Князья Империи 2

Глава 20

По пустым тёмным коридорам хранилища Большого Императорского дворца быстрым шагом шла группа людей. Возглавляли эту группу два министра. Впереди шёл министр Тарвиц, рядом с ним семенил на коротких толстеньких ножках министр Божа, один из новоизбранных членов Совета Десяти. Совет был восстановлен на Сартакерте и теперь состоял сплошь из ставленников туранских генералов, сегодняшних правителей планеты.

Хранитель императорской печати — Тарвиц, этот хитрец и лицемер, сумел не только сохранить свою прежнюю должность, но и надеть себе на грудь знак первого министра Империи. Он радостно принял новую власть, демонстрировал полную покорность своим новым хозяевам и заслужил себе этим их благосклонность. К тому же он единственный, кто оставался на Сартакерте из прежнего состава Совета, который ранее находился в столице Астрополисе. Остальные министры прежнего правительства, либо были убиты, либо бежали кто куда, спасаясь от мести диктатора Усема Бадура.

Поэтому, кому, как ни Тарвицу было предложено возглавить правительство, которое, конечно же, являлось полностью нелегитимным и не признавалось никем, кроме как в столице и прилегающему к ней, сектору пространства. Однако туранцы всегда были людьми непривередливыми, и их вполне устраивал такой исход. По рекомендациям министра Тарвица генералами был утверждён новый Совет Десяти, из никому неизвестных ранее людей.

Тарвиц подбирал министров не по деловым качествам, а по степени лояльности и верности лично себе. Тот же — Божа, из простого канцелярского советника превратился сейчас в министра продовольствия и снабжения Империи. Этот маленький толстенький человек не был непосредственным слугой или клиентом Тарвица, как большинство других членов Совета, но Божа был исполнительный, покорный и трудолюбивый.

— Хотя бы один из них должен трудиться, — подумал новоявленный первый министр, когда утверждал список правительства. — К тому же этот увалень, физически не способен меня предать, не знаю из-за страха быть наказанным, или из-за своей честности. Хотя, какая может быть честность у министра в наше-то время…

Но, на Сартакерте оставался ещё один легитимный сановник первого ранга и член прежнего Совета Десяти. Этим человеком былминистр вооружения — Ален Дорнье. К несчастью для него самого, старик пошёл против Тарвица и начал игру по его дискредитации в глазах, сначала Усема Бадура, когда тот был ещё жив и при власти, а затем и нового диктатора — Атиллы Вереса.

Благом для Тарвица стало то, что оба этих генерала находились у трона недолго и хитрый министр сумел сохранить свою голову. Но он никогда не забывал своих недоброжелателей, и сейчас, когда стал так силён, этот новоиспечённый первый министр, конечно же, начал мстить. Ален Дорнье был заключён в темницу, где старика стали пытать. Причём пытки осуществлялись не с целью узнать какие-либо тайны и секреты, просто Тарвиц таким образом развлекался. Судьба бедного Дорнье была уже предрешена, и жив старик был ещё только потому, что неожиданно зачем-то понадобился первому министру.

— Его уже привели? — спросил через плечо Тарвиц своего спутника.

— Да, господин, — залопотал толстячок, семенящий рядом. — Министр Дорнье уже находится в Хранилище…

— Бывший и преступный министр, — поправил Божу, Тарвиц, морщась. — Сколько можно это повторять?!

— Простите, конечно же — бывший министр, — пискнул в ответ толстяк, испугавшись своей оплошности. — Там же, нас ждёт и министр Кирк…

— Хорошо, — кивнул Тарвиц, ускоряя шаг. — Времени у меня совсем мало… Сражение за Сартакерту принимает непредвиденный оборот. Не хочу вас напрасно пугать, но, похоже, что наш прославленный туранский флот терпит в этом бою — поражение…

— Не может быть! — в ужасе воскликнул Божа. — Как такое могло случиться, ведь «серые» легионы и тумены генерала Хана были невероятно многочисленны и сильны? Такую непобедимую армаду просто невозможно было рассеять!

— Никакая это не армада, — нервно бросил Тарвиц, — а сборище мародёров и солдат удачи! Вы видели, что эти вояки сделали с Сартакертой? Сколько домов и особняков богатых граждан они разграбили и сожгли?! Это настоящие пираты, а о мятежниках Хана, я вообще молчу — убийцы и насильники, на которых, клейма ставить негде. Любая имперская власть, кому бы она не принадлежала, просто обязана повесить этих мерзавцев первыми…

— Да, но сейчас власть — это мы, — робко вставил Божа, покосившись на своего хозяина. — и выходит, что…

— Не продолжайте, я даже не хочу об этом думать, — прервал его Тарвиц. — Да, нам приходиться мириться с присутствием рядом с собой подобных людей, но то вынужденная и временная мера. Как только Совет Десяти получит полные права, мы сможем набрать в Империи новые легионы из верных нам солдат. О боги, — Тарвиц ударил себя по лбу, — я постоянно забываю, что наши жизни в данный момент висят на волоске! Пусть будут прокляты эти неумелые туранские вояки, которые только и знают, что кричать о своём героизме, а как доходит дело до драки — то вот результат!

— Так вы говорите, что генералы терпят поражение? — переспросил Божа.

— По последним данным, которыми я располагаю, несколько наших генералов уже мертвы, а флот держится из последних сил под натиском «жёлтых» легионов, — ответил Тарвиц.

— Поэтому, мы так спешим?

— Именно, — первый министр был мрачнее тучи. — Я не военный, но в данной ситуации даже мальчишка поймёт, что часы власти туранцев над этим сектором космоса, уже сочтены. Не знаю, кто придёт им на смену: Птолемей, генерал Хамсвельд или кто-либо ещё, но в любом случае, ни мне, ни вам не сносить головы. Для всех этих людей мы преступники и смертельные враги…

— Тогда, мы пропали, — задрожал всем своим телом, министр Божа.

— Выход есть, — успокоил скорей себя, чем своего спутника, Тарвиц, — и этот выход — казна Империи, добрая часть которой, хранится именно здесь. Сотни сундуков-контейнеров покрываются паутиной в этих подземельях, а именно в них находится наше спасение и будущее…

— Если бы мы могли их открыть, — неуверенно покачал головой, Божа. — Но, ведь ничего не получается, господин. Как ни старались мы с вами и с министром Кирком, активировать замки на сундуках — ничего не выходит… Замки начинают светиться, активируется таймер на стандартные 24 часа на операцию, и всё — конец…

— Демоны Космоса, — выругался Тарвиц, — я и без вас это знаю! Я уже натер палец, на который надет мой перстень-ключ… Сам не понимаю, почему замки не открываются, ведь правила соблюдены — перстни прикладывают одновременно три министра Совета, как и было написано в инструкции… Мне говорили, что возможно это связано с тем, что перстни принадлежали прежним хозяевам и сняты были с тех насильно, когда они были уже мертвы…

— И мой тоже?! — Божа в ужасе попытался снять у себя с пальца массивный железный перстень-печатку, но не смог этого сделать из-за своих пухленьких пальчиков.

— Не волнуйтесь, именно ваш, достался с руки живого министра, — засмеялся Тарвиц, видя реакцию своего подчинённого. — Поэтому вы сейчас здесь и находитесь. Ваш бывший коллега самолично сдал свои регалии, в том числе и перстень в Канцелярию, когда лишился своего поста. К сожалению, поступил так разумно лишь он один, из всех членов прежнего Совета. Остальные заартачились и поплатились своими жизнями — поэтому все другие перстни сняты с уже мертвых людей.

— Вы хотите сказать, что только мой — рабочий?

— Ну и мой, конечно же, — поправил его, Тарвиц. — Я как-никак тоже входил в прежнее правительство… Да, как я уже понял, ключи остальных наших новых министров оказались абсолютно бесполезными. Вы кстати заметили, что когда мы втроём прислоняли их к замку контейнера — наши с вами области загорались тусклым синим цветом, а в том месте, куда прикладывал перстень министр Кирк, ничего не происходило?

— Теперь я это припоминаю, — согласился толстяк. — Но таймер всё равно включался…

— Это обычная процедура, — кивнул Тарвиц, — он также отключится, когда пройдёт указанное время, а пока замок будет находиться в активированном состоянии…

— Всё, я понял! — неожиданно воскликнул Божа, хлопнув в ладоши. — Я понял вашу задумку, господин. Вы приказали привести в Хранилище министра… Простите, бывшего министра Дорнье, ведь у того тоже есть такой перстень и он до сих пор находится у него на руке…

— Браво, — похлопал по плечу Божу, Тарвиц, — вы освобождаете меня от ненужных объяснений… Министр Кирк нам больше не пригодиться, третьим, кто вставит ключ в замочную скважину, будет старик Дорнье…

Вся группа наконец оказалась возле массивной двери — входа на верхний ярус Хранилища Императорского дворца. Тарвицем был снова набран код, створки дверей шумно разошлись в стороны и министры со своими телохранителями вновь очутились в огромном ангаре в котором по обе стороны от вошедших стояли большие чёрные контейнеры из герроновой стали. Они были высотой и шириной в десять, а длиной — в двадцать два метра. Внутри каждого из таких контейнеров находились миллионы империалов разного номинала — это и была пресловутая Казна Империи.

— Обладая таким ресурсом, мы не только сможем спасти свои жизни сегодня, — воскликнул Тарвиц, озирая взглядом всё это пространство, — но и очень скоро станем хозяевами всей Империи. Мы купим наших врагов, если нужно перекупим всех наёмников, если необходимо создадим самый мощный флот за всю историю! Идём, идём…

У одного из контейнеров их уже ждала вторая группа людей. Она также состояла из двух министров — Кирка и Дорнье и телохранителей из верных Тарвицу людей. Когда он и Божа подошли, скорее даже подбежали к ним, Ален Дорнье уже еле стоял на ногах. Старика поддерживали двое охранников, чтобы тот не упал и не потерял сознание. На бедняге не было живого места, постарались тюремные палачи, но министр всё ещё был жив и даже сумел съязвить, видя подбегающего к нему Тарвица.

— Спешите разбогатеть, господин нелегитимный первый министр, — сказал Дорнье, тяжело дыша. — Решили перед смертью покупаться в роскоши?

— Кто вам сказал, что моя смерть близка? — изумлённо посмотрел на него, Тарвиц, довольный тем, как выглядит его кровный враг.

— Мне не нужно видеть тактическую карту, чтобы понять то, что ваши хвалёные новые хозяева и их разбойничьи эскадры потерпели поражение, ведь это так? — усмехнулся старик, закашлявшись.

— Откуда вы знаете? — вырвалось у Божи.

Толстяк осёкся, заметив на себе испепеляющий взгляд Тарвица.

— Я долго живу на этом свете, сынок, — пояснил Дорнье.

— Проживёшь ещё немного дольше, если не будешь упорствовать и поможешь мне открыть, эти чёртовы консервные банки! — воскликнул Тарвиц, тыча пальцем в контейнер.

— А если я не соглашусь, то что, убьёшь меня?! — засмеялся старик. — Так ведь, ты умертвишь меня в любом случае…

— Да, упрямец, ты умрёшь, причём уже сегодня, — подтвердил догадку Дорнье, первый министр. — Но вот как это произойдёт, решать тебе. Если поможешь мне сейчас — умрёшь быстро и безболезненно, это я тебе обещаю. А если снова заартачишься — испытаешь на себе все муки ада. Ты уже знаком с моими палачами из императорской темницы? Теперь же я прикажу им убивать тебя так медленно, чтобы ты как можно дольше оставался живым…

Дорнье вздрогнул, когда вспомнил своих мучителей. Он понимал, что обещания Тарвица о лёгкой смерти могли быть просто ложью, но старик уже не мог сопротивляться и подчинился силе. Он просто хотел поскорей забыться вечным сном и наконец, перестать испытывать мучения и боль.

— Я согласен, говори, что нужно делать, — тихо сказал Дорнье, свесив в бессилии голову и уже почти теряя сознание.

— Быстро, Божа, прикладывайте свой перстень к замку, пока старик ещё жив! — почти закричал Тарвиц, бросаясь к ближайшему контейнеру.

Он первым прислонил свою печатку к одному из трёх отверстий, которое тут же загорелось синим цветом. Божа подскочил и тоже приложил перстень — второе отверстие активировалось.

— А как же, я? — засуетившись, спросил ещё один из присутствующих министров — Кирк, беспокоясь, что про него все благополучно забыли.

— Замолчи, ты нам уже не нужен, — прикрикнул на того, Тарвиц и повернулся к своим телохранителям, — Тащите же сюда эту развалюху.

Охранники подволокли почти безжизненное тело министра Дорнье к замку контейнера. Тарвиц взял его обессилившую руку и поднёс к третьему отверстию.

— Соберитесь Дорнье, и, чёрт возьми, постарайтесь успокоиться, иначе система безопасности замка примет ваши действия за неестественные и насильственные, — сказал первый министр, осторожно прикладывая перстень старика к отверстию. — Думайте о чём-нибудь приятном…

— Я буду думать о вашей скорой кончине, — отозвался Дорнье, — это для меня самое приятное из всего, что может быть…

— Превосходно, пусть будет так…

Третий ключ был вставлен и к великой радости Тарвица и Божи, третье отверстие теперь тоже светилось, как и два предыдущих. Система замка заработала, таймер был включён, даже послышался какой-то звук внутри, но потом снова наступила тишина.

— Да чтоб вам всем провалиться в преисподнюю! — начал орать в бешенстве Тарвиц. — Кто придумал эти проклятые замки, эту герроновую броню контейнеров, которую ничем нельзя разрезать?! Что теперь-то не так? Я же всё сделал правильно!

— Даже я, простой солдат знаю, в чём причина твоей неудачи, — усмехнулся кто-то за спиной первого министра.

Тарвиц быстро обернулся и увидел перед собой сложившего руки на груди, центуриона туранского флота. За его спиной находилась дюжина гвардейцев генерала Салаха, которые сейчас охраняли Императорский дворец.

— Центурион, кто вы, и что вы и ваши люди здесь делаете? — строго спросил Тарвиц, пытаясь предать себе важный вид. — Вам кто вообще разрешил заходить в имперское Хранилище?!

— Меня зовут — Езекия Галат, на данный момент, приказом генерала Салаха, я являюсь комендантом Большого дворца, — ответил тот, ничуть не стушевавшись перед высокопоставленным сановником. — В мою задачу входит охрана императора и его двора, поэтому я имею право находиться в любом помещении, если понадобится, даже в опочивальне нашей прекрасной императрицы. Если честно я бы предпочёл быть сейчас именно там, но вынужден лазить по ангарам вслед за вами… В очередной раз пытаетесь стать ещё богаче, министр?

— Как вы со мной разговариваете?! Я первый министр Империи! — возмутился Тарвиц, пытаясь сохранить лицо перед своими людьми. — Убирайтесь к себе в казарму и охраняйте покой императора!

— Не ори, — по-простому прервал его Галат. — Это ты будешь беседовать с Птолемеем, кто из вас настоящий первый министр. Спины гнуть перед тобой будут слуги, но не я. Перед тобой стоит свободный человек и вольный солдат на службе моего генерала. Только ему я подчиняюсь…

— Вы говорили о том, что знаете причину, почему замки сундуков не открываются, — неожиданно вставил слово толстяк Божа, пытаясь разрядить обстановку. — Не могли бы вы, уважаемый господин Галат, поведать нам о ней?

— Нет, ничего проще, — улыбнулся Езекия, которому польстило такое вежливое к нему обращение. — Активировать замок могут только перстни легитимных министров. Перстни снятые насильно — бесполезны… Твой перстень, — Галат смотрел на Божу. — не сработает…

— Да, но он снят без применения насилия, добровольно, его прежним владельцем, — возразил толстяк.

— Значит, какое-то насилие все равно было, — пожал плечами Галат. — Мы же не знаем, как именно это произошло. А вдруг к горлу прежнего владельца в это время был приставлен кинжал. Система распознала его страх и деактивировала печатку — вот и весь ответ…

— Значит, всё потеряно, — Тарвиц устало опустился на пол и обхватил голову руками.

— Лейтенант, — Галат обратился к одному из своих гвардейцев, — выведите людей господина первого, как он себя называет, министра, из хранилища, под конвоем.

Лейтенант мгновенно выполнил распоряжение, все телохранители Тарвица были обезоружены и под охраной направились к выходу. Когда гвардейцы удалились, Галат заговорил снова.

— Не всё потеряно, министр, — сказал он, весело глядя на осунувшееся лицо Тарвица. — У меня есть третий ключ.

— Что?!

— Верней не у меня, а у одного человека во дворце…

— Неужели?! — Тарвиц вскочил на ноги и вперил взгляд в центуриона. — Говорите, кто он и я щедро награжу вас! Назовите любую сумму и она будет вашей, как только мы откроем первый же сундук!

— Вы считаете меня таким простаком? — ухмыльнулся Езекия. — Меня не интересует определённая сумма, я желаю войти с вами в долю… Нас здесь пятеро, значит, мне законно принадлежат 20 % ценностей из каждого открытого сундука.

— Вы действительно не такой простой, как кажетесь на первый взгляд, — зло улыбнулся Тарвиц. — Как вы ещё живы, с вашей-то дерзостью и наглостью? Все эти министры, которые здесь находятся, не имеют права на какую-либо долю, а один из них вообще скоро умрёт. Но я принимаю ваши условия — пятая часть контейнера будет вашей, слово первого министра. Так, где же ключ? Говорите скорей, у нас мало времени!

— Не очень-то вы щедры к тем людям, которые вам помогали, — Галат посмотрел на остальных министров.

— О моих людях не беспокойтесь, они получат щедрую награду, — ответил, поморщившись, Тарвиц. — Обещаю…

Божа и Кирк повеселели после этих слов первого министра.

— И старика, вы должны отпустить с миром, — торговался Галат, хотя судьба этих людей его мало волновала.

— Чёрт с ним, отпущу и старика, — начал уже было нервничать Тарвиц. — Говорите же…

— Ладно, не буду вас томить, — улыбнулся Езекия. — Третий, такой нужный нам ключ, находится на маленьком пальчике восьмилетнего императора…

— Действительно! — воскликнул министр Божа. — Ведь есть же одиннадцатый ключ и он у Ду Ма-гона! Как мы о нём забыли?!

— Да, но это сам император, — произнёс Тарвиц. — У кого хватил смелости, наглости и силы, чтобы заставить его прийти сюда и открыть сундуки?!

Все в этот момент обернулись и посмотрели на Галата. Центурион продолжал весело и хитро улыбаться:

— А я бы задал другой вопрос: «Кто мне может в этом помешать?» — сказал он, смело глядя на остальных. — Если мы договорились, министр, то не поздней чем через тридцать минут император вместе с упомянутым перстнем будет находиться здесь! Это я вам обещаю…

— Как вы это сделаете?

— Очень просто, войду в императорские покои, возьму ребёнка под мышку и принесу сюда… Ещё несколько часов, именно я — хозяин этого дворца…

В это мгновение заработало переговорное устройство на доспехах Галата. На том конце связи раздался возбуждённый голос одного из гвардейских офицеров:

— Господин, враг прорвался на Сартакерту!

— Значит, туранский флот уже разбит, — печально покачал головой Езекия, — и у нас мало времени, нужно торопиться…

— Господин, вы не поняли… Враги уже во дворце! Их штурмовые группы приближаются к покоям императора! Мы не можем их долго сдерживать. Какие будут приказания?

Галат растерянно посмотрел на Тарвица и окружающих, затем он с быстротой молнии бросился к выходу из Хранилища, на ходу перезаряжая свою плазменную винтовку…