Книжный магазин «Альтист»

Всего-то и нужно…

— Не было! Не было никогда в России ни одного нормального правителя!

Сергей Власов вздохнул. Его собеседник прищурился:

— Ни одного? Может быть… Кто-то лучше, кто-то хуже…

— Да все они хуже, — устало махнул рукой Сергей, — Каждый последующий хуже предыдущего. Довели страну до того, что в ней жить невозможно нормальному человеку. Хоть бы один был такой, чтобы не жилы из людей тянул, страну пихал в «светлое» — он скривился, — будущее. Кому нужно великая страна? Сделали бы хотя бы такую, в которой жить можно.

— Так ведь один правитель, — усмехнулся собеседник, — ничего сделать и не сможет. Если весь народ лениться начнет.

— Россия — не ленивая страна!

— Не спорю. Только есть в ней отдельные индивидуумы… Знаете, есть такие люди, которые не хотят пальцем пошевелить для того, чтобы собственную жизнь улучшить, а винят во всем власть и правительство. Когда просто винят — это полбеды. А вот когда такие люди получают возможность влиять на ход истории… Вот тут становится страшно.

— Да что там страшного? Убрать одного-другого — и все. Худшие правители, чем есть, у нас не появятся.

— Вот и вы туда же…

Сергей Власов сдал смену, переоделся из костюма охранника в «гражданку» и вышел из супермаркета. Потянулся, смачно зевнул. Домой, домой…

Правда, сразу попасть в холостяцкую квартиру не получилось: посреди улицы парила огромная лужа горячей воды. Прорвало трубу. Сергей тихо выругался и свернул в узкий переулок, чтобы обойти потоп.

Бывало ли у вас так: вы ходите по улице каждый день, не важно, на работу ли в школу, ли в институт. Вы к ней привыкли, вам все кажется знакомым, будничным… И вот однажды вы сворачиваете со своего обычного маршрута и оказываетесь в совершенно незнакомом вам месте. Месте, которое находится в двух шагах от вашего привычного течения жизни.

Всего-то и нужно — однажды свернуть.

Сергей шел по переулку, оглядываясь и чувствуя себя как на экскурсии в другом городе.

Вот старый деревянный дом, двухэтажный заколоченные окна. Такие дома строили пленные немцы после войны.

Вот потянулась бетонная стена то ли завода, то ли мастерских.

А вот длинный ряд краснокирпичных магазинчиков. Маленьких, однодверных. С вывесками над входом. «Флорист. Цветы». «Ремонт обуви». «Магазин тканей „Арахна“». «Книжный магазин „Альтист“»… О! Нужно книжку на работу купить.

Сергей поднялся по узкой железной лесенке в три ступеньки и открыл отчаянно заскрипевшую дверь.

Магазинчик Сергея быстро разочаровал. Узкое помещеньице, битком набитое книгами: На полках, в коробках, в стопках на полу. И при этом — один единственный жанр. Фантастика… Нет, будь здесь еще фантастика боевая, чтобы мечи или бластеры — тогда еще понятно. А так…

Альтернативная история. Кому это интересно? Мол, как бы мы здорово и прикольно жили, если бы сейчас был СССР. Или там Российская империя. Ерунда. Не было в России нормальных правителей, которые смогли бы страну вытянуть из того болота, в котором она завязла, не было и не будет. Значит, и говорить не о чем.

Так он старичку-продавцу и сказал.

Старик, в тусклом сером свитере и квадратных очках, в точности, как у Шурика, взялся спорить.

— Да что же вы говорите. Разве же вам плохо живется?

Вот тут Власов и взорвался.

— Плохо?! Плохо ли мне живется?! Да ты сам, дед, посмотри на мою жизнь.

— Ну, — прищурился старик, — давай, посмотрим…

Сергей сел на табурет:

— Вот смотри. Мне тринадцать лет было, когда мои родители погибли. Какой-то пьяный бандюган в нашу «семерку» влетел, когда родители вечером с Пасхи возвращались. Его даже не судили! И кто виноват?

— Э… Бандюган?

— Ельцин виноват! Ельцин и Горбачев! Один, придурок меченый — страну развалил, другой, алкаш конченый — бардак развел. Если бы не Ельцин — никакие бандиты по дорогам бы не носились… Дальше смотри. Меня дядька с теткой взяли к себе. Взяли, уже усыновлять собрались, как через год — новая напасть. Поссорились они, за кого на выборах голосовать: за Ельцина или за Зюганова и разбежались. А меня — в детдом. Ты, дед, в детдоме был когда-нибудь?

Старик оперся локтями о прилавок:

— Бывал, бывал… Где я только не бывал. Даже на каторге приходилось быть.

Сергей вздрогнул:

— На каторге? Кем же…

«Шутит».

— А, ладно… На каторге, я думаю, полегче, чем в детдоме. Особенно в девяностые. Некоторые бежали, но я до восемнадцати лет дотерпел. А потом — в армию ушел. Потом — на контракт.

— А потом?

— Потом… Платили там мало. Мне тридцать лет: ни жены нет, ни детей. Потому что нормальных денег нет.

— А в этом кто виноват-то оказался.

— Как кто? Путин с Медведевым. В стране народ нищает, а они — то Олимпиаду, то Евровидение… Бросил я это гиблое дело три года назад и ушел.

— Так может быть, — подначил старик-продавец Сергея, — они и хотели бы, да не могли? Ну там разные обстоятельства?

— Разные? — опять начал заводиться Власов, — Разные? Дайте людям денег — вот тебе и обстоятельства. Не зря люди в этом году на Болотную выходили против них. Один — шестерка Запада, краб, и другой… Шмель с айфоном.

— Сам не был, — осторожно заметил старик, — не знаю, но, говорят, там, на Болотной, многие с айфонами ходили…

— Потому что те, кто без айфонов, в провинции сидят. Им до Москвы — не достучаться, не докричаться. Всякие нянечки в детсадах, за пять тысяч работающие, семью кормящие. Они уже ничего изменить не смогут.

— Вот интересно… Что бы они изменили, если бы у них была такая возможность?

Сергей задумался. Кто их, этих нянечек знает, что бы они там изменили, а вот он…

— Я бы, если бы была возможность и не поймали бы — Путина бы прикончил.

— Зачем?

— Дед, ты что, за Путина? От него весь бардак…

— Стоп-стоп-стоп. Я-то думал — бардак от Ельцина.

— И от него тоже. Путин просто ничего не делает, чтобы этот бардак разгрести. Как было в девяностые, так и осталось — ничего не изменилось. Только хуже стало.

— Тогда, может, Ельцина нужно прикончить?

— Так он же своей смертью умер.

— А если, скажем, у вас была бы возможность отправиться в прошлое?

Власов подумал еще немного:

— Ну, тогда да. Тогда Ельцина. Хотя и он только из-за развала союза смог так все разрушить…

— Тогда Горбачева? — опять хитро заулыбался старик, — Это же он СССР развалил?

— Да ну тебя, дед. Запутал. Не поймешь с тобой, кого валить надо.

— Так давайте по цепочке пойдем. При ком хуже стало жить — того и валить.

— Так при всех хуже. При Путине — хуже, чем при Ельцине, тот же бардак, да еще и свободы меньше. При Ельцине — хуже, чем при Горбачеве, бандиты и воры окончательно распоясались. При Горбачеве — хуже, чем при Брежневе, цены растут, в магазинах ничего нет. При Брежневе — хуже, чем при Хрущеве, опять гайки закручивать стали, в психушки совать…

— Кстати, о Хрущеве, — оживился продавец и вытащил из развала книжку, — Не хотите взглянуть? Об одном человеке со схожими идеями…

На обложке Хрущев в камуфляже грозил кому-то кулаком на фоне ядерного взрыва.

— Пустозвон, — отмахнулся Сергей, увлекшийся определением виновного, — При нем — хуже чем при Сталине, хлеб начали за границей покупать, уважать страну перестали…

— Сергей Алексеевич… — покачал головой старик, — так у вас получается, что мы сейчас живем хуже, чем при Сталине.

— Может, и хуже… — Сергею было не до того, он продолжал сравнивать, — Сталин — хуже Ленина, война при нем, коллективизация, репрессии. Ленин — хуже Николая, страну развалил, гражданская, расстрелы. Николай — хуже Александра Третьего, ослабил страну, в войну ввязался, немку свою слушался, страна в долги влезла, большевиков упустил…

Старик хлопнул ладонью о стол:

— В общем, — твердо сказал он, — все мне с вами ясно. У вас виноватые уже в девятнадцатый век ушли, этак мы скоро до Ивана Грозного и Владимира Мономаха доберемся. Отправлю я вас в прошлое по своему выбору. Туда, где вы на самом деле сможете сделать так, чтобы ваша жизнь оказалась лучше, чем сейчас…

— Эй-эй, что значит «отправлю»? Ты что, волшебник…?

Сергей думал, что пошутил.

— Волшебник, волшебник…

Свитер старика неожиданно превратился в цветной восточный халат, потом в сюртук пыльного цвета и вернулся обратно к собственному облику. Продавец поднял руку…

— Эй, я не хочу!

— Ох уж эти люди… Все вдаль смотрят, а то, что под ногами — не замечают. Судьбой мира хотят ворочать, а для близких — и пальцем не шевельнут. Всего-то и нужно…

Сергей вскочил.

Старик щелкнул пальцами.

Ба-бах! Власов ударился грудью обо что-то твердое, неожиданно возникшее между ним и продавцом, и отлетел в сторону.

Забор. Высокий дощатый забор, крашеный облупившейся зеленой краской.

Он — на улице. Не в магазине.

Сергей огляделся.

Он стоял на тропинке на краю парка, у забора. Раскисшая земля, голые деревья… Что-то это совсем не похоже на лето…

Неужели?

Проклятый старик и вправду оказался волшебником! Он отправил его… куда-то.

Сергей затравленно огляделся. Забор… деревья… серое небо… мусорная урна, из которой торчит пластиковая бутылка с этикеткой «Херши-колы» с черным пластиковым донцем. Рядом — распотрошенный пакетик вишневого «Инвайта», серая прошлогодняя трава окрасилась красным…

Человек!

Метрах в двадцати низенький паренек приклеивает на стенд какую-то газету… Газета!

Сергей бросился туда.

— Газета свежая? — спросил он, тяжело дыша.

— Сегодняшняя… — паренек недоуменно посмотрел на незнакомца, оглядел с ног до головы, поправил очки, подхватил пачку газет и двинулся дальше.

«Сегодняшняя… Дата! Дата!»

Газета вышла 23 апреля 1995 года.

Власов уперся руками в стенд и зарычал.

Девяносто пятый год!

ЧТО? ЧТО здесь можно изменить?! ЧТО?! Все плохое, что могло произойти со страной — уже произошло!

Сергей поднял взгляд. Поперек газеты, как будто в издевку, протянулась короткая надпись, сделанная мелким разборчивым почерком.

«Что действуй? Куда торопись?»

Паренек-газетчик оглянулся. Странный тип в дорогой одежде сорвал его газету и с рычанием топтал ее ногами.