Книга еретиков

1. ...После тех ересей восстала пред нами еще некоторая другая ересь, безумная и полная всякого безрассудства, совершенно смешная, имеющая несостоятельный образ мыслей и состоящая из обольщенных мужчин и женщин. Они называются «мессалиане», что значит молящиеся. Существовали они несколько ранее, приблизительно со времен Констанция, и существуют доныне. Есть еще другие, называемые также «мессалианами» евфимиты, которые, как я с вероятностью думаю, принялись ретиво подражать той ереси. Но те вышли из язычников, не принадлежали к иудейству и не оыли христианами, не происходили и от самарян, но действительно суть язычники, и хотя говорят, что есть боги, однако же никакому богу не поклоняются, а воздают честь только Единому, называя его Вседержителем[205]. Устроивши себе некоторые дома, или обширные помещения, наподобие форумов, они называли их молельнями. <...>

2. Эти первоначальные мессалиане, происходившие от язычников, бывшие прежде нынешних, происходящих от имени Христа, и сами построили в некоторых странах помещения, называемые молельнями и молитвенницами. В других же местах устроивши себе нечто вроде и наподобие церкви, они по-вечеру и на рассвете собираются там со множеством зажженных светильников и со свечами и долгое время воспевают Богу какие-то заунывные песни и хвалы, составленные у них людьми способными, обольщая себя надеждою, что этими песнями и хвалами они умилостивляют Бога. Всё это заблуждающихся заставляет делать слепое невежество, прикрытое самомнением. Недавно в одну из таких построек ударила молния, не могу сказать, в каком месте, а кажется, мы слышали, что это было в Финикии. И некоторые ревнители из начальствующих многих из них убили за то, что искажают истину и подделываются под образ жизни Церкви, не будучи христианами и не происходя из иудеев.

3. Иные же из них, еще глубже размышляя и по глупости своей имея советником только разум, говорили: сатана велик и очень силен и много зла совершает против людей. Почему же мы не прибегаем скорее к нему и ему не поклоняемся, и его не чтим, и к нему не обращаемся с молитвою, чтобы за угодливое наше служение он не причинял нам зла, но щадил бы нас, когда бы мы стали его рабами? Таким образом, они назвали себя сатанианами[206]. Мы соединили ересь их в одно с теми из вышеупомянутых, о которых намерены теперь говорить, Поелику они, одинаково выходя на открытое место, посвящали время молитве и пению. Впрочем, всё это, будучи очень смешно, оказалось безвредным, так как не могло отклонить ум от истины; потому что это были не христиане, но совершенные язычники. А теперь они за те обычаи называются мессалианами; у них нет ни начала, ни конца, ни главы, ни корня, но во всем они не тверды, не знают, от кого произошли, и обольщаются, совершенно не имея основания ни в имени, ни в законности, ни в положении, ни в законодательстве. По-видимому, они, как мужчины, так и женщины, веруют во Христа, говоря, что они отреклись от мира и оставили все свое. Когда наступает летнее время, они спят все вместе, мужчины с женщинами и женщины с мужчинами[207], на широких улицах, потому, говорят, что у них нет стяжания на земле. Они дерзки, а протягивают руки, чтобы просить милостыню, как не имеющие пропитания и стяжания. Но речи их превосходят всякую меру безумия. Кого бы ты ни спросил из них, всякий называет себя тем, чем ты захочешь: назовешь ли пророком, они скажут: я пророк; назовешь ли Христом, он утверждает: я Христос; патриархом ли, он бесстыдно именует себя тем же именем; ангелом ли, он называет и себя так же. о, явное сумасбродство человеческое! Поста они совершенно не знают; но, проведя время в молитве от второго часа или от третьего или даже ночью, если захотят есть, то спокойно делают всё: едят и пьют. О студодеянии и о похотливости их в точности я не знаю. Впрочем, они и от этого не свободны, так как имеют обыкновение ложиться спать все вместе, и женщины, и мужчины. Есть они и в Антиохии, куда перешли из Месопотамии.

4. Получили они это гибельное учение от чрезмерной простоты некоторых братии; ибо некоторые из наших братии и православных, не зная меры жительства во Христе, не поняли повеления об отречении от мира, об отказе от собственного имущества и денег, о продаже собственности и раздаянии нищим, о взятии креста и о последовании истине, о том, чтобы не быть ленивым или праздным и безвременно ядущим, ни уподобляться пчелиному трутню, а чтобы, напротив, делать все своими руками, как и святой апостол Павел, отрекшийся от мира, но проповедник истины, которого руце послужисте не только ему самому, но и сущим с ним[208] – хотя эти последние и не были бездеятельными, но находились вместе с ним в труде, как он похваляется в одном месте и весьма ясно научает, говоря: не трудящийся ниже да яст[209]. Некоторые же из вышесказанных братий, быть может наученные от Манеса, пришедшего, как говорят, из Персии, учили тому, чему не должно. Так, слово Божие повелевает смотреть за теми, которые ничего не делают; между тем умы некоторых введены в заблуждение словом Спасителя: делайте не брашно гиблющее, но пребывающее в живот вечный[210]. Они думают, что гиблющее есть доброе дело, которое мы совершаем ради праведности; такое дело проявлялось в Аврааме, когда он приготовлял тельца[211]; также в заботливости вдовицы об Илии[212], в распоряжении Иова относительно своих детей и имущества и в делании всех рабов Божиих, трудившихся своими руками ради праведности, как, например, для вспомоществования нуждающимся. <...>

7. Бороду, образ мужа, остригают, а волосы на голове отращивают[213]. <...>

8. Вот что слышали мы об этих людях, ставших позором для мира и изрыгающих нечистые мысли и слова, но несостоятельных и безнадежных и ставших вне строения Божия[214]. Поэтому, сказавши о них немного, мы тотчас займемся опровержением их. И прежде всего, чтобы женщинам быть вместе с мужчинами, справедливого основания на то не указывается в древнем обычае находившихся в естественном супружестве, но один муж должен быть в супружестве с одною женою, как Адам был с Евою, Сарра с Авраамом, Ревекка с Исааком. <...>

...И блаженный Павел, очевидно, тогда, как приял Духа Святого и обновился Им, сподобился тайн откровения, стал созерцать духом откровений и услаждался созерцанием, слышал неизреченные глаголы, зрел созерцание высшее естества, насладился созерцаниями небесных сил и услаждался духовным. И да не будет того, что в безумии своем утверждают еретики, называемые евхиты, будто бы сего восхождения достиг он своим желанием (ум вовсе не может восходить туда). Напротив того, Павел восхищен был духом откровений, как сам написал в Послании к Коринфянам, вопреки этим суетным людям, которые уподобляли себя святым апостолам, исповедовали мечты своих помыслов и называли их духовными созерцаниями. Это относится ко многим еретикам, то есть близко сие к Оригену, к Валентину, к сыну Диссанову, к Маркиону, к Манесу и к прочим древним начальникам зловредных ересей, начавшихся со времен апостольских и даже доныне по местам обретающихся.

Итак, Поелику некоторые люди, развращенные бесовским мечтанием, восхотели растлить учение блаженных апостолов, то божественный апостол вынужден был в ничто обратить похвальбу еретиков, хвалившихся тенью делания являвшихся им бесов, когда со смирением и великим страхом описывает он Божественное свое созерцание, относя оное к лицу другого. Ибо говорит: вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: Аще кроме тела, Аще ли в теле, не вем, Бог весть: восхищена бывша в рай, и слыша глаголы, ихже нелеть есть человеку глаголати [217] . <...>

И сим обличаются ложные писания, так называемые откровения, сочиненные начальниками ересей, растленными мечтанием бесовским, о обителях на тверди, в которые возводят ум для самовольного уразумения, и о восхождениях ума на небо, и о местах, отведенных для суда, и о многовидных образах горних Сил, и о действенности их. <...>

Некто по имени Малпа[218], ведший род свой из Эдессы, в одно время изобрел ересь евхитов, тогда как проводил высокое житие и переносил самые тяжкие труды и скорби. Ибо говорят, что, будучи учеником блаженного Иулиана, называемого Сава, на короткое время ходил с ним на Синай и в Египет и видел великих отцов того времени, видел блаженного Антония[219], слышал от него таинственные словеса, изглаголанные им о чистоте и спасении душ, слышал тонкие вопросы о страстях, в которых Антоний объяснял, что ум, по очищении своем, имеет созерцания тайн Дух а и что душа может, по благодати, сподобиться бесстрастия, когда деланием заповедей совлечется ветхих страстей и придет в здравие первобытного своего естества. И когда Малпа, в цвете юности своей, выслушал слова сии, то воспламенился как огонь, пришел в свои город, когда возгорелась в нем страсть славолюбия, и избрал себе отшельническую храмину, и посвятил себя на дела и жестокие скорби и непрестанные молитвы. И когда возгорелась в нем страсть непомерного славолюбия, то есть надежда достигнуть ему той высоты, о которой он слышал, так как не обучился он искусству противоборствовать врагам истины, не уразумел козней, обманов и ухищрении супостата, какими сильных и крепких увлекает он в погибель, надеялся же только на дела, на скорби, на нестяжательность, на подвижничество, на воздержание, не приобретши самоуничижения, смирения, сердечного сокрушения – сих непреодолимых оружий при сопротивлении лукавого, не памятуя и Писания, которое говорит: когда исполните дела, сохраните заповеди, претерпите скорби, почитайте себя рабами непотребными[220], – и только разжигаем был высоким о себе самомнением, основанным на делании им жития своего, и сгорал желанием высоты, о которой слышал, – то по истечении многого времени, когда диавол увидел, что нет у него делания смирения, а только вожделевает созерцания, чтобы ощутить тайны, о которых слышал, явился ему в безмерном свете, говоря: «я – Утешитель, и послан к тебе от Отца, чтобы сподобить тебя увидеть созерцание, которого желаешь за дела свои, дать тебе бесстрастие и на будущее время упокоить тебя от дел». Взамен же сего злокозненный потребовал поклонения у сего несчастного. И этот объюродевший, Поелику не ощутил брани лукавого, немедленно с радостью принял его, и поклонился ему, и тотчас же стал под властью его. И враг, вместо Божественного созерцания, наполнил его бесовскими мечтаниями, сделал, что перестал он трудиться ради истины, надмил его и поругался над ним тщетною надеждою бесстрастия, говоря ему: «теперь не имеешь ты нужды в делах, в злостраданиях тела, в борьбе со страстями и похотями», и сделал его ересе-начальником евхитов. Когда же умножились они и открылось мерзкое и неправое их учение, изгнаны они были тогдашним епископом.

И еще некто другой, по имени Асина, в том же городе Эдессе, сочинив многие тресловия, которые поются и доныне, проводил высокое житие и безрассудно связал себя самыми трудными делами, пока не прославится. Его обольстил диавол, вывел из келии его и поставил на верху горы, называемой Сторий, уговорился с ним, показал ему образ колесниц и коней и сказал ему: «Бог послал меня поять тебя в рай, как Илию». И как скоро вдался тот в обман младенческим своим умом и взошел на колесницу, разрушилась вся эта мечта, низринулся он с вели кои высоты, упал оттуда на землю и умер смертью, достойною вместе смеха и плача.

Не напрасно я сказал здесь это, но – чтобы познать нам поругание от бесов, жаждущих погибели святых, и не вожделе-вать не вовремя высоты умного жития, а иначе будем осмеяны лукавым супостатом нашим, ибо и ныне вижу, что юноши, исполненные страстей, безбоязненно суесловят и учат о тайнах бесстрастия.

...Около того же времени родилась и ересь мессалиан. Перелагатели этого имени на греческий язык[222] называют их евхитами. Впрочем, у них есть и еще название, заимствованное от самого дела; то есть они известны под именем энтузиастов, потому что пользуются содействием какого-то демона и это содействие принимают за присутствие в них Святого Духа. В высшей степени зараженные такою болезнью, они избегают, как зла, всякого труда рук и, предаваясь сну, грезы сновидений называют пророчествами. Вождями этой ереси были Дадой, Савва, Адельфий, Ерма, Симеон и другие. Они, не удаляясь от церковного общения, говорят, что Божественная пища, о которой сказал Господь Христос: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь жив будет вовеки»[223], – и не вредит, и не приносит пользы. Стараясь скрывать свою болезнь, они и после обличения бесстыдно запираются и даже чуждаются тех, которые думают согласно с их внутренними убеждениями. Литоий, владыка церкви Мелетинской[224], муж, украшенный Божественною ревностию, увидев, что этою болезнью заразились многие монастыри, или, лучше сказать, вертепы разбойников, сжег их и изгнал волков из стада. Также всехвальный Амфилохий, которому вверено было пасти митрополию Ликаонии[225] и который управлял всей областью, узнав, что эта язва перешла и в его край, восстал против нее и пасомое им стадо освободил от сей заразы. Знаменитый же Флавиан[226], сделавшись антиохийским архиереем и узнав, что в Эдессе живут люди, заражающие своим ядом и соседей, созвал в Антиохию множество монахов и запиравшихся в своей болезни обличил следующим образом: он сказал, что обвинители их – клеветники, а свидетели против них лжецы, и между тем, ласково подозвав к себе Адельфия, который был уже в глубокой старости, предложил ему сесть возле себя и сказал: «Мы, старик, пожив на свете довольно долго, лучше изучили и природу человека, лучше узнали и ухищрения наших противников, демонов, да и на самом опыте изведали помощь благодатную. А эти молодые люди, еще не зная хорошо ничего подобного, неохотно слушают речи духовные. Так скажи мне, как понимать ваши слова, что из человека удаляется враждебный дух и поселяется в нем благодать Духа Всесвятого?» Очарованный этими словами, старик извергнул весь скрытый свой яд. Он сказал, что сподобляющиеся Божественного крещения не получают от него никакой пользы, но что одна усердная молитва изгоняет живущего в человеке демона. Каждый из земнородных заимствовал от пра родителя как природу, так и рабское служение демонам. Но когда усердною молитвою они изгоняются, то их место заступает Всесвятой Дух и обнаруживает свое присутствие ощутительным и видимым образом, именно: освобождает тело от волнения страстей и совершенно отвлекает душу от наклонности к злу, так что уже не нужен бывает ни пост для обуздания тела, ни учение для удержания человека и внушения ему добропорядочного поведения. Кто достиг этого, тот не только освобождается от плотских похотей, но и ясно проводит будущее и [телесными] очами созерцает Божественную Троицу. Когда таким образом божественный Флавиан раскопал смердный источник и открыл поток нечестия, то сказал несчастному старику: «О ты, поседевшая во зле голова! Ты обличена теперь не мною, а собственными устами; против тебя свидетель – твое же слово». После такого открытия болезни их они были выгнаны из Сирии и, удалившись в Памфилию, наполнили ее своею заразою.

Пришедшие к нам благочестивейшие и благоговейнейшие епископы, Валериан и Амфилохий[229], предложили рассмотреть в общем собрании о мессалианах, то есть евхитах, или энтузиастах, которые встречаются в Памфилии, или каким-нибудь другим именем называющихся сквернейших еретиках. Но когда мы рассматривали, благоговейнейший и благочестивейший епископ Валериан[230] принес соборную запись о них, составленную в великом Константинополе при блаженной памяти Сисинии[231]: здесь она была прочитана и всеми одобрена, потому что хорошо составлена и содержит справедливое суждение[232]. И угодно было всем нам, и благочестивейшим епископам Валериану и Амфилохию, и всем благочестивейшим епископам провинций Памфилии и Ликаонии, чтобы все содержащееся в соборной записи имело силу и никаким образом не было нарушено; чтоб утверждено было и все то, что сделано в Александрии[233], так чтобы все находящиеся по всей провинции еретики мессалиане, или энтузиасты, или подозреваемые в этой ереси члены ли клира или миряне согласились [с православными], и если которые письменно уже анафематствовали [свою ересь], подобно тому, как прописано в вышеупомянутой соборной записи, если будут члены клира, да пребывают в клире, если миряне, да будут допущены к общению. Если же откажутся анафематствовать, то пресвитеры, или диаконы, или в другой какой-либо церковной степени да извергнутся и из клира, и со степени, и от общения, а миряне да будут прокляты. И сожительствующим вместе не дозволять иметь монастыри, чтобы плевелы не умножались и не разрастались. Чтобы так поступаемо было с ними, настаивают все мужи – благочести вейшие епископы Валериан и Амфилохий и прочие достопочтеннейшие епископы всей провинции. Посему угодно было анафематствовать и скверную книгу этой ереси, называемую «Аскетикон», которую принес благоговейнейший и благочестивейший Валериан, как составленную еретиками. Подобно, если у многих [других] найдется что-нибудь согласное с их нечестием, и то да будет проклято. <...>

Прочел деяния собора в Сиде против ереси мессалиан, или евхитов, или адельфиан[235]. На соборе председательствовал Амфилохий Иконийский, соприсутствовали и другие епископы, числом сорок пять. В этой же самой книге я прочел окружное послание того же самого собора к Флавиану Великому, епископу Антиохийскому, в котором содержались учение собора и его деяния. Ведь и сам он собрал собор против тех же самых еретиков, на котором вместе с ним было три епископа – Виз Селевкийский, Марута, епископ народа су-фаренов, и Самос. Пресвитеров же и диаконов на нем было около тридцати.

На этом соборе не приняли в общение Адельфия, хотя он и принес покаяние и отвергся своей ереси. Ведь не было видно, что его покаяние или отвержение ереси шло от сердца.

Родителями этой ереси были вышеназванный Адельфий, не причисленный ни к жребию монашествующих, ни к причту священников, но живший мирской жизнью, и Савва, самозванно надевший на себя монашескую одежду, которого из-за этого называли «скопцом», и другой Савва, и Евстафий Эдесский, и Дадой, и Симеон – плевелы лукавого и иные, выросшие вместе с ними.

Итак, Адельфий и его сторонники были осуждены, хотя, как мы уже сказали, они искали возможности предъявить свое покаяние. Однако они не получили прощения, поскольку они общались как с единомысленными с теми, кого письменно анафематствовали как мессалиан. А Флавиан написал письмо к жителям Осроэны[236], сообщающее о деяниях собора, в котором рассказывается, как еретики были посрамлены и анафематствованы. А епископы, получившие это письмо, написали Флавиану ответ с выражением благодарности и единомыслия.

Написал также ему и Аитоий, епископ Армении, желая получить сведения о мессалианитах, и ему было прислано соборное решение и определение относительно них. Великий Флавиан написал и второе письмо, некоему армянскому епископу, по тому же самому поводу. Во втором письме он бросает [армянам] упрек, что мессалиане находят у них некоторую защиту. Но и Аттик Константинопольский писал памфилийским епископам с тем, чтобы они отовсюду изгоняли мессалиан как нечистых и нечестивцев. И он же написал подобное письмо к Амфилохию, епископу Сидскому. <...>

Также Иоанн Антиохийский написал послание к Несторию о мессалианах. О них вынес определение и святой Третий Вселенский собор в Эфесе, открывший в их так называемой аскетической книге[237] богохульство и еретические положения и под вергший их анафеме. И Архелай, епископ Кесарии Каппадокийской, написал двадцать четыре анафематизма против этих положений. Против них и Ираклид, епископ Нисский, составил два послания, во втором из которых содержится свидетельство о древности честных икон.

В более позднее время Геронтий, пресвитер и игумен Глитидских монахов, писал к Алипию, архиепископу Кесарии Каппадокийской, обвиняя [некоего] Аампетия в том, что он, будучи предводителем вышеназванной ереси, ухитрился украсть и получить честь священства, будучи сквернавцем и обманщиком. Алипий, получив письмо, пересылает его к епископу Команскому Ормизде с поручением расследовать написанное о Аампетии. Его обвиняли в том, что он обнимал и целовал в уста девушку, и сам Аампетий говорил, что в Иерусалиме он согрешил с одной диаконисой, и когда к нему пришли просить исцеления от болезни, то он сказал: «Приведите ко мне красивую девушку, и я покажу вам, что такое святость». А также обвиняли его в том, что он поносил поющих часы и осмеивал их, как находящихся еще под законом. Обвинялся он и в других непотребных вещах, которые совершают и произносят мессалиане. Также и мы, отвращая, насколько возможно, некоторых людей от этого лжеучения, начавшего уже произрастать в них, увидели великую гнилость страстей и злобы, воспитанную в их душах.

А Лампетий, которого судил епископ Ормизда и обвинял пресвитер Геронтий, с одной стороны, был изобличен свидетелями, с другой – своими собственными устами, по единодушному решению был извергнут из священства. Этому же приговору подвергся и Алипий Кесарийский, который, будучи обманут этим окаянным, возвел его на степень священства.

Этот трижды преступный Аампетий составил некое сочинение, которое назвал «Заветом». В нем рассеян ряд его еретиче скихмнений. Это сочинение опроверг Севир, захватчик Антиохийского престола, когда он был еще священником.

Однако некий Алфей, епископ Ринокоруры[238], выступил в защиту Аампетия, так как якобы он ничего не говорил и не делал из того, в чем его обвиняли. Алфей составил и сочинение, в котором, как можно видеть, нет ничего богохульного, однако и он был низложен, как единомысленный с Аампетием. И какой-то другой Алфей, соименный своему учителю, рукоположенный Тимофеем Александрийским, был низложен за ту же самую ересь, как сообщает послание Птолемея, епископа Ринокорурского, к вышеупомянутому Тимофею.

80. Против тех, кои говорят, что благодать и грех вместе обитают в сердце крещеных.

Говорящие, что два лица, т. е. дух благодати и дух греха, вместе сопребывают в сердцах верующих, в подтверждение сего мнения своего, из слов Евангелиста: свет во тьме светится, и тьма его не объят (Ин. 1: 5) – выводят, что светлость божественная нисколько не оскверняется от сопребывания с лукавым, хотя бы свет божественный некако и приближался ко тьме бесовской. <...> Итак, не о сатане говорит Евангелист, что он не познал света истинного, – потому что он от начала был чужд его, – но достойно порицает сим словом людей, которые, слыша о силах и чудесах Божиих, не хотят, однако ж, приступить к свету ведения его, по причине омрачения сердца их.

Древний патерик, или Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов[240]. Об авве Лукии.

Однажды пришли к авве Аукию в Еннат монахи из так называемых евхитов. Старец спросил их: «Какое у вас рукоделие?» «Мы не занимаемся рукоделием, – отвечали они, – но непрестанно молимся, как заповедует Апостол». «Ужели вы и не едите?» – спросил старец. «Едим», – отвечали они. «Кто же молится за вас тогда, когда вы едите?» – сказал им авва. Еще спросил их: «Вы и не спите?» «Спим», – отвечали евхиты. «Кто же молится за вас, когда вы спите?» – сказал старец. Евхиты не нашлись, что отвечать на это. Тогда авва отвечал им: «Простите мне, вы не делаете, как говорите. А я вам покажу, что, и занимаясь своим рукоделием, непрестанно молюсь. Размочив немного прутьев, с Богом сажусь я и плету из них веревку, а между тем читаю: „Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое‘ ‘ (Пс. 50: 3). Не молитва ли это?» – спросил старец. «Молитва», – отвечали евхиты. Старец продолжал: «Проводя целый день в работе и молитве, я зарабатываю около шестнадцати монет. Две из них я подаю за дверь, а остальные употребляю в пищу. Кто примет у меня две монеты, молится за меня, когда ем или сплю; и таким образом, по милости Божией, исполняю непрестанно молитву.

1. Они говорят, что с каждым рождающимся человеком сразу же существенно сочетается бес, который наследуется из-за осуждения Адама, и что этот бес, существенно соединенный с ним, толкает человека на недолжные действия.

2. Еще говорят, что святое крещение ничуть не способствует изгнанию этого беса, ибо святого крещения недостаточно для отсечения корней греха, изначально сосуществующих с человеком.

3. Говорят, что одна прилежная молитва может изгнать этого беса харканием и плеванием молящегося, в то время как убегающий бес виден в момент исхождения словно дым или змея, и что, когда это произойдет, бывает наконец сошествие Святого Духа на молящегося, когда Святой Дух осязаемо [чувственно] сходит и видим.

4. Говорят, что после так называемого у них бесстрастия душа чувствует такое общение с ней небесного Жениха, какое ощущает жена при общении с мужем.

16. Они говорят, что нет вины или опасности, если кто-нибудь после так называемого «бесстрастия» отдаст себя неге и беспутству, ибо он уже более неподвластен какой бы то ни было страсти, но имеет разрешение развратничать в запрещенных страстях.

80. Мессалиане, что значит «молящиеся». К ним примыкают и из прежде бывших эллинских ересей так называемые евфимиты, мартириане и сатаниане.

Вот оглавление седьмого отделения. Главы нечестивого учения мессалиан, взятые из их книги[244].

Сатана воипостасно сопребывает с человеком и во всем господствует над ним.

Сатана и демоны владеют человеческим умом, и природа людей вступает в общение с природой духов злобы.

Сатана и Дух Святой сообитают в человеке, а даже апостолы не оыли чисты от действия одержимости, и ни крещение не делает человека совершенным, ни причастие Божественных тайн не очищает душу, но одна только молитва, о которой они радеют. Человек и после крещения осквернен грехом. Не через крещение получает верный нетленное и божественное одеяние, но через молитву.

Должно хранить бесстрастие, и причастие Святого Духа будет во всяком чувстве и полноте.

Должно, чтобы душа чувствовала такое общение с небесным женихом, какое испытывает жена при соединении с мужем.

Духовные видят грех внутри и извне, равно и благодать действующую и производящую.

Откровение совершается в чувстве и Божественной ипостаси, как и в учении.

Огонь есть творческая стихия.

Душа, не имеющая Христа в чувстве и всяком действии, есть жилище змей и ядовитых зверей, т. е. всей враждебной силы.

Зло существует по природе.

Адам и до преступления бесстрастно вступал в общение с Евой.

Семя и Слово упали в Марию.

Говорят, что человек должен приобретать две души: одну общую со всеми людьми, а другую небесную.

Говорят, что для человека возможно чувственно воспринимать ипостась Святого Духа во всякой полноте и всяком действии.

Молящимся может явиться во свете крест. В одно время найден был человек, стоящий у алтаря жертвенного, и Ему принесли три хлеба, замешенные на елее.

Кроме того, они и работу отвергают от рук своих как неприличную христианам. Отчасти они вводят и бесчеловечие по отношению к нищим, утверждая, что для не просящих публично или оставленных вдов и для тех, кого не постигают несчастия или повреждения тел, или болезнь, или суровые заимодавцы,

или нападения разбойников или варваров, и для тех, которые не подпадают другим подобным несчастиям, должно хватать отрекающихся от мира или тех, кто целиком отдался благотворительности, но должно все доставлять им, ибо мессалиане говорят, что именно они суть подлинно нищие духом.

К этому мессалиане приложили еще небрежение церквами и жертвенниками. Они учили, что аскетам надлежит не оставаться в церковных собраниях, но довольствоваться молитвами в своих молельнях. Они говорили, что их молитва имеет такую силу, что и им, и научившимся у них Дух Святой является чувственно. Они болтают, что желающие спастись должны столько молиться, совершенно ничего другого не делая, пока не по чувствуют, что грех как бы некий дым или огонь, или дракон, или какой-либо подобный дикий зверь изгоняется молитвой и чувственно выходит через молитвы, а вхождение Духа Святого, в свою очередь, не воспримут чувственно и не возымеют в душе ясное чувство вхождения Святого Духа. И это-де есть истинное приобщение христиан. Ибо в церковном крещении или при рукоположениях клириков крещаемые совершенно не получают Духа Святого, если не будут усердно участвовать в их молитвах, и кто-либо может получить общение Святого Духа и без крещения, если пожелает остаться у них и научиться их догматам. Так что когда некие пресвитеры говорили им: исповедуем, что имеем Духа Святого верой, а не чувственным восприятием, то они обещали, что через молитву с ними и те получат участие в чувственном восприятии Духа. Гордыня их хвастовства столь велика, что те из них, которые будто бы получили участие в чувственном восприятии Духа, ублажаются ими, как совершенные и свободные от всякого греха и люди высшего порядка, и почитаются, как не подпадающие уже опасностям греха. Но в дальнейшем у них бывают послабление и свобода в пище, и всякая свита, и почет, роскошь, так что многие из них и после такого у них свидетельства совершенства являются для внешних недостойными и называться христианами, впавшими в различные бесстыдства, кражи имуществ и блуд[245].

Кроме сказанного, многое и другое выдумывают они, а именно: спокойно расторгают законные браки; уклонившихся от браков принимают и ублажают как аскетов; отцов и матерей убеждают не заботиться о воспитании детей, но прельщают все приносить им. Рабов, убегающих от господ, охотно принимают и согрешающих и к ним приходящих без какого-либо плода покаяния, помимо власти священника, без ступеней, установленных канонами Церкви, обещают быстро очистить от всякого греха, если только кто-либо, выучив у них их знаменитую молитву, делается близко посвященным в их мошенничество. Некоторых из таковых грешников они до освобождения от грехов приводят для рукоположения в клирики, коварно убеждая епископов возложить на них руки, прельщая их свидетельством тех, которые у них считаются за аскетов. Об этом они заботятся не потому, что считают степени клириков почетными – они и самими епископами пренебрегают, когда желают, – но выторговывая себе некое господство и власть. Некоторые из них говорят, что они не приобщались бы тайн, если бы не ощущали чувственно явления Духа, которое бывает в тот час. Некоторые из них позволяют желающим отсекать их естественные члены. Легко пренебрегают они и отлучениями. Они безбоязненно клянутся и преступают клятвы, притворно же и свою ересь анафематствуют[246].