Книжный магазин «Альтист»

Камень скатился вниз

Мобильный телефон разбило пулей. Впрочем, жаловаться было грешно: если бы пуля угодила в другое место, то сейчас простреленное тело Аркадия Концевого уже остывало бы в переулке рядом с мертвыми телохранителями и изрешеченной машиной.

Кто сказал, что девяностые давно кончились? Плюньте тому в его наглую рожу. Аркадий (для подчиненных — Аркадий Иванович, для партнеров — господин Концевой) мог не сходя с места назвать случаи, которые произошли буквально пару лет назад, уже после того, как закончились не только лихие девяностые, но и мирные нулевые. Отчего в его городе сгорел супермаркет «Семерочка»? Самовозгорание, неисправная проводка? Ага, а еще семь «семерочек» по области тоже сгорели нечаянно. Ну а то, что на их местах уже торчат магазины торговой сети «Гильдия» — не более чем случайное совпадение.

Кто-то может верить в совпадения, кто-то — предполагать злой умысел. Аркадий не был ни тем ни другим. Он точно знал, отчего горели магазины и в чем конкретно не договорились владельцы торговых сетей, культурные люди в дорогих костюмах с галстуками. В конце концов, это бы ЕГО город.

Его — в буквальном смысле словам.

Нет, Аркадий не был ни мэром, ни главой администрации небольшого городка Белолипецка, населением тысяч в двадцать. Всего лишь скромный директор ООО «Влада», заправки и гостиницы, катанка и бензопилы. Но без его одобрения в городе ни одна собака не чихнет.

По крайней мере он так думал раньше.

Как оказалось, деньги, влияние и знакомства вплоть до Госдумы и правительства — еще не все. И даже телохранители не спасут от всех неприятностей.

Сегодня вечером одна собака с автоматом чихнула пару рожков — и его ребята рухнули сломанными роботами, осыпались стекла автомобиля, а самого хозяина города отбросило на пару шагов. Если бы не Толич, охранник, прошедший еще Афган, что-то не почуял и не заставил его надеть бронежилет…

Впрочем, бронежилет не особо-то и помог: не из пистолета стреляли.

Аркадий скрипнул зубами и провел рукой по левому боку. Рука чернела в темноте. Кровь. Две или три пули пробили бронежилет и глубоко впились в тело. Левая рука висит плетью, судя по всему, еще и легкое прострелено. Вся левая сторона тела залита кровью, которая продолжает вытекать. За еле идущим Аркадием стелется невидимый, но от этого не менее широкий кровавый след.

Концевой оперся рукой о стену. Штукатурка. Наверняка завтра здесь будут видны окровавленные отпечатки ладоней… И будет хорошо, если под ними не будет лежать он. Остывший.

Черти понесли его именно этим переулком. Здесь нет жилых домов, только административные здания, магазинчики и длинные заборы производственных мастерских. Но зато эта дорога позволяла сэкономить пару минут на пути к Лене…

Лена-Леночка-Ленюся… Милая девочка, умненькая и серьезная… Последняя отрада старого волка…

Голова закружилась еще сильнее, Аркадий привалился к стене плечом, чувствуя, что сейчас сползет вниз. Другой человек, с более слабой волей, не прошедший суровой школы бизнеса девяностых годов, возможно, уж упал бы и закрыл глаза. Концевой упорно шел вперед, переставляя ноги и чувствуя, что до конца переулка не дойдет.

Шаг. Шаг. Еще шаг…

Проклятый киллер стрелял из автомата с глушителем, выстрелов никто не слышал, а если и слышал, то не опознал, ночами здесь никто не ходит, кричи-не кричи — бесполезно. Остается только идти. Идти. Идти.

Кто же это мог быть? Кто? Кто? Никаких намеков, никаких сигналов, никаких звоночков. Стрелок как будто вынырнул из ниоткуда, чтобы нырнуть туда же.

Так не бывает.

Даже в те же девяностые сначала были слова, переговоры, требования, а только потом выстрелы.

Что же тогда произошло?

Шаг. Шаг. Еще шаг…

Аркадий мог предположить только одно: он что-то упустил. Какие-то черточки, точки, штрихи, показавшиеся незначительными, но в итоге сложившиеся в слово «ЗАКАЗ». Не было… Или не заметил? Он бы принял меры, уж точно не поехал бы к Лене…

Вернуться бы назад, на пару дней, да все переиграть…

Рука, уже привычно нашаривающая стену, вдруг уткнулась в стекло двери. Двери, вдруг бесшумно открывшейся под тяжестью его тела.

Мелькнула перед глазами бумажка, на которой в тусклом свете, падавшем из глубины помещения, можно было прочитать «Книжный магазин „Альтист“». Звякнули колокольчики.

— Добрый вечер, Аркадий Иванович.

Вспыхнул верхний свет. Концевой замер в узком проходе, ухватившись рукой за стеллаж с книгами, с глупым сожалением отмечая, что пачкает обложки кровью.

Небольшое помещение магазинчика, почти вся площадь заставленная стеллажами с книгами. Посреди небольшого свободного пятачка в центре — кресло, в котором сидит старик с раскрытой книгой в руках. Взгляд зацепился за глянцевую обложку: два карикатурных гангстера в низко надвинутых широкополых шляпах расстреливали из автоматов Калашников «мерседес». Заголовок гласил «Это были семидесятые». Какой только бред сейчас не лепят на книги…

— Позвоните в скорую, — распорядился Концевой, чувствуя, что боль потихоньку отступает, ад и кровь перестала течь, — Или нет, лучше моему врачу, телефон…

— К сожалению, Аркадий Иванович, — старик в толстом свитере грубой вязки посмотрел на Концевого поверх круглых старомодных очков, — у меня нет телефона. А даже если бы и был, то дозвониться отсюда невозможно. Присядьте.

Он кивнул на незамеченное Аркадием кресло слева от входа.

— Я потерял много крови, я не могу здесь сидеть.

Странная ситуация. Старик, который сидит глухой ночью в книжном магазине, читает книгу в темноте, и нисколько не удивлен тому, что к нему ввалился покрытый кровью человек. «Присядьте»… Он бы еще чаю предложил…

— Чаю не желаете? — вежливо улыбнулся старик.

Да он что, издевается?! Или…

— Это вы в меня стреляли.

Откуда бы еще он здесь оказался и почему не удивляется происходящему.

— Ну почему не удивляюсь, — вдруг ответил старик на мысли Аркадия, — Честно говоря, я удивлен.

Концевой не успел как следует удивится телепатическим способностям продавца, как тот повел в воздухе ладонью. Упругая невидимая подушка толкнула его в грудь и он рухнул в мягкое кресло.

— Я очень удивлен. Вам нечего делать в моем магазине. Вы не тот человек, который может здесь что-то искать. И не беспокойтесь о своих ранах. Пока вы в моих владениях — вы не умрете.

Аркадий почувствовал внезапно возникшее тепло в ладонях: в его руках возникла чашка горячего чая. С лимоном.

— Кто вы такой? — произнес он.

— Всего лишь скромный продавец.

В голове Концевого медленно, как утопленники по весне, всплыли две мысли.

Он мог бы поклясться, что в Белолипецке не было книжного магазина «Альтист».

И второе… Ходили, давно ходили слухи о книжном магазине, появляющемся там, где его никогда не было. Любой, кто входит в этот магазин — пропадает без следа.

Вообще-то для Концевого такие слухи проходили по одному разряду с новостями об НЛО, йети и чупакабре. Несмотря на то, что под Белолипецком был открыт туристический маршрут «По следам чупакабры». Потому что, кто-кто, а уж он точно знал, кто придумал эту зверюгу, как были сделаны ее следы и зачем это вообще было нужно.

Но, знаете ли, посмеиваться над страшилками о книжном магазине можно не тогда, когда ты сидишь в нем глухой ночью и разговариваешь с его владельцем…

— Я могу уйти?

— Нет. Во-первых, если вы выйдете из магазина, то вы умрете ровно через семь минут, не дойдя до конца переулка двадцать три шага. Во-вторых же… Из моего магазина просто так не уходят. Даже те, кто попал сюда случайно.

Аркадию за его жизнь угрожали, в него стреляли, его взрывали, один раз топили… Но такого неприятного чувства страха он не испытывал никогда.

— Кто вы такой?

— Я ведь уже сказал: всего лишь продавец.

— И что же вы продаете?

— А что можно продавать в книжном магазине?

— Это не ответ.

Старичок улыбнулся доброй улыбкой:

— Не ответ. Но он устроил бы девяносто процентов человечества. Я продаю… историю. Разную историю: то, что было на самом деле, то, что могло бы быть и то, чего быть не могло. Каждый, кто недоволен прошлым, неважно, своим ли или прошлым страны или мира, каждый, кто думает, что он ЗНАЕТ ЛУЧШЕ… Каждый может оказаться у меня в магазине.

— Мне не нужна история.

— Не нужна. Вас устраивает то, как вы прожили свою жизнь. Вы, Аркадий Иванович, когда-нибудь хотели вернуться в прошлое и что-либо поменять.

— Никогда, — отрезал Концевой.

Он не врал. Жизнь, которую он прожил — да, нужно признать, что он ее уже ПРОЖИЛ — была не самой легкой, но, если задуматься, то Аркадий не смог бы назвать ни один отрезок времени, в который он хотел бы вернуться.

Аркадий Концевой всю жизнь карабкался вверх, вверх и вверх, тяжело, как будто таща за собой огромный камень. Он вполз на эту вершину и теперь любое возвращение НАЗАД для него означало, что придется все начинать сначала.

— Никогда? — старик-продавец прищурился, — А если быть честным? Вы хотели вернуться назад, всего несколько минут назад.

А, ну да…

— Ну да, было дело.

— Я могу вам помочь. Помочь не просто остаться в живых, но и отомстить вашему убийце.

— Я бы предпочел отомстить заказчику.

— А не было никакого заказчика. В вас стреляли не из-за ваших дел, а из-за личной обиды…

На скулах Концевого вспухли желваки, засохшая кровь неприятно потянула кожу. Обидно, черт возьми, обидно погибнуть только из-за того, что какому-то мстителю-одиночке вздумалось поквитаться.

— Я вам больше скажу, Аркадий Иванович, вы ЗНАЕТЕ своего убийцу.

— Знаю?? Кто он?!

Старик сплел пальцы на руках:

— Я могу помочь вам встретиться с ним. Встретиться с ним ОПЯТЬ. Вернуть вас в тот день, когда вы с ним познакомились. И отомстить ему ДО того как он вас убьет. Или вы можете выйти за дверь. Выбор за вами. И поверьте, не каждый из тех, кто заходит ко мне, этот выбор получает.

Выбор… Выбор между смертью и неизвестностью…

Аркадий дернулся и вскочил на заскрипевшей — да что там, завизжавшей — кровати.

Темнота! Темнота! Где он?!

Тело двигалось как-то странно, но, после нескольких огнестрельных ранений, в этом не было ничего необычного. А вот его местонахождение…

Глаза привыкли к темноте, и Концевой понял, что он находится в небольшой комнатке с двумя кроватями, столам и шкафом. И, кстати, тут не так уж и темно: в окно падает свет с улицы.

Аркадий подтянул спадающие трусы и подошел к окну. Оперся о стол.

Тихая улочка, ни припаркованных машин, ни прохожих, только деревья и фонари.

Эта улица ему знакома…

Он наблюдал ее почти из этого самого окна пять лет.

Общежитие технологического института в областном центре. Он жил здесь пять лет, с 1982 по 1987-ой. Тридцать лет назад.

Аркадий прыгнул к двери и отчаянно ударил по стене, туда, где находился выключатель.

Загорелась голая электрическая лампочка.

Комната общежития.

В зеркале мелькнуло его отражение. Аркадий остановился, медленно подошел к зеркалу и вгляделся в свое лицо. Свое и одновременно чужое.

На него смотрело отражение молодого мальчишки семнадцати лет, в растянутой белой майке. Худое лицо, узкие плечи, тонкие руки.

Вот тварь… Обманул таки старик. Загнал в прошлое аж в восемьдесят второй год.

Зеркало дрогнуло и побежало рябью. На пыльном стекле побежали светящиеся буквы.

Зеркало разлетелось на куски от резкого удара кулаком. Аркадий медленно поднес ко рту кулак и слизнул кровь из разрезанных пальцев.

Удачи, значит… Вот сволочь. И не обманул и все-таки обманул.

Последнее, где хотел бы оказаться Аркадий — это тело самого себя семнадцатилетнего. До того, как жизнь побила и пообтерла его, он был редкостным идиотом и наивным дураком. А самое главное…

Он вернулся к тому, с чего начал. ОПЯТЬ нужно рвать жилы и глотки, зарабатывая деньги и авторитет. Как тот греческий царек, который катил в гору камень. Как только камень оказывался у вершины, то тут же скатывался вниз.

Камень жизни Аркадия скатился к самому подножью.

Все нужно начинать с самого начала.

На лице худенького юноши, сидевшего на общаговской койке, появилась холодная ухмылка старого волка.

Значит, начнем.