Книга о слонах

Мужские и женские стада

Каждый слон, живущий в джунглях Азии или в степях Африки, повинуется всем инстинктам своего рода, но в то же время он и самостоятельная индивидуальность, имеющая свои собственные черты характера.

Очень редко можно встретить обособленную семью слонов, состоящую из самца, самки и слонят (причем, разумеется, еще требуется установить, что слонята эти именно от данного самца). Как правило, многие семьи, особенно имеющие слонят одного возраста, объединяются в стада. Численность их обычно составляет от двадцати до тридцати голов, но встречаются и гораздо более крупные.[18]

Экли сообщает об одном стаде, которое, по точным подсчетам, насчитывало свыше семисот голов. Это стадо прошло вдоль опушки леса за пятнадцать минут. Густую траву и кустарник, росшие здесь, слоны вытоптали начисто.

Несомненно, у слонов, как и у людей, существуют симпатии и антипатии, вне зависимости от того, находятся ли они на свободе или в неволе. Отдельные экземпляры явно тяготеют друг к другу, и их всегда можно видеть вместе.

Когда стадо проходит через девственный лес, слонам не составляет никакого труда пробираться сквозь подлесок высотой два-три метра. Люди, путешествовавшие по Африке, всегда удивлялись, с какой легкостью ломают слоны сучья толщиной в руку. Если слоны проходят через бамбуковый лес, вокруг раздается сплошной треск и хруст подмятых стеблей. Вообще же эти тяжеловесные животные со столь неуклюжей внешностью передвигаются удивительно бесшумно.

Нога слона достойна удивления не в меньшей степени, чем хобот. Она покрыта мешкообразной кожей. Весьма характерное ее свойство — при нагрузке несколько отекать, а при снятии ее сокращаться в размерах. Благодаря этому слон вытягивает ногу, угодившую в болото, не испытывая его засасывающего действия. Мускульная сила, которую слон должен затрачивать, когда просто стоит, несомненно, очень незначительна, этим и объясняется тот факт, что он может продолжительное время держаться на ногах, не испытывая усталости. Однако же утверждение Экли — не всегда достаточно точного и временами слишком смелого в своих суждениях, — будто слон может непрерывно ходить и стоять в течение ста лет, весьма сомнительно.

Бесшумная походка слонов объясняется тем, что на пальцах их ног есть мягкие, словно резиновые, подушечки. Эти пальцы составляют переднюю часть ступни слона, задняя же часть образуется высоко отогнутыми назад костями, под которыми находится желеобразная масса, обладающая качествами превосходного амортизатора: благодаря ей слон ходит как бы на мягких и пружинящих подушках. Тем не менее, если приложить ухо к земле, то в радиусе полутора километров приближение слонов воспринимается как легкое землетрясение. Знатоки сразу отличают эти характерные сотрясения от звуков, вызываемых приближением других животных, например буйволов, бег которых сопровождается таким звуком, будто их копыта косят траву.

Слоновые тропы в девственном лесу и в чаще бамбуковых зарослей довольно своеобразны. Собственно говоря, только они и дают человеку возможность продвигаться по этим местам. Существуют тропы, которыми слоны пользовались в течение столетий. Животные нередко оставляют там свои характерные пометки: например, протертые до середины стволы деревьев или местами отшлифованные камни.

Конечно, слоны не всегда и не везде пользуются традиционными тропами. В некоторых районах они постоянно меняют свои пути, к этому их явно побуждает горький опыт общения с людьми, которые преследуют их и которым они не желают выдавать своего местопребывания.

Стадо слонов, по всей вероятности, не представляет собой замкнутую группу, и чужеродные элементы, по каким-либо причинам отбившиеся от собственного стада, принимаются в новое без всяких затруднений. Иногда обособленные стада образуют только самцы или самки, и такая изоляция нарушается только в период спаривания.

Наиболее спокойная часть дня у слонов — полдень. В это время они не бродят и не едят, как в остальные часы, а отдыхают, стоя в тени чащ. Некоторые самцы в часы отдыха кладут свои бивни на кроны деревьев. В таком положении они напоминают людей, устраивающихся поудобней. Правда, не все стоят совершенно неподвижно, большинство топчется на месте или меняет свое местоположение в группе, но происходит все это очень медленно и осторожно. Ни одно из животных не выходит за пределы тесного круга, образуемого определенной группой деревьев.

Несомненно, каждое стадо слонов имеет своего вожака, однако еще не вполне ясно, существует ли какая-нибудь закономерность в отношении его пола. Общее мнение всех знатоков таково, что в момент опасности вожаком становится самец, который возглавляет атаку или отступление. Если же противнику удается устранить вожака, то, по свидетельству Экли, атака неизбежно останавливается. «Я никогда не слышал, — сообщает он, — чтобы слоны, после того как их вожак убит, продолжали атаку, и не верю также в то, что когда-нибудь услышу об этом».

В обычные же спокойные времена как в Африке, так и в Индии, стада, по-видимому, возглавляются старой, в большинстве случаев даже совсем древней, мощной самкой. Во время стоянки она вытягивает свой хобот против ветра и вынюхивает, нет ли вблизи чего-нибудь подозрительного. Как только направление ветра меняется, она поворачивается в другую сторону. Если слоны отправляются в путь, то время отправления и направление определяются ею. Передвигаются они обычно гуськом. Особенно строго слоны придерживаются этого порядка в лесу, менее строго — в степи. Одно животное следует за другим, и обычно слониха-мать, а также другие слоны помогают малышам, что производит весьма трогательное впечатление.

Шаловливые слонята.

Малыши слонята ведут себя в высшей степени забавно. Те, кому довелось видеть странствующих слонов, неизменно рассказывают, что просто нельзя наглядеться на потешных слонят и на их смешные выходки. Так же, как и шаловливые дети, они выскакивают из колонны, резво носятся по кругу и что только не вытворяют. Так же, как детей, когда они слишком разойдутся, их одергивают старшие, шлепая хоботом или награждая добродушными пинками.

Однажды наблюдали, как слонята сделали себе из глины мяч и значительную часть пути гнали его перед собой. Эти же слонята в другой раз затеяли с буйволятами веселый спор, который, однако, не понравился лишенным «чувства юмора» мамашам-буйволицам, и те просто-напросто прогнали слонят.

Один из путешественников по Африке был свидетелем действительно забавной сцены, представлявшей в то же время подлинную идиллию девственных лесов. В одном пруду семнадцать самок утоляли жажду вместе со своими слонятами. При этом малыши не столько пили, сколько резвились и играли: обливали друг друга, трубили в воду. Позади стояло другое стадо, весьма дисциплинированно ожидавшее своей очереди. Однако какой-то слоненок из этого стада нарушил молчаливое соглашение. Он прошел вперед, шмыгнул между чужими самками, растолкал их слонят, плюхнулся в воду и начал так бултыхаться, что замутил весь пруд. Самки первого стада вовсе не собирались оставить подобную наглость безнаказанной. Посыпались удары хоботами, заставившие дерзкого шалуна поскорее вернуться восвояси.

Если слонятам грозит опасность, они спешат укрыться под туловищем матери. В случае переполоха и толчеи они продолжают пребывать в этом положении, согласуя свои движения со всеми движениями старших.

Совсем крохотных слонят, не более двух-трех месяцев от роду, в особых случаях, если спасти их иначе нельзя, мать обхватывает хоботом, словно берет под мышку, поднимает вверх и уносит. Поистине трогательная картина! В Бирме одному европейцу довелось увидеть, как слониха подобным образом спасла своего детеныша от бурного, с каждой минутой все более опасного горного потока, который увлекал его как щепку. Беспомощно барахтаясь в воде, малыш страшно кричал. Еще немного, и он был бы унесен потоком. Когда мать поставила детеныша на землю, она настолько обессилела от напряженной работы, что сама упала в воду и еле выбралась на берег.

В течение трех-четырех лет слоненок следует за матерью, не отходя от нее ни на шаг, и весь этот период продолжает сосать ее молоко. В дальнейшем он все больше и больше пренебрегает материнскими сосцами, находящимися между передними ногами, и когда достигает возраста пяти или шести лет, уже сам обеспечивает себя кормом.

Будни стада.

Как проходит жизнь слонового стада в джунглях?

Важнейшую роль играют, само собой разумеется, поиски корма. Обычная пища слонов — это листья деревьев, которые они проглатывают вместе с ветками. Однако предпочитают они луковицы, клубни, корешки, а также семена, например пальмовые, и сладкие плоды.[19]

Слоны избирают стоянки в лесу, особенно в бамбуковом, на лесных полянах и поросших гигантской травой равнинах. В полдневные часы животные обычно отдыхают стоя или лежа. Ночью они часто собираются у воды. Придя к реке, выстраиваются в определенном порядке, и, как сообщает один индийский наблюдатель, первым пьет тот слон, который стоит ниже всех по течению. Затем один за другим утоляют жажду следующие. Смысл этого порядка в том, чтобы дать каждому напиться чистой, не взбаламученной хоботом воды.

Все путешественники по Африке указывают, что слоны принадлежат ныне к наиболее пугливым видам диких животных этого континента. Но страх перед человеком не был свойствен слону извечно, а выработался у него под воздействием определенных условий. В середине прошлого века, когда было открыто озеро Виктория, исследователи встречали многочисленные стада слонов, не обращавших на людей ни малейшего внимания. Даже когда на их глазах был убит один из слонов, остальные не проявили почти никакого беспокойства по этому поводу. Знаменитый путешественник Стэнли, который в 70-х годах прошлого века побывал в различных областях Африки, сообщал о том, что стадо слонов, повстречавшееся ему в болотистой местности между Мерару и Мрева (двумя деревнями в районе Укононго, восточнее озера Танганьика), не только не обратилось в бегство, когда в каких-нибудь ста метрах от него прошел караван, но совершенно спокойно наблюдало необычную процессию. Удовлетворив свое любопытство, слоны так же спокойно удалились в лес.

И в наши дни на юго-востоке Африки и в Судане встречаются слоны, ни в малейшей степени не зараженные страхом перед людьми, свойственным их собратьям из других африканских областей, и проявляющие по отношению к людям полную доверчивость.

Таким образом, страх перед человеком, ныне, как правило, присущий слонам, живущим на воле, — свойство благоприобретенное. Он вызван чудовищными преследованиями, которым с давних пор подвергаются эти животные. Белому человеку, явившемуся в Африку, пришлась по вкусу слоновая кость, которая здесь в отличие от Индии — к несчастью, для слонов — имеется не только у самцов, но и у самок. И бойня началась!..

Истребление слонов.

В некоторых областях Африки, например в районе Белого Нила, отстрел слонов, организованный как крупный промысел, производился самыми отвратительными колонизаторскими методами. Торговцы слоновой костью сначала разбивали в намеченной для охоты местности большие лагеря с заграждениями из колючего кустарника, так называемые серибы. Вокруг этих опорных лагерей создавались маленькие лагеря, которыми руководили вехилы — служащие крупных бизнесменов. Вознаграждение они получали не деньгами, а скудными продовольственными пайками. Так как просуществовать на эти пайки они не могли, им приходилось искать приработков, и самым доходным из них была работорговля. Часть африканского населения находилась в зависимости от торговцев слоновой костью. Африканцы поставляли им плоды и зерно, а также служили носильщиками. Как бы ни эксплуатировали их белые, эта часть местного населения все же была под какой-то защитой и могла считать себя привилегированной по сравнению с другой частью, подвергавшейся безжалостному ограблению. Торговцы хозяйничали в этих областях беспощадно и ни в малейшей степени не считались с тем, что опустошают страну, лишая ее и людей и скота.

В других частях Африки были созданы так называемые «охотничьи общества». Следует подчеркнуть, что к их истребительным экспедициям против слонов слово «охота» подходит очень мало. Охота предполагает, что человек в одиночку идет навстречу животному и смело побеждает его. Вооруженные же до зубов члены «охотничьих обществ» не подвергали себя никакому риску, если не считать опасностей, которые грозили им не со стороны несчастных слонов, а могли возникнуть в результате неловкости или неосторожности других участников охоты во время стрельбы.

Следует сказать, что убить слона все же нелегко. Некоторым охотникам, стрелявшим по слону раз двадцать пять-тридцать, так и не удавалось его свалить. Экли и его жена однажды должны были выстрелить двадцать шесть раз, прежде чем слон наконец рухнул. В другом случае этот исследователь Африки, хорошо прицелившись, с небольшого расстояния всадил в голову слона три пули, которые не причинили животному никакого вреда. Впечатление было такое, будто Экли стрелял в кучу песка. Слон скрылся в зарослях.

Выстрелы по туловищу практически не оказывают никакого действия, залпами тоже удается достигнуть немногого, и даже выстрелы в большие и малые полушария головного мозга, окруженные мощной костяной массой, не вызывают мгновенной смерти. У слона очень немного мест, попадание в которые дает немедленные результаты, однако они по своей площади едва ли превышают размер ладони.

Еще двадцать-тридцать лет назад в Центральной и Восточной Африке считалось исключительным достижением убить слона с одного выстрела. Тот, кому это удавалось и кто мог подтвердить это свидетельскими показаниями, пользовался большим почетом.

Иногда для истребления африканских слонов применялись (да и применяются сейчас) значительно более подлые средства, чем массовое использование ружей и карабинов. Путешественник Штейнгардт видел в Юго-Западной Африке более сотни скелетов слонов, умерщвленных странствующими бурами, которые отравили водоемы.

Во времена настоящих охотников на слонов.

Сейчас едва ли можно встретить в Африке сухопарую фигуру профессионального охотника на слонов. А когда-то такой охотник был выдающейся личностью. Некоторые из них, например швед Эриксон, англичанин Бэкер, датчанин Ларсен, убивший пятьсот слонов, получили признание среди специалистов и стали в Африке легендарными фигурами. Но большинство охотников осталось безыменными и безвестными. Однако многие из них способствовали открытию неизведанных областей, где до того не ступала нога белого человека.

В Африке было немало путешественников с громкими именами, выдававших за собственное открытие то, что им было сообщено повстречавшимся охотником. Путешественник мог поступить так совершенно спокойно, ибо ни у кого из этих охотников не появлялось и мысли описать свои приключения и наблюдения в книге и предъявить претензии на приоритет. К тому же они обычно и не думали когда-нибудь вновь вернуться в Европу.

Жизнь этих истинных охотников на слонов, не в пример «охотникам» из «обществ», действительно на каждом шагу подвергалась опасности. Ноги слонов, челюсти львов, буйволы, тропические болезни, жажда и бурные потоки — все это угрожало их жизни.

Однажды в Англии были проанализированы статистические данные о продолжительности жизни охотников за слонами. Оказалось, что она равна рекордному минимуму в два года. А чем вознаграждались охотники за все пережитые опасности? Помимо щекочущей нервы радости, которую многие испытывали от соприкосновения с опасностью, — слоновой костью. Но охотник за слонами, человек, который вдали от всяких признаков цивилизации месяцами или даже годами скитался по джунглям, не был торговцем. И когда на побережье он почти за бесценок отдавал добытую им слоновую кость отъявленным висельникам — настоящим торговцам, он готов был обратить всю выручку в водку и пьянствовать с каждым встречным и поперечным.

Водка за слоновую кость.

Один из самых опытных и удачливых исследователей Африки и охотников за крупной дичью — Ганс Шомбургк.[20] Начиная с 1898 года он совершил девять экспедиций в Африку, первым из белых людей побывал в некоторых центральноафриканских областях и ныне вынашивает планы нового путешествия на этот континент. То, что рассказал Шомбургк об одном охотнике за слоновой костью, весьма характерно для многих из них. Однажды этот охотник появился в Дар-эс-Саламе (Танганьика) с кошельком, полным серебряных рупий. «Ребята! — сказал он, когда надо было выступать на охоту, — останемся здесь еще на несколько дней. Ведь подумать страшно, что слон наступит нам на брюхо прежде, чем мы успеем истратить свои денежки!»

Многим охотникам даже и в голову не приходило брать в уплату за слоновую кость наличные деньги. Они сдавали добычу в факторию, а затем пили и ели до отвала. В один прекрасный день хозяин, который явно вел весьма приблизительный счет, давал им понять, что кредит исчерпан. Охотники не возражали против такого сообщения и отправлялись убивать новых слонов, бивни которых они опять сдавали в факторию.

Охота на слонов двести лет назад.

Разумеется, было бы неправильно считать, что охота на слонов вообще началась только с тех пор, как в Африку пришел белый человек. Еще тысячи лет назад человек преследовал слонов. Об этом рассказывают нам древние рисунки, нацарапанные на камне.

В одной старой французской книге о путешествиях, относящейся к 1771 году, рассказывается о том, что в Сиаме, теперешнем Таиланде, двести лет назад охота на слона велась преимущественно следующими тремя способами:

1. Слона доводили до изнеможения с помощью «ручного слона», после чего его ловили петлями.

2. В лесу и местах, где слон должен был пройти, раскидывали петли из буйволовой кожи (а не набрасывали их на туловище и ноги слона, как это делают сейчас).

3. Выгоняли в лес несколько прирученных самок, на спинах которых пристраивались люди, хорошо укрывшиеся листьями. Самки приманивали самцов. Если им не удавалось соблазнить самцов в первый день, то, как правило, не более чем через неделю те все-таки следовали за ними в назначенное место.

Если же задача состояла в том, чтобы не поймать слона, а убить его (по данным древних источников), охотник обмазывал все тело слоновым калом, чтобы слоны не почуяли запаха человека. В таком виде он подползал под облюбованное им в стаде животное и стремился нанести ему удар ниже уха. Чтобы хоть в какой-то мере реабилитировать этих «негигиеничных» охотников, следует сказать, что слоновый навоз походит на торф и не вызывает сильного отвращения. В старых источниках, например в уже цитировавшейся нами книге Эндерссона, можно прочесть, что экскременты слонов имеют еще одно особое применение: они употребляются готтентотами взамен табака. На основании собственного опыта Эндерссон установил, что такой «табак» вполне приемлем на вкус. Он объясняет этот примечательный факт тем, что пища слонов состоит из многих ароматных частей: благовонных растений, трав, клубней и корешков.

В западне.

В прошлом веке при охоте на слонов африканцы подрезали им сухожилия. Охотник подкрадывался к животному (или внезапно нападал на него во время сна) и перерезал ахиллесовы сухожилия. Слон становился небоеспособным, и его можно было довольно легко убить. При других формах охоты (и прежде и теперь) на стволах деревьев вешают отравленные колья или же устраивают западни — ямы глубиной метра в три, покрытые сверху стеблями тростника. Нередко жертвами этих коварных ловушек становились и люди, особенно неосведомленные европейцы. Хотя падение в такую яму не представляет смертельной опасности, все же оно достаточно неприятно. Криков из ямы почти не слышно даже на близком расстоянии, стены ее лишены каких-либо выступов, уложенные сверху крест-накрест тростниковые стебли ломаются при попытке ухватиться за них. Один белый охотник должен был провозиться полдня, прежде чем ему наконец удалось выбраться из такой западни. Но не успел он выбраться из нее, как провалился в другую, и ему понадобилась вторая половина дня, чтобы только к вечеру вылезти оттуда.

Конная охота на слонов.

Бывало, что на открытой местности на слонов охотились верхом. Стоило лишь появиться одиночному слону, как охотник подъезжал к нему и несколько раз стрелял. Этот способ, разумеется, совсем небезопасен. Случалось и так, что раненое животное устремлялось на стрелка, а испуганная лошадь переставала слушаться всадника. В одном из описанных Эндерссоном случаев лошадь совершенно обезумела от одного вида слона и от издаваемых им трубных звуков и, дрожа всем телом, была не в состоянии сдвинуться с места. Всаднику не оставалось ничего иного, как спешиться и стать рядом с ней. Слон бросился на лошадь и схватил ее хоботом. Но тут она вдруг ожила, вырвалась из тисков и ускакала бешеным аллюром. Слону пришлось удовлетвориться седлом, с которым он и умчался прочь.

Когда внезапно появляется серая стена…

Итак, современный слон пуглив. Но в каком смысле следует это понимать? В чем выражается его пугливость?

Прежде всего выясним, как обычно происходит встреча со слоном в джунглях. Предположим, что человек пробирается сквозь чащу девственного леса в надежде на встречу или, наоборот, в страхе перед встречей со «скотиной господа бога», как называют слона суданцы, и вдруг, откуда ни возьмись, перед ним возникает серая стена. Что происходит тогда? Как можно сказать с уверенностью, что происходит при встрече со слонами! В предыдущей главе мы отрицали, что животным присуща умственная жизнь в человеческом смысле слова. Эта оговорка отнюдь не исключала наличия среди слонов особей с различным темпераментом и различной степенью умственного развития. С определенной ступени развития, начинающейся с червей, каждое животное, как и любой человек, представляет собой более или менее ярко выраженную индивидуальность с присущими только ей одной существенными чертами. Каждое живое существо вплоть до блох, клопов и кухонных тараканов может обладать определенной индивидуальной чертой характера.[21] Что касается слонов, то можно с полным правом сказать — ни один из них не похож на другого. Среди них встречаются самые различные характеры. Некоторые из них мы покажем крупным планом в одной из следующих глав.

Понятно поэтому, что слоны не могут одинаково реагировать на появление человека. В общем, к слону, находящемуся на воле, можно применить следующее правило: он миролюбив и человека не трогает. Но целиком полагаться на добропорядочное поведение самцов, а также самок с детенышами не приходится. Раненый же слон представляет для человека смертельную опасность.

«Боевые порядки» африканского мира.

Однако хватит теоретизировать. Лучше посмотрим, что испытывали люди, встретившиеся со слоном.

Один из авторов-зоологов рассказывает о встрече со слонами в Судане. Стадо, с которым он неожиданно столкнулся до этого, удрало от африканцев из племени шиллуков, охотившихся на бегемотов, — вернее, от шума, поднятого шиллуками. Животные остановились почти рядом с расположенной с подветренной стороны стоянкой зоолога. Возбуждение их уже улеглось, и они спокойно принялись искать хоботом пищу в траве. Вдруг один из слонов уловил шорох. Он перестал жевать и подошел почти вплотную к спрятавшемуся зоологу, который, конечно, не пришел от этого в восторг. Близость слона не очень пугала его, но он хотел сфотографировать и при этом запечатлеть на пленке все животное, а не только его ухо. Поэтому он бросил в слона ружейный патрон, который не испугал его, а только возбудил любопытство. Слон с удивлением уставился в траву и стал искать в ней «песчинку». Тем временем другой слон приметил фотографа и вытянул по направлению к нему хобот, желая выяснить, в чем тут, собственно, дело. Инцидент закончился, когда на другой стороне реки шиллуки зажгли костер. Яркое пламя привело слонов в сильное беспокойство и заставило удалиться. «Темной волной прокатились мимо меня боевые порядки слонов, — сообщает автор, — Белые бивни блистали, словно копья воинов. То были тяжеловооруженные гоплиты[22] африканского мира, перед которыми никто бы не мог устоять. Колонну сопровождал сонм всякой живности девственных лесов, извлекающей для себя пользу от присутствия слонов и косвенно живущей на их счет: белые вороны, зяблики и другие птицы, для которых личинки на коже слона — деликатесы. Они охотятся также за мириадами насекомых, вспугнутых тяжелой, сотрясающей землю походкой серых великанов. Слоны ничего не имеют против этих корыстолюбивых спутников, которые не только истребляют их мучителей-насекомых, но и служат безошибочным барометром опасности: если они взлетают — значит, вблизи появился враг».

Никакого страха перед вспышкой света.

Вот как описывает другую встречу доктор Гржимек,[23] известный зоопсихолог и директор Франкфуртского зоосада. Ему удалось очень близко подкрасться с фотоаппаратом и кинокамерой к слонам. Это было на границе Либерии. После долгих и сначала безуспешных поисков он вдруг увидел на расстоянии каких-нибудь десяти метров перед собой наполовину прикрытую густыми зарослями серую стену с хорошо знакомыми складками. Тут его охватило знаменитое «слоновое чувство», состоящее из прямо противоположных стремлений: «подойти поближе» и «убраться подальше». Но стена снова исчезла, шорох в листве прекратился, и вокруг опять наступила тишина. Заметим, что лиственные жалюзи африканского девственного леса бывают настолько непроницаемыми, что охотник часто даже не может разглядеть огромного слона в трех-четырех шагах от себя. То перед ним блеснет бивень, то он услышит характерное бурчание в животе животного, то заметит, как колышутся верхушки деревьев, ветки с которых обдирает слон, но самого слона он не видит.

Через четверть часа в джунглях снова зашелестело и затрещало, и Гржимек увидел бивень. Его спутник дал вспышку для съемки. Как отнеслась серая громадина к внезапно вспыхнувшему яркому свету? Не послужило ли это сигналом к атаке? Нет, слон вообще не отреагировал на ослепительную вспышку. Он, вероятно, принял ее за обычную зарницу, которую ему неоднократно приходилось видеть, или за что-то другое, также не заслуживающее внимания.

Вообще следует заметить, что слоны, столь боязливые в других случаях, испытывают весьма мало беспокойства при различных явлениях природы. В противоположность, например, собакам они почти не реагируют на гром. Ливни, видимо, тоже не производят на них большого впечатления. И даже степные пожары не нервируют их, и они спокойно шагают по горящей траве. Ведь до тех пор, пока слоны находятся в движении, огонь не может повредить толстые подушки на их ногах.

Так или иначе, но самец, которого наблюдал доктор Гржимек, не придал никакого значения неожиданной вспышке. В дальнейшем Гржимек сфотографировал еще одного слона, огромного самца, осветив его тремя электрическими вспышками, «яркими, как солнце». Но и этого слона не взволновало ни в малейшей степени вторжение ослепительного света в полутьму зарослей. Лишь почуяв присутствие человека, он забеспокоился и, пятясь, отступил. Послышался легкий шелест веток, и слона уже нельзя было различить в густом лесу.

В гуще слонового стада.

Однако не всегда и не при всех обстоятельствах путешественники по Африке ищут встречи со слонами. Иногда бывает и так, что они, ничего не подозревая, идут свойм путем, думая о чем угодно, только не о слонах, и вдруг замечают, что попали в самую гущу стада. Обычно это вызывает довольно неприятное ощущение, ибо воображение, помимо воли и несмотря на все ружья и винтовки, сразу же начинает сравнивать жалкие человеческие силенки с концентрацией первозданной мощи, таящейся в стаде слонов, и рисует весьма неважные перспективы. Происходит примерно следующий разговор с самим собой: «Где ближайшее дерево, на которое я могу взобраться?.. Совсем недалеко… Да, но ствол слишком толстый, по нему не вскарабкаешься… К тому же внизу нет веток… Рядом с ним, правда, есть дерево и потоньше… Впрочем, если слон захочет, он сломает это дерево в один миг… Бежать? Но я не пробегу и десяти метров, как запутаюсь в зарослях и шлепнусь носом. А слону-то что? Ведь эти корни-ловушки ему не помеха, если он захочет меня догнать… Так что же мне делать?..»

К счастью, эта столь невыгодная для двуногого существа оценка соотношения сил исходит из ложной предпосылки, что при встрече с человеком слоны действуют как единый коллектив.

Однажды на Суматре известный зверолов и торговец животными Джон Гагенбек угодил прямо в гущу стада слонов. Он ехал через лес на двуколке, которой управлял местный возница. Вдруг со всех сторон, слева и справа, спереди и сзади, затрубили и захрюкали слоны. Тут уж не по себе становится не только людям, но и пони, везущему двуколку. Он припускается рысью, несется все быстрее и в конце концов переходит в бешеный галоп.

Все обошлось благополучно, причем оказалось, что слоны не только не собирались напасть на людей, а, наоборот, сами бросились врассыпную. Вид повозки явно привел их в не меньший ужас, чем их собственный вид — седоков и пони. Словом, стороны явно не поняли друг друга.

Когда слон пускает в ход хобот.

Итак, слоны не хотят иметь никаких дел с двуногими существами, когда неожиданно встречают их. В этом отношении они ничем не отличаются от всех остальных крупных животных, включая львов, тигров, леопардов и крокодилов, которые, согласно широко распространенному заблуждению, якобы являются отъявленными людоедами. Истина заключается в том, что даже хищники (а также змеи всех видов) боятся своего самого опасного врага — человека — и убегают от него, как какой-нибудь олень или заяц. Если же они нападают, то делают это почти исключительно в целях самообороны, что не всегда осознается человеком. Но в такой ситуации даже самые кроткие и робкие животные становятся воинственными. Заяц и тот царапается и кусается, когда у него нет иного выхода. Кроме того, живущие на свободе животные обычно становятся агрессорами (если только называть этим словом обороняющихся не противоречит здравому смыслу), когда они защищают своих детенышей, места кладки яиц или территорию, которую они считают своей родиной.

Конечно, бывают и отклонения от этой общей нормы, но они чрезвычайно редки. Специалисты оценивают соотношение между отклонениями и нормой как 1:1000, а может быть, даже 1:10 000. Что же касается тех зверей, которые все-таки нападают на человека, то можно предположить, что они случайно обнаружили, что человек — не страшный противник, а всего-навсего легкая и вкусная добыча.

В Африке иногда диких зверей охватывает настоящая эпидемия людоедства. Так, в конце прошлого века во время строительства Угандской дороги от Момбасы до Кисуму два льва загрызли более ста африканцев и индийских рабочих. В таких случаях зверь, который приобрел опыт людоедства, по-видимому, становится учителем одного или нескольких своих собратьев.

Слон большей частью стремится избежать встречи с человеком, а встретившись с ним, либо, как описывают многие, спокойно уходит «полный достоинства», либо, как сообщают другие, подняв хобот, быстро убегает. Но никогда его бег не переходит в галоп. По свидетельству одного исследователя Африки, слоны не бегают галопом даже тогда, когда хотят догнать железнодорожный экспресс. «Но догнать экспресс им все-таки удалось бы», — заявляет тот же эксперт. Разумеется, это преувеличение. Вряд ли в африканских джунглях можно увидеть слона, бегущего наперегонки со скорым поездом, который в Европе развивает скорость до 130 километров в час. Зато слонам время от времени приходилось состязаться с лошадьми, и выяснилось, что на хорошей дороге копытное животное имеет солидные шансы на выигрыш, однако на плохой — победителем неизбежно оказывается слон.

Если слону по тем или иным причинам все-таки приходится иметь дело с человеком, то исход этой встречи зависит от самых различных моментов. Большую роль здесь играют случайность и проявленное человеком присутствие духа.

Однажды в Танганьике какой-то носильщик каравана пробирался через лес. Вдруг прямо перед собой он заметил слона, попытался бежать, но, запутавшись в лиане, споткнулся и упал. Его жена, следовавшая за ним на небольшом расстоянии, успела только увидеть, как слон схватил мужа хоботом и поднял высоко в воздух. В ужасе побежала она назад к каравану, и спасательная группа спешно направилась к месту несчастья. Однако на полпути она уже встретила носильщика — целого и невредимого. Слон опустил его на землю и стал катать взад и вперед хоботом. А затем… трубя, поспешил прочь.

В другом случае слон схватил хоботом английского охотника и бросил в кустарник, который ослабил силу удара.

Однажды слон хоботом отшвырнул охотника далеко от себя в высокую траву. Когда вслед за этим он подошел к охотнику, тот спрятался под хвостом у животного и довольно долго крутился вместе с ним на одном месте. Этот маневр удался, но все-таки приключение могло кончиться для человека плохо, если бы его товарищ не убил слона.

Более редкий случай, когда слон воспользовался не хоботом, а бивнями, пришлось пережить Экли. Однажды, спустившись с ледников горы Кения в зону более теплого климата, он подвергся нападению слона-самца. Экли неожиданно почувствовал прикосновение бивня к своей груди. Машинально, но очень быстро он ухватился за оба бивня и упал спиной на землю, оказавшись как раз между ногами разъяренного самца, и тот, нагнув голову, всадил бивни в землю, а не в тело беспомощного Экли. Бивни застряли в корнях или в чем-то еще. При этом слон хоботом случайно ударил Экли по лицу, сломал ему нос и рассек щеку до самых десен. После этого, не проявляя больше никакого интереса к своей жертве, слон набросился на двух африканцев, сопровождавших путешественника.

Убедиться в том, что нельзя быть уверенным в мирном исходе неожиданной встречи с самцом, пришлось и Мартину Джонсону, когда он попытался сфотографировать слонов на границе Абиссинии. Самец, в поле зрения которого он неожиданно попал, поднял хобот, навострил уши и, немного раскачавшись, устремился на необычный для джунглей предмет. И не только он один: все стадо последовало за ним. Джонсон попробовал обороняться домашними средствами. Он начал кричать на слонов и размахивать зажатыми в руках носовыми платками. Однако все эти уловки не произвели на них никакого впечатления. И только выстрел заставил самца повернуть. Стадо замерло в нерешительности, увидев, что вожак изменил свои намерения, а потом пустилось наутек.

Дуэль со слоном.

Путешественники по Африке в общем должны были прийти к выводу, что слоны теряют свое миролюбие, когда их раздражают.

Шомбургк однажды ранил слона, повстречавшегося ему в Африке у озера Бангвеоло (примерно там, где умер великий Ливингстон). Он выстрелил в него из своего тяжелого «слонового ружья» калибра 600 с расстояния двадцати метров. Раненое животное изо всех сил бросилось бежать, и Шомбургк последовал за ним. Через час слон снова попался ему на глаза. Еще один выстрел. Но ружье дало осечку. Слон, однако, услышал, как щелкнул курок и (дело происходило не в зарослях, а в высокой траве) с ужасным ревом ринулся на охотника. Шомбургк не тронулся с места. Когда огромное животное было уже совсем близко, Шомбургк прицелился и всадил ему вторую пулю прямо в голову. Слон был оглушен, его мощное тело закачалось. Потом он промчался над бросившимся на землю Шомбургком, ударив его задней ногой по ребрам. Охотник и животное, преследуемый и преследователь неоднократно менялись ролями. Все снова и снова стрелял Шомбургк, все снова и снова пытался слон обнаружить разбойника, покушавшегося на его жизнь, и растоптать его. В конце концов Шомбургк счел за благо убраться с пути основательно израненного колосса. Он попытался вместе с опытным охотником-африканцем, с которым предпринял эту экспедицию, вернуться к носильщикам. Но в высокой, высохшей от страшной жары траве снова раздался треск. Теперь слон избрал иную тактику. Он перестал носиться вокруг. Хобот его ощупывал один куст за другим, обвивался вокруг деревьев. Наконец Шомбургку удалось всадить ему пулю немного пониже уха, и слон сразу рухнул наземь.

Для Мартина Джонсона выстрел по самцу однажды тоже едва не кончился весьма печально. Раненое животное неистово устремилось на него, и только вмешательство жены Джонсона, которая издали снимала эту сцену, спасло ему жизнь. Она вовремя сменила кинокамеру на винтовку, и ее выстрел оказался для слона смертельным.

В аналогичную ситуацию попал однажды и Роберт Унтервельц. Ему повстречалось стадо из пятидесяти самок и десяти самцов, и он сразу убил самого крупного самца. Стадо сначала бросилось бежать через бамбуковый лес, но потом вожак как будто одумался. Высоко подняв хоботы, слоны со свирепым хрюканьем начали приближаться к охотнику. Что оставалось делать Унтервельцу? Он укрылся за убитым слоном. Стадо сплоченным фронтом наступало на него, медленно, но неотвратимо. Когда шеренга приблизилась на расстояние тридцати шагов, он открыл огонь. Ему удалось свалить трех самцов, после чего остальные слоны повернули и скрылись в густом лесу.

Упущенный шанс.

Охотник на слонов должен во всех случаях обладать порядочным запасом хладнокровия, если он не хочет спасовать перед грозными опасностями, которые таит его профессия. Совершивший ошибку может поплатиться за нее жизнью.

Однажды — это было еще в годы первой мировой войны — врач одного из округов Танганьики охотился на слона. Раненное им животное рассвирепело и перешло в наступление. Врач бросился бежать, но споткнулся в высокой степной траве и упал. Через несколько секунд слон уже стоял над ним, разыскивая его хоботом, но не мог найти. Какой великолепный шанс для охотника! Вероятно, дело кончилось бы для него хорошо, если бы он сохранил спокойствие и как-нибудь обманул опасного противника. Но охотник сделал самый ошибочный шаг, какой только можно было придумать в его положении. Он поднял браунинг и выстрелил в слона. Тот отнюдь не упал замертво, чего опытный охотник не мог и ожидать, а, обнаружив врага, схватил его хоботом и с размаху ударил о землю.

Спровоцированное или не спровоцированное нападение слона на человека может (но не обязательно должно) окончиться смертью последнего. У одного африканского охотника я прочел, что три четверти неудачников, подвергшихся нападению слона и зачастую уже лежавших под ним, все же уцелели, потому что сумели благодаря своей ловкости или хитрости уберечься от смертоносных ударов его ног, а также и потому, что в решающий момент у атакующего животного страх брал верх над возбуждением.

Африканцы, которые никогда не видели слонов.

При изложении различных историй с африканскими слонами неоднократно упоминалось, что основанием для них послужили случайные встречи с этими животными. Это могло создать ошибочное впечатление, будто такие встречи — дело само собой разумеющееся и в Африке нет ничего более обычного, чем случайно натолкнуться на слона. Это далеко не так, что доказывает свидетельство одного путешественника, встретившего в Упогоро (Танганьика) африканцев, которые никогда в жизни не видели слона, с другими же животными они были хорошо знакомы. Возможно, они умерли, так никогда и не увидав слона, на которого может посмотреть в зоопарке любой европеец.

Вообще охотник ни в коем случае не может полагаться на свое счастье. Более чем сомнительно, чтобы он когда-нибудь встретил слона, если бы отправился искать его на авось и просто углубиться в девственный лес. Он должен идти по следам, а таковыми являются примятая трава, обломанные ветки, раздавленные стебли бамбука и прежде всего кучки навоза. Многие африканцы умеют определять по ним даже время, когда здесь проходили слоны — они наступают на навоз ногами или берут кусок и прикладывают его к щекам. Температура навоза дает представление о его давности (о гигиенической стороне этого дела уже было сказано).

Разумеется, слоны оставляют и следы своих ног, которые могут сказать знатоку очень многое. По размерам совершенно круглых следов передних ног можно с точностью до сантиметра вычислить рост самца или самки. Формула, применяемая в этом случае, такова: диаметр следа ноги умножается на 2π. Например, при диаметре 50 сантиметров получается высота 3,15 метра, при 60 сантиметрах — 3,75 метра. Довольно просто проследить следы на песке, труднее — на болотистой или каменистой почве и там, где следы эти перекрещиваются.

Одинокие слоны.

Обычно слоны живут семьями, стадами или группами, однако не всегда бывает так. В период спаривания они обособляются, и перед тем дело нередко доходит до поединков между соперничающими самцами. Как правило, такие стычки не приводят к смертельному исходу, ибо более слабый своевременно прекращает бой. Однако вполне может быть и так, что слон, обратившийся в бегство и повернувший к противнику заднюю часть корпуса, получает удар в ляжку, от последствий которого он гибнет.

Когда «медовый месяц» кончается, самец и самка возвращаются в стадо и больше не проявляют друг к другу никакого интереса. О том, что слоны иногда оказывают помощь раненым собратьям, уже говорилось выше. Но бывает, что и у них, как и у других стадных животных, зачастую старые и больные особи рассматриваются как «деклассированные элементы» и изгоняются из сообщества.

О причинах этого мы не можем сообщить ничего определенного. Это явление нельзя объяснить как стремление к «обособлению неполноценных». Все это не так просто и не так элементарно. Например, старые ласточки-касатки иногда нападают на своих птенцов за их неумение летать как следует. В чем же тут можно усмотреть инстинктивную способность избирательного мышления? Возможно, животные рассматривают одряхлевших или слабых компаньонов как добычу. А может быть, они находятся в заблуждении, полагая, что, нападая на больного, борются против самой болезни…

Во всяком случае, и в слоновом стаде одряхлевших или ослабевших животных не любят. Конечно, при этом не следует обобщать и считать, что любой встреченный в девственном лесу одиночный слон обязательно изгнан из стада и не может вновь к нему присоединиться. Многие из этих одиночек, вероятно, держатся вдали от стада только из прихоти и временно. И даже когда они находятся вдали, они все-таки не выпускают стада из виду, или, лучше сказать, «из нюха», и следуют за ним на некотором расстоянии.

Встречи с такими одиночками, если сам человек на них не нападает, как правило, кончаются мирно. Животное сначала принюхивается, потом внимательно рассматривает стоящее перед ним двуногое существо и затем удаляется, часто очень медленно и без всякой поспешности, «величественно», как сказали бы мы, если бы речь шла о человеке.

Свирепый роуг.

Ни в какое сравнение с не слишком приятным, но все же в какой-то степени воспитанным и нормальным одиночкой не идет так называемый роуг. Этим словом, обозначающим по-английски «грубиян», называют слона, охваченного своеобразным бешенством. Таким животным владеет слепая жажда разрушения. Оно не щадит никого на своем пути: ни человека, ни других животных, ни даже своих собратьев-слонов. Роуги ведут себя как одержимые. Они врываются в деревни, растаптывают хижины, а иногда даже устраивают настоящую осаду проселочных дорог.

В историю вошел такой слон-чудовище, в 1870 году разбойничавший в районе Джаббалпура (Индия). Прежде чем его удалось убить, он умертвил множество людей. В девственных лесах у подножия Гималаев семьдесят — восемьдесят лет назад тоже появилось несколько роугов, они свирепствовали, словно лютые тигры, и целые районы были поэтому недоступны для людей.

В самом начале XX века один такой роуг неистовствовал в восточной части Цейлона. Он наводил ужас на крестьян, которые направлялись на рынок, и набрасывался на возниц, ехавших по дорогам. Но самое страшное злодеяние было совершено им однажды по дороге, ведущей в Баттикалоа. Дорогу эту покрывали гравием, и там на определенной дистанции друг от друга были рабочие, дробившие камень. Чтобы защититься от палящего солнца, каждый из них устанавливал вокруг себя плетеные маты, которые позволяли ему видеть только маленький кусок дороги. Вдруг из джунглей выскочил роуг, набросился на людей, семь человек одного за другим схватил хоботом, поднял в воздух, швырнул на землю и стал топтать своими тяжеленными ногами. Все были смертельно ранены, и ни один из них не мог заметить, что произошло с соседом. Ограда из матов и шум от дробления камней помешали несчастным вовремя обнаружить злодеяния роуга. В конце концов кровавую драму увидели двое крестьян, проезжавших по дороге. Им удалось подать сигнал к бегству еще уцелевшим рабочим. На прощание изверг опрокинул повозку и тогда уже убрался в джунгли.

Зверства слона вызвали в районе Баттикалоа настоящую панику. Жизнь и имущество крестьян были в опасности. Чудовище в любой момент могло вновь появиться где ему вздумается! Наконец нашлась группа охотников, которой удалось выследить роуга в джунглях и убить его.

Рухнувшая палатка

Другой роуг, о котором сообщает Джон Гагенбек, также появился на Цейлоне, в районе Хамбантоты (на южном побережье острова). Злодеяния совершались им повсеместно, поэтому правительство разрешило свободную охоту на него. Гагенбек и несколько его друзей отправились преследовать слона. Они разбили свои палатки на лужайке, среди девственного леса. Ночью, когда Гагенбек крепко спал, палатка вдруг затряслась. Может быть, это сделал один из буйволов, принадлежащих экспедиции? Гагенбек откинул противомоскитную сетку, окружавшую его постель, поднялся и хотел выяснить, в чем дело. Но тут полотно палатки снова пришло в движение. Одновременно раздалось хорошо знакомое фырканье слона. «Роуг!» Прежде чем Гагенбек успел что-нибудь сообразить, разбойник снова нажал на палатку и совершенно смял ее. Гагенбек оказался под ней. Он почувствовал совсем рядом с собой колосса, ноги которого вот-вот наступят на полотно палатки и расплющат запутавшегося в ней человека. Жуткое положение! Но в это время товарищи Гагенбека, разбуженные шумом и трубными звуками, выскочили из своих палаток и, пользуясь лунным светом, открыли огонь по роугу. Правда, убить его им не удалось, но слон обратился в бегство и скрылся в лесу. Несколько дней спустя его выследили в джунглях, окружили и пристрелили. Оказалось, что это был самец высотой два с половиной метра. У него не было бивней.

В самое последнее время, судя по одному газетному сообщению, в Восточном Пакистане появился роуг, который в течение немногих дней будто бы убил двадцать семь человек.

Танцующая хижина и атакованный паровоз.

Иногда слоны создают крайне любопытные ситуации.

Вот перед нами рисовое поле на Суматре. На нем на четырех толстых сваях стоит хижина, в которой обитает несколько сменяющих друг друга сторожей. Их задача караулить поле днем и ночью, чтобы рыскающие вокруг многочисленные звери не лакомились рисом. Для этой цели они в случае необходимости приводят в движение шнуры, тянущиеся через все поле. На них подвешены всевозможные предметы, которые создают шум.

И вот однажды ночной сторож с соседнего земельного участка при ярком лунном свете вдруг замечает, что хижина на рисовом поле раскачивается из стороны в сторону, словно челн на волнах бушующего моря. В это же время он услышал крики о помощи.

Что же случилось? Как выяснилось позже (когда подоспевшие на помощь увидели разрушенную и опрокинутую хижину), какой-то слон вышел из леса, вдоволь полакомился рисом, а потом по привычке решил потереться о сваю. Крепко спавший сторож проснулся от сотрясения, поднял крик и напугал гиганта. Тот пытался ретироваться, но попал под пол хижины и, высоко подняв ее, сорвал со столбов. Некоторое время хижина вместе со сторожем, находившимся в ней, танцевала на мощной спине слона, а затем свалилась и рассыпалась. Сторож отделался испугом, несколькими царапинами и шишками, а слон поспешно удалился.

Другую, весьма своеобразную ситуацию создал в начале нынешнего века один слон-самец в Бирме. Машинист паровоза на перегоне дал свисток. Слон, разгуливавший поблизости, явно неправильно понял этот резкий звук, расценив его как вызов на бой. Он решил, что на вызов надо ответить, и в лоб атаковал паровоз, который машинисту не удалось вовремя остановить. Результатами столкновения были раздробленный слоновый череп и сошедший с рельсов поврежденный паровоз.

Главу о курьезных случаях со слонами можно закончить рассказом о визите, который нанесло однажды стадо слонов городу Бенгела в Юго-Западной Африке. Однако не наглая заносчивость, а жестокая борьба за существование побудила животных вторгнуться в человеческое поселение. В окрестностях свирепствовала засуха. В густых лесах, полукругом охватывавших город, не было ни капли воды, и мучительная жажда привела стадо слонов в единственное место, где журчали источники. Разгорелся настоящий бой с жителями города. Жертвами его были один убитый и несколько раненых людей, и закончился он изгнанием животных.

Почтительный леопард.

В нормальных условиях слон не ищет ссоры ни с человеком, ни с другими животными, и, так как все звери обычно убираются с его пути, жизнь его протекала бы вполне мирно, если бы не человек. У водопоя животные с почтением освобождают место слону. Сам лев и даже львиная стая предпочитают удалиться, когда встречают одного из серых великанов.

Преимущество, которым пользуется слон в столь важном месте, может быть проиллюстрировано впечатлениями одного путешественника, пожелавшего однажды насладиться романтикой африканского девственного леса. На рассвете он расположился у небольшого пруда и стал выжидать. Первым к водопою подошел леопард, но вдруг он повернул обратно. Наблюдатель проследил за ним взглядом и увидел, что тот быстро взобрался на ветвистое, заросшее лианами дерево и спрятался на нем. Что побудило леопарда удрать? Путешественник вновь обернулся к пруду и сразу же нашел разгадку. В пруду стояли два слона-самца, появившиеся совершенно бесшумно, словно по мановению волшебной палочки. Они копались в иле и поливали себя водой. В течение получаса слоны развлекались в пруду, потом один из них вылез из воды и отправился погулять по окрестностям. Вдруг он почуял присутствие леопарда. Слон затрубил и, с силой размахивая хоботом, пошел к дереву, на котором тот спрятался. Леопард, увидев приближающегося слона, выскочил из своей засады и огромными прыжками умчался в глубь леса. Гуляющий слон больше не проявлял никакого интереса к беглецу, а второй слон даже не поинтересовался происшедшим и все это время продолжал плескаться в воде.

Трагедия в болотах Мпонде.

Из всех диких зверей Индии тигр — этот неизвестный в Африке хищный зверь (в чем мы можем заверить некоторых наивных кинорежиссеров, снимающих в ателье свои «документальные фильмы» об экспедициях) — самый опасный враг слона. Взрослых слонов он, как правило, не трогает, но вот слонята весьма его привлекают. Однако, чтобы добраться до них, тигру надо сначала прогнать самок, которые их опекают. Для этого он вспрыгивает самке на спину, наносит ей довольно тяжелые раны, а потом наконец набрасывается на детеныша, и, как правило, слоненок становится жертвой тигра. Но все-таки хищник никогда не может быть вполне уверен в успехе.

В одном бирманском лагере для приручения слонов тигр напал на слоненка, привязанного к дереву. Хищник вспрыгнул малышу на спину, но тот стряхнул его. В течение двадцати минут слоненок противостоял всем атакам. К этому времени прибыла команда лагеря и отогнала тигра. По случаю своего боевого крещения отважный слоненок получил имя Кья М’Нин, что означает «Тигр не смог его одолеть».

Надо сказать, что на слонят нападают не только тигры. При известных обстоятельствах они могут стать добычей и других хищных зверей. Настоящую слоновую трагедию, в которой в роли убийцы выступила гиена, можно было наблюдать однажды в Танганьике. Случилось это в апреле. Период дождей уже кончился, и стоячая вода высыхала. Дикие животные, прежде всего слоны, носороги, буйволы и жирафы, потянулись к большим болотам Мпонде, чтобы найти там водопой. Но так как эти болота не имеют стока, вода в засушливое время собирается в наиболее глубоких местах, окруженных илистым поясом. Животным не остается ничего иного, как попытаться перейти этот пояс — предприятие, представляющее для тяжеловесов, особенно для слонов, значительную опасность. В описываемом случае один годовалый слоненок завяз в иле и не мог двинуться ни назад, ни вперед. В таком вот беспомощном положении его и разорвала на куски гиена.

Многие индийцы и бирманцы утверждают, что ежедневно большое число слонят гибнет от укусов ядовитых змей. Однако убедительного доказательства, что где-либо или когда-либо слон стал жертвой змеи, еще ни разу не было представлено.

Несимпатичные собаки

Исключительно плохи взаимоотношения между слонами и собаками. Слоны знать ничего не желают ни о каких собаках и питают к ним явную антипатию. Правда, в азиатских лагерях для слонов, где держали собак, удавалось добиться, чтобы эти животные постепенно привыкли друг к другу и не проявляли взаимной вражды. Но дружбы между ними никогда не возникало.

В Африке собаки иногда сопровождают охотников на слонов. Но до сих пор еще неясно, помогают они или мешают. Если собака выполняет свой долг, она бросается на слона. Охотник в этом случае может быть только доволен тем, что внимание слона от него отвлечено. Но очень часто у собаки не хватает смелости выступить против мощного противника, который, трубя, устремляется на нее. В этих случаях собака ищет защиты у своего хозяина, бежит к нему и жмется к его ногам, отчего опасность для охотника только возрастает.

У слона не слишком много врагов, но и друзей он заводит только в самых исключительных случаях. Один из таких случаев наблюдал исследователь Африки Шиллингс. Два слона вступили в союз с жирафом, животным столь же дружелюбным и миролюбивым, как сами слоны, и таким же последним печальным представителем уходящего в прошлое мира животных. Тройка эта жила в полной гармонии и в течение нескольких лет была неразлучна. Обе стороны как нельзя лучше дополняли друг друга. У жирафа было великолепное зрение, и он мог предупреждать слонов о замеченной им опасности. Слоны же, со своей стороны, являлись для этого беззащитного и безоружного животного, которое не может даже издать ни одного звука, определенной защитой от таких разбойников с большой дороги, как лев и леопард.

Другой охотник встретил в африканском лесу слонов, вступивших в тесный союз с зебрами и газелями.

Боятся ли слоны мышей?

Таким образом, взрослому слону на воле едва ли приходится бояться какого-либо зверя. Но правда ли, что в неволе он, как это постоянно утверждают, испытывает панический страх перед мышами и крысами? Это утверждение проистекает из склонности людей к парадоксам. В действительности же нет никаких доказательств, что слоны боятся мышей. Особенно абсурдно объяснять этот мнимый страх боязнью слона, что мышь может забраться к нему в хобот. Если бы этот крошечный зверек и осмелился однажды залезть туда, то, вне всякого сомнения, слон легко выдул бы его из своего шланга.

Удовлетворительный ответ на вопрос об отношении слона к мыши дают опыты, проведенные доктором Гржимеком. Он пускал серую мышь непосредственно под головы пяти привязанным в хлеву слонам (чтобы иметь возможность управлять мышью, он прикреплял к ее хвосту шнурок). Как вели себя животные? Сначала они немного отступили, не впадая при этом в панику, потом сделали несколько шагов вперед и начали принюхиваться хоботом. В конце концов зверек был растоптан одной из самок. Подобным же образом поступили слоны, когда их свели с белой мышью и крысой. Когда Гржимек приказал вывести одного из слонов во двор, тот повернулся к подопытной мыши своим широким задом и нерешительно и осторожно попробовал наступить на нее задними ногами.

Другой экспериментатор, англичанин Бенедикт, сумел посадить мышь своему слону прямо на хобот, но тот даже не реагировал на это. А этот слон боялся любого непривычного ему шума, и особенно шороха, производимого шелестящей в бумагах мышью.

Сей в деревне просо.

Естественно, что в религиозной жизни Африки с охотой на слонов связано еще много предрассудков. Когда на юго-востоке континента кафры[24] охотятся на слона, они выкрикивают ему заклинания. Одно из них гласит: «Не убивай нас, о великий вождь, не приближайся к нам, о великий вождь!» Но сами они преспокойно приближаются к гиганту диких лесов и убивают его. Потом, правда, они делают вид, будто убили животное совершенно случайно. И все-таки уважение к убитому слону доходит у них до такой степени, что они не едят его мяса.

Область, где слонов почитают больше, чем где-либо, — южная часть западной Африки. И здесь при столкновении религиозных чувств с реальной жизнью, а именно с пользой, извлекаемой из охоты на слонов, действительность оказывается сильнее. Убивать слонов не запрещается, но после этого должны быть произведены всевозможные очистительные церемонии.

Важную роль играют слоны в сказках и пословицах африканских народов. Приведем здесь некоторые пословицы, отражающие оценку охоты на слона и его самого:

Чтобы слона одолеть, достаточно заячий ум иметь.

Сей в деревне просо — долго проживешь; охоться на слона — скоро умрешь.

Кто слишком настойчиво против слона идет, сам в хобот к нему попадет.

Охотник на слона не знает наперед, он сам или слон умрет.