Кодекс пацана. Назад в СССР

Глава 16

— Так, щеглы, валите домой, а ты… — Гурыль показал на меня. — Остаешься. Перетереть надо.

— Но мы вместе… — начал было Коваль.

Гурыль сделал к нему шаг и посмотрел в глаза:

— Мне повторить?

— Не нужно, — буркнул Коваль и махнул мне рукой. — Увидимся позже, Лосяра!

— Давайте, — кивнул я в ответ.

— Пока, Лось, заскакивай, — проговорил Лысый.

Я проводил их взглядом, а после Гурыль мотнул головой на дом:

— Пошли, расскажешь, что знаешь. Слишком уж ты мутный стал, Лосяра.

— Мутный? — хмыкнул я в ответ. — Сейчас вода замутится настолько, что дальше носа не увидишь, а если увидишь, то по этому же носу и получишь.

— Вот о чем я и говорю. Мутишь и говоришь всякими вые…нами. Попроще постарайся объяснить, что и как. Пошли, хоть пожрешь, а потом всё расскажешь.

Гурыль открыл ключом дверь дома и зашел в сенцы. Я зашел следом. Пахло сухими вениками, пылью и сеном. Всё-таки свой дом — это свой дом, что ни говори. Это не квартира в многоэтажке, а место, где ты сам отвечаешь за прилегающую территорию и порядок внутри.

В 90-е годы в России дома были в основном типовыми, построенными в советское время. Это были многоэтажные панельные или кирпичные дома, с одинаковыми планировками квартир. Всё одинаковое, всё однотипное… Различались только ковры на стенах, да степень вытертости линолеума на полу.

Внутри квартир были стандартные комнаты: гостиная, спальня, детская, кухня. Ванная комната и туалет были раздельными, но с обязательными окнами на верху — для экономии энергии. Чтобы зайти в туалет и не включать свет — а зачем, ведь и с улицы хватает освещения. Уже потом начали делать сплошные кабинки, чтобы человек мог уединиться с телефоном на долгие часы раздумий. В квартирах были деревянные окна, а в некоторых домах — балкон или лоджия.

В домах не было лифтов, а лестницы обычно узкими и темными. Заплеванные семечками, бычками, а позже и на шприц можно запросто наступить. Подъезды вспоминались грязными и неухоженными, часто с разбитыми окнами и сломанными дверями. Заходи кто хочет, кто хочет используй как туалет…

Внутри дома Гурыля было достаточно просто: «цветочные» обои на стенах, половички-дорожки на деревянном полу, простая мебель. В кухне стояла газовая плита, холодильник и стол.

Я присел на табурет, покрашенный таким количеством краски, что в том месте, где краска откололась, можно было посчитать слои — как на спиле дерева кольца. Гурыль вытащил из холодильника сковороду с жареной картошкой, поставил её на зажженную конфорку. Быстро нарезал хлеб, тонкими ломтями напластал соленое сало. Подумал и почистил луковицу.

В воздухе запахло едой. Я невольно начал глотать слюнки. Всё-таки в этой чехарде событий как-то подзабыл о том, что давно уже не ел нормально, а всё перехватывал на бегу. А тут… По всей видимости тут намечался прямо-таки пир для желудка.

Жареная картошка — это блюдо, которое может вызвать множество эмоций у людей. Некоторые считают его вкусным и питательным, другие — просто обычным и скучным. Но есть и те, кто видит в жареной картошке нечто большее — символ простоты и скромности, напоминание о прошлом и настоящем.

Это как старая песня, которую все знают наизусть, но никто не помнит автора. Это как старый фильм, который все смотрели в детстве, но никто не помнит название. Это как старый друг, который всегда рядом, но никогда не говорит о своих чувствах.

Это блюдо, которое можно приготовить на скорую руку, когда нет времени на что-то более сложное. Это блюдо, которое можно приготовить из самых простых ингредиентов, которые всегда есть в холодильнике.

Жареная картошка — это блюдо, которое напоминает о прошлом. Это блюдо, которое готовили наши бабушки и дедушки. Это блюдо, которое готовили наши родители. Это блюдо, которое мы сами готовим для детей.

Еда, которая не стареет. Она всегда будет актуальным и востребованным. Жареная картошка всегда будет напоминать о простых радостях жизни и о том, что иногда самое простое может быть самым вкусным.

Всё это я думал, пока насыщался. Гурыль сидел рядом и не отставал от меня в поглощении еды. Иногда он поглядывал на улицу, на свою побитую «ласточку». Как автолюбитель со стажем, я хорошо понимал его. Сердце кровью обливалось, когда видел на своей машине свежую царапину, и это в моём времени, когда машины перестали быть роскошью, а в конце восьмидесятых и подавно готов был волосы рвать на жопе от появившейся ржавчины или скола.

— Сейчас чайник поставлю, — сказала Гурыль, убирая со стола тарелки. — Сахара нет, уж извини. Вон, конфеты какие-то остались…

— Я могу тарелки помыть, — я попытался было приподняться, но Гурыль мотнул головой.

— Сиди, ты мой гость, поэтому не парься.

Не парься… Легко сказать, но гораздо труднее сделать. Я вздохнул и посмотрел в окно.

Солнечный день разгуливался на славу, словно солнышку было совсем наплевать на смерти далеких людишек тем более насрать на мысли тех, кто остался в живых.

Вскоре чайник закипел. Гурыль сыпанул свежую заварку в заварочный чайник и залил её кипятком. Всё это он делал сосредоточенно, полностью погрузившись в процесс. Как ел недавно, как вел недавно машину. Всё чётко и по существу. Как жил и как живет.

Может быть потому, что жил он правильно, мне и захотелось всё ему рассказать. Рассказать и показать.

— Ну что, начинай. Ты всё порывался что-то вякнуть, но всё никак. Так что давай сейчас. Сейчас же тебе никто не мешает? — поставил Гурыль две алюминиевых кружки на стол.

Кружки были поцарапанные, снизу замутненные, словно не оттирались от многолетнего использования. Сверху они переходили в светлый цвет. У Гурыля даже обладала округлостью овала, явно падала со стола и сминалась.

Внутрь полилась янтарная жидкость, смешавшись с кипятком и ударив по ноздрям ароматом «Индийского чая».

— Ну что же… Тогда начнем… — ответил я, отхлебнув чуть горчащий напиток.

И я начал рассказывать. Начал с того, что вскоре будет развален Советский Союз. Что сейчас в мире идет яростная подготовка к этому событию и что будет созван референдум о сохранении Советского Союза как он есть. И что руководители Армении, Грузии, Латвии, Литвы, Молдавии и Эстонии отказались проводить голосование.

Что проголосовали почти восемьдесят процентов голосовавших утвердительно, что люди хотели сохранить Союз, но отдельные личности решили иначе. И что после этого настали в России темные времена.

После транслирования по всем телеканалам балета «Лебединое озеро» у многих людей этот балет начал ассоциироваться со страхом и неуверенностью. Люди оказались брошенными на произвол судьбы. Вмешались силы извне, которые якобы много лет вели борьбу с коммунистическим строем, а на самом деле хотевшие только нагреться на чужом добре.

Что в стране пошла полным ходом инфляция и что зарплату получали миллионами. Что зарплаты задерживались, что люди спивались, что шел полным ходом развал и порабощение. Что в Чечне началась война, рядом с которой недавний Афганистан показался детской прогулкой.

И что только спустя десятилетие страшной жизни в России начала более-менее нормально жить, и что начала более-менее исправляться.

Хотелось сказать многое, но я сам себя слышал и сам себе не верил. Да, в Москве и на съездах умели красиво говорить и говорить уверенно, но по факту за красивыми словами скрывалась только жажда власти и обогащения.

Я говорил и говорил. Говорил и говорил. Гурыль хмуро слушал и пару раз ещё ставил чайник на плиту. Он просто слушал…

Когда я закончил говорить, то Гурыль вздохнул, помолчал и ответил:

— Какую-то ты хрень прогнал. Да, есть проблемы, но… Вроде как мы сильная страна. Мы ещё Америке покажем!

— Ничего мы не покажем, — покачал я головой. — Не сейчас. Вот потом, когда поднимем голову и начнем снова развиваться, тогда да, но до той поры придется большинству россиян просто выживать. Многие из тех, кого я знаю сейчас, либо сопьются, либо по зонам отправятся. Я этого не хочу и моё желание только спасти тех, кого ещё можно спасти.

— А вот откуда ты всё это знаешь? — спросил Гурыль. — Откуда такие мысли? Ты вроде бы не из будущего прилетел — всю жизнь тебя знаю, ещё мелким пащонком фофаны отвешивал.

Ага, ведь в самую точку попал, но вот сказать ему об этом и тогда… Загремлю вслед за Ленкой в Шуйскую психбольницу.

— Только тебе по секрету могу сказать, что открылись у меня экстрасенсорные возможности, — ответил я. — Будущее вижу. И не скажу, что рад этому будущему.

— Чего? Экстра… экстра… Что это за х…ня такая?

— Кашпировского видел? — спросил я.

— Кого?

— Ну, который лечил людей по телевизору?

— Да что за хрень ты несёшь? Это кто же людей по телевизору будет лечить? Что за идиоты в это будут верить?

Я вспомнил о многих банках с водой, которые ставили перед экранами телевизоров и усмехнулся:

— Многие поверят. Наши люди ещё верят тому, что показывают по телевизору и пишут в газетах.

Да, совсем скоро возникнут люди, которые станут утверждать, что обладают сверхъестественными способностями, но на самом деле просто обманывали. Они будут использовать различные методы, чтобы убедить людей в своей «силе», но на самом деле все это просто ловкость рук и обман.

Подобные «экстрасенсы» и в моем времени чувствуют себя не плохо. Они часто используют различные инструменты и атрибуты, чтобы создать атмосферу таинственности и загадочности. Эти ушлепки используют карты Таро, кристаллы, свечи, зеркала и другие предметы, чтобы привлечь внимание и заинтриговать своих клиентов.

Они также могут использовать различные техники, чтобы убедить людей в своей «магической силе». Любители говорить загадочными фразами, использовать сложные термины и понятия, чтобы создать впечатление, что они знают больше, чем обычные люди.

Однако, на самом деле, все это просто обман. Шарлатаны не обладают никакими сверхъестественными способностями. Они просто используют различные методы, чтобы обмануть людей и получить от них деньги.

Обычные мошенники, которые не уважают своих клиентов и не заботятся о том, что они могут причинить им вред. Они просто хотят заработать деньги и не заботятся о последствиях своих действий.

Одни из тех уродов, которые не хотят работать, но хотят вкусно есть и сытно пить.

— Сдается мне, что ты…здишь, мой друг. А я тут сижу и обтекаю, — помотал головой Гурыль.

— Да? Тогда вот что… Давай я сейчас найду бабло, и немало. Тогда ты мне поверишь? Тогда поможешь выручить тех, кого ещё можно спасти? Я чувствую, что они тут недалеко… Поехали?

Второй раз я обращаю внимание на деньги, но… Как иначе я могу заставить себе поверить? Придется мне открывать свой «клад», чтобы доказать Гурылю и Ковалькову свою правоту.

Гурыль усмехнулся:

— Ну что, поехали…