мне. Да, такие мысли ещё бродят в моей голове. Они уничтожают меня.

Когда я вхожу в квартиру, которую мы делим с Алом, то друг сразу же выскакивает из кухни и подбегает ко мне. Рюкзак падает с моих плеч, а мои глаза наполняются слезами.

— Тэлс, — Ал крепко обнимает меня, и я плачу у него на плече. Я задыхаюсь от слёз, а он просто гладит мою спину и успокаивает меня. Он ни о чём не спрашивает, ведёт меня к дивану и сажает на него. Ал приносит мне воду и яблоко, и я сквозь слёзы улыбаюсь ему. На самом деле я ела уже намного больше продуктов, чем раньше. И я больше не хочу сходить со своей дистанции. Больше никаких изысков, я их не заслужила. Изыски причиняют боль.

— Эй, я скучал, — улыбаясь мне, Ал гладит меня по руке.

— Я тоже… наверное. Я иногда думала о тебе и… знаешь, я была такой дурой, раз не послушала тебя.

— Нет, Тэлс, ты не была дурой. Я рад тому, что ты узнала что-то новое, необычное для себя, вышла из зоны комфорта. Не будешь же отрицать, что в большинстве своём ты совсем не вспоминала обо мне, а думала лишь об этом Каване? — усмехается Ал.

— Так и есть, и мне стыдно. Я так хотела, чтобы он изменил свою жизнь. Я старалась, Ал. Клянусь, что старалась как могла, — шепчу я.

— Ты именно та, кто всегда старается, Тэлс. Я даже не сомневался, но дело в том, что людям нужно время для того, чтобы привыкнуть к изменениям. Мы, мужчины, начинаем сопротивляться, когда нас хотят изменить. Считаем себя умными.

А если кто-то говорит нам, что долгие годы мы жили неправильно, то, конечно, будем защищать свой выбор. Но если мужчина поймёт, что ты ему дороже, чем его решения в прошлом, и с тобой было куда лучше, чем без тебя, то он изменится сам.

— А если нет? Если мужчина не захочет ничего менять, а я вижу, что это убивает его?

— Это не твой выбор, Тэлс, а его. Ты не можешь спасти всех в этом мире, понимаешь? Кто-то хочет жить так, как он хочет. Он выбрал для себя то, что ему ближе и где ему не больно — свою безопасную зону. Боится рисковать, потому что знает, что вновь может быть сложно, и он не справится с этим или же причинит боль тем, кто ему дорог. Причин того, почему люди не хотят ничего менять, много. Но главная из них страх, что его не примут таким, каким он станет. Сейчас его знают именно вот таким, а если он изменит свои привычки и будет жить иначе, даже откажется от каких-то друзей в пользу своего будущего, то есть вероятность, что от него многие отвернуться и будут иначе вести себя с ним. То есть люди боятся меняться, потому что слишком сильно зависимы от оценки окружающих. У них больше ничего нет, кроме своего авторитета. И нужно иметь огромную смелость и сильную цель, чтобы быть готовым проститься с теми, кто ещё вчера тебе улыбался и заверял в крепкой дружбе. Не все могут пройти этот путь.

— Но мы ведь смогли, Ал. Я не понимаю, почему это так сложно.

Мы с тобой сбежали от наших семей без особого понимания, что будем делать дальше. И нам удалось двигаться и добиваться понемногу всего. При этом каждый из нас знает, что, вероятно, наши семьи никогда не примут нас обратно, — печально говорю я.

— Тэлс, нам с тобой проще, чем тому же Кавану. Он живёт в Дублине, родился здесь, и в этом городе все его знакомые, семья и друзья. Вряд ли он сбежит в другой город, как мы. Нам легче, потому что мы не видим постоянного осуждения в глазах наших родных. Мы с ними не видимся и на самом деле поступили трусливо.

Мы с тобой спрятались. А сможет ли Каван прятаться так же, как мы?

Ты была бы согласна на это?

— Нет, никогда. Это его город. Здесь его жизнь, — отрицательно мотаю головой.

— Поэтому ему сложнее. Ты только представь, если он резко всё изменит, как это отразится на нём? Я не имею в виду его психологическое состояние, а просто его общество. Они будут давить на него. Вероятно, это сильно отразится и на тебе. Оно тебе надо?

— Но… но…

— Тэлс, — Ал похлопывает меня по руке и целует в лоб, — послушай, ты не можешь заставлять людей поступать так, как тебе хотелось бы.

— Но это ведь во благо, — шепчу я.

— Для тебя, да, а для него нет, Тэлс. Вы живёте в разных мирах и не подходите друг другу, потому что кому-то из вас придётся смириться с обстоятельствами. Но, как я понял, ни один из вас не готов уступить.

— Я достаточно уступила! — возражаю я.

— И он, я уверен, тоже думает о себе так же. Поэтому просто забудь об этом. По крайней мере, хотя бы на время отпусти эти мысли. У тебя скоро экзамены, и ты должна думать об этом. Ты же не передумала поступать в медицинский?

Перед глазами снова возникает изуродованный труп, и меня всю передёргивает.

— Тэлс? — Ал взволнованно вглядывается мне в глаза.

— Я… нет, конечно, нет. — Отворачиваюсь и встаю с дивана.

Но на самом деле я не знаю, хочу ли всю свою жизнь видеть подобное тому, что видела вчера, а это будет. Я хочу помогать людям, но не смотреть на то, как они умирают от жестокости. Я запуталась в себе и своих желаниях. Наверное, всё правильно.

— Я могу сказать, что сегодня ты тоже не выйдешь на работу, — предлагает Ал.

— Нет, я выйду. Мне нужно немного… людей. Да, думаю, что это разумно. Я долгое время находилась с Каваном наедине и теперь хочу быть среди людей, — уверенно говорю.

— Хорошо.

Вхожу в свою спальню, и здесь ничего не изменилось, только вот я изменилась. Всё мне кажется чересчур светлым, а мне бы хотелось тёмных красок. Это влияние Кавана, и я должна справиться с ним.

К вечеру мы вместе с Алом выходим из квартиры и направляемся в клуб. Знать то, чего не знают другие, некомфортно для меня. Знать больше, чем я должна знать. Понимать, что все эти смеющиеся и веселящиеся люди даже не подозревают о том, что творится двумя этажами ниже. Но самое страшное — желать спуститься туда, чтобы проверить, там ли находится Каван, травмирует ли он себя или нет, пустился ли вновь во все тяжкие или ещё держится. Это очень сложно, как и сконцентрироваться на гостях и их заказах. По этой причине я несколько раз путаю напитки и получаю штраф, как и выговор. Я не могу собраться. Все мои мысли связаны с Каваном и волнением о том, где он сейчас. Я очень боюсь, что он находится в клубе и снова позволяет себе драться до смерти. Для него это может быть летально.

Сажусь на стул в комнате для отдыха персонала и делаю пару глотков воды, когда дверь открывается, и я вижу входящую Дейзи. Я сразу же выпрямляюсь и подскакиваю с места.

— Привет, Таллия, — она улыбается и подходит ко мне.

— Всё в порядке? Каван ранен? — испуганно выпаливаю я.

— Каван не ранен, по крайней мере, я не заметила у него ран, — хмыкает она.

— Хорошо. Тогда почему ты здесь? И как ты узнала, что я работаю в клубе? — хмурюсь я.

— Киф сказал. Я пришла, чтобы поблагодарить тебя за всё, что ты сделала для меня, Таллия. Ты спасла меня от гнева Кавана, а этого никому не удавалось раньше. Слэйн всегда его поощрял.

Терпеть не могу этого мерзкого Слэйна. Он плохой.

— Киф уже выписался из больницы и чувствует себя лучше.

— Это хорошо, — шепчу я. — Он тоже сам себя выписал?

— Ага, — смеётся Дейзи. — Но дело в том, что я пришла сюда не просто, чтобы поблагодарить тебя, но и передать просьбу Кифа.

Он хотел бы отблагодарить тебя за то, что ты помогла и мне, и ему.

— Не нужно. Я же…

— Таллия, я просто скажу это, ладно? — кривится Дейзи, и мне приходится кивнуть.

— В общем, завтра состоится свадьба отца Кифа, и он передал тебе приглашение, — Дейзи протягивает мне конверт.

Хмурясь, беру его.

— Да, ты не член семьи, но Киф почему-то настаивает на том, чтобы ты пришла, и он встретился с тобой лично. Это будет небольшая церемония в поместье, а потом обед там же. Хорошие закуски, отличный алкоголь и просто компания психов, которые бесят всех. Тебе не нужно будет оставаться там, если ты не захочешь.

Можешь взять кого-нибудь с собой. Киф просто хочет поблагодарить тебя лично, и он не нашёл лучшего варианта для встречи, как свадьба его отца. Каван вряд ли придёт. Он терпеть не может подобное. Он даже на свадьбе Слэйна не задержался, как и все мы.

Вот и всё.

— Спасибо за приглашение, но я вряд ли смогу. Передай Кифу мою благодарность и… берегите себя, — выдавливаю я.

— Ты ещё можешь поменять решение. Я бы познакомила тебя с Риком. Она классная. К тому же ты могла бы наладить контакты.

Там соберётся много влиятельных людей, и я могу познакомить тебя с ними. Там будут довольно популярные врачи Ирландии. Они работают с Фареллом. В общем, подумай. Ты можешь немного повеселиться, а свадьбы — это так… мило, наверное. Не знаю, зачем идут туда другие, но я лично иду туда, чтобы поесть, выпить и поболтать с подругой. Приходи, Таллия, — подмигивая мне, Дейзи скрывается за дверью, но потом распахивает её.

— Ах да, не говори Кавану, что я его сдала, но ему явно идёт на пользу общение с тобой. И уж точно Каван такой же псих, как Слэйн, потому что он следит за тобой. Он здесь. Всё время был здесь с того момента, как ты начала работать. Каван прячется в тени, это его излюбленный вариант наблюдения, но я точно видела его за баром, когда ты забирала напитки. И я точно видела его у тебя за спиной, когда ты улыбалась клиентам. Кажется, Каван немного ревнует. Он стал твоей тенью. Эти мужчины похожи. Они не могут придумать ничего нормального, кроме как тихо страдать рядом, вместо того чтобы поговорить. Глупые мужчины.

Я оседаю на стул от потрясения, а Дейзи, смеясь, закрывает дверь.