Колдуны и герои

Глава семнадцатая Разговоры и приготовления

— Ты веришь в жизнь после смерти? — поинтересовался Плачущий. — В то, что помимо этого, есть что-то еще?

Они стояли на смотровой площадке Цитадели, и звезды светили над ними, и бесконечное темное море песка расстилалось вокруг.

— Рай или ад? — уточнил Ланс. — Не верю. И искренне надеюсь, что я прав.

— И тебе не страшно?

— Нет.

— Ну, а в чем тогда смысл всего этого? — Плачущий обвел рукой окружающий их пейзаж, хотя явно имел в виду нечто большее.

— А нет никакого смысла, — сказал Ланс. — Ты просто живешь, делаешь, что должен… Или что можешь, это уж как у кого получается. А потом ты больше не живешь. Такие дела.

— И ты не хотел бы, чтобы потом было что-то еще?

— Нет, — сказал Ланс. — Я не знаю, каким ты меня видишь со стороны. Может быть, воином. Может быть, даже героем. Но я-то знаю, что я очень плохой человек, и если ада не существует, так это мне только на руку.

— А как же искупление грехов?

— Красивая концепция, которая, должно быть, здорово облегчает жизнь тем, кто в нее верит, — сказал Ланс. — А вот скажи, ваша местная религия не считает магию делом богопротивным?

— Нет. А разве может быть так?

— Значит, у вашей гильдии хорошее лобби, — сказал Ланс.

— Магия — это инструмент, который можно использовать как во имя добра, так и во имя зла, — сказал Плачущий. — Было бы глупо считать инструмент богопротивным только за то, что существуют такие люди, как Торин Безумный или Джемаль ад-Саббах. Ведь и обычным молотом можно выковать плуг, а можно проломить голову, но никто же не пытается запретить молоты.

— Может, кто-то и пытается.

— Это все равно глупо.

— Мир полон глупостей, — сказал Ланс.

— Не понимаю, как можно жить с таким взглядом на мир.

— Так поведай мне о другом, — предложил Ланс. — Расскажи о смысле жизни, каким ты его видишь.

— Гильдия говорит, что смысл жизни отдельного человека в том, чтобы оставить после смерти мир, чуть лучший, чем он был до твоего рождения.

— Проблема этой логики в том, что концепцию лучшего мира все понимают по-разному, — сказал Ланс. — Допустим, поколения твоих предков положили свои жизни на то, чтобы сделать этот мир чуточку лучше, а потом появился Торин и все изгадил. И что это делает со смыслом жизни твоих предков, которые сидят на своем гипотетическом облаке в своем гипотетическом небесном чертоге и видят, как все, над чем они трудились, превращается в прах? Или, вот тебе пример попроще. Садовник вырастил новый вид роз, испускающих дивный аромат, а потом случилась война и через его сад прошла маршем армия какого-нибудь короля. Садовник умер, цветы вытоптаны, и через несколько лет уже никто не может вспомнить, чем же именно они пахли, а потом и о самом садовнике все позабудут. И что? Ведь по твоей же логике получается, что он жил зря.

— Но он стремился…

— Значит, суть в стремлении к переменам, а не в самих переменах?

— Выходит, что так, — сказал Плачущий. — Но, с другой стороны, мы ведь не знаем, как изменилась жизнь людей, которые видели тот сад.

— Они все умерли, — сказал Ланс. — Там же была война.

— Значит, смысла нет?

— Ты можешь придумать его для себя, если тебе так будет проще, — сказал Ланс. — Построить дом, жениться, завести детей. Написать книгу. Убить злодея, — он усмехнулся. — Но ты должен понимать, что для других людей твой собственный смысл может не иметь никакого значения. Ты должен быть к этому готов.

— А зачем же тогда вообще жить?

— Можно подумать, тебя кто-то спрашивал, — сказал Ланс. — У нас ведь нет выбора в этом вопросе. Нас приводят в этот мир не интересуясь тем, что мы на самом деле обо всем этом думаем.

— Не может быть, чтобы это было так, — сказал Плачущий. — Это неправильно. Мы здесь, значит, мы для чего-то нужны.

— Для чего?

— Если бы я знал…

— Когда узнаешь, скажи и мне.

— Неужели ты готов пересмотреть свои взгляды?

— Сие зависит от качества твоих аргументов, — сказал Ланс.

Они помолчали.

— Мы умрем, да? — спросил Плачущий.

— Когда-нибудь все умрут.

— Я имею в виду, когда сюда придет ад-Саббах, — сказал Плачущий. — Терпен уничтожит Цитадель, и мы погибнем вместе с нею, да?

— Возможно, — сказал Ланс.

— Как ты думаешь, это убьет ад-Саббаха?

— Скорее всего, — сказал Ланс. — Конечно, судя по тому, что мы видели в Рияде, он весьма могущественный волшебник и полный псих, но в конечном итоге он всего лишь человек. А люди смертны.

— А… тебя?

— Хороший вопрос, но ответ мне неизвестен, — сказал Ланс. — Мне раньше не доводилось находиться в эпицентре взрыва.

На лестнице позади них послышались шаги. Плачущий обернулся и увидел алхимика.

— Странные беседы, — констатировал Терпен. — Впрочем, каких еще бесед следует ожидать от людей, прилетевших сюда верхом на демоне?

— Рассуди наш спор, — сказал Ланс. — Есть ли смысл в жизни?

Алхимик пожал плечами.

— Есть путь, по которому надо пройти, — сказал он.

— Делай, что должен, и будь, что будет, — пробормотал Ланс.

— Примерно так.

— И твой путь не вызывает у тебя ни капли внутреннего протеста? — осведомился Ланс. — Балор приказал тебе стать одним из самых массовых убийц в истории вашего мира. Твое имя может быть внесено в скрижали рядом с именем Торина Безумного.

— Он убил больше, — сказал Терпен.

— Но зато у тебя наверняка будет почетное второе место, — сказал Ланс.

— Это война, — сказал Терпен. — Мне не слишком нравится, что мое изобретение послужит для убийства людей, но у меня есть шанс остановить армию, надвигающуюся на наши границы, и спасти тысячи жизней.

— Тысячи жизней северян, — уточнил Ланс. — Отняв жизни у тысяч южных варваров.

— Это война и не мы ее начали, — сказал Терпен. — И я не понимаю смысла этого разговора.

— Я тоже, — сказал Плачущий. — Джемаль ад-Саббах зло. Если раньше ты в этом не был уверен, то Рияд должен был развеять все твои сомнения. По крайней мере, мне так казалось.

— Ад-Саббах — зло, — согласился Ланс. — Но зло ли все те люди, которые идут за ним? Я не пытаюсь вас ни в чем переубедить, парни, но мне просто интересно ваше мнение. И раз уж мы все не спим этой ночью, то почему бы нам не поговорить об этом?

— Эти люди идут разорять северные земли. И мы видели, что они сделали со свободными городами.

— Они идут за ним, потому что он — власть, и они подчиняются его приказам, — сказал Ланс. — Как вы оба подчиняетесь приказам того же Балора, например. И если вдруг выяснится, что Балор злодей, станете ли злодеями вы?

Терпен нахмурился. Ему явно не нравилось, что главу Совета Ложи обозвал злодеем человек, убивающий чародеев и повелевающий демонами.

— Впрочем, этот вопрос не требует ответа, — сказал Ланс. — Тем более, что правильного ответа на него и не существует.

— Я скажу за себя, — заявил Терпен. — То, что делает Балор, правильно. Он — глава Совета Ложи и хранитель севера. Я выполню все то, что он приказал.

— Это будет стоить тебе жизни.

— Не самый плохой способ умереть, — сказал алхимик.

— Существуют и похуже, — согласился Ланс.

— А я вот не хочу умирать, — заявил Плачущий. — Если бы у меня был выбор, я предпочел бы этого не делать.

— Так уходи, — предложил Ланс. — Здесь есть вода, которой можно запастись, здесь есть припасы, на конюшне есть пара лошадей, и я думаю, что наш гостеприимный хозяин не станет возражать, если ты возьмешь одну из них.

— Не стану, — сказал Терпен.

— Мне не пересечь пустыню.

— Нам удалось, — Терпен скрестил руки на груди.

Плачущий покачал головой.

— Нет, серьезно, — сказал Ланс. — Не вижу ни одной причины, чтобы не попробовать. Для моего поединка с Львом Пустыни, если он таки состоится, ты не нужен, Терпен тоже может разнести Цитадель без твоей помощи. Что мешает тебе уйти?

— Это будет трусость, — сказал Плачущий.

— Иногда я совсем тебя не понимаю, — сказал Ланс.

— Мы вместе это начали, вместе и закончим.

— Глупо, — сказал Ланс. — На самом деле, я бы посоветовал уходить вам обоим. Я вполне могу закончить это и в одиночку. Опрокинуть склянку с жидкостью может любой.

— Я останусь, — сказал Терпен. — Это мое дело и мой долг.

— И я останусь, — сказал Плачущий. — Терпеть не могу пустыню.

— Люди, — вздохнул Ланс. — Пожалуй, самые странные существа их всех, которых я когда-либо встречал. А я встречал очень много странных существ.

— Ты и сам довольно странный, — сказал Плачущий.

— Да, — согласился Ланс. — Но человек ли?

Никогда раньше Ринальдо не было так плохо. Он очнулся в трюме несколько дней назад, и с тех пор его вселенная сузилась до размеров адской пульсирующей боли в том, что осталось от его левой руки. В обрубке, если называть вещи своими именами.

Тогда его разложили на палубе и один из воинов каганата отсек ему руку одним ударом своего кривого клинка. Чуть ниже локтя. Ринальдо не помнил, орал он или нет. Скорее всего, сразу потерял сознание.

И по зрелому размышлению он решил, что лучше бы ему было в сознание и не приходить.

Конечно, по сравнению с леди Катрин он еще может считать себя везунчиком, но долго ли продлится это его везение? Зачем он вообще сдался этому садисту и палачу с синим клеймом на лбу?

Ринальдо этого не представлял и ему было все равно. Он был слишком слаб, чтобы думать о будущем. Ему было слишком больно. Он был слишком мал, слишком изранен, слишком…

Все, чего ему хотелось, это пить, и иногда один из сердобольных матросов приносил ему кружку с водой. А может быть, это были разные матросы, Ринальдо не стал бы ручаться. Перед его глазами стоял кровавый туман, лица расплывались, и вряд ли бы он узнал родную мать, если бы она появилась сейчас в трюме «Индевора».

По счастью, ее тут не было. Ринальдо ненавидел свою мать и подозревал, что она отвечала ему взаимностью.

Короткая жизнь короткого человека. Уродливая жизнь уродливого человека. Если каждый получает именно то, чего заслуживает, то чем же он заслужил такое?

Карлику и так нелегко в этом мире. А каково быть одноруким карликом?

Впрочем, Ринальдо не сомневался, что быть ему осталось не так уж долго. Если его не прикончит Адаль, то сделает свое дело заражение крови. Тряпки, которыми был перемотан его обрубок, никто не менял, и ему было страшно посмотреть, что там под ними.

И не было сил.

Будь проклят тот шторм, который помешал ему вовремя сойти с корабля. И будь проклят тот день, когда он встретил Ланселота в подвалах Штормового Замка. Будь оно вообще все проклято.

Утром следующего дня они втроем спустились в подвал Цитадели и Терпен показал им ту самую дверь, за которой, по предположению Ложи, была заперта та самая сила, при помощи которой Торин творил безумства и зарабатывал свое новое имя. Дверь была круглая и каменная и напомнила Лансу сейфовые двери, при помощи которых самые влиятельные банки Земли охраняют деньги своих вкладчиков. На ней были начертаны древние символы, расшифровать которые не смогли ни Терпен, ни маркиз Тилсберри. Ничего, хотя бы отдаленно похожего на замок, Ланс на этой двери не обнаружил.

И никаких признаков наличия за этой дверью страшной разрушительной силы тоже. Кровь не похолодела и не свернулась в жилах, волосы не встали дыбом, неясные, но зловещие видения не проникли в его мозг.

— Это точно та дверь? — уточнил он.

— Других таких дверей тут нет.

— Но я ничего не чувствую, — сказал Ланс. — А вы?

— Нет, — сказал Плачущий. Терпен покачал головой. — Но ведь не факт, что мы должны что-то почувствовать.

— Ульф сказал, что здесь нет силы, — напомнил Ланс.

— И ты веришь словам демона?

— Демоны разбираются в такого рода вещах, — сказал Ланс. — И он не стал бы мне врать. А если бы он попробовал, тоя бы все равно заметил.

— Ну а какая нам разница, есть там сила или нет? — поинтересовался Плачущий. — Мы здесь все равно не за этим.

— Мне просто любопытно, — сказал Ланс. — При этом, если бы там была какая-то сила, не факт, что она не могла бы оттуда вырваться после того взрыва, который намерен учинить наш изобретательный коллега. Представляешь, что было бы, если бы мы спровоцировали повторение той трехсотлетней давности истории?

— Армия ад-Саббаха была бы уничтожена наверняка, — мрачно сказал Плачущий.

Помещение перед дверью было достаточно просторным. Пожалуй, с небольшой натяжкой, его можно было бы назвать залом. Освещение обеспечивалось за счет нескольких световых окон, прорубленных в скале над головой Ланса, но без факелов из было явно недостаточно и зал тонул в полумраке.

Около десяти метров в ширину, вдвое больше в длину… Что ж, тут есть, где развернуться.

— Он придет сюда, — сказал Ланс. — Любой чародей придет сюда, хотя бы просто из любопытства.

— Допустим, придет, — согласился Плачущий. — Но один ли?

— Этого мы не знаем, — сказал Ланс. — Более того, узнаем мы это только в тот момент, когда это случится, поэтому подробное планирование не имеет смысла. Думаю, я просто встречу его здесь.

— Один?

— Один, — сказал Ланс. — При всем уважении к вам, ребята, но мне значительно проще, когда никто не путается у меня под ногами.

Терпен пожал плечами.

— Если у меня ничего не получится, взрывай крепость, — сказал Ланс. — Кстати, как именно ты собираешься это сделать?

— Ингредиентов у меня было с запасом, и я произвел столько жидкости, сколько смог, — сказал Терпен. — Сейчас сосуды с ней уже расставлены по всему замку. Достаточно уронить один, и он взорвется, а остальные начнут взрываться по цепочке. Но…

— Да?

— Вы видели внешние стены? — поинтересовался Терпен. — Они полутораметровой толщины, сделаны без единого стыка или шва. Я не знаю, кто и как создал эту крепость, но я на такое не рассчитывал, и не могу гарантировать, что мое изобретение сработает, как надо.

— Ты вообще испытывал эту свою жидкость на строениях такого масштаба?

— Нет, конечно, — сказал Терпен. — Если бы испытывал, вы бы точно об этом слышали.

— И Балор все равно направил тебя сюда, — сказал Ланс. — И меня тоже. Похоже, он играет теми картами, которые попали к нему на руки, пускает в ход последние резервы.

— Последний резерв — это армии северных королевств, — поправил его Плачущий.

— Но Балору он пока не принадлежит.

— Его послушают, когда армия ад-Саббаха выйдет из пустыни.

— Когда армия ад-Саббаха выйдет из пустыни, слушать его будет уже поздно, — сказал Ланс. — Мобилизация такого количества бойцов займет слишком много времени, и выступить единым фронтом они вряд ли успеют.

— Итак, у нас есть замечательный план, — подытожил Плачущий. — Даже два. Ты пытаешься убить ад-Саббаха здесь, если он сюда явится, а в случае твоей неудачи, Терпен взорвет замок, если у него это получится. А что делать мне?

— Я бы еще раз посоветовал тебе уходить отсюда, но ты ведь не послушаешь, — сказал Ланс. — Поэтому будь рядом с Терпеном. Возможно, ему понадобится твоя помощь. Скорее всего, тут будет бой, а в бою сложно что-либо предсказать.

— Может быть, используем первоначальный план Терпена? — поинтересовался Плачущий. — Позволим ад-Саббаху зайти в Цитадель, а потом взорвем ее дистанционно. Думаю, я не хуже любого другого волшебника справлюсь с такой задачей.

— Терпен же не уверен, что это сработает, — сказал Ланс. — И потом, где ты собираешься прятаться снаружи, чтобы тебя не обнаружили разведчики ад-Саббаха и чтобы тебя не накрыло взрывом? Нет, наш лучший шанс — встретить его внутри.

— А там — будь что будет?

— Именно, — сказал Ланс. — Это дурацкий план, но это лучшее, что у нас сейчас есть. Терпен, ты подобрал место, откуда это можно подорвать?

— Есть небольшая и незаметная комната на первом этаже, — сказал Терпен. — Она почти в центре здания, и я думаю, что если взрыв пойдет оттуда… Ну, это лучший вариант, если исключить подземелье, которое будет занято тобой.

— Понятно, — сказал Ланс. — Но я все же прошу предоставить мне шанс уладить это дело поединком.

— Как хочешь, — сказал Терпен. — Если бы я был абсолютно уверен в своем изобретении, может быть, я бы с тобой и поспорил. Но сейчас я вынужден согласиться. Это дурацкий план, но это лучшее, что у нас сейчас есть.

— Спасибо за доверие, — хмыкнул Ланс. — Ну что, парни, вы готовы попасть в историю?

— Никто все равно не узнает о том, что мы сделали, — сказал Плачущий. — Точнее, никто не узнает, что это сделали именно мы.

— Главное, чтобы работа была закончена, — сказал Ланс. — А кто и как ее закончил, не так уж и важно. Верно, Терпен?

— Пожалуй, — согласился алхимик.

— Приятно, что мы таки достигли договоренностей, — хмыкнул Ланс. — Ну а теперь, раз уж тут нам больше нечего делать, я предполагаю подняться обратно и прикончить запасы вина. Потому что кто знает, каковы на вкус напитки, которые подают в загробном мире. Подозреваю, что они могут оказаться весьма отравными.