Код Шекспира

Глава 13

Лондон, 7 часов вечера

Седовласый мужчина и привлекательная молодая женщина встретились и расположились в кафе, примыкавшем к университетскому центру. Мужчина много говорил, размахивая руками и показывая на окружавшие их здания: библиотеку, расположенную рядом, здания с учебными аудиториями чуть дальше, на студентов и преподавателей, даже на сияющий огнями город, словно это было его королевство и его подданные. Кое-кто его узнавал и останавливался, чтобы пожать руку. Несколько мгновений они почтительно с ним разговаривали, а потом спешили по своим делам, едва бросив взгляд на молодую женщину.

Когда ее спутник возобновлял свой монолог, она слушала внимательно, с серьезным видом, энергично кивала его страстным речам, иногда задумчиво, а порой горячо соглашаясь с ним. Закончив свою пламенную тираду, мужчина некоторое время слушал свою спутницу, снисходительно при этом улыбаясь. Затем он поднялся, прикоснулся к ее плечу и растворился в тумане своего королевства. Она осталась сидеть одна, погрузившись в размышления. Один или два студента решились попытать счастья, остановившись у ее столика с вопросами, не заблудилась ли она, не новенькая ли, что здесь делает и не могут ли они к ней присоединиться. Она отмахнулась от них, как от надоедливых насекомых, а вскоре встала и отправилась на Денмарк-стрит.

Мелиссе нужно было о многом подумать.

Вернувшись в квартиру, Джейк поискал что-нибудь съестное, остановил свой выбор на сыре, но потом решил взять быка за рога, подошел к телефону и снова набрал номер доктора Бальсавара. На сей раз тот ответил после первого гудка.

— Это снова Джейк Флеминг. Я видел вас сегодня в театре «Глобус». Почему-то я не думаю, что это была случайность.

— Не понимаю, о чем вы говорите, сэр.

— Думаю, понимаете. Вы за нами следили?

Возникла короткая пауза.

— Откуда мне знать, что не вы послали мне ту угрозу?

Значит, это все-таки угроза.

— Думаю, вы знаете, что это не я, мистер Бальсавар.

Джейк услышал вздох. Что это, решение сдаться?

— Хорошо. Насколько я понимаю, вы расспрашивали в кампусе о докторе Льюисе и обо мне. Я бы хотел знать почему.

Джейк на мгновение задумался и решил, что ему необходимо заставить его говорить.

— Мы с доктором Льюисом познакомились и сразу подружились пару лет назад во Флориде. На прошлой неделе он позвонил мне здесь, в Лондоне, и попросил встретиться и взглянуть на его книгу.

— И вы встретились?

— Нет. Он не пришел.

— Значит, вам известно о книге?

— Только то, что он хотел, чтобы я ее прочитал прежде, чем он отдаст ее в издательство.

— И вы ее не читали?

— Нет. Похоже, она исчезла вместе с автором. Вы можете мне что-нибудь о ней рассказать? А также о записке, которую сегодня получили?

Бальсавар некоторое время молчал.

— Я не могу говорить по телефону. Нам нужно встретиться лично. Вы сможете завтра?

— Где и во сколько?

— Приходите в Британский музей на выставку часов, в десять. И, если хотите, можете привести с собой дочь. Я бы предпочел знать, с кем имею дело.

— Я ей скажу, — ответил Джейк, и Бальсавар повесил трубку.

На данном этапе своего расследования Джейк не имел ни малейшего представления о том, какой будет реакция Мелиссы. Однако ему показался интересным тот факт, что Бальсавар знал или догадался, что она его дочь. А если это какая-то ловушка? Бальсавар вполне мог оказаться тем, кто захватил Льюиса. Глория, его помощница, говорила, что их связывают какие-то отношения, но она не знала какие.

Несколько минут спустя вернулась Мелисса.

— Я разговаривал с Бальсаваром, — сообщил ей Джейк.

— С кем?

— С азиатом. Имя на визитке. Он был в «Глобусе».

— А он объяснил, что делал в «Глобусе»? — нахмурившись, спросила она.

— Нет, он сказал, что нам нужно поговорить лично.

— Ты уверен, что это стоит делать, папа? Понимаешь, мы же совсем ничего о нем не знаем, кроме того, что он следил за нами.

— Может быть, он приведет нас к Льюису. Или скажет, что с ним случилось.

— Может быть, он нас пристрелит и скормит рыбам.

— Понятно. В таком случае я бы предпочел, чтобы ты осталась дома, если ты, конечно, не против.

— Я пошутила, папа. И я против. Мы занимаемся этим делом вместе. Кроме того, я давно хотела побывать на выставке часов.

Джейк с беспокойством принялся обдумывать ситуацию. Если есть какая-то опасность, Британский музей, место публичное и очень популярное, лучше всего подходит для встречи такого рода. Вполне возможно, что Бальсавар тоже так считает.

Мелисса заметила, что он ест.

— Кстати, я принесла тебе ацидофилин. Он полезен для пищеварения.

— С моим пищеварением все в полном порядке, а проблемы у меня от язвы.

Однако он неохотно взял у нее бутылку, хоть и не собирался пить ничего такого, где в названии есть «ацид».[20]

Снаружи Британский музей выглядел как самый жалкий в Западном полушарии образец греческого Возрождения, выполненный в бетоне.

«Но, как говорится, встречают по одежке, провожают по уму», — подумал Джейк.

Здесь хранились украденные сокровища исчезнувших королевств, которые знаменитые британские мореходы и путешественники — со времен величайшего из всех монархов, Елизаветы I, до безумного короля Георга III и неподвластной времени Виктории — собирали ради славы империи по всему миру. Много лет назад, когда Джейк впервые приехал в Лондон, он провел здесь несколько часов, разглядывая пентелийский мрамор: вне всякого сомнения, самую прекрасную коллекцию скульптур всех времен и самую невосполнимую потерю Афин. А еще Розеттский камень,[21] потрясающую коллекцию египетских мумий и много всего другого.

Они без проблем нашли экспозицию, посвященную истории часов, если не считать проблемой толпы людей, через которые им пришлось протискиваться. Джейк был занят тем, что искал глазами Бальсавара, не обращая ни малейшего внимания на выставку, в то время как Мелиссу заворожило разнообразие инструментов и механизмов. Поразительное изящество некоторых из них, особенно старых немецких музыкальных часов, потрясло ее. Она так увлеченно слушала короткие музыкальные пьески и менуэты, что почти забыла, зачем они сюда пришли. Джейка, следившего за каждым новым посетителем выставки, постепенно начало охватывать нетерпение. Среди них не было человека, которого они видели в «Глобусе». Наконец, через час после назначенного времени, Джейк посмотрел на свои часы. Было почти одиннадцать.

— Пошли, — сказал он. — Он не придет.

— Похоже на то, — ответила Мелисса, которая уже устала от обилия часов. — Мы можем выпить где-нибудь кофе?

— Я боюсь, с ним что-то случилось.

Когда они вышли на улицу, их тут же со всех сторон окружили толпы людей — в Лондоне наступил час ланча. Небо у них над головами было пугающе черным, но дождь прекратился. На противоположной стороне улицы Джейк заметил темную, крупную фигуру мужчины, которого он уже видел раньше: именно этот человек следил за ним два дня назад, а также вчера в «Глобусе», как раз перед тем, как кто-то передал Бальсавару записку с угрозой. Может быть, он был там не один, а с сообщником, которого Джейк не заметил?

— Мелисса, — произнес он очень тихо. — Не смотри, но мне кажется, что за нами следят. За последние несколько дней я видел этого мужчину дважды и вчера в «Глобусе» тоже.

— Где? — Не обратив внимания на его предостережение, Мелисса тут же с тревогой проследила за его взглядом, но мужчина на противоположной стороне улицы уже повернулся и уходил. — Ты уверен? Возможно, это обычное совпадение. — Она пожала плечами, показывая, что склоняется к тому, что это именно так.

Сунир Бальсавар знал, что у него серьезные неприятности. В течение последних двух часов за ним кто-то следил, и он не осмелился привести его за собой в Британский музей. Прежде он этого человека никогда не видел, что вызывало у него беспокойство, потому что тот, судя по всему, его знал и предугадывал каждый шаг.

Он дошел до конца музейного двора, не зная, как поступить дальше. Может быть, это именно тот человек, который передал ему записку в «Глобусе»? Что у него на уме? Что ему известно?

Отказавшись от встречи с американцами, он попытался оторваться от преследователя, но у него ничего не вышло. Сначала он прошел по всей территории громадного комплекса, затем, когда из этого ничего не получилось, попробовал затеряться в толпе у входа. Рискнув бросить взгляд через плечо, он почувствовал, как у него сердце замерло в груди. Мужчина по-прежнему не отставал, шел за ним примерно в десяти шагах, и во взгляде у него была странная холодная угроза, которая вызвала у Сунира ужас. Хуже того, мужчину, похоже, больше не беспокоило то, что Бальсавар его заметил.

Бальсавар уже почти решился обратиться за помощью к ближайшему полисмену, прекрасно понимая, как дико прозвучат его слова, и не рассчитывая особо на успех. Но он не мог больше ничего придумать и чувствовал, что его время на исходе. С другой стороны, у него имелось множество причин не доверять полиции и избегать, по возможности, контактов с ее представителями. Именно в этот момент он услышал голос молодой женщины:

— Папа, а это не он, вон там?

Журналист Флеминг и его дочь выходили из музея. Пытаясь скрыть охватившее его отчаяние, он поспешил к ним.

— Мистер Флеминг! Вот вы где.

— Да, а вы где были?

— Мне очень жаль, но возникли проблемы. Прошу вас, идите за мной, скорее. Боюсь, у меня неприятности.

— Вы имеете в виду вон того человека? Складывается впечатление, что он держится на расстоянии, — заметил Джейк, кивнув в ту сторону, где пару минут назад стоял крупный мужчина.

Бальсавар испуганно оглянулся.

— Вы его видели? Где?

Но когда Джейк обернулся, он увидел только большую группу школьников, которых сопровождали две монахини.

— Сюда, — сказал Бальсавар и провел их сквозь группу школьников. — Думаю, в толпе мы будем в безопасности.

— В безопасности? Что происходит? — спросила Мелисса, которая всегда была склонна озвучивать свои мысли.

Бальсавар посмотрел на нее, а затем повернулся к ее отцу.

— Мистер Флеминг, боюсь, мне угрожает опасность. Возможно, и вам тоже.

Джейк, который продолжал выискивать глазами крупного мужчину, удивленно повернулся к нему.

— Насколько я понимаю, это имеет какое-то отношение к доктору Льюису?

— Да. Вы хотите найти доктора Льюиса, — покорно проговорил азиат, ловко отступив в сторону, когда мимо промчались двое мальчишек, гнавшихся за воздушными шариками. Он опасливо огляделся по сторонам, несмотря на то что их явно никто не мог подслушать. — Я тоже хочу его найти. Мы оба работаем в университете, хоть и на разных факультетах. Он узнал о моих исследованиях и открытиях и обратился ко мне. Понимаете, он хотел использовать их в своей книге.

«Ага, опубликуй или умри. Или только умри», — подумал Джейк.

— Доктор Льюис — известный и уважаемый исследователь эпохи Возрождения. Я же всего лишь бедный иностранец из Индии, к тому же моя специальность — физика. Английский — не мой профиль, и меня не принимают в их священных кругах.

— Мне трудно в это поверить. Вы же профессор.

— Не сомневайтесь, сэр, в данном вопросе мое мнение не принимается в расчет, по крайней мере в академических кругах. Поэтому я с радостью передал доктору Льюису свои записи. Теперь же должен признаться, что глубоко сожалею о том, что сделал это.

— Почему?

— После того как я помог ему с его книгой, он как будто вычеркнул меня из своей жизни. Я много дней ничего от него слышал, да и вам, похоже, известно не больше моего. Если честно, я тоже заинтересован в этой книге.

— Заинтересованы в том, чтобы она была напечатана, заинтересованы ее содержанием — в чем конкретно заключается ваш интерес? — настойчиво продолжал свои расспросы Джейк.

— Во всем. В правде.

— В правде о чем? — в отчаянии спросила Мелисса. И снова Бальсавар повернулся к Джейку.

— Мистер Флеминг, Десмонд Льюис собирался раскрыть, возможно, самое серьезное преступление в англоговорящем мире, которое тщательно скрывалось на протяжении длительного времени. Именно я рассказал ему эту историю. Возможно, благодаря тому, что я получил образование не в английской школьной системе, я воспитывался не с шорами на глазах, хотя увидеть правду ничего не стоило.

Мелисса резко повернулась, забыв об окружавших их детях.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что преступление тщательно скрывалось?

— Речь идет об убийстве, — сказал Бальсавар. — Хоть я и не могу сказать вам, о чьем именно. Но разве это уже не ваше поле деятельности, сэр?

Ошеломленный Джейк был вынужден признать, что это так, будучи журналистом, он собирал конфиденциальную информацию и занимался разного рода расследованиями.

— Вы хотите сказать, что Льюис узнал о каком-то преступлении, совершенном в прошлом, и собирался рассказать о своем открытии в новой книге, а в процессе работы над ней кого-то убили?

— Совершенно верно.

— Вы намекаете на то, что убили доктора Льюиса?

Бальсавар вытаращил глаза, которые вдруг испуганно забегали.

— Нет! Я не знаю. Почему вы задаете такие вопросы? Неужели вы думаете, что я могу иметь отношение к подобным вещам?

Неожиданно они остались одни. Всех учеников посадили в автобус, а толпа вышедших на ланч лондонцев рассеялась, точно облако пыли под порывами ветра. В воздухе повеяло холодом.

— Давайте не будем бежать впереди паровоза, — сказал Джейк. — О каком ужасном преступлении собирался рассказать доктор Льюис?

— О краже, — ответил Бальсавар. — Краже трудов всей жизни человека.

— Какого человека? — требовательно спросила Мелисса.

Бальсавара ее вопрос привел в настоящее смятение.

— В этом-то и проблема. После того как я передал доктору Льюису свои заметки, он перестал с кем бы то ни было общаться и даже мне отказывался рассказать о том, к каким выводам он пришел. Однако я знаю, это нечто такое, что потрясет все устои, и мне страшно.

Джейк, делая вид, что не замечает возмущенного взгляда Мелиссы, постарался незаметно достать из кармана мятную конфетку. Ему совсем не понравилось то, что он услышал.

— Но вам известно, что преступление было скрыто?

— Совершенно верно.

— И кто же совершил это жуткое преступление? — спросила Мелисса с некоторой долей сарказма в голосе.

Азиат колебался пару мгновений, как будто боялся, что его сразит на месте молния или сожрет мстительный зверь, сошедший прямо со страниц «Беовульфа». Затем он взглянул на Флемингов, отца и дочь, широко раскрытыми глазами, словно испугавшись вдруг, что это они поглотят его живьем, как только услышат ответ. Девушка смотрела на него враждебно, а ее отец — с любопытством. Он отвернулся, уставившись на далекие башни университета, и прошептал имя, едва слышно, медленно, точно проклятие:

— Это был Шекспир. Уильям Шекспир: Ворон-Выскочка.