Когда боги рыдают (СИ)

Глава 2

С главарём поехали четверо. Остальным Габай велел оставаться в квартире и ждать его звонка.

Побитые «Жигули» девятой модели остановились у калитки уединённого дома в окрестностях Климовска. Дождь, моросивший всё утро, перестал, но было хмуро, сыро. Задувал ветер. Лидия, жена погибшего Папанина, худощавая, болезненного вида женщина, вышла встретить братков на крыльцо, кутаясь в тёплый платок. Она сообщила лишь то, что Габаю и так уже было известно: вчера около полудня её муж с двумя приятелями сели в машину и поехали в Москву. Чтобы он что-то прятал, она не видела. Впрочем, это было понятно: Папанин никогда не посвящал жену в свои дела, и ценности он спрятал, конечно, втайне от неё.

— Ладно, всё ясно, — отмахнулся от неё Габай и сразу направился к сараю.

В сарае, служившем также гаражом, стоял недавно купленный джип «Гранд-Чероки». Джип был приобретён на деньги банды и считался общей собственностью. Как и тот «Вольво», на котором разбились вчера братки.

— Хорошо, что Папаня поехал на «Вольво», — заметил по этому поводу скуповатый Дугин. — «Вольво» — старьё, его всё равно надо было сбывать, а вот если бы такой красавец грохнулся… — Ваня погладил глянцевый бок джипа.

— Чем базарить, лучше бы свет включил, — проворчал Габай. — Тут темень, ни хрена не видать…

Спотыкаясь в полумраке о какой-то хлам, главарь подошёл к дальней стене, отодвинул ящик и поднял край линолеумного покрытия. В образовавшейся дыре копнул землю. Крышка была на месте. Габай открыл её и сунул руку в углубление.

В тайнике его пальцы нащупали холодное стекло. Кроме двух бутылок коньяка, здесь ничего не было…

— В доме ещё один тайничок есть, — сказал Гугнивый. — На чердаке.

Тщательно замаскированную полость в одном из деревянных перекрытий чердака он разыскал не без заминки. Без него, пожалуй, братки никогда бы не нашли этот второй тайник, даже если бы смотрели на него в упор.

Но и он был пуст. Габай в сердцах выругался.

— А сгоняем-ка на фазенду Сёмы, — предложил неунывающий Пискарь, худощавый мужчина сорока пяти лет, весь синий от лагерных татуировок. — Там Папаня тоже тайничок сделал, я точно знаю!

Дом покойного Мозжейко находился всего в десятке километрах, и Габаю показалось вполне естественным, что Папанин мог наведаться к приятелю и спрятать ценности у него. Бандиты отправились туда.

В тайнике у Сёмы, словно бы в насмешку над ними, лежали лишь две скомканные десятирублевые купюры…

Посовещавшись, братки решили съездить в Щербинку. По пути в Москву Папанин наверняка проезжал через этот подмосковный городок, а значит, мог спрятать вещи там. В окрестностях Щербинки у бандитов имелась «берлога». Она, правда, посещалась ими редко, но многие знали, что Папанин и там оборудовал тайник.

Сгустились тучи и усилился ветер, предвещая дождь, когда братки подъехали к одиноко стоявшему на окраине леса двухэтажному деревянному дому с высокой крутой крышей, увенчанной флюгером в виде стрелки. Дом был старый, захламлённый, с выломанными дверями и оторванными ставнями. Выгнав из него каких-то бродяг, бандиты быстро отыскали тайник в подвале. Он тоже был пуст.

Габая прошиб холодный пот. Перед его мысленным взором возникло маленькое, морщинистое, с колючими глазками лицо Жихаря, и у него противно засвербело под рёбрами. Ему почему-то вспомнилось, как Жихарь со своим подручным Нугзаром допрашивали какого-то мужика, который им чем-то не угодил. Вор матерился и кричал Нугзару, чтоб бил сильнее. Нугзар очень старался, крякая при каждом ударе как мясник. Габай знал, что Нугзар любит бить своих пленников по селезёнке, считая, что боль будет сильнее, чем если бить по почкам. Селезёнка у Габая заранее болела.

В Москву он вернулся злой и встревоженный, и сразу опрокинул в себя полный стакан водки. Приказал каждому бандиту «напрячь мозги» и вспомнить всё, что тот знает про папанинские тайники. Решено было завтра с утра проехаться по всем тайникам и осмотреть их. Все до единого.