Князья Империи 2

Глава 7

Молодые люди остановились и подошли к своему командующему. И на Симеоне, и на Бринн, сейчас были боевые латы — на войне они носили их постоянно, как их и учил Рико Хамсвельд. Многие другие командиры и простые легионеры, когда находились не в бою, часто снимали эту, подчас неудобную броню, но настоящие профессионалы никогда не расставались со своими боевыми доспехами, что нередко спасало им жизни.

Старик Хамсвельд залюбовался красотой и молодостью своих учеников, ему по-настоящему было радостно видеть сейчас их обоих рядом с собой. Но прежде всего он, как стратег и флотоводец, рассматривал Булатова и Уайт с точки зрения эффективности их, в качестве своих помощников в секторе боя. Те чувства, что возникли между молодыми людьми, могли только помешать — настоящий командир должен думать о том, как победить врага, а не о том, как завоевать сердце прекрасной дамы. Поэтому Хамсвельд перестал улыбаться и снова принял деловой вид.

— Мы слушаем вас, учитель, — сказала Бринн, полная внимания.

Девушка рвалась в бой и рассчитывала, что командующий, задержав их с Симеоном, хочет дать ей какое-нибудь серьёзное поручение, например, провести рейд в тылу врага или устроить засаду. Но, как не надеялась она, ничего подобного не произошло, старик сразу обратился к её спутнику.

— Когда ты вернулся из рейда, сынок? — старый генерал так любил называть своего ученика, когда рядом не было посторонних.

— Менее двух часов назад, — ответил Булатов. — Разведка не обнаружила в системе ничего похожего на засаду.

— Вы точно всё прочесали? — с недоверием в голосе, спросил старик. — Все десять летучих отрядов вернулись?

Хамсвельд всегда был острожным человеком, он любил перестраховаться перед боем и досконально проверять тот сектор космоса, где находился в данную минуту, на предмет возможной западни. В купе с изворотливостью и хитростью, именно за такую осторожность он и получил прозвище «Лис».

— Да, все отряды уже прибыли в лагерь… Ни один из них не обнаружил, ни засады, ни каких-либо скрытых резервов врага, — ответил Симеон. — Не волнуйтесь, мои люди прочесали сканерами все углы — никого больше нет в системе, кроме тех, кто уже собрался здесь у планеты-крепости. Нам повезло, что диктатор Усем Бадур мёртв, вот от него можно было ожидать любой неприятности. Эти же туранские генералы, которые считают себя хозяевами Сартакерты, слишком самонадеянные и недалёкие люди, чтобы додуматься, оставить нам какой-нибудь неприятный сюрприз в виде пары свежих легионов.

— Никогда недооценивай врага, пусть даже самого глупого, — поучительно произнёс «Лис» Хамсвельд.

— Я стараюсь этого не делать, учитель, — ответил Симеон, поклонившись, — но и переоценивать наших врагов, тоже не хочу…

— Ладно, — кивнул Хамсвельд, — здесь ты возможно и прав — эти туранцы, Салах и его компания, да ещё и невесть откуда появившиеся недобитки мятежника Хана, действительно не способны на что-то серьёзное. Однако, при таком скоплении кораблей в системе, можно просто проглядеть какой-либо флот или эскадру, которая появится внезапно во время сражения у тебя в тылу и очень сильно поменяет расклад сил.

— Я обнаружил один вражеский отряд, на который случайно наткнулся, но он был очень незначительным, — сказал Булатов, решив не скрывать от командующего недавний инцидент, произошедший во время его рейда.

— Чьи, это были корабли? — заинтересовано спросил «Лис».

— Теперь, в виду изменившейся ситуации, их можно назвать людьми генерала Салаха, — ответил Симеон. — Хотя я до сих пор не уверен, что именно этот генерал является главнокомандующим у туранцев.

— Неважно кто из туранских легатов стоит во главе их флота, — отмахнулся Хамсвельд, — главное, что это не Усем Бадур, который скоропостижно лишился головы, и не Атилла Верес, тот, кто лишил его этой головы… Остальные командиры, лишь пыль и ничтожества в секторе боя и нам ничуть не опасны. Кстати, хорошо бы знать, куда пропал этот Верес, после своего поражения и сколько при нём осталось верных людей?

— На этот вопрос, ответ у меня имеется, — усмехнулся Симеон, видя удивлённые лица своих собеседников. — Мой рейд оказался не таким бесполезным, как я предполагал ранее.

— Ты что-то знаешь о судьбе Вереса? — обрадовался Хамсвельд. — Говори, он и его люди, мертвы?

— О его людях и флоте у меня нет точных сведений, скорей всего, часть из них разбежалась, часть — уничтожена, — ответил Булатов. — Что же касается самого генерала Вереса, то он жив и здоров. Почти, здоров…

— Поразительно, этот предатель Атилла слишком уж удачлив, — хмыкнула Бринн, топнув ногой от негодования. — Как ему удаётся постоянно проходить по лезвию меча и всегда оставаться целым и невредимым?! Наверное, его хранят демоны Космоса…

— Что ты имеешь в виду, под словосочетанием «почти здоров», и откуда тебе об этом известно? — насторожился «Лис», внимательно посмотрев на Булатова.

— Я сказал, что он почти здоров, потому что генерал Верес был серьёзно ранен, но благодаря своевременной медицинской помощи, быстрыми темпами идёт на поправку, — снова загадочно улыбнулся Симеон, которому сейчас доставляло удовольствие дразнить своих друзей.

— Проклятые медкапсулы, до сих пор не понимаю принцип их работы! — воскликнул Рико Хамсвельд. — Почему постоянно происходит так, что когда при смерти достойный воин — эти дорогостоящие аппараты ничего не могут сделать, только бесконечно вводят обезболивающее, а когда подстрелили истинного негодяя — то они легко вытаскивают его с того света… Но вернёмся к Вересу, так откуда тебе всё это известно?

— Очень просто, ведь Атилла Верес проходит реабилитацию в медицинском отсеке на моём «Энио», — Симеон решил больше не тянуть.

— Он, у тебя на корабле?! — радостно переспросила Бринн. — Вот это подарок!

— Ну, слава богам Космоса! — в свою очередь, ухмыльнулся старик Хамсвельд. — Хоть здесь нам повезло. Ведь он один из самых опасных наших врагов и это настоящая удача, что ты его взял в плен…

— Но, я не брал его в плен, учитель, — ответил Булатов.

— Ты же сказал, что он у тебя на корабле?

— Да, но не в качестве военнопленного…

— А в качестве кого?

— Постой, — вмешалась Бринн, пытаясь сообразить, — ты сначала упомянул туранцев, а потом Вереса, который оказался в итоге у тебя. Как они связаны?

— Отряд из двух центурий туранцев, на который я наткнулся во время рейда, вёл бой с «Рейтаром Галактики», — начал свой рассказ Симеон. — Оказывается, они гнались за «Рейтаром» по приказу генерала Салаха, вскоре после того, как Верес потерпел поражение и покинул сектор битвы. В то время когда они настигли его и, окружив, хотели уничтожить, волей судьбы мои корабли оказались рядом.

— Ха, я бы не поставила на Вереса и сапфировой монеты, — усмехнулась Бринн, слушая рассказ Симеона. — Поистине, удача от этого человека действительно отвернулась — если бы он и вырвался из лап туранцев, то непременно был бы уничтожен тобой…

— Да, можно сказать, что этот день был не его, — улыбнулся Булатов. — Но Атилле нужно отдать должное, это настоящий храбрец. Он собирался задорого продать свою жизнь — туранские штурмовики заплатили большую цену, чтобы только достичь его капитанского мостика.

— Но ты опередил туранцев, и уничтожил их до того, как они добрались до Вереса? — утвердительно спросила девушка, предполагая, что знает окончание этой истории.

— Нет, я их отпустил, — просто ответил Симеон.

— Как такое возможно?! — удивились, и Рико Хамсвельд, и Бринн, одновременно. — Ты отпустил эти две центурии, зная, что они присоединяться к флоту Салаха?

— Да, я дал слово их командующему, что они смогут уйти без потерь, если не причинят вреда Атилле, — пояснил Булатов. — Я не успевал к месту боя, и они непременно бы расправились с ним раньше. Только благодаря моему слову и этой договорённости мне удалось спасти Вересу жизнь.

— Что ж, хоть такие благородные поступки по отношению к нашим врагам я и не приветствую, — заключил Хамсвельд, — так как считаю предателей туранцев, недостойными подобных подарков, но в данной ситуации ты поступил правильно, сынок. Заполучив себе этого Вереса, мы убиваем сразу двух зайцев. Во-первых, на одного из самых опасных наших врагов становиться меньше, ведь этот человек мог бы снова собрать вокруг себя огромное число приверженцев и продолжать вести с нами войну. Во-вторых, когда мои люди хорошенько поработают с ним, то генерал станет главным свидетелем преступлений Бадура на судебном процессе — это потребуется нам в будущем, чтобы дискредитировать прежнее руководство Империи, когда гражданская война закончится. Атилла Верес был правой рукой диктатора и знает о делишках того, как никто лучше…

— Будет ли он говорить, вот вопрос, — неуверенно покачала головой Бринн Уайт, — слишком уж он стойкий?

— Я знаю нескольких людей, которые смогут развязать язык любому герою, — успокоил её Хамсвельд. — На моей памяти не было случая, когда бы они не справились со своей работой.

— И всё же, я сомневаюсь в их компетентности, если дело касается такого воина, как Атилла, — отрицательно покачала головой девушка. — Да и идея с пытками, мне не по душе…

— Это война, моя девочка, — печально сказал «Лис», — и очень часто на войне просто не находится места милосердию. Если же Верес окажется таким крепким орешком, как ты говоришь, хоть я в этом и сильно сомневаюсь, то мы просто публично казним его за преступления против Империи. Сделаем это в назидание всем тем, кто захочет поднять очередной мятеж. Осуществив казнь такого крупного деятеля, мы тем самым, увеличиваем свою значимость в глазах всего населения и знати, это привлечёт к нам новых сторонников…

— Никакой казни и тем более, пыток Вереса, не будет, — решительно заявил Симеон. — Мне противна сама мысль о том, что мы будем замараны в издевательствах над людьми, пусть даже которых и считаем своими врагами.

Хамсвельд и Бринн удивлённо посмотрели на него.

— Что значат подобные слова? — медленно спросил Рико Хамсвельд, нахмурившись и переходя на официальный тон. — Объяснитесь, генерал…

«Лису» было неприятно, когда его ученик и подчинённый, разговаривал с ним в таком тоне и так самоуверенно. Старик хорошо знал о принципиальности Симеона в таких вопросах и то, что слов молодой человек на ветер не бросает. Сохранение жизни Вереса не входило в планы Хамсвельда, поэтому генерал был недоволен только что услышанным.

— Что, я должен объяснить? — резко спросил Булатов. — То, что мы постепенно превращаемся в лютых зверей, хотя даже они не издеваются над своими жертвами, а лишь убивают из-за голода, либо инстинкта. Я поражён, как вы спокойно стоите и рассуждаете о пытках человека, к тому же офицера и воина Империи, равного вам по рангу и статусу!

Бринн смущённо опустила глаза, тем самым признавая свою неправоту, а генерал Хамсвельд, наоборот, весь покраснел и еле сдерживался от гнева. Сейчас внутри него боролись, с одной стороны — любящий учитель, а с другой — уязвлённый вельможа.

— Скольких людей ты убил в этой и других войнах? — строго спросил старик. — Когда убивал, ты думал о том, что совершаешь насилие? Разве не в мучениях умирали они, под орудиями твоего крейсера или от твоего меча?!

— Я убил многих, но всегда делал это в честном бою, — гордо поднял голову Булатов, открыто смотря в глаза генералу, — и не собираюсь изменять своим принципам, даже если это будет стоить мне жизни!

— Не сомневайся, ты очень скоро потеряешь её, если не будешь сильней, хитрей и беспощадней своих врагов! — повысил голос командующий. — Я не для того учил всех вас воинскому искусству, чтобы такие хищники, подобные Вересу, перегрызли вам глотки, как маленьким котятам. А они сделают это, не сомневайся, потому что в отличие от тебя, среди них нет морализаторов и чистюль!

— Вы учили нас воевать и умирать героями, но уроков издевательства над беззащитными, я не припомню в вашей школе! — с грустью в голосе, ответил Симеон. — Давно в ней не был, может быть подобные занятия уже и ведутся? Тогда мне очень жаль ваших новых учеников.

В гневе Хамсвельд автоматически схватился за эфес своего меча. Симеон стоял спокойно, скрестив руки на груди, и даже не шелохнулся.

— Остановитесь, прошу вас! — воскликнула Бринн, стараясь предотвратить назревающий конфликт и вставая между ними.

Сердце девушки сейчас разрывалось, она стояла между двумя близкими ей людьми и, что самое страшное, разделяла позицию, и того, и другого. Разумом она понимала, что её учитель абсолютно прав и его действия логичны и направлены на достижение скорейшей победы над врагами, но вот сердце и душа противились методам, которыми предлагалось эту победу заполучить.

Бринн Уайт всегда хотела быть такой же доброй и справедливой, как Симеон. Когда она увидела его первый раз в школе «Лиса», молодой человек практически сразу стал для маленькой Бринн идеалом мужчины и воина, на которого она поклялась быть похожей. Однако девушка не могла быть абсолютной его копией, слишком разными по природе они были. Симеон всегда на первое место ставил благородство и честь, никогда не отступал от своих принципов, даже в критической ситуации. Для Бринн же, на главном месте стояла боевая слава и военная карьера. Молодая воительница желала называться «первым воином Империи», той, о которой слагают легенды, кого ставят в пример молодым воинам и восхищаются её героизмом. Она с успехом шла к своей мечте, совершая подвиги и не боясь опасностей, её имя знали и уважали многие прославленные флотоводцы и командоры. Только на этом пути, места доброте и справедливости для Бринн оставалось всё меньше и меньше…

— Какой же разрушительной силой обладает этот проклятый Верес, если из-за него ссорятся между собой самые верные союзники! — воскликнула она. — Я уверена, что вы сможете найти приемлемое для всех решение вопроса о дальнейшей судьбе Атиллы Вереса, без дуэли и проклятий в сторону друг друга!

— Я уже сказал своё последнее слово и для этого не требуется согласие кого-либо другого, — произнёс Симеон. — Пока я жив — генерал Верес, не будет, ни арестован, ни подвергнут какому-либо насилию!

— К демонам, насилие! Мне тоже пытки не по душе, но сейчас не об этом! — воскликнула Бринн. — Мне интересно узнать, почему ты так защищаешь этого убийцу и предателя?!

— Верес не такой ужасный человек, как вы думаете, — ответил Булатов. — Я находился возле него, когда тот лежал в медицинском модуле на моём корабле, мы долго разговаривали, он многое рассказал о себе и о том, что побудило совершить его те преступления, о которых мы все знаем. Тогда я понял, несмотря на всё, что натворил Атилла — он хороший человек и, к тому же, великий воин. Если ему и положена смерть, то пусть она случится в открытом бою, но никак не в тюремной камере пыток.

— Значит, ты не взял его в плен, а получается просто спас, и когда он поправится, то тут же получит свободу?

— Да, Атилла имеет статус моего гостя, — утвердительно кивнул Симеон, — более того, ему не надо ждать выздоровления, этот человек может в любой момент покинуть «Энио» и направиться, куда он пожелает…

— Ты слишком благороден для войны, — вздохнула Бринн, с сожалением глядя на Симеона. — Враги будут постоянно использовать эту твою слабость, а значит, рано или поздно, они одержат над тобой верх.

— Я не считаю благородство — слабостью, — улыбнулся Булатов, с теплотой глядя на свою возлюбленную, — но даже если это и так, я не могу поступать по-другому, иначе, это буду уже не я. Разве ты любила бы и уважала меня — расчётливым и жестоким, идущим по головам и не считающимся, ни с чьей жизнью?

Бринн на мгновение задумалась, а потом произнесла:

— Да, любила бы. В каждом из нас есть те качества, о которых ты сейчас сказал. И в тебе они есть, только ты стараешься заглушить их и затолкать куда-то глубоко внутрь. Не сопротивляйся, и они помогут тебе выжить и победить.

— Такие качества я буду выжигать у себя калёным железом, — решительно произнёс Симеон, — и не нужна мне победа, цена которой — потеря чести и достоинства!

— Кого-нибудь другого, после таких высоких слов, я бы назвал — позёром и болтуном, но только не тебя, — произнёс Хамсвельд, убирая руку с эфеса меча. — Знаю, что честь для тебя не пустое понятие и даже помню, как ты совсем ещё мальчишкой ценил и защищал её. Однако, эта самая честь — дама, которая сгубила на моей памяти не один десяток прекрасных воинов… Беззаветно служа ей, ты становишься уязвим и слаб.

Бринн хоть и намного младше тебя, но говорит, как более опытный человек, который знает, что беспрекословное служение чести и благородству в этом мире попросту не возможно.

— Ну а я, всё-таки попытаюсь… — усмехнулся Булатов. — Кстати, я не договорил о дальнейшей судьбе генерала Атиллы Вереса, ведь он не просто мой гость — он, наш новый союзник в войне и мой первый центурион!

На вытянувшиеся от удивления лица Рико Хамсвельда и Бринн сейчас было очень забавно смотреть…