Ключ Лжеца

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Несмотря на мои страхи, в Умбертиде я устроился, как игрок за карточным столом. Я приехал не за ночной жизнью, не собирался присутствовать на балах, наслаждаться местными винами, карабкаться по здешней социальной лестнице или даже найти богатую жену – я приехал за деньгами. Несомненно, в своё время многое из этого было бы мне интересно – за исключением поиска жены – хотя в банкирских городах вроде Умбертиде не так уж и много злачных мест, но когда дело доходит до азартных игр, я становлюсь удивительно сосредоточенным. Моя способность проводить за покерным столом двадцать часов в день семь дней в неделю – одна из причин, по которой мне удалось накопить столь непомерный долг Мэресу Аллусу в таком юном возрасте.

Карту Умбертиде усеивают многочисленные торговые залы. Некоторые из них определяются Домами, которые их контролируют, другие – природой заключаемых там сделок. Я начал в зале Золотого Дома, чтобы получить инструкции по основам торговли у белолицего подчинённого Даварио, Марко Онстантоса Эвеналина.

– Доли в предприятиях скромных размеров продаются четвертями, а доли в более крупных предприятиях, даже в самих банках, можно приобрести по одной десятитысячной. Хотя в случае концернов вроде Центрального Банка для большинства частных трейдеров даже десятитысячная доля будет не по карману. – От его голоса даже козы сдохли бы со скуки.

– Понимаю. Итак, я готов сыграть. У меня есть на продажу три лучших торговых судна из всех, что плавали под парусами в океанах, и чутьё на покупки. – Я оглянулся на трейдеров: разношёрстный народ, в основном люди Золотого Дома, но с вкраплениями независимых торговцев с многих дальних берегов. Трейдеры Золотого Дома носили чёрное с золотой отделкой и постоянно курили трубки и сигариллы в таких количествах, что над их головами висел покров едкого дыма. Табак остаётся одной из немногих грязных привычек, которые меня не привлекают. – Думаю, смогу импровизировать.

– Лоты покупаются при помощи табличек, которыми привлекают внимание продавца, – продолжал Марко, словно я ничего не сказал, а просто губами шлёпал. – Затем, наняв представителя Золотого Дома для оформления бумаг, обе стороны удаляются в кабинки для сделок. Продажа должна быть зарегистрирована в…

– Правда, я понял. Просто хочу уже начать…

– Принц Ялан. – Чопорно выговорил он, и впервые в его голосе появились какие-либо интонации. – Пройдёт несколько дней, прежде чем вы будете готовы совершить покупку в этом зале или в любом другом. Даварио Романо Эвеналин поручил мне ваше обучение, и честное слово, я не могу позволить вам торговать в неведении. Ваше разрешение не будет утверждено, пока я не скажу, что вы готовы торговать. – Он сомкнул свои бледные губы и наклонял шею, пока та мучительно не хрустнула. – Для продаж более чем на одну тысячу флоринов нужен старший представитель, обозначенный зелёными нашивками на лацканах торгового пиджака…

– А что насчёт механических солдат? – Прервал я его. – Есть ли "концерн", специализирующийся на них? Могу я купить его долю? – Мне вовсе не хотелось совершать таких покупок, просто в его банкирских глазах хоть что-то блеснуло лишь однажды – когда Даварио обсуждал дьявольский прожект, мёртвую плоть на металлических костях.

– Собственностью на солдат обладают многие частные лица и коммерческие предприятия. Центрального регулирования нет, хотя государство в лице герцога Умберто держит права на знания Механика…

– Права на знания, которых никто не понимает… Нет, тут, пожалуй я пас. Но скажи мне, сколько десятитысячных Золотого Дома надо купить, чтобы получить право голоса на то, что происходит в ваших лабораториях? Сколько нужно заплатить, чтобы выяснить, как далеко дотягиваются руки Мёртвого Короля в то, что создаётся под кабинетом Даварио?

Лицо Марко от моих слов ещё сильнее напряглось и побелело, если такое возможно.

– Использование трупных материалов в наших механических конструкциях… имеет ряд коммерчески щепетильных моментов, но в целом это не тайна. Мы заключаем соглашения с независимыми экспертами на местах. И опять же, их имена не являются засекреченной информацией.

– Тогда назови мне одно, – сказал я, ухмыляясь во весь рот, безуспешно пытаясь вызвать ответную улыбку на столь тонких и бескровных губах, что я сомневался, что они вообще способны улыбаться.

– Я могу назвать вам три, и один из них недавно прибыл в город. – Он помедлил. – Но в Умбертиде любая информация имеет цену, и ничто ценное не отдаётся даром.

– Так хватит ли тысячи флоринов за имена твоих специалистов?

– Да. – Марко сунул руку за пазуху и вытащил счёт на продажу. На его лице не появилось никакого выражения, но скорость, с которой он двигался, говорила о том, что даже сердце такого чёрствого существа, как он, бьётся немного быстрее при мысли о тысяче флоринов золотом. Он положил счёт на стол и потянулся к перу, чтобы я мог подписать.

– Нет, – сказал я, протянув руку. Марко с недоумением посмотрел на неё.

– Принц Ялан, зачем вы протяну…

– Чтобы ты мог дать мне разрешение, Марко. Должно быть, ты решил, что я уже готов совершать покупки, раз только что предложил продать мне что-то.

Я услышал скрежет и стук его зубов, когда он вытащил документ из узкого чёрного пальто и протянул мне.

– Не грусти, Марко, старина. Я рождён для таких мест. Понимаешь, у меня на них чутьё. В это же время через месяц я буду владеть этим зданием. – Я похлопал его по плечу, в основном, чтобы позлить, и ушёл, потирая руку. Несмотря на свой внешний вид, он был словно из камня сделан.

Той ночью в комнате мадам Джоэлли мне снился Хеннан, испуганный и бегущий по тёмному каменистому полю. Казалось, я его преследовал, приближался, пока не стал слышать его неровное дыхание и не увидел в лунном свете мелькание его босых ног, тёмных от крови. Я гнался за ним, дышал ему в затылок, но всё время был за пределами досягаемости. Наконец я приблизился и потянулся к нему. И руки, которыми я его схватил, были крюками, чёрными металлическими крюками, впившимися ему в плечи. Он закричал, и я проснулся, мокрый от пота в чёрной ночи своей комнаты, и понял, что кричу я сам.

Несколько дней я провёл, наблюдая за тем, как быстро всё меняется в торговом зале Золотого Дома, и совершил несколько сделок – небольшие ставки на цену оливок и соли. Соль торговалась в огромных количествах – для богатых это всего лишь приправа, но естественный консервант для всех остальных. И несмотря на то, что в холмах рядом с Умбертиде, видных с городских стен, имелись соляные копи, город всё же закупал огромное количество соли из Африка.

Только почувствовав механику торговли, я двинулся дальше.

Я перешёл в Морской Торговый Дом – большое строение из песчаника, построенное в виде амфитеатра с куполом и расположенное на краю расточительно зелёного парка возле центра финансового квартала города. Я называю это "квартал", хотя финансовой можно было считать две трети города.

Каждый день от зари до полуночи толпы самых состоятельных людей Разрушенной Империи собирались в просторных пределах Морского Дома и хрипло кричали, пока гонцы – обычно молодые люди с быстрыми мозгами и ещё более быстрыми ногами, надеявшиеся, что однажды и сами будут кричать – носили сделки туда-сюда. Это не сильно отличалось от ставок на бои в "Кровавых Ямах" в Вермильоне, только здесь на кону была разница во мнениях о стоимости грузов, доставляемых в различные порты, которых большинство торговцев никогда не увидит и видеть не желает. Корабли с самыми отдалёнными точками назначения, и о которых не было ничего известно уже долгое время, привлекали самые высокие ставки. Возможно, о корабле больше никогда не услышат, а может он вернётся через три недели, гружёный самородками чистого золота, или бочками настолько экзотических специй, что у нас даже нет для них названия, только желание попробовать. Корабли, о которых была доступна какая-то информация – может, его видел месяц назад другой капитан, или доходила какая-то весть, что он весной отходил от побережья Индуса, под завязку загруженный янтарём и канифолью, – на эти корабли ставить было безопаснее, но и ставки были ниже. И, чтобы забрать прибыль или претерпеть убыток, не нужно было даже ждать, пока твой корабль вернётся – любую ставку можно было продать, со значительной прибылью или намного дешевле, чем она была куплена, в зависимости от информации, которая всплыла в определённый промежуток времени, и насколько она заслуживала доверия.

Первые две недели я быстро зарабатывал, но в ту же секунду возвращался к прежним уровням. Несмотря на моё естественное чутьё на игру, отличное понимание расчётов и великолепные навыки работы с людьми, и даже вооружённый внушительной финансовой дубиной, которую представляли собой корабли моего двоюродного деда, я никак не мог добиться прибыли. Иные скажут, что работа на рынке – это искусство, которому нужно учиться много лет, строить свои сети и добиваться понимания различных торговых сфер. По мне же, всё сводилось к ставкам (хоть и в самом большом казино Разрушенной Империи), и на самом деле мне нужна была только система. А ещё немного поспать. От долгих часов торговли и повторяющихся снов о Хеннане, встречавшем один мрачный конец за другим, я уже совершенно вымотался.

На третью неделю я был в плюсе почти на две тысячи флоринов и вернулся в Золотой Дом разместить свою коллекцию сертификатов на продажу. Мне снова пришлось стоять в очереди, что было невыносимо по двум причинам: во-первых, ни один принц не должен пялиться в потную шею другому человеку, если, конечно, тот не король. А во-вторых, я искренне сомневался, что кто-то впереди меня нёс к стойке такое состояние, и уж конечно банк должен отдавать приоритет богатым.

Большую часть своих денег я заработал на соглашении о покупке места в гавани Гоханского порта. Согласно комплексной магии моей системы, мне не придётся совершать настоящих покупок очень долго. Никогда, если я правильно рассчитал время своего отъезда из города. Кашель сзади оторвал меня от раздумий.

– Принц Ялан, приятно ли вы проводите время в Умбертиде? – в очередь за мной встал матемаг, с которым я встретился в первый визит. На нём был прекрасный халат пересекающихся чёрных и белых фигур – узор восхищал глаз и сообщал, что дом этого человека очень далеко отсюда.

– Я… – Имя парня выскользнуло из моей головы, но я неплохо скрыл этот факт. – Что ж, благодарю. Скажем так, с прибылью, а это всегда приятно.

– Юсуф Малендра, – сказал он, демонстрируя чёрную улыбку своей касты и склоняя голову. – Вижу, вы сменили кожу. – Он восхищённо осмотрел мой наряд.

Я нахмурился. Кара говорила нечто похожее. Я применил некоторые особенности местной моды и потратил пятьдесят флоринов на прекрасные шёлковые рубашки, парчовые панталоны, высокие ботинки из телячьей кожи и отличную шляпу со страусиным пером.

– Стиль никогда не выходит из моды, Юсуф. – Я улыбнулся улыбкой богача. Такой симпатичный парень как я, всегда привлекает много взглядов, и, хотя принцы и так никогда не выходят из моды, правильно представить себя никогда не вредно.

– Так вы теперь богач?

– Ещё богаче, – сказал я. Мне не очень-то понравился подтекст, будто бы я прибыл попрошайкой.

– Возможно теперь вам сто́ит купить себе защиту, раз вы богач… то есть, ещё богаче. Состоятельный человек должен быть осторожен, а тот, кто так быстро делает деньги, сильно рискует. У меня на родине есть поговорка: рискованно брать на себя риск. – Он, оправдываясь, пожал плечами. – Её сложно нормально перевести.

– Возможно и сто́ит. – Эта мысль уже приходила мне в голову. Я скучал по норсийской машине для убийства шести с половиной футов ростом рядом с собой. Хватило бы только врезаться на улице не в того человека, и я оказался бы на остром конце спора, от которого меня не спасла бы никакая сумма денег в банке. И к тому же, к несчастью, Юсуф был прав: моя система была не из тех, что порадует власти, если выйдет на свет, и груда мышц рядом со мной сможет купить мне время, чтобы сбежать, если всё пойдёт наперекосяк.

– Поверьте, нет защитника лучше, чем механический солдат. – Юсуф произнёс это как вопрос, склонов голову. – С таким солдатом рядом вы будете настоящим флорентинцем.

В шести шагах впереди завершал сделку чрезвычайно высокий торговец с Дальнего Востока, а все остальные медленно передвигались к стойке.

– Я уже рассматривал этот вариант, – сказал я. На самом деле не рассматривал. Что-то в этих штуках отвращало меня, и, несмотря на то, что солдат идеально демонстрировал бы мой статус остальным трейдерам в зале и черни за его пределами, мне не хотелось, чтобы такая штука всюду ходила за мной. – Но меня беспокоит их лояльность… как доверять такому… механизму?

– А как доверять человеку? Особенно если его лояльность можно купить? – Матемаг поплотнее запахнул халат, словно ему было холодно, хотя в Умбертиде за стенами Золотого Дома стояло невыносимое пекло, а сравнительную прохладу внутри любой здравый человек счёл бы жарой. – Автоматы Механика "перенастраиваются" во время продажи. Специальная машина – существует только два работающих экземпляра, – создаёт представление о новом владельце и производит тонкий медный стержень с мой палец длиной. На нём видны бороздки, которыми предположительно каким-то образом закодированы особенности нового владельца. Этот стержень через маленькое отверстие вставляется в голову солдата, и таким образом завершается передача собственности.

– Обворожительно. – Или по крайней мере чуть менее скучно, чем таращиться на затылок нубанца передо мной – толстяка, пахнущего незнакомыми специями. – Но всё же я предпочитаю себе в телохранители человека из плоти и крови.

– Сын меча, принц Ялан. Купите контракт с сыном меча. Лучше защитника вам не найти. По крайней мере, из тех, кто может кровоточить.

Я пометил себе сделать вложение в услуги сына меча. С учётом того, что вся моя прибыль зависела от "системы" задержки уплаты налогов и операционных сборов посредством комплексной сети трейдеров и их помощников, которые возникали только при необходимости их участия в моей схеме, казалось вероятным, что вскоре мне придётся обратить мои бумажные деньги в золото и незаметно покинуть город. А если моё время выйдет, то вполне возможно мне потребуется кто-то, кто может кровоточить за меня – потому что я был чертовски уверен, что сам я кровоточить не хотел.