Когда боги рыдают (СИ)

Глава 9

Бандиты уселись в свою «девятку» и покатили в Щербинку. По дороге Габай обзванивал подручных. Всем, с кем удавалось связаться, приказывал ехать к щербинской фазенде.

Когда мчались по шоссе через лес, пришлось включить фары. Из-за нависших облаков вечер сгустился раньше обычного. Заморосил дождь. Габай вертел руль, вглядываясь в пронизанные светом фар сумерки.

— Камни здесь, духом чую, — твердил с заднего сиденья Пискарь. — Я так и предполагал, что он их в такое место запрячет…

— Ну и почему предполагал? — спросил Качок.

— Ты сам подумай, какой смысл ему прятать их у себя дома? Там его тайники все знают, любая собака найдёт. А здесь место укромное, хрен кто догадается. Поэтому он сюда и прикатил. И правильно сделал. Я бы на его месте тоже выбрал местечко понадёжнее…

Выехав на просёлочную дорогу, «Жигули» четверть часа переваливались по её ухабам и наконец остановились у бревенчатого дома, к которому с одной стороны подступал лес, а с другой — поле. Небо ещё синевато светлело на западе, и на фоне закатного сияния отчётливо темнела островерхая крыша с флюгером.

Бандиты вылезли из машины.

— Да-а, под флюгером самое клёвое место для тайника, лучше не найти, — сказал Гугнивый, разглядывая дом и крышу.

— Туда так просто не залезешь, — согласился Качок.

Главарь ещё некоторое время сидел в машине, разговаривая по мобильному телефону.

— Сейчас пацаны подвалят, — сообщил он, вылезая. — Помогут искать. Будем осматривать здесь всё, каждую щель, поняли?

В ожидании приезда «пацанов» Габай и остальные поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, а оттуда проникли на чердак. В низких захламлённых помещениях всё скрипело и ходило ходуном. Ветхие доски трещали под ногами, в многочисленные прорехи задувал ветер.

— На чердаке тайника нет, — высказал, наконец, мнение Качок. — К нему надо с крыши подбираться. Помните, Михаль сказал, что Папаня по крыше к флюгеру лез?

— Точно-точно, — согласился Пискарь. — Если к флюгеру, то это только по крыше…

Тем временем к дому подъехал побитый «Опель». В нём прибыли Бредихин и Чурка. Затем появились ещё две машины. В десятом часу вечера в нижней комнате заброшенного дома собралась почти вся банда. Последним на своей «четвёрке» подкатил Толян.

— Пусть Толян на крышу лезет, — сказал Гугнивый. — Он у нас альпинист опытный, в горах был. Должен знать, как это делается.

— А что, подымусь как нечего делать! — бодро заявил Толян, низкорослый парень лет двадцати семи, с тёмным испитым лицом. — Только нужны ещё два человека, чтоб страховали.

Никто, однако, «страховать» не вызвался. Братки переминались и помалкивали.

— Значит, с Толяном полезут Чифирь и Толубей, — скомандовал главарь. — Гога, тоже ступай, — прибавил он. — Будешь, на всякий случай, у них на подхвате.

Братки столпились перед домом, глядя, как Толян и трое других выбираются из чердачного окна на мокрый настил крыши. Закат окончательно померк, но крыша с человеческими фигурами, пытающимися вскарабкаться к гребню, увенчанному флюгером, хорошо различалась в сумеречном воздухе.

Добраться до флюгера оказалось труднее, чем предполагал Толян. Крыша была слишком крутой и скользкой, и его попытки подобраться к гребню заканчивались тем, что он съезжал по ней вниз.

— Влезайте друг другу на плечи! — кричали зрители. — Пирамидкой ложитесь, тогда подлезете!

Чифирь, самый мощный из четвёрки, улёгся ничком на холодное покрытие крыши, упершись ногами в карниз. По его телу взлез Толубеев и, встав ему на плечи, тоже распластался на крыше. По телам этих двух полез третий браток, Гога. Последним вскарабкался по живой «пирамиде» Толян.

— Ну вот, я же говорил — дотянетесь! — крикнул Габай.

Толян с плеч Гоги перекинулся на гребень крыши и понемногу, сидя на гребне «верхом», начал подбираться к флюгеру. Наконец он добрался до стрелки. Снизу было плохо видно, но, похоже, Толян начал откручивать стрелку со штыря.

— Толян, чего там? — снова заорал Габай.

— Кажись, что-то есть… — донёсся ответ братка.

Открутить стрелку не удалось. Толян, усевшись на гребне прочнее, вынул из заплечного рюкзака зубило и молоток.

— Ну? — вопил Габай. — Что?

— Щас сковырну, погоди… — отозвался Толян.

Он бил молотком по зубилу, отдирая флюгерный штырь от его основания. С каждым ударом где-то в глубине крыши всё явственнее нарастал треск. Чтобы снять флюгер, Толяну приходилось бить по одной из несущих балок, на которых держалась вся верхушка. Флюгер, наконец, отлетел, и в ту же минуту раздался треск под самым Толяном.

Наблюдатели испустили дружный вопль, когда часть крыши проломилась и вместе с распластанными на ней людьми, поднимая пыль, с грохотом и треском рухнула внутрь дома. Только Чифирю, который находился в основании человеческой пирамиды, удалось в последний момент отпрянуть и не провалиться вслед за остальными. Несколько секунд он балансировал на краю провала, а потом всё-таки не удержал равновесия и свесился со стены.

— Чифирь, держись! — завопил Качок.

Чифирь из последних сил цеплялся за карниз. Его ноги болтались в воздухе.

— Братва, не могу больше… — жалобно проскулил он.

Габай опомнился.

— Давай туда! — заорал он. — Все туда! Будете ловить его!

Он первым подбежал к дому и остановился под самым Чифирём. Тот держался до тех пор, пока внизу не столпились братки, и только тогда разжал пальцы.

Несмотря на то, что к нему тянулась не одна пара рук, в самый последний момент, когда он летел вниз, его никто не подхватил. Братки струсили. Каждый понадеялся на то, что падающего подхватит сосед. Чифирь свалился на щебень и остался лежать, громко стеная.

— Несите его в «Опель», — распорядился Габай. — Шура, — он повернулся к Бредихину, — езжай с ним в больницу! Быстро! Мне потом доложишь!

Главарь взбежал на крыльцо и попытался открыть дверь. Дверь раскрылась не полностью. Изнутри её заклинило обломками. Заглянув в дом, главарь удивлённо свистнул. Всё внутри представляло собой сплошную груду обломков, окутанную клубами ещё не осевшей пыли. Рухнула не только большая половина крыши, но и под тяжестью просевших балок обвалилось ветхое перекрытие между вторым и первым этажами. По сути, от дома остались одни стены.

Из-за спины Габая в дом заглядывал Гугнивый и тоже свистел.

— Ни хрена себе…

— Толян! — всматриваясь в темноту, закричал Габай. — Толян, ты жив?… Гога! Толубей!

Из завала никто не отозвался. Подошли остальные братки и столпились на крыльце.

— Это до утра надо разгребать… — пробормотал Качок, таращась на груду обломков.

— Пацанам, кажись, каюк, — прошептал Пискарь.

— А ну давай все за работу! — скомандовал Габай. — Может, они ещё живы. Давай, давай, вытаскивайте обломки, быстро!..

Бандиты начали с опаской вытягивать доски и обломки, какие помельче. Работа продвигалась медленно. В багажнике одной из машин нашлись пила и топор, но и с ними разбор завала не ускорился. Браткам было непривычно да и неохота работать в темноте под холодным дождем. Несмотря на понукания Габая, они пользовались любой возможностью, чтобы посидеть где-нибудь в укромном уголке и выкурить сигарету. А когда Габай с Дугиным уехали «за подмогой», работа и вовсе встала.

Оживилась она только под утро, когда вместе с Габаем из ближайшего посёлка явились мужики.

— Кого-нибудь уже откопали? — осведомился главарь у Качка.

— Никого, — ответил Качок.

— А хоть отзываются?

Качок покачал головой.

Главарь нахмурился.

— Значит, каюк пацанам.

— Флюгер вместе с тайником свалился сюда, — прошептал на ухо Габаю Пискарь, показывая на завал. — Камни лежат где-то здесь…

— Надо следить за работягами, — сделал вывод Габай. — А то найдут и стырят тайком. Следить за ними в оба глаза!

Приехавшие мужчины тем временем деловито ломали стену рядом с крыльцом. Братки придвинулись к ним поближе.

Вернулся Бредихин с новостями из больницы. У Чифиря переломы и сотрясение мозга.

— Одну ногу уже отрезали. Наверно, отрежут и вторую, а так в принципе будет жить, — обнадёжил он приятелей.

К полудню под обломками нашли изувеченное тело Толубеева. Ещё через час извлекли безжизненные тела Толяна и Гоги.

— Разгребайте, разгребайте, — понукал рабочих Габай. — Вытаскивайте всё до последней щепки!

Он всё ещё надеялся, что тайник где-то здесь, провалился вместе с гребнем крыши. Спеша добраться до него, он попробовал было заставить работать и братков, но те отлынивали. Вся надежда была только на рабочих.

Разбор завала длился почти до вечера. Нашли ржавую металлическую стрелку, недавно красовавшуюся на крыше, нашли доски, которые, по всем признакам, должны были располагаться на верхушке, но ни тайника, ни мешочка с камнями не было. Уже смерклось, когда, наконец, рабочие закончили работу. Все извлечённые обломки были аккуратно разложены на земле вокруг дома. Пискарь с Габаем осматривали их, пытаясь найти хоть что-то, похожее на остатки тайника. Но всё было бесполезно.

— Шеф, — сказал Качок, выплюнув жвачку. — Точно говорю, без балды, никакого тайника тут никогда не было!

— Факт, не было, — загудели братки. — Липа это всё про флюгер, туфта!

Габай сурово посмотрел на Пискаря. Тот молчал, в замешательстве почёсывая за ухом.

— Ладно, — сдерживая раздражение, процедил главарь и достал мобильный телефон. — Алло, — заговорил он, — Аркадьич?

Леонид Аркадьевич, узнав, что Габай хочет подъехать и побеседовать с Михалёвым прямо сейчас, заволновался и сказал, что сейчас никак не получится. Он разобрал всю аппаратуру, включая имитатор и слуховое устройство, и поставит всё на прежние места только завтра утром.

— Так что завтра приезжайте, а сейчас никак невозможно, — говорил он. — Мозг Дениса нуждается как минимум в двенадцатичасовом отдыхе. А после вчерашнего разговора с вами Денис впал в прострацию на шестнадцать часов. Я уж беспокоился, не случилось ли с ним что-нибудь серьёзное… Вы, наверно, его слишком напрягли…

— Короче! — перебил главарь. — Завтра мы подвалим в семь утра! Всё должно быть готово, понял, да?

Возвращаясь в Москву, разозлённые братки вовсю материли Михалёва.

— Мало, значит, я его физдил, — бурчал Чурка. — Знай я, что он такая гнида, живого места бы на нём не оставил…