Когда время штормит (СИ)

Глава 3

Едва получив указание от капитана яхты, старшая стюардесса Анастасия Белецкая поспешила к пассажирам. Стройная длинноногая брюнетка немного за тридцать, но все еще сохранившая вполне соблазнительный вид, с аккуратной стрижкой и голубыми глазами, одетая в белую форменную блузку с короткой юбкой такого же цвета, она всегда стремилась выполнять свои обязанности добросовестно, обладая обостренным чувством ответственности. Настя дорожила своей работой, потому что устроиться на подобный корабль весьма непросто. Платили на «Богине» очень даже неплохо, а, самое главное, имелась возможность бесплатно посмотреть многие морские курортные места мира, увидеть потрясающие пейзажи, о чем Настя мечтала с самого детства. Начав карьеру со стюардессы на самолете, она смогла устроиться и на яхту, успешно пройдя все необходимые проверки, и гордилась этим. Начальство оценило профессионализм Насти, назначив начальницей обслуживающего персонала именно ее, за что коллеги, конечно, завидовали.

Приказав другим девушкам проверить нижние палубы, сама Анастасия вышла на верхнюю, где возле небольшого бассейна отдыхали подруги самых главных пассажиров. Несмотря на начало октября, погода вполне благоприятствовала морскому путешествию, радуя теплом и солнцем, но, теперь вдруг стала резко портиться. Северо-восточный ветер нагнал облака и поднял волну, а капитан предупредил, что «Богиня» идет в сторону циклона. Волны с каждой минутой увеличивались в размере, и яхту, идущую на приличной скорости, уже начало ощутимо потряхивать, когда Настя проговорила вежливо, но вполне серьезным тоном, давая понять, что шутить не намерена:

— Милые дамы, надвигается шторм. Ради вашей безопасности капитан просит всех вернуться в каюты.

Трое женщин из четверых сразу засобирались. Вот только дочка олигарха Вера продолжала сидеть на своем шезлонге, как ни в чем не бывало. Она лишь томно потянулась, и, демонстративно закатив свои большие серые глаза, подняв кверху курносый носик, мечтательно проговорила:

— Шторм, говорите? Какая прелесть! Я еще никогда не видела настоящего шторма посреди океана. Большие волны — это же такая красота, такой восторг! Никуда не пойду, буду смотреть на буйство стихии.

«В своем ли уме эта дура?» — подумала в тот момент Настя. Впрочем, стюардесса не особенно удивилась. Она ожидала нечто подобное от Веры. Ведь за этой тридцатилетней девушкой давно закрепилась репутация весьма ветреной особы, которая изображала из себя популярную киноактрису, чья раскрутка и все роли были, конечно, проплачены богатеньким папочкой. Да еще и мужа она себе выбрала соответствующего, известного режиссера Кардамонова.

И только Настя вспомнила о нем, как Михаил появился на верхней палубе собственной персоной, сразу накинувшись на стюардессу:

— Да что у вас тут происходит, черт возьми? Ни капитан, ни его помощник не могут мне четко ответить, что со связью и интернетом. Мямлят только, как дети, что так иногда бывает перед циклоном. Что за чушь?

— Бывает, ведь это стихия, — спокойно кивнула Настя, проявив выдержку. И разъяснила:

— Скоро яхта войдет в зону высоких волн. Даже верхнюю палубу может залить водой. Потому еще раз настоятельно прошу всех пассажиров пройти в каюты.

Кардамонов что-то проворчал, но все-таки взял жену за руку и потянул к выходу с палубы, приговаривая:

— Пойдем, дорогая. А то смоет за борт.

Вера покорно пошла за мужем, но для вида все же повозмущалась:

— А я так хотела посмотреть на настоящий шторм!

— Так из окна каюты посмотришь, кто тебе мешает? — проговорил режиссер, когда они уже ступили на трап, ведущий вниз.

К этому моменту молодая любовница банкира Альтмана Софья, высокая зеленоглазая шатенка двадцати двух лет из очень дорогой эскортной службы, и не слишком молодая, но миниатюрная симпатичная блондинка, жена промышленника Марченко Алиса, уже покинули верхнюю палубу. Осталась лишь полная и некрасивая черноволосая баба лет сорока по имени Наталья, которая, едва все остальные ушли, сказала Насте недобрым тоном:

— Если еще раз увижу, что мой Генка на тебя заглядывается, отомщу. Поняла?

— Вам показалось, — проговорила стюардесса, сохранив хладнокровие, хотя Настя и знала, что подметила жена Давыдова верно. Глядел ее мужик в сторону Анастасии в последнее время, потому что она ему нравилась. Вот только не было пока между ними ничего.

Косясь на стюардессу недобрым взглядом своих маленьких карих глазок, Наташа прошла к трапу, ничего больше не произнеся. И это немного успокаивало Настю, потому что от этих богатых бездельниц, особенно со статусом законных жен, можно было ожидать всего, чего угодно из-за ревности и зависти. Любой гадости.

Певица Лаура только проснулась в своей каюте, когда яхта попала в качку. Поначалу она не могла понять, что происходит. Вчера явно перебрала алкоголя, но не настолько же, чтобы так заносило? И лишь подойдя к окну, которое выходило на правый борт, она поняла причину. Волны ей показались просто огромными. Она уставилась на пенные горбы в оцепенении, слушая раскаты грома, а чувство страха сжало сердце. И Лаура, которую на самом деле звали Ларисой Ивановой, привыкшая уже блистать на сцене в последние пару лет, в этот момент ощущала себя слабой женщиной, маленьким никчемным существом, брошенным в необъятном океане.

Она любила петь с детства. И пела сначала в хоре, потом попала в детский песенный ансамбль. У нее были голос и слух. Вот только не имелось денег у ее родителей на обучение дочери у педагогов по вокалу. Тем не менее, после школы она поехала покорять Москву. Поступить на учебу не удалось. Но, повезло устроиться в один из ночных баров певичкой живого звука. Там ее случайно и заметил Семен Дворжецкий, мужчина уже совсем немолодой, женатый, но очень богатый и похотливый. И, конечно, отказать ему в любви Лариса не смогла. Впрочем, за это он проявил к ней достаточную щедрость, порекомендовав одному из своих знакомых продюсеров.

А потом закрутилось: концерты, деньги, клипы на телевидении, популярность, гастроли. Но, Лариса понимала, что всем этим обязана именно Дворжецкому-старшему. Когда в прессу просочились слухи про их связь, олигарх даже купил на ее имя дом в Калифорнии, чтобы сплавить любовницу подальше, куда Лариса не так давно переехала. Вот только она быстро поняла, что ее творчество в Штатах никому не нужно. Чтобы записать альбом на английском языке, она влезла в серьезные долги, да и дом ее внезапно арестовали. И в этот трудный момент Семен снова нашел Ларису, созвонился с ней и поддержал, предложив приятное с полезным: гастроли на яхте для ближнего круга по пути на Родину. Она с радостью согласилась, взяв с собой только двух самых близких друзей, клавишника и гитариста, которые тоже, как и она, оказались в очень трудном материальном положении в эмиграции. Правда, никаких денег ее музыкальному коллективу пока не перечислили. Но, на борту «Богини» проживание и питание предоставлялись совершенно бесплатно. Да и надежда на лучшее имелась. Впрочем, Лариса не сомневалась, что Семен Дворжецкий заплатит ей потом. Вот только, как же сегодня петь для пассажиров яхты, если так сильно качает?

Когда яхту начало сильно бросать на волнах, Борис Дворжецкий все-таки вылез из мягкого кресла, и, прихватив бутылку с коньяком, пошлепал своими пляжными шлепанцами к трапу, ведущему вниз, где в передней части надстройки под верхним салоном располагалась его просторная двухкомнатная хозяйская каюта. Интерьер Борису не слишком нравился. Постройку корабля заказывал его отец, пожилой человек довольно старомодных взглядов. Потому отделанная полированным красным деревом и заставленная неудобной антикварной мебелью, прикрученной к полу, каюта навевала на Борю скуку. Он предпочитал стиль лофт и давно бы все здесь переделал, если бы был настоящим хозяином. Но, пока Семен Дворжецкий не собирался дарить «Богиню» сыну, а лишь выдал доверенность, чтобы перегнать ее в Россию.

Разумеется, просто перегнать яхту мог бы и ее экипаж. Но, обстоятельства потребовали эвакуироваться из Калифорнии самому Борису, который находился там большую часть времени, ведя свой бизнес в России, в основном, через видеоконференции, а прибыль выводя в Штаты. А тут внезапно и активы, оформленные на него, которые, как надеялся отец, американцы не тронут, тоже оказались в списке нового санкционного пакета. Родственник, троюродный брат отца промышленник Марченко и друг семьи банкир Альтман тоже неожиданно попали в этот список. А ведь и на них были оформлены немалые семейные активы в Америке. Более того, против них американские власти сразу возбудили судебное разбирательство. А потому и им пришлось бежать, воспользовавшись этой самой яхтой в то время, как их собственные, правда, не такие большие, находились уже в России. Эти два хитреца Альтман и Марченко заранее позаботились перегнать свои яхты в безопасное место, когда нынешнее противостояние со Штатами еще только начиналось.

Впрочем, кое-какое современное оборудование в хозяйской каюте все-таки имелось: телевизор во всю стену, огромная кровать с регулируемым и подогреваемым матрасом, джакузи, умный японский унитаз с мойкой, сушкой и музыкой, а также индивидуальные тренажеры. И вид, конечно, из окон открывался красивый на двести сорок градусов. Желая полюбоваться пейзажем прямо по курсу, Боря подошел к панорамному стеклу, и в этот момент яхту сильно качнуло. Огромная волна ударила со стороны носа, разбившись прямо об остекление. Борис не на шутку испугался. Он едва не упал, но все-таки кое-как устоял на ногах, схватившись двумя руками за край антикварного бюро, прикрученного к полу.

Конечно, толстое пуленепробиваемое стекло каюты рассчитывалось на подобные удары стихии, а потому ничего не случилось. Вот только за первым ударом волны вскоре последовал следующий, а потом еще и еще. Сила шторма нарастала. В небе вспыхивали разноцветные всполохи, а гром гремел так, что никакая звукоизоляция не помогала заглушать мощные раскаты. Свет в каюте замигал и погас. И Борису, который, обычно, любил скорость и разные приключения, совершенно не страдая морской болезнью, стало нехорошо. В этот момент он пожалел, что не приказал Самойлову обходить циклон стороной, понадеявшись на надежность отцовской яхты.

В это время молодой капитан яхты действовал лихорадочно, тыкая пальцами все те кнопки на пульте, которые могли помочь перезапустить оборудование. Но, ничего не выходило. Своего помощника Тимура и обоих электриков Сергей отослал из рубки с приказом немедленно запустить дизель, который имелся на судне в качестве запасной энергетической установки. А еще нужно будет запустить и оба запасных генератор, чтобы запитать электрику и попробовать перезагрузить компьютеры. Все эти действия должна была уже сделать автоматика. Но, она вырубилась после разноцветных вспышек на небе и никак не хотела включаться обратно. Даже лампочки аварийного освещения горели очень тускло, словно бы и судовые аккумуляторы сильно разрядились.

Сам же Самойлов старался удерживать яхту штурвалом против волн. К его счастью небольшой яхтенный штурвал все-таки не был полной электронной имитацией, вроде большого джойстика, а кое-как приводил в нужное положение рули даже с отключенным электроусилителем. Правда, для этого требовалось весьма серьезное усилие. Но, никаких резких движений капитан старался штурвалом не делать, лишь удерживая прежний курс носом к волне. Даже с отключившимися машинами обесточенная «Богиня» все еще продвигалась вперед по инерции. Вот только Самойлов четко понимал, если не удастся запустить дизель вручную в ближайшие несколько минут, то яхту неминуемо развернет бортом поперек волн. И тогда последствия шторма могут стать гибельными для прогулочного корабля. Как минимум, судно превратится в беспомощный поплавок, которым стихия будет играть, как хочет, избивая его волнами и унося в неизвестном направлении.

В этот момент Сергей ругал всеми матерными словами самого себя за проявленную бесхребетность, что не набрался смелости, чтобы убедить Борю Дворжецкого обойти циклон стороной. Ведь Самойлов вполне имел право настоять на своем! Капитан же на корабле первый после бога! Вот только он и сам не был уверен, что этот циклон они успели бы миновать. Уж слишком быстро появилась туча, закрыв весь горизонт, и слишком быстро приблизилась. Словно стихия ждала того самого момента, когда появится их яхта. И, странное дело, в последнем метеопрогнозе, который Самойлов получил перед штормом, когда связь и интернет еще исправно работали, а в ясном небе светило солнце, данные про этот циклон отсутствовали напрочь, да и радиолокаторы почему-то заранее не обнаружили облачный фронт.

В этот момент в рубку ворвался разъяренный Геннадий Давыдов, прокричав:

— Вы что тут творите, мать вашу!

Самойлов хотел ответить ему не менее грубо, но в этот момент все его внимание поглотила перемена, произошедшая вокруг яхты. Волны, тучи и сам воздух внезапно замерцали зеленым и начали переливаться. Словно северное сияние, которое неоднократно видел Самойлов, служа штурманом на ледоколе Севморпути, сразу после окончания училища, спустилось с неба, окружив яхту своим переливчатым призрачным светом. А по правому борту на расстоянии примерно тридцати кабельтовых возник откуда-то и двигался параллельным курсом неизвестный корабль, словно материализовавшись из пустоты. Давыдов тоже осекся, уставившись туда же, куда и Самойлов. Судя по силуэту, неизвестный корабль явно принадлежал военному флоту.

Эсминец «Вызывающий» вспарывал форштевнем штормовой океан, а пенные валы все катились и катились ему навстречу, перекатываясь под килем, отчего стальной корпус дрожал и поскрипывал. Впрочем, это пугало лишь самых молодых матросов из экипажа. Все остальные твердо знали, что корабль создан советскими конструкторами с учетом самых сильных штормов, и запас прочности у него очень большой. Ведь корабли этого типа рассчитывались для боевых походов в любых погодных условиях. И при их проектировании инженеры-кораблестроители учли опыт эксплуатации старых советских эсминцев с недостаточно хорошей мореходностью. Новые эсминцы 56-го проекта предназначались для охранения соединений от атак вражеских кораблей и авиации противника, а также для разведки, для поддержки десанта, для торпедных атак и артиллерийского боя, как на морских, так и на океанских театрах военных действий.

Капитан второго ранга Павел Колесников, конечно, был горд тем, что Родина доверила ему подобный корабль. Ведь ходили слухи, что на строительстве подобных эсминцев настоял сам товарищ Сталин. И пусть товарищ Сталин умер, но дело его живет, а флот, который он создал, будет еще долго бороздить моря и океаны. Так, во всяком случае, считал Колесников, который всегда уважал Сталина. Даже тогда, когда самого Павла Петровича арестовали по доносу какой-то сволочи и продержали два месяца в заключении. Было и такое в его жизни после финской кампании. Но, все-таки разобрались, отпустили, восстановили в должности и звании. Правда, из-за того случая по карьерной лестнице его долго не продвигали. Но, потом военные заслуги позволили вновь приобрести авторитет в глазах начальства. И, в целом, все на службе сложилось неплохо, и не на что теперь было жаловаться Павлу Петровичу. Словно бы судьба однажды просто погрозила ему пальчиком, предупредив от каких-то ошибок.

Вот только нервничал Колесников, стоя на ходовом мостике с биноклем в руках под брызгами от волн, перехлестывавших через нос и разбивавшихся об основание передней надстройки. А нервничал потому, что не мог понять, что же это происходит такое? Откуда между водой и небом взялось северное сияние, распространившееся вокруг эсминца? И что за неизвестный корабль с необычным силуэтом внезапно появился в тридцати кабельтовых слева по борту?