Клубничный блеф. Каван

Глава 39

Таллия

Моя нервозность нарастает с каждой минутой, пока я держу поднос с едой и маневрирую среди гостей клуба. Я постоянно пытаюсь поймать Кавана у себя за спиной, но мне не удаётся. Я не вижу его. Я даже уже сомневаюсь в том, что Дейзи сказала мне правду. Клянусь, что я постоянно резко поворачиваюсь или смотрю в отражение зеркального бара, когда принимаю бокалы с напитками, но Кавана нет у меня за спиной.

Внезапно кто-то кладёт ладонь мне на плечо, и я быстро оборачиваюсь, замахиваясь подносом.

— Эй-эй, ты чего? — удивляется Ал. Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю. Совсем с ума сошла.

— К тебе пристают, Тэлс? — хмурясь, спрашивает друг.

— Нет, просто… немного испугалась, — оправдываюсь я. — Всё хорошо. Ты что-то хотел?

— Да, я хотел предложить тебе после работы сходить на ранний завтрак. Я познакомился с классной компанией, и они встречаются в кафе, в квартале отсюда, — подмигивает мне Ал.

— Нет, спасибо. Я хочу поспать, — кривлюсь я.

— Тэлс…

— Но ты можешь идти один, я доберусь домой сама. И я думаю, что ты не появишься до вечера, так? Тебе кто-то приглянулся из этой компании.

— Ага. Там есть нереально сексуальная девушка. Просто невероятная красотка. Она потрясающая, и я явно нравлюсь ей. — Ал весь светится, отчего я цокаю. Это нормально. Таких вот нереально сексуальных девушек Ал меняет довольно быстро, и каждая для него та самая на пару дней.

— Тогда повеселись. Встретимся вечером, — я улыбаюсь и целую Ала в щёку. Мы расходимся по своим местам, и я качаю головой, понимая, что мужчины не меняются. Они всегда играют с женщинами. То есть женщины для них, как яркие звёзды. Они видят одну и загораются, а потом вторую, а затем уже и двенадцатая.

Но звёзды тоже падают, и им тоже бывает больно. Мне неприятно оттого, что мой друг один из таких мужчин, но уж точно винить его в том, что он вот такой я не могу. Ал сейчас живёт так, как мечтал, и никто не имеет права судить человека за его фантазии.

После смены я выхожу с несколькими ребятами на улицу, и мне на лицо капает дождь. Он неприятно моросит, отчего все разбегаются в разные стороны, предлагая меня подбросить, но я отказываюсь. Я ещё помню о том, что, вероятно, Каван следит за мной, и мне просто нужно время, чтобы побыть в одиночестве.

Подумать нужно. На самом деле я ещё не пережила смерть матери Кифа, а просто перестала об этом думать. Я не углублялась в события прошедших дней, а их было слишком много. Кажется, что я провела с Каваном больше года. Вот так я сейчас себя чувствую.

И я скучаю по нему. Мне одиноко без него, пусть он и играет в шпиона, но вот от этих игр я устала. Разве, когда любишь человека, ты не меняешь свою жизнь, чтобы вам обоим было комфортно?

Разве не все люди так поступают? Мой брат делал всё, чтобы остаться в Дублине и жить с Мирьем. Он не задумывался о возвращении к своей семье. И признаюсь, что я ненавидела его за это. Я думала, что он предал нас. Предал меня. Сейчас же я его понимаю. Он изменил всё ради одной, ради любимой. Так почему Кавану сложно перестать жить чёрным и кровавым прошлым? Ведь это плохо. Это ужасно. Это убивает его. Я знаю, что ему не нравится быть жертвой, но в то же время что-то не даёт ему отпустить прошлое.

Вхожу в квартиру, и уже давно рассвело. Бросаю мокрые вещи на стул и направляюсь в душ. Я забираюсь под горячую воду и стою так несколько минут, пока моё сердце, словно отмирает.

Воспоминания накрывают меня с головой. Я не могу стоять на ногах и скатываюсь на поддон. Закрывая лицо руками, я горько плачу.

Плачу навзрыд, ведь всё внутри меня разрывается от боли, горя и бессилия. Меня накрыло. Иначе я никак не могу это описать. Я вспоминаю всё. Буквально всё, что со мной случилось. Когда Каван появился в моей жизни, я предполагала одно, а всё оказалось куда хуже, и я не справилась. Мало того, я влюбилась в Кавана и осознала, что его жизнь для меня слишком сложная. Он для меня деликатес, довольно болезненный деликатес, и у меня ничего нет, чтобы обладать им.

Кажется, что мои мысли мне не помогают. Я не могу успокоиться.

Истерика не прекращается, и я бью себя по щеке. Это больно. Это так больно… я плачу ещё сильнее. Я снова бью себя по щеке, чтобы прийти в себя, но не могу остановиться. Меня злит то, что слёзы текут градом, смешиваясь с водой из душа. Меня раздражает то, что я не особо переживаю из-за смерти неизвестной мне женщины и по совместительству матери Кифа. Это ведь чудовищно! Я чудовище! Мне не жалко её! Мне жалко Кавана и себя… Так сильно жалко себя. Я хочу сбежать отсюда. Хочу…

Замахиваюсь сильнее, но моё запястье внезапно что-то останавливает. Я вскидываю голову и вижу блестящий взгляд Кавана над собой. И теперь мне ещё хуже. Не думала, что такое возможно. Я вою. Правда, я вою и жмурюсь, ударяя ногами по поддону. Меня всю трясёт от слёз и истерики.

— Помоги мне… ударь меня, — прошу я Кавана. Он хмуро смотрит на меня, а затем выключает воду. Быстро заворачивает меня в полотенце и поднимает на руки. Я цепляюсь мокрыми пальцами за шею Кавана и кусаю его кожу, чтобы заглушить рыдания. Я дышу его ароматом. Он пахнет дождём, немного одеколоном и Каваном.

Каван забирается на мою кровать вместе со мной. И я сжимаюсь в его руках, продолжая плакать.

— Это нормально, Таллия. Нельзя всегда быть сильной. Это нормально. Поплачь. Если ты будешь держать это в себе, то наделаешь глупостей. Ты уже навредила себе. Лучше плачь, Таллия.

Плачь, — приговаривает Каван, поглаживая меня по волосам.

И я плачу. Плачу так горько, как в тот день, когда узнала, что у меня больше нет брата. Но я не плакала так, когда увидела Мирьем. Я не плакала, когда узнала, что Кавана насиловали много лет. Думаю, сейчас я плачу из-за всего. И я рада тому, что Каван рядом со мной. Я рада тому, что теперь он видит, как мне плохо без него, и что он делает со мной. Я рада тому, что он рядом.

Не знаю, сколько проходит времени. У меня жутко болит голова.

Горло першит. Я чувствую себя огромным воздушным шариком, пока за окном льёт сильнейший дождь. Я прижимаюсь к Кавану и дышу им. Мои сухие губы прижимаются к коже его шеи.

— Ты следил за мной, — сипло говорю я.

— Да. Это так, — сразу же подтверждает он.

— Зачем? Ты же понимаешь, что всё кончено. Я… не знаю, что делать дальше. Я в тупике, — поднимаю голову и, наверное, я выгляжу ужасно, но Каван словно не видит этого. Он с нежностью гладит меня по щеке и качает головой.

— Ты во тьме. А я знаю, как с ней бороться. Ты забрала у меня мою ночь и подарила мне день, Таллия. Только вот в этом дне мне нужна твоя помощь. Я поступил с тобой, как мудак. Я испугался.

— Ты испугался? — недоверчиво переспрашиваю я.

— Да, ты узнала многое обо мне. Ты узнала то, что я бы хотел скрыть. Ты видела чёртов труп и помогла Кифу. Ты помогла Дейзи. Ты всем помогаешь, а сама не принимаешь помощи. И я испугался, что после того, что ты узнала, буду для тебя чудовищем. Я привык к тому, что люди всегда видят меня таким. И уж лучше ты будешь подальше от меня, когда поймёшь это, чем я увижу отвращение и презрение в твоих глазах. Я испугался твоего взгляда, поэтому старался не смотреть в твои глаза. Я повёл себя, как мудак. Прости меня, но я не могу… не могу отпустить тебя. Я хожу за тобой по пятам, как чёртова собачка. Я ловлю твой аромат и улыбки, которые подарены не мне. Это безумно злит. А потом я вижу, как ты одинока. Я вижу, как никто не поддерживает тебя, когда ты умоляешь об этом глазами. Ты привыкла двигаться одна по жизни, как и я. Но дело в том, что я не двигаюсь, когда тебя нет рядом со мной, Таллия.

Прости меня.

— Я знаю, что ты был в клубе. Я знаю.

Каван удивлённо приподнимает брови.

— Я заметила тебя ещё до того, как Дейзи пришла ко мне. Я сделала вид, что тебя нет. Я… так мне было проще пережить ту страшную для меня ночь. И дело не в том, что я узнала, а в том… что я ни в чём не винила тебя. Я тоже испугалась, что когда-нибудь наступит время, и ты поймёшь, что тебе скучно со мной. Ты вернёшься в клуб и снова начнёшь драться. Станешь безумным и каждую ночь будешь встречать новую женщину, чтобы найти ту единственную, которая поможет тебе жить иначе. Я не смогла…

— Ошибаешься, Таллия. Я нашёл тебя, а другие мне не нужны. Без тебя мне одиноко. Я не могу жить без тебя и готов отказаться от всего ради тебя. Я готов. Если будет нужно, то мы переедем в другой город. Я готов изменить всё. Я готов.

Это ведь то, что я так хотела услышать от него. Но после разговора с Алом, я осознаю, что не имею право на подобное. Если я люблю Кавана, то всё, что я могу сделать, это принять факты и двигаться с ним дальше. Потихоньку двигаться дальше и иногда направлять его в другую сторону, а не менять оформление сцены вокруг нас.

— Каван, никаких жертв. Нет. Я отказываюсь от твоих жертв. Я хочу тебя. Хочу быть с тобой, вот и всё, — шепчу я.

— Мне так паршиво без тебя, Таллия, — произносит Каван, упираясь своим лбом в мой, и я улыбаюсь.

— Я тоже скучала по тебе.

Я чувствую, как тёплый аромат Кавана проникает в моё сердце всё глубже и глубже. Запах клубники и ванили от моего молочка для тела становится всё тяжелее и тяжелее между нами. Атмосфера превращается во что-то тягучее и опьяняющее. Моя голова наполняется туманом, когда я смотрю на губы Кавана, а затем медленно поднимаю взгляд на его глаза, темнеющие с каждой секундой.

Каван проводит пальцем по моей нижней губе. Слабый вздох вырывается из моей груди. Губа опалена его прикосновением. Моё тело реагирует моментально. Волна жара ласкает мои бёдра. Я задерживаю дыхание. Пульс повышается с каждой секундой, пока я наблюдаю, как зрачки Кавана расширяются. В них я вижу своё отражение. Немного напуганное, возбуждённое и ожидающее.

Внезапно Каван обхватывает горячими пальцами мой затылок, и его губы накрывают мои. Это давление настолько приятно и желанно для меня, что даже тихий стон скользит между нашими ртами. Я цепляюсь пальцами за его плечи и приоткрываю губы, впуская его язык в свой рот. Поцелуй настолько горячий и жадный, быстрый и огненный, что частота моего пульса становится невыносимо высокой, наполняя шумом голову. Все мысли покрываются эротическим туманом желания прикосновений.

Ногтями царапаю спину Кавана, отдаваясь его губам. Хотя я сейчас нахожусь выше его, сижу на нём, но Каван всё равно управляет мной, подавляя меня своим сильным и мощным желанием.

Каван отрывается от моих губ, и я, возмущаясь, издаю стон, приоткрывая налившиеся тяжестью веки.

— Я не могу контролировать себя, Таллия, — прерывающимся шёпотом опаляет мои припухшие губы своим дыханием Каван.

— Не контролируй. Просто будь собой. Ты нужен мне, — отвечая, скольжу пальцами по его плечам и снимаю с него кожаную куртку.

— Ты уверена? У тебя ничего не болит?

— Болит. Сердце. Но я знаю, что ты излечишь его своими губами, — отвечаю и встречаю его вспыхнувший благодарностью взгляд за моё доверие.

Наши губы вновь сливаются в жарких и быстрых поцелуях. Я не могу прекратить целовать Кавана, потому что умираю в его губах и руках, жадно ласкающих моё тело. Мне нравится вкус Кавана. Мне нравится то, что он даёт мне, и как я ощущаю себя рядом с ним. Мне всё с ним нравится, даже если это и боль.

Мы отрываемся только на секунду, чтобы Каван мог снять футболку. Я прижимаюсь к его груди своей. Не знаю, куда подевалось полотенце, но его нет. Больше ничего не существует, кроме губ Кавана, и, вообще, только этого мужчины в моём мире. Он и есть мой мир. Он моё дыхание, моя мечта, моя ценность, моё сердце.

Каван рывком бросает меня на кровать, и я подпрыгиваю только раз на матрасе прежде, чем он накрывает меня своим телом. Каван целует меня. Он опускается поцелуями по моей шее, и я закрываю глаза, полностью отдаваясь своим приятным и возбуждающим ощущениям. Сквозь дымку удовольствия ото рта Кавана на моей груди я слышу, как пряжка ремня стучит о пол, а затем ещё один грохот от его ботинок. Каван не перестаёт меня целовать, лаская теперь ладонями кожу моих бёдер.

— Ты такая идеальная, Таллия. Ты невообразимая… ты просто охрененная, — шепчет он, скользя губами по моей груди обратно.

Приоткрываю глаза и обхватываю его лицо ладонями.

— Я твоя, — выдыхаю ему в губы.

Он с собственническим и довольным рычанием впивается мне в губы. Чувствую, как кончик члена трётся о мой клитор. Моя спина выгибается, я приподнимаю бёдра, показывая ему свою нужду.

— Это будет быстро, Таллия. В следующий раз я вылижу твоё тело, но сейчас…

— Просто трахни меня, — впиваюсь ногтями в его шею и требовательно смотрю на него.

— Мне нравится твой грязный ротик, Таллия. Он ведь мой? — Каван дразнит меня кончиком своего члена.

— Твой. Всё твоё. Твоё. И моё сердце тоже твоё. Всё. Забери всё и отдай мне себя. Каван, — хнычу я, ударяя его ладонями по плечам.

От нужды своего тела я вся извиваюсь под Каваном. Он немного входит в меня и сразу же оставляет одну. Я шиплю и хватаю его губу зубами. Теперь Каван шипит от боли. Один толчок, и я кричу от распирания и удовольствия. Удивительно, оттого что моё тело стало настолько зависимым от желания, чтобы Каван оказался внутри меня. Оно умоляло, третировало и теперь получает своё.

Я распахиваю рот в ещё одном крике, а сладкая боль проносится по моим венам с каждым толчком Кавана внутри меня. Я обхватываю его талию ногами, и он входит в меня глубже, затрагивая новые точки моего возбуждения. Каван хватает меня за волосы пальцами и сжимает их.

— Каван! — издаю стон. Он поглощает его своими губами, а потом снова не позволяет мне целовать его. Он берёт меня, стискивая другой рукой мою ягодицу и наблюдает. Я задыхаюсь от удовольствия. Мне нравится то натяжение внутри меня, которое создаёт его член, каждый раз врезаясь в меня. Каван хватает мой сосок зубами, и я схожу с ума в агонии жара, скользящего по телу.

Он сосёт мой сосок, кусает его и катает между зубов, постоянно работая своими бёдрами. Кажется, что я вот-вот потеряю сознание.

Внутри меня происходит невероятно чувственная буря, которая полностью поглощает меня. Оргазм простреливает по всему телу, и я сжимаюсь за секунду, стискивая член, а потом стон за стоном, крик за криком, освобождаюсь от собственных оков.

Каван медленно целует меня в губы, и я лениво отвечаю ему, пока моё тело ещё дрожит в его руках.

— Ты так прекрасна, любимая, — доносится до меня едва уловимый шёпот.

Любимая…

Распахиваю глаза, надеясь, что это не сон. Каван, действительно, сказал это.

— Таллия, моя маленькая порочная балерина. Я обожаю тебя. Ты уже поселилась у меня под кожей. Не вытравить тебя. Не вывести.

Останься там, — Каван целует мой подбородок.

— Как ты назвал меня? — тихо спрашиваю его.

— Таллия, моя маленькая порочная балерина, — улыбается Каван, медленно скользя внутри меня.

— Нет, до этого. Повтори, — прошу его.

— Таллия. Я сказал, что ты прекрасна, когда кончаешь. Я хочу видеть это постоянно. — Каван проводит ладонью по моей щеке.

Меня постигает разочарование. Я выдумала себе слово «любимая».

Чёрт, какая я глупая.

— Таллия?

Я вижу беспокойство в глазах Кавана и наигранно улыбаюсь ему.

Тянусь к его губам, чтобы не разрушать наш момент. Ну и пусть он меня не любит, моей любви хватит на двоих.

— Я хочу ещё. Хочу забыться с тобой, Каван. Сведи меня с ума, — умоляю его, потому что иначе потеряю его. Пусть лучше так, чем без него.