Колдуны и герои

Глава шестнадцатая Цитадель

Двое неразговорчивых солдат Каганата выволокли Ринальдо из трюма, где он коротал время с остальной командой «Индевора» и доставили его в капитанскую каюту, которую ныне занимал человек с татуировкой на лбу. Во время следования Ринальдо попытался оценить численность призовой команды, высаженной на «Индевор», но не особо в этом занятии преуспел. На палубе он был слишком недолго, и подсчитать количество супостатов просто не успел.

Впрочем, боевые корабли Каганата все равно никуда не делись. Один из них шел слева и чуть впереди, другой держался в кильватерной струе «Индевора». Похоже, этот конвой будет сопровождать их до самого конца путешествия. Ринальдо оставалось только надеяться, что конец путешествия не станет концом его жизни.

Человек с татуировкой на лбу сидел за столом капитана Мактига, смотрел морские карты, а его руки небрежно играли с изогнутым кинжалом. Конвоиры остались охранять двери, а Ринальдо уселся на один из двух стульев, стоящих с противоположной стороны стола. Это было не очень вежливо, но похоже, что нынешний хозяин каюты (и всего корабля тоже) не возражал.

— Я — Адаль, — представился сидящий за столом человек с синим клеймом на лбу. — А ты — Ринальдо, и я знаю, что в тех местах, откуда ты прибыл, ты был шутом. Говоря по правде, ты не кажешься мне смешным.

— А каким я тебе кажусь?

— Жалким и бесполезным.

Забавно, но именно таким Ринальдо себя и чувствовал. Если не всю жизнь, то последнее время уж точно.

— Но я также знаю, что из людей, кого мы захватили на корабле, ты дольше всех знаком с лазутчиками, которых вы оставили на берегу, — продолжал Адаль. — Расскажи мне о них.

— А то что? — поинтересовался Ринальдо с храбростью, которой не чувствовал.

— А то я отрежу тебе пальцы, пожарю их в масле и накормлю тебя этим блюдом, — пообещал Адаль. — И, поверь мне, это будет только начало долгого пира, во время которого ты отведаешь и куда более экзотические блюда.

Сказано это было совершенно бесстрастным тоном, но Ринальдо почему-то не сомневался, что Адаль обязательно выполнит свое обещание. Что ж, карлики никогда не подходили для роли героев.

— Я не большой любитель экзотической кухни, — признался Ринальдо. — Что ты хочешь знать?

— Все, что ты можешь мне сообщить, — сказал Адаль. — Их двое. Я знаю, что они оба колдуна.

— Только один из них, — сказал Ринальдо. — Второй — убийца колдунов.

— Это он носит с собой черный меч?

— Да. И я понятия не имею, где он его прячет все то время, что не выпускает им кишки очередному чародею.

— Опасный человек, да? — Адаль улыбнулся, демонстрируя крупные белые зубы. — Кто он? Откуда он пришел?

— Я не знаю.

— Если ты отведаешь свое левое ухо, запеченное на углях, это не освежит тебе память?

— Но я на самом деле не знаю! — возопил Ринальдо. — Он называет себя сэром Ланселотом и говорит, что прибыл очень издалека. И я склонен ему верить. Он не принадлежит ни одному из северных королевств.

— Но он и не южанин.

— Я думаю, что он вообще не из нашего мира, — сказал Ринальдо. — Когда мы с ним познакомились, он в буквальном смысле вылез из-под земли. И я не шучу, и даже если ты пообещаешь скормить мне еще какую-нибудь часть моего тела, от этих своих слов не откажусь.

— Сын Хаоса, Предвестник Тьмы, — сказал Адаль. — Меч его черен, глаза его полны ярости, путь его устлан телами врагов.

— Похоже, ты знаешь его куда лучше, чем я, — Ринальдо решил, что он ничему больше не будет удивляться. Описание, которое Адаль дал Лансу, было довольно точным, хотя и излишне поэтичным, но вот насчет глаз Ринальдо бы поспорил. Тоски и усталости в них было куда больше, чем ярости. По крайней мере, в те моменты, когда он не вытаскивал свой страшенный меч и не бросался крушить очередную порцию неприятелей.

— Зачем он пришел на юг?

— Его послали убить Джемаля ад-Саббаха, — эта информация вряд ли могла кому-то сильно навредить. В конце концов, Адаль служит Великому Кагану, а не Льву Пустыни.

— Кто послал?

— Балор Огнерожденный. Это…

— Глава Ложи Чародеев Севера, — кивнул Адаль. — Но Сын Хаоса не похож на человека, который с легкостью берется выполнять чужие поручения.

— Я понятия не имею, чей он там сын, но за это поручение он взялся с удовольствием, — сказал Ринальдо.

— Сын Хаоса живет в битвах.

— Пап, ты с кем сейчас разговаривал?

Адаль нахмурился.

— Это такая северная шутка, — спешно пояснил Ринальдо. — Я же шут и ничего не могу с собой поделать. Иногда прорывается.

— Кто его спутник?

— Это местный, — сказал Ринальдо. — Плакса… То есть, маркиз Тилсберри, ученик чародея. Правда, того чародея уже убили, как раз сэр Ланселот и убил, так что он теперь вроде сам по себе.

С Адалем вдруг что-то случилось. Взгляд его сделался бессмысленным и уставился в точку над правым плечом Ринальдо, тело обмякло в кресле, правая рука осталась на столе, левая безвольно повисла.

— Ого, — сказал Ринальдо. — С тобой все нормально?

Адаль не ответил.

— Похоже, что нет.

Ринальдо удобнее устроился на стуле и стал ждать. За дверью все равно стоят стражники, корабль кишит солдатами Каганата, а боевые суда идут конвоем, так что, даже попытайся он что-нибудь предпринять, ничего не выйдет. Да и что он может? Пробраться в трюм и освободить команду? Даже если его не прирежут на самой ранней стаи этого плана, дальше-то что? «Индевору» не уйти от более быстроходных судов, даже если экипаж капитана Мактига сможет справиться с людьми Адаля, размещенными на его борту.

Где-то через полчаса заклейменный пришел в себя и уставился на Ринальдо, как ни в чем не бывало.

— Что ты знаешь о черном мече?

— Он меч и он черный, — сказал Ринальдо.

— Кто его выковал?

— Понятия не имею.

— Это объект силы?

— Я — всего лишь шут, — взмолился Ринальдо. — Я в принципе не понимаю, о чем ты говоришь.

— Пусть так, — сказал Адаль. — Теперь ад-Саббах ушел из Рияда. Последует ли за ним Сын Хаоса?

— О, да, — сказал Ринальдо. — Я не знаю, чей он там сын, но этот парень очень настойчивый. Если уж он что-то вобьет себе в голову, то никогда от этого не отступит.

— Почему он взял тебя с собой? Ведь в бою ты совершенно бесполезен.

— Я оказал ему пару услуг, и мы вроде как стали друзьями, — сказал Ринальдо.

— Почему же ты не высадился вместе с ним на берег?

— Потому что от меня там было бы мало пользы.

Следующий вопрос Адаля оказался неожиданным и застал Ринальдо врасплох.

— Насколько высоко он тебя ценит?

— Ну, он Сын Хаоса, — сказал Ринальдо после короткого раздумья. — А я — всего лишь карлик и шут.

— А высокородная леди, которую мы захватили на вашем корабле?

— Не такая уж она высокородная, если по правде, — сказал Ринальдо. — Думаю, что она ему безразлична.

— Зачем же тогда он взял ее с собой?

— Мы должны были высадить ее по дороге, но шторм спутал все наши планы, — о том, что Ринальдо намеревался сойти с корабля там же, он умолчал. Теперь это не имело никакого значения.

— Ты рассказываешь мне очень странную историю, карлик.

— Ну, а что я могу сделать, если вот такая она и есть? Жизнь — вообще довольно странная штука.

— То есть, если эта высокородная леди умрет жуткой смертью, он не придет за нее мстить?

— Не знаю, — честно признался Ринальдо. — Я бы на это не поставил.

— А за тебя?

— Вряд ли.

— Ты же говоришь, что вы друзья.

— Ну, это я немного преувеличил, — в каюте было жарко, но по спине карлика катился холодный пот. — Скорее, до определенного момента нам просто было по пути. А потом наши дороги разошлись.

— Как я могу привлечь его внимание?

— Не знаю. Вряд ли у тебя что-то выйдет, по крайней мере, до тех пор, пока Лев Пустыни продолжает дышать.

— Мне сложно поверить в то, что ты рассказываешь, — заявил Адаль. — По твоим словам получается, что цель этого плавания заключалась в том, чтобы доставить на юг этих двоих лазутчиков и убийц. Для этого нужен корабль и команда. Но ни карлик ни высокородная леди обычно не входят в команду корабля.

— Говорю же, мы попали в шторм, и он спутал нам все карты.

— Или же ты мне лжешь.

— А смысл? Много ты видел карликов-шпионов?

— Из карликов получаются очень неплохие лазутчики, — заметил Адаль. — Благодаря своим размерам вы можете проникнуть туда, куда обычному человеку не попасть.

— Ты же знаешь, что я был шутом, — сказал Ринальдо. — Всего лишь шутом. Ну кто доверит шуту хоть что-то важное?

— Для обычного шута ты забрался слишком далеко на юг.

— Я же говорю, это все из-за шторма.

В коридоре послышался какой-то шут, потом дверь открылась и в каюту вошла леди Катрин. Платье в полном порядке, прическа идеально уложена… То-то Ринальдо не видел ее в трюме. Высокородной леди позволили остаться в ее каюте, и, судя по всему, вместе со служанкой.

— Я — Адаль, — снова представился человек с клеймом на лбу. — Присядьте на стул, мы как раз о вас говорили.

— Благодарю, — леди Катрин удостоила Адаля легким кивком и устроилась на стуле рядом с Ринальдо.

— Я как раз говорил, что мы обнаружили на этом корабле очень странных пассажиров, — сказал Адаль. — И наш маленький шут так и не смог мне объяснить, с какой целью вы здесь находитесь. Путешествие по этим морям мало похоже на увеселительную прогулку.

Леди Катрин промолчала.

— Вы избрали неправильную стратегию для нашей беседы, — сказал Адаль. — Молчание не принесет вам ничего хорошего. Вы либо ответите на мои вопросы, либо будущее ваше будет крайне незавидно.

— А по какому праву вы захватили наш корабль? — поинтересовалась леди Катрин. — Что военные суда Каганата делают в этих морях, плавание по которым мало похоже на увеселительную прогулку?

— Военные суда Каганата ходят везде, если есть на то воля Великого Субэтея, — заявил Адаль. — И я не просил вас задавать вопросы. Я просил отвечать на мои. Но я все же скажу. Мы захватили ваш корабль по праву сильного.

— Выходит, что Каганат воюет с Северными королевствами?

— Это не война, — сказал Адаль.

— Ага, — согласился Ринальдо. — Это маневры.

Адаль смерил его уничтожающим взглядом.

— Меня интересует человек с черным мечом, — сказал Адаль. — Человек, который прибыл на Юг, чтобы убить Джемаля ад-Саббаха.

— Сэр Ланселот, — уточнила леди Катрин.

— И что вы можете мне о нем рассказать?

— Он — рыцарь.

— Он — отрыжка шайтана, — внезапно не согласился с ней Адаль. — Мой повелитель желает знать, как его остановить.

— Никак, — сказал леди Катрин. — Вам придется убить его.

— Это не так сложно, как вы думаете.

— О, нет, — сказала леди Катрин. — Это гораздо сложнее, чем думаете вы.

— Субэтей не склонен недооценивать противника, — заявил Адаль. — Зато мне кажется, что вы об этом сэре Ланселоте самого высокого мнения. Может быть, даже слишком высокого.

— Он — герой войны.

— На войне легко быть героем, — сказал Адаль. — Достаточно иметь хоть чуточку везения и невысоко ценить свою жизнь. А как насчет вас?

— Что насчет меня?

— Насколько высоко вы цените свою жизнь? — поинтересовался Адаль.

— Не настолько, чтобы заплатить за нее любую цену.

— Красиво сказано, — согласился Адаль. — Но так ли оно на самом деле? Если я начну отрезать вам пальцы, один за другим? Выдергивать зубы? Ломать кости? Резать ваше прекрасное лицо ножом?

Леди Катрин побледнела, но взгляда не отвела. Истинная дворянка, подумал Ринальдо. Глупый, редкий, ныне почти вымирающий вид.

— Делайте, что хотите.

— На это мне не требуется вашего разрешения, — сказал Адаль и снова выключился.

Наверное, это какая-то местная болезнь, мысленно заключил Ринальдо. Главное, чтобы я сам ее не подхватил. Хотя, какая теперь разница?

— Что это с ним? — поинтересовалась леди Катрин.

— Не знаю, — сказал Ринальдо. — Я вообще ничего не знаю об этом человеке, кроме того, что у него очень странные кулинарные предпочтения. Но прошлый раз он очнулся достаточно быстро.

Леди Катрин встала с кресла. Прежде, чем Ринальдо успел что-то сообразить, а о том, чтобы остановить ее, речи вообще не было, она схватила со стола изогнутый кинжал Адаля и вонзила его южанину в сердце.

Вот теперь нам точно конец, подумал шут, глядя на рукоятку, торчащую из груди Адаля. Ну вот надо же ей быть такой дурой?

— Бежим, — сказала леди Катрин.

— Куда? — простонал карлик. — Корабль в руках его солдат, конвой никуда не делся, до берега черт знает, сколько плыть, и даже если мы доплывем, что мы будем там делать?

— Надо освободить команду и попытаться отбить судно.

— И героически умереть, — закончил Ринальдо. — Впрочем, возможно, это и не самый плохой вариант.

Поскольку другого оружия в каюте все равно не наблюдалось, Ринальдо потянулся через стол, чтобы вытащить кинжал из груди Адаля, и тут же в глаза ему бросился довольно удивительный факт. Рана не кровоточила. Ну вот то есть совсем. Кинжал прорезал одежду, и, совершенно очевидно, он прорезал кожу, но крови не было ни там, ни там. Словно оружие воткнули не в человека, а в манекен.

Впрочем, когда Ринальдо вытащил оружие, капелька крови из раны все-таки показалась. Она была черная и тягучая, как деготь.

— За дверью двое стражников, — сказала леди Катрин.

— Чудесно, — тупо сказал Ринальдо, все еще пытаясь осмыслить нетипичное состояние южного покойника. — Я убью их обоих, потом сокрушу тех, кто на палубе, а потом утоплю оба их корабля исключительно при помощи чувства своего морального превосходства. И уже после этого отправлюсь в пустыню и спасу мир от Джемаля ад-Саббаха, будь проклят он и все его потомки во веки веков. А вот уже потом я нанесу визит Великому кагану Субэтею и расскажу ему о неправильном поведении его подданных.

— Достаточно слов, — сказала леди Катрин.

— Слов никогда не бывает достаточно, особенно если учесть, что это вполне могут оказаться мои последние слова, — сказал карлик.

— Мы теряем время.

— Да какая разница? Сколько его у нас осталось, этого времени?

— Дай мне кинжал, — леди Катрин требовательно протянула руку. — Если ты не решаешься, я все сделаю сама.

Несколько мгновений Ринальдо боролся с искушением сделать так, как она просит, но потом ему удалось убедить себя, что он все же мужчина, хотя и не полноразмерный, так что он склонился в шутовском поклоне, поцеловал протянутую к нему руку, но кинжал оставил себе.

Плачущий подумал, что если у него когда-нибудь будут дети (он был волшебником, но все же знал, откуда берутся дети), то среди многочисленных историй, которые он будет рассказывать им на ночь, никогда не будет истории о полете к сердцу пустыни верхом на демоне. Потому что после таких историй детей наверняка будут мучить кошмары. Плачущий не сомневался, что его самого они будут мучить еще очень долго.

Вверху было голубое небо и белое Солнце. Внизу, гораздо дальше, чем этого бы хотелось Плачущему, желтая пустыня. По обеим сторонам хлопали большие кожистые крылья, в ушах свистел ветер. Поскольку держаться за короткую и жесткую шерсть, покрывавшую спину Ульфа, было неудобно, Плачущий держался за Ланса. За что держится сам Ланс, он предпочитал не думать.

Где-то через полчаса полета он попробовал закрыть глаза, но стало только хуже. Ужасные звуки никуда не делись, и осознание, что падать будет очень долго и очень больно — тоже.

Оставалось только надеяться, что сам полет будет достаточно коротким.

— Посмотри, — Ланс обернулся и показал рукой куда-то вниз. — Похоже, что мы таки не ошиблись и двигаемся в правильном направлении.

Плачущий предпочел бы не смотреть вниз, но все же выполнил просьбу Ланса и узрел черную цепочку муравьев, двигавшихся на желтом фоне пустыни. Цепочка была очень длинная, и начало ее скрывалось за горизонтом.

— Армия на марше, — пояснил Ланс.

Плачущий не умел оценивать численность армии, наблюдая за ней с высоты птичьего полета, но даже ему было очевидно, что это очень большая армия. Пожалуй, самая большая из всех, что ему когда-либо доводилось видеть. Балор не преувеличивал угрозы.

Спокойнее от этого Плачущему отнюдь не стало, ибо летели они туда же, куда двигалась эта огромная армия, и встреча их в месте прибытия была весьма вероятна, а то и вовсе неизбежна.

Можно ли убить главнокомандующего, не вступая в бой с его войском? Ланс наверняка может пробраться в его шатер ночью и завершить дело одним ударом. Может-то он может, только захочет ли?

Сложно прогнозировать поведение человека, который стремится только к славной смерти.

Совершить подвиг Ринальдо не успел.

Едва он подошел к двери, собрав всю имевшуюся в наличии смелость и зажав в руке изогнутый кинжал Адаля, как с противоположной стороны каюты донеслись жидкие аплодисменты. Ринальдо обернулся и узрел Адаля, выпрямившегося в своем кресле и хлопающего в ладоши. Ринальдо не удивился, нет. Он уже ничему не удивлялся и всегда ждал подвоха.

И вот он, подвох. Воистину, жизнь пессимистов слишком предсказуема.

— Хорошая попытка, — сказал Адаль, разглаживая пальцами одежду. — Может быть, не слишком умная, но достаточно храбрая. И кто из вас это сделал?

— Я, — сказал Ринальдо.

— Я, — сказала леди Катрин.

— Кто-то из вас лжет, — констатировал Адаль. — Я лично ставлю на благородную леди. Мне кажется, у карлика не хватило бы на это духу.

— У меня твой кинжал, — сказал Ринальдо.

— И правда, — согласился Адаль, поднимаясь из-за стола. Он оказался очень высоким даже для Ринальдо, который привык всю жизнь смотреть на людей снизу вверх. — Не хочешь отдать его мне?

— Бери, — равнодушно сказал Ринальдо, бросая кинжал к ногам Адаля. Альтернативы все равно не было. Какой смысл драться с человеком, который только что продемонстрировал, что смертельные для обычного человека раны ему нипочем?

— Спасибо, — Адаль подобрал кинжал. — Теперь я спрошу еще раз, и отнеситесь к этому моему вопросу с полной серьезностью. Кто из вас это сделал? Мне на самом деле очень важно это знать.

— Я, — сказал Ринальдо.

— Я, — сказала леди Катрин.

— Что ж, тогда я выберу сам.

Со скоростью атакующей кобры Адаль метнулся через половину каюты и оказался возле леди Катрин. Схватив ее за волосы, он развернул ее спиной к себе и запрокинул ей голову.

— Я вас не боюсь, — сказала леди Катрин.

— Как пожелаете, — Адаль ухмыльнулся и одним резким, отточенным движением перерезал ей горло. Кровь залила платье, хлынула на пол каюты, испачкала одежду самого Адаля. Все еще удерживая тело, Адаль вытер кинжал о платье леди Катрин, и лишь потом позволил ей упасть.

Это выглядело слишком обыденно. Словно он всю жизнь только тем и занимался, что перерезал глотки беззащитным женщинам. Ну, скорее всего, не только женщинам, поправил себя карлик. Скорее всего, у этого палача большой послужной список.

— Убей и меня, — хрипло сказал Ринальдо. — Лучше убей.

— А иначе что? — поинтересовался Адаль. — Будешь мне мстить? А как?

— Не знаю, — честно сказал Ринальдо. — Но лучше убей.

— Зачем же спешить? Я всегда успею это сделать.

Отчетливо понимая, что у него нет никаких шансов, Ринальдо бросился в атаку. Вероятно, со стороны это выглядело очень смешно — визжащий от ярости карлик, молотящий кулаками профессионального убийцу в последней отчаянной атаке. Свободной рукой Адаль схватил Ринальдо за шею, поднял в воздух и отбросил в сторону.

Стена, о которую он приложился спиной и затылком, была очень жесткая. От удара у Ринальдо потемнело в глазах, но он все же нашел в себе силы встать.

Пол каюты плясал у него под ногами, и дело было не только в качке.

— Твой героизм не производит на меня впечатления, — насмешливо сказал Адаль. — На своем веку я видел много героев, и они видели меня, и чаще всего это зрелище было последним в их жизни.

Ринальдо подошел ближе. Адаль лениво смазал его по зубам, и карлик почувствовал во рту вкус собственной крови. Страха он не испытывал, жгучая ярость тоже уже прошла, так же быстро, как и появилась. Осталась лишь безнадежность и понимание того, что, как бы ни хотелось обратного, путь у него остался только один.

Подпрыгнуть и вцепиться в горло этого надменного южного типа. Зубами, если понадобиться. Если это и не принесет никакого результата, Ринальдо хотя бы будет знать, что умер, не как трус.

Эта мысль не утешала.

Адаль повесил кинжал на пояс и кликнул стражников. Когда они вбежали, им пришлось буквально отдирать вопящего, кусающегося и царапающегося карлика от тела своего начальника.

— Отведите его в трюм к остальным, — распорядился Адаль. — Но сначала выведите его на палубу и отрубите ему руку. Пожалуй, левую. Только аккуратно, я не хочу, чтобы он истек кровью и умер. Что-то мне подсказывает, что этот карлик нам еще пригодится.

Надо бы заорать, подумал Ринальдо. Если бы такое приказал Алый Ястреб или молодой король, он бы обязательно заорал. Но этому ублюдку он такого удовольствия не доставит.

К полудню цепочка муравьев, над которой они пролетали, наконец-то иссякла и пейзаж внизу снова стал желтым и однообразным. Плачущий немного попривык к полету, но получать удовольствие от процесса у него так и не получалось.

Мечты о полете, ха. Плачущий слышал много песен, в которых люди завидовали птицам, но сам никогда их не понимал. Птицы рождены для полета, для них это нормально, а для человека нормально стоять обеими ногами на твердой земле.

Может быть, если бы это у него были крылья, и он сам мог бы контролировать этот полет, его ощущения были другими. Но, скорее всего, ему бы это все равно не понравилось.

Сидеть было жестко и неудобно, а сменить позу не представлялось никакой возможности. Ветер свистел в ушах, Солнце слепило глаза, страх высоты сковывал все тело. Плачущий мечтал лишь о том моменте, когда этот полет закончится. Черт с ним, что в конечном пункте их скорее всего будет ждать смерть, лучше уж умереть на земле, чем вот так скитаться под небесами. Перспектива боя со Львом Пустыни и всей его армией теперь уже не казалась ему такой уж отталкивающей.

Цитадель показалась только к вечеру. Сначала — как далекая точка на горизонте, стремительно увеличивающаяся в размерах по мере приближения. Вот оно, возликовал Плачущий. Неужели уже все?

Цитадель производила впечатление. Внешние стены двадцатиметровой высоты грозно нависали над пейзажем, а сам замок был втрое выше. При этом Плачущему не удалось заметить ни единого стыка между камнями. Создавалось впечатление, что крепость вытесали из цельного куска скалы. Плачущему трудно было представить, какие силы были при этом задействованы.

Демон высадил их во внутреннем дворе цитадели, и, почувствовав под ногами твердый камень, Плачущий ощутил короткий прилив счастья. И плевать, что ноги подкашивались, а все тело затекло. Он снова был на земле. Он снова мог хоть как-то контролировать ситуацию.

Ссадив их, демон не спешил улетать. Видимо, ему этот полет тоже нелегко дался.

— Спасибо, — сказал ему Ланс. — Если мы встретимся в бою, я постараюсь даровать тебе быструю смерть.

— Не могу обещать тебе того же, — отозвался демон. Бока его тяжело вздымались. — Сейчас ты отпустишь меня?

— Да, — сказал Ланс. — Я держу свое слово.

— Ты — достойный противник, лорд Кевин, — сказал Ульф. — Надеюсь, судьба еще сведет нас на поле боя.

— Да будет так.

Тяжело взмахнув крылами и подняв в воздух небольшое облачко пыли, демон взлетел.

— Удачи тебе в любой войне, которую бы ты ни вел, лорд Кевин, — сказал он на прощание. — Я верю, что ты будешь здесь до тех времен, когда Легионы придут платить по счетам.

Плачущий на прощание помахал ему руку.

Когда демон скрылся из вида, Ланс, до сих пор державшийся бодрячком, опустил руки и уселся на асфальт.

— Каждый раз, когда ты совершаешь очередной поступок, достойный воспевания в балладах, ты чувствуешь себя, как выжатый лимон, не так ли? — спросил он.

— Не знаю, — сказал Плачущий. — Мне еще не доводилось совершать ничего, что было бы достойно воспевания.

— Тогда с почином, — сказал Ланс.

— Вот уж спасибо.

Ланс вытянулся на нагретых солнцем камнях. Плачущий же наоборот попрыгал на месте, чтобы восстановить кровообращение.

— А где оазис? — поинтересовался он.

— Я так полагаю, что за стенами, — сказал Ланс.

— Не заметил его, когда мы подлетали.

— Может быть, с другой стороны.

— Может быть, — согласился Плачущий. — Пойдем внутрь и все осмотрим?

— Если твое любопытство не способно подождать хотя бы полчаса, то иди один.

— Способно, — решил Плачущий. — Но все-таки, это же место нашей последней битвы и все такое.

— Ага, — сказал Ланс. — И все такое.

— Если бы у нас было хотя бы человек двести, мы могли бы держать эти стены месяцами.

— Не думаю, — сказал Ланс. — Судя по численности той армии, которую мы видели сегодня с утра, они уже через день смогли бы подняться на стены по трупам своих менее удачливых товарищей. И вообще, эта крепость явно построена не для того, чтобы держать осаду.

— Ну да, принято считать, что Торин воздвиг ее для того, чтобы не дать чему-то вырваться наружу, а не ворваться внутрь, — сказал Плачущий. — Но я не думаю, что этот факт сильно сказался на ее обороноспособности.

— Что толку об этом говорить, если у нас нет двухсот человек? — поинтересовался Ланс.

— Ну и какой у нас тогда план?

— Не знаю пока. Но ад-Саббах появится здесь не раньше, чем через неделю, а то и две, так что у нас еще есть время, чтобы это придумать.

Плачущий сдался и присел рядом с Лансом.

— Я всегда полагал, что у таких мест должна быть своя особая атмосфера, — сказал он. — А ничего подобного. Здесь просто жарко, как и в остальной части пустыни.

— В Рияде была вполне особая атмосфера, — напомнил Ланс.

Плачущий поморщился.

— Тебе обязательно было напоминать?

— Это просто старый замок посреди пустыни, — сказал Ланс. — Пусть его когда-то воздвигли с помощью волшебства, но с тех пор все волшебство ушло и остались только камни. А камни не пахнут даже в пустынях. Кстати, а ведь чем-то тут все таки пахнет.

— Да? — Плачущий принюхался. И правда, в горячем воздухе витал какой-то еле уловимый запах, но определить его точнее у волшебника не получалось, хотя и было в нем что-то очень знакомое. — Ты прав, что-то тут есть…

— И кто-то, — сказал Ланс.

— А?

— Не дергайся, — Ланс поднялся на локтях. — Похоже, Цитадель эта не так уж и заброшена, как это должно было быть.

Во внутреннем дворике появился третий человек. Среднего роста, в пыльной дорожной одежде, поверх которой был надет рабочий фартук с многочисленными пятнами неясного происхождения. В руках этот человек держал взведенный и уже готовый к стрельбе арбалет.

— Кто вы такие? — вопросил он.

— Мы просто мимо… пролетали, — сказал Ланс.

— Я видел, — согласился тот. — Ваше появление было весьма впечатляющим, но оно не может ответить на мой вопрос. Кто вы такие и что вам здесь надо?

— Это уже целых два вопроса, — беззаботно заметил Ланс. — Кстати, я не могу не заметить, что из арбалета ты успеешь выстрелить только один раз.

— У меня есть еще и меч.

— А, так ты основательно подготовился к встрече. Люблю основательных людей.

— Вы служите Джемалю ад-Саббаху?

— Скорее, наоборот. Но я не думаю, что ты поверишь нам на слово. На нашем месте любой стал бы врать и изворачиваться, не так ли?

— Я ведь могу и выстрелить.

— Можешь, — согласился Ланс. — Но если бы тебе на самом деле хотелось стрелять, ты бы уже стрелял. Кстати, для мастерового ты держишь арбалет достаточно уверенно.

— Я служил в армии.

— Я тоже.

— И я не мастеровой. Я алхимик.

Ах, вот оно что, понял Плачущий. Теперь понятно, откуда мне знаком этот запах. Так пахнет в алхимических лабораториях, и от этого едкого аромата очень сложно избавиться даже с течением времени.

— Значит, рука у тебя не дрогнет, — сказал Ланс и снова откинулся на спину. — Алхимик, значит? Как продвигаются поиски философского камня?

— Поиски чего?

— О, надо же, неужели ваша алхимия пошла другим путем, — сказал Ланс. — Впрочем, это не так важно. Ты же видишь, что мы такие же северяне, как и ты, поэтому шансы, что мы можем оказаться лазутчиками ад-Саббаха, весьма невелики.

— И кто же вы такие?

— Меня зовут Ланс, а это — Джеймс, он же маркиз Тилсберри, — сказал Ланс. — Кстати, также ты можешь знает его по прозвищу — Плачущий. А как зовут тебя, алхимик?

— Терпен.

— Приято познакомиться, — сказал Ланс. — Ты тут один?

— Теперь да. Плачущий? Тот самый Плачущий?

— Угу, — мрачно сказал Джеймс. — Тот самый.

— Много о тебе слышал.

— Спасибо. К сожалению, не могу ответить взаимностью.

— Докажи, то ты Плачущий, — сказал Терпен. — Сотвори магию, а я посмотрю на твои слезы. Только пусть это будет какая-нибудь безобидная магия. При первом же признаке угрозы я начну стрелять.

— Пожалуйста, — сказал Плачущий. Он порылся в карманах, нашел там какую-то веточку и сотворил из нее розу. Простой фиглярский трюк, которому учили придворных чародеев только для того, чтобы очаровывать придворных же дам. Более фокусничество, чем искусство.

Но от предпринятых усилий чертовы слезы все равно застили глаза. Плачущий бросил розу на песок и проморгался.

— И что же здесь делает знаменитый ученик Алого Ястреба?

— Алый Ястреб мертв, так что я уже ничей не ученик.

— Что с ним произошло? — поинтересовался Терпен.

— С ним произошла война, — сказал Плачущий. — Видимо, ты слишком долго здесь сидишь.

— Нет, я слишком долго был в пути, — сказал Терпен. — Так что вы здесь ищете?

— Джемаля ад-Саббаха, — сказал Ланс. — Нас послал Балор Огнерожденный. Полагаю, это имя тебе также должно быть известно.

— Разумеется, — сказал Терпен. — Занятное совпадение.

— Где тут совпадение и чем же оно забавно?

— Меня сюда тоже послал Балор Огнерожденный, — сказал Терпен. — И для того, чтобы найти того же самого человека.

— Тебя одного? — изумился Плачущий. — Алхимика?

— Сначала я был здесь не один, — сказал Терпен. — Но полторы недели назад здесь появились лазутчики ад-Саббаха. Те самые, которые носят красное. Все мои спутники были убиты.

— А как удалось выжить тебе?

— Я убил всех остальных, — сказал Терпен. — Тела в подвале, можете на них посмотреть.

— Уволь, — сказал Ланс. — На этой неделе я видел уже достаточно мертвых тел в подвалах. Так в чем заключалась твоя миссия?

— Балор Огнерожденный считает, что армия Льва Пустыни не пройдет мимо этой крепости, — сказал Терпен. — Наша миссия заключалась в том, чтобы уничтожить крепость, когда люди аль-Саббаха будут внутри или поблизости от нее.

— Уничтожить каменную крепость? — изумился Плачущий. — Но как?

— В ходе экспериментов я изобрел новое вещество, которое на это способно, — сказал Терпен. — По крайней мере, я так думал, пока не увидел, какой толщины эти стены. Теперь я уже не знаю. А что намеревались делать вы двое?

— Ну, я собирался вызвать Льва Пустыни на бой и убить его, — беззаботно сказал Ланс. — Насчет армии у меня нет вообще никаких идей.

— Убить Льва пустыни в поединке? Да кто же способен на такое?

— Некоторые способны, — сказал Ланс. — Например, я.

— О тебе я вообще никогда не слышал. Ты чародей?

— Скажем, я специалист по их устранению. И, кстати, если уж мы разобрались со всем этим, ты не мог бы опустить арбалет?

— А, да, конечно, — сказал Терпен. — Пойдемте внутрь, там не так жарко, есть кое-какая мебель и еда.

— А вино?

— И вино тоже.

— Тогда веди нас, — провозгласил Ланс, поднимаясь на ноги и символически отряхивая одежду. — Идущие на смерть последуют за тобой.