Клятва всадника ветра

Глава сорок пятая

Окутанная пламенем паучиха возвышалась, фасеточные глаза пылали ненавистью и безумием. Ее жвалы столкнулись, с них капал яд, который пылал и шипел, пузырясь на полированном каменном полу, прожигая себе путь внутрь. Когти царапали и скрежетали, и зал для аудиенций наполнился самым отвратительным зловонием, которое Керита когда-либо могла себе представить. Отвратительное привидение нависло над ней, протягивая к ней нечто большее, чем просто когти и клешни, и черная волна ужаса захлестнула ее.

Даже когда Керита узнала паучиху, Парата, казалось, стала выше. Керита поняла, что фальшивый Голос не был настоящим инструментом Шигу; это была Парата. Голос, возможно, даже поверил, что она была избранницей Шигу, но, по правде говоря, это всегда была Парата, и теперь майор больше не пряталась за камуфляжем Голоса. Она впитывала жизненную энергию - возможно, даже сами души - своих павших последователей, и с этим приходило нечто большее. Какой бы мощной ни была вся эта энергия, это был всего лишь фокус, горящее стекло, которое потянулось к чему-то еще более сильному и мерзкому и сосредоточило все это на майоре.

Лицо Параты преобразилось, и все ее тело, казалось, задрожало и завибрировало, когда Шигу влила энергию в свою избранницу. Керита вспомнила описание Базелом ночи, когда он столкнулся с аватаром Шарны, и она знала, что это было хуже. Харнак из Навахка носил проклятый клинок, который служил Шарне ключом ко вселенной смертных. У Параты не было ключа; она сама была ключом, и разум Кериты съежился от безумного риска, которому решила подвергнуться Шигу.

Неудивительно, что она смогла проникнуть в церковь Лиллинары, вмешаться в жизнь десятков людей в Кэйлате, убить жриц и Голоса Лиллинары и заменить их своими собственными инструментами! За все бесконечные века, прошедшие с тех пор, как Фробус впал во зло, ни один бог Тьмы или Света не осмеливался открыто сражаться с одним из своих божественных врагов на смертном плане. Они были просто слишком могущественны. Если бы они столкнулись напрямую, они могли бы слишком легко уничтожить ту самую вселенную, за господство над которой они боролись. И поэтому существовали ограничения, сдерживающие их силу и то, как они могли вмешиваться в мир смертных. Вот почему существовали защитники Света и их темные эквиваленты.

И все же Шигу вмешалась напрямую. Она вышла за согласованные пределы и полностью вошла в мир смертных. Парата не была защитницей. Она была центром внимания Шигу, ее якорем в этой вселенной. Ее не коснулась сила Шигу - в тот момент она была силой Шигу, и Керита почувствовала ужасающую волну ответной силы, вливающейся в нее от Томанака.

- Итак, маленькая защитница, - прошипела Парата. - Ты бы стала спорить со Мной, не так ли?

Она рассмеялась, и паутина ее силы потянулась к ее живым приспешникам, а также к мертвым. Керита услышала их крики агонии - агонии, смешанной с ужасным, оскверненным экстазом, - когда аватар Шигу схватил их. Они не умерли, не сразу, но это не было милосердием. Вместо этого они стали второстепенными узлами сети, сосредоточенными на Парате. Они вспыхнули, как человеческие факелы, в глазах Кериты, когда та же самая сила пронзила их, и воля, которая оживляла Парату - воля, которую, как поняла Керита, больше не была смертной, если она когда-либо была - вцепилась в них, как клещи. Все девять оставшихся жриц двинулись как одна, сомкнувшись, чтобы образовать смертельный круг вокруг Кериты с Паратой.

- Так вкусна будет твоя душа, - напевала Парата. - Я буду дорожить этим, как хорошим бренди.

- Я думаю, что нет, - сказала ей Керита, и глаза Параты вспыхнули, когда она услышала другой тембр в сопрано Кериты. Более глубокий тембр, похожий на басовый рокот кавалерии, набирающей скорость для атаки. Голубая корона, мерцающая вокруг Кериты, вспыхнула выше и жарче, возвышаясь над ней, когда светящаяся полупрозрачная форма Томанака Орфро, Бога войны и Справедливости, генерал-капитана Богов Света, приняла форму, чтобы противостоять паучихе Шигу. Жрицы, пойманные в паутину Шигу, застыли, как будто их остановило заклинание какого-то волшебника, но, хотя Парата слегка отстранилась, ее колебание было недолгим, а рот искривился, как оскал какого-то бешеного зверя.

- Не в этот раз, Хранитель Равновесия, - ядовито прошипела она - или кто-то другой, используя ее голос. - Это мое!

Ее тело напряглось, и на последнем слове из нее вырвался смертоносный взрыв силы. Он пронесся по залу аудиенций, как таран желто-зеленого голода, и весь храм, казалось, задрожал на своих основаниях, когда он врезался в Кериту. Или, скорее, в голубой нимб, сияющий вокруг нее. Нимб, который отразил свою смертоносную силу в виде множества разбитых потоков злобных молний, которые трещали и вспыхивали, как языки пламени. Небольшие взрывы прошили стены зала, разбили фонтаны и испепелили двух живых жриц там, где они стояли, и Керита почувствовала ошеломляющую силу удара до самых костей. Но это было все, что она чувствовала, и она тонко улыбнулась своему врагу.

- Твоя, не так ли? - спросила она, и странное чувство раздвоенности охватило ее приливом присутствия Томанака. - Думаю, что нет, - повторила она, и лицо Параты исказилось от смешанной ярости и недоверия, когда сила Томанака ослабила ярость ее атаки.

Улыбка Кериты была жесткой и холодной, и она почувствовала, как в ее венах пульсирует призыв к битве. Она была самой собой, какой была всегда, и воля и мужество, которые удерживали ее на ногах перед лицом отвратительного проявления Шигу, были ее собственными. Но за ее волей, поддерживая ее и укрепляя ее мужество, как испытанный и заслуживающий доверия командир на поле боя, стоял сам Томанак. Его присутствие наполняло ее, как присутствие Шигу наполняло Парату, но не погружало ее. Не требуя от нее подчинения и не делая ее не более чем его инструментом. Она была той, кем была всегда - Керитой Селдан, защитницей Томанака - и она смеялась сквозь удушающую вонь извращений Шигу.

Все лицо Параты исказилось от ярости при звуке этого яркого, почти радостного смеха, и паучиха зарычала позади нее. Но Керита только снова рассмеялась.

- Твоя досягаемость превосходит твою хватку, Парата. Или мне следует сказать "Шигу"? - Она покачала головой. - Если ты думаешь, что хочешь меня, приди и возьми меня!

- Ты можешь угрожать и убивать мои инструменты, - снова прошипел этот голос, - но ты найдешь меня другим человеком, маленькая защитница. Ни один смертный не может устоять против Моей силы!

- Но она не одинока, - голос, более глубокий, чем гора, прогрохотал в воздухе вокруг Кериты, и лицо Параты потеряло всякое выражение, когда она и сила, использующая ее плоть, услышали это.

- Если мы двое будем бороться открыто, сила к силе, этот мир будет уничтожен, и ты вместе с ним! - Рот Параты прорычал эти слова, но весь зал для аудиенций содрогнулся от мрачного, рокочущего смеха, который прозвучал в ответ.

- Этот мир может погибнуть, - согласился Томанак через мгновение, - но ты не хуже меня знаешь, кто из нас будет уничтожен вместе с ним, Шигу. - Губы Параты растянулись, обнажая зубы, как у волка, но Томанак заговорил снова, прежде чем она смогла. - Но до этого не дойдет. Я этого не допущу.

- И как ты собираешься это остановить, дурак?! - потребовал голос Параты с насмешкой. - Теперь это мое место, и Моя сила наполняет его!

- Но ты не привнесешь в него больше силы, - категорично сказал Томанак. - То, что ты уже вложила в свои инструменты, ты можешь использовать; все остальное заблокировано от тебя. Если ты сомневаешься в этом, убедись сама.

Глаза Параты безумно сверкнули, но сердце Кериты подпрыгнуло, когда она поняла, что это правда. Она никогда не сталкивалась с такой ужасающей концентрацией зла, но эта концентрация больше не росла.

- Если я заблокирована, то и ты тоже, - проскрежетала Парата. - Ты также не можешь придать больше энергии своему инструменту!

- Мои мечи - это не мои инструменты, - тихо ответил Томанак. - Они мои защитники - мои боевые товарищи. И моя защитница готова ко всему, что ты можешь выдвинуть против нее.

- Это действительно она? - Парата дико расхохоталась. - Думаю, что нет.

Ее сабля, казалось, корчилась и извивалась. Лезвие стало длиннее, шире и горело тем же болезненным зеленым сиянием, что и гигантская паучиха и ее паутина.

- Иди ко мне, защитница, - напевала она. - Приди и умри!

С этими словами она прыгнула вперед, и как только она это сделала, остальные жрицы бросились за ней. Они набросились на Кериту со всех сторон, волна смертоносных клинков, все оживленные и управляемые одним и тем же зловещим присутствием.

В отличие от жриц, Керита была в доспехах. Но она была только одна, и она не осмеливалась позволить им наброситься на нее с этими отравленными кинжалами. Не хотела она и столкнуться с той неестественной силой, которая была вложена в клинок Параты, в то время как жрицы наступали на нее сзади. И поэтому она развернулась влево, подальше от Параты, и ее двойные клинки ударили, как змеи, оставляя за собой хвосты синего огня, когда она вспорола живот и горло ближайшей жрицы. Она перепрыгнула через тело, нанося удар мечом правой руки, и другая жрица отшатнулась, когда удар слева перерезал сухожилия позади ее колена.

Парата - или Шигу, если была какая-то разница - завизжала в бессловесной, разъяренной ярости. Ее оставшиеся инструменты преследовали Кериту, безумно бросаясь за ней, и Керита холодно рассмеялась, намеренно подзадоривая Парату этим звуком.

Она предположила, что некоторые идиоты, которые уделяли слишком много внимания сказкам плохого барда, могли подумать, что это трусливо или не по-рыцарски - концентрироваться на ее слабо вооруженных кинжалами врагах, вместо того, чтобы идти прямо на противника, который также был в доспехах и вооружен. Но хотя Керита могла быть рыцарем, она родилась крестьянкой, со всем крестьянским прагматизмом, а Орден Томанака верил в честь и справедливость, а не в глупость. Она повернула снова, как только вышла за пределы закрывающегося периметра, и еще две жрицы Параты догнали ее... и умерли.

Крик Параты был еще более диким, чем раньше, но две выжившие жрицы отступили. Единственная невредимая наклонилась, схватила искалеченную за руку и оттащила ее в сторону, а Керита снова повернулась - медленно, спокойно, с хищной грацией акробата - лицом к Парате и пылающей паучьей форме Шигу.

Сверкающая световая паутина все еще соединяла тело Параты с телом фальшивого Голоса и всех остальных, кроме самой Кериты, живой или мертвой, в зале для аудиенций. Но теперь была разница. Нити, связанные с мертвыми женщинами, вспыхнули более ярким, яростным сиянием, которое вспыхнуло высоко, затем потускнело и погасло. И когда они умерли, нимб вокруг Параты вспыхнул еще ярче. Изменились и сами тела. Они в одно мгновение превратились из свежих трупов в высохшую шелуху. Как мухи в настоящей паутине, подумала Керита, высосанные досуха из всей жизни и жизненных сил.

Томанак помешал Шигу влить еще больше силы в ее аватар, и поэтому она вырвала все у своих мертвых слуг, пожирая даже их бессмертные души и концентрируя эту силу в Парате.

- Давай, майор Харлан, - мягко пригласила Керита. - Давай потанцуем.

Парата безмолвно закричала и бросилась в атаку.

Кем бы еще ни была Парата, она была опытным воином. У нее было преимущество в досягаемости, и ее броня была ничуть не хуже, чем у Кериты. Но она также поняла, что у нее был только один клинок против двух у Кериты, и, несмотря на всю ее вопящую ярость, она была кем угодно, только не берсерком.

Керита обнаружила это почти слишком поздно, когда стремительный бросок Параты внезапно превратился во вращающийся вихрь слева от нее. Безумный вопль почти обманул Кериту, заставив ее подумать, что ее враг действительно обезумел от гнева, атакуя в бессмысленной ярости. Но Парата была далеко не безмозглой, и она развернулась прямо за пределами досягаемости самой Кериты, в то время как ее более длинная, светящаяся сабля, закручиваясь штопором, вонзилась в лицо Кериты.

Правая рука Кериты широко парировала выпад, и их клинки встретились в фонтанирующем извержении огня. Голубые и зеленые молнии потрескивали и шипели, ударяясь о стены и потолок камеры, выбивая осколки из мраморных полов, словно пригоршни брошенного гравия. Она ахнула, пораженная абсолютной свирепостью того, что должно было быть косым, скользящим поцелуем стали о сталь. Без сомнения, Парата испытала такой же ужасный шок, но если и испытала, это не помешало ее движению. Она снова исчезла, вернувшись прежде, чем Керита смогла даже начать ответный выпад.

Вся правая рука Кериты болела и пульсировала, и пот струился по ее лицу, когда она повернулась лицом к Парате, держа мечи наготове, в то время как тревожные колокола продолжали звенеть по всему храмовому комплексу.

- И что ты будешь делать, когда придут другие стражники, маленькая защитница? - В голосе Параты звучала насмешка. - Все, что они увидят, это нас с тобой, окруженных изуродованными телами их драгоценных жриц. Убьешь ли ты и их, когда я прикажу им принять тебя за убийцу, которым ты и являешься?

Керита не ответила. Она только слегка двинулась вперед, балансируя на носках ног. Парата попятилась от нее, глаза, освещенные блеском адского света, смотрели осторожно, настороженно, отыскивая любую лазейку так же пристально, как у самой Кериты.

Взгляд Кериты ни на секунду не отрывался от Параты, но краешек ее внимания оставался настороже. У нее всегда было то, что ее первый инструктор по оружию назвал хорошей "ситуационной осведомленностью", и она годами оттачивала эту осведомленность. И поэтому, хотя она никогда не отводила взгляда от своего противника, она осознавала, что оставшаяся невредимой жрица очень осторожно крадется позади нее.

Парата не подавала никаких признаков того, что ей известно о чем-либо, кроме Кериты, но однажды Керита почти позволила себя одурачить. Теперь она знала лучше. И она также знала, что у нее была только одна возможность закончить эту битву до того, как прибудут стражники, о которых говорила Парата. Если бы майор осталась в стороне, удовлетворившись тем, чтобы просто держать ее в игре, пока к ним не ворвутся охранники, она была бы обречена. Так или иначе, она должна была соблазнить другую женщину напасть на нее сейчас... или убедить майора, что она обманом заставила Кериту напасть на ее условиях.

Парата замедлила шаг, позволяя Керите постепенно приблизиться к ней. Ее сабля танцевала и извивалась перед ней, ее смертоносный светящийся наконечник оставлял за собой извилистую полосу уродливого желто-зеленого света, и нервы Кериты напряглись. Жрица со своим отравленным кинжалом теперь была совсем рядом с ней, и сверкающие глаза Параты слегка сузились. Если это должно было случиться, подумала Керита, то это произойдет...

Сейчас!

Жрица прыгнула вперед, оскалив зубы в беззвучном рычании, кинжал злобно метнулся к незащищенной спине Кериты. И в том же промежутке бесконечности, с идеальной координацией, возможной только тогда, когда единое существо контролирует оба тела, Парата выполнила свою собственную смертельную атаку в выпаде с полным разгибанием.

Это почти сработало. Это должно было сработать. Но, как сказал Шигу Томанак, его защитник был равен всему, что Паучиха могла использовать против нее. Керита знала, что ее ждет, и она потратила половину своей жизни, оттачивая навыки, которые призвала в тот день. Как бы идеально Парата - или Шигу - ни организовала атаку, реакция Кериты была столь же идеальной... и началась на крошечную долю секунды раньше, чем у Параты.

Она ловко изогнулась, развернув туловище на девяносто градусов, и бросилась на Парату в безупречно выполненном стоп-ударе. Ее левый клинок встретился с более длинной саблей, отклонив ее в сторону в еще одном из тех ужасных взрывов света и ярости, затем скользнул вниз по ее ослепительной длине в смертельном расширении, которое провело короткий меч с синим отсветом через нагрудник Параты, как будто его закаленная сталь была паутиной. И как раз в тот момент, когда она бросилась к Парате, ее меч в правой руке вылетел у нее за спину, и жрица, которая бросилась на спину Кериты, закричала, когда напоролась на этот смертоносный клинок в собственной атаке.

На одно мгновение Керита встала между своими противниками, обе руки были полностью вытянуты в противоположных направлениях, ее сапфировые глаза встретились с горящими адом карими глазами Параты. Рот другой женщины открылся в шокированном неверии, и ее сабля дрогнула, а затем упала на пол с треском взрыва. Ее левая рука нащупала поперечную гарду меча, вонзенного ей в грудь, и изо рта потекла кровь.

А потом это мгновение прошло. Керита одновременно вывернула оба запястья, затем выпрямилась, одним резким движением выдернув оба клинка, и тела обеих ее противниц рухнули на пол.