Колдуны и герои

Глава третья Ученик чародея

— Обоз так и не прибыл, — заметил Ринальдо за завтраком.

— Я в курсе.

— Ты все еще уверен, что стоило забираться в такую дыру?

— Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря, — продекламировал Ланс.

— У нас не империя.

— Зато есть море, и провинция вполне глухая.

— Я — шут, — сказал Ринальдо. — Я не люблю глухие провинции, потому что у их обитателей плохо с чувством юмора. Ну, и еще тут зачастую плохо относятся к карликам.

— Ты вроде больше не шут.

— Но я все еще карлик, — вздохнул Ринальдо. — Кстати, об обитателях глухих провинций. Я вчера имел аудиенцию у леди Катрин, молодой девицы на выданье.

— И как?

— Ну, она не так уж молода для первого брака, — сказал Ринальдо. — А если учесть, что ее жених теперь вряд ли вернется, у молодой девицы на выданье есть хорошие шансы превратиться в старую деву.

— Чего она от тебя хотела?

— Расспрашивала о тебе.

— И что ты ей рассказал?

— Почти ничего, — сказал Ринальдо. — Кстати, во время этого разговора я понял, как мало я о тебе знаю.

— А о моих военных заслугах…

— Об этом я не проронил ни слова. То есть, я, конечно, сказал, что ты герой и бла-бла-бла, но без подробностей.

— Спасибо и на этом.

— Чем ты собираешься сегодня заняться?

— Ничем, — сказал Ланс.

— Хороший план, — одобрил Ринальдо. — Знаешь, я хотел бы прояснить вопрос наших с тобой взаимоотношений.

— А у нас есть какие-то взаимоотношения?

— Ты понимаешь, о чем я.

— Нет, — сказал Ланс.

— Ну, мне нужен какой-то статус, — сказал Ринальдо. — Какая-то должность, какая-то непыльная работенка…

— Иными словами, тебе нужны деньги.

— И это тоже.

— Зачем тебе деньги?

— В соседской деревне есть трактир.

— Тебя здесь плохо кормят?

— Это другое, — сказал Ринальдо. — Трактир — это вино, женщины, игры…

— Ты уверен, что в соседней деревне все это есть?

— Я как раз собирался сходить и разведать.

— И сколько тебе надо денег?

— Хотя бы пару золотых.

— Неужели ты ничего не скопил, работая у Алого Ястреба?

— Э… я проигрался в пух и прах накануне как раз осады, — сказал Ринальдо. — Думал, что легко отыграюсь потом, но тут началась война и всем стало не до игр.

— И если я дам тебе денег, то ты пойдешь в трактир? Даже несмотря на то, что в глухих провинциях зачастую плохо относятся к карликам?

— К карликам, у которых есть деньги, как правило, относятся гораздо лучше. И не только в глухих провинциях, но и вообще везде.

— Ладно, — сказал Ланс. — Будешь моим виночерпием. Полагаю, это область, в которой ты лучше всего разбираешься.

— О, да, — сказал Ринальдо. — А как насчет денег?

— Два золотых, — сказал Ланс, доставая из кармана кошелек. — И будь осторожен.

— Я всегда осторожен.

— И сдержан на язык.

— Я всегда сдержан на язык.

— И постарайся не проиграть все сразу.

— Да, мамочка.

— Выпороть бы тебя, сынок, — задумчиво потянул Ланс. — Тебе повезло, что я никогда не был сторонником телесных наказаний. С другой стороны, все мы люди, все мы меняемся, так что я могу и передумать…

— Я уже ушел, — Ринальдо сграбастал деньги со стола. — Если к вечеру не появлюсь, значит, у меня все получилось. А если не появлюсь и утром, то высылай за мной стражу.

После завтрака Ланс поднялся на галерею, откуда открывался прекрасный вид на море, и сразу же наткнулся на леди Катрин.

На вид Ланс дал девушке лет двадцать пять и мысленно согласился с Ринальдо, что для первого брака она старовата. Высокая, почти с него ростом, с фигурой, позволяющей без потерь пережить небольшой голод, ярко-рыжие волосы рассыпаны по плечам. На ней было длинное платье цвета морской волны, на шее висело бирюзовое ожерелье.

— Леди Катрин.

— Сэр Ланселот, — они раскланялись. — Простите, что заставила так долго себя ждать. Мой мир изменился, и мне требовалось некоторое время, чтобы осознать эти изменения.

— Не стоит извиняться, сударыня, — сказал Ланс. — И позвольте мне высказать свое сожаление по поводу вашего отца.

— Боюсь, он получил то, что заслужил, — сказала леди Катрин. — Нарушив клятву, подняв меч против короля… Большая удача, что он отправился в изгнание, а не в могилу.

Сказано это было сухим тоном, и Ланс подумал, что по старому лорду Риттеру его дочь не очень-то и скучает.

— Что же вы его не остановили?

— Я — всего лишь женщина, сэр Ланселот. Мужчины не слушают женщин, когда уходят на свои войны, — она немного помолчала и добавила. — Тем более, всем тогда казалось, что выступая на стороне Алого Ястреба, проиграть просто невозможно.

— На войне сложно делать прогнозы, — заметил Ланс. — Конечно, бывают и совсем очевидные ситуации, но, как правило, война может преподнести сюрпризы.

— Я думаю, многие теперь усвоили этот урок.

— Только те, кто проиграл, — сказал Ланс. — Люди редко учатся на чужих ошибках.

— Они и на своих-то учатся далеко не всегда.

— Это верно, — согласился Ланс. — Признаться, я не большой мастер вести светские беседы, так что давайте без долгих предисловий обсудим сложную ситуацию, в которую мы с вами угодили.

— Давайте, — согласилась она.

И снова замолчала, не собираясь облегчать ему задачу.

— У вас есть какие-нибудь родственники? — поинтересовался Ланс.

Она ответила вопросом на вопрос.

— Кто приютит дочь и невесту изменника в эти смутные времена?

— Значит, вам некуда идти?

— Я могу пойти в монастырь, — сказала леди Катрин. — Полагаю, монахини меня примут. Я не очень набожна, но думаю, что смогу притвориться и это не станет препятствием.

— Я не стремлюсь выгнать вас на улицу, — сказал Ланс. — Просто не хочу нанести ущерб вашей репутации.

— В настоящий момент моей репутации вряд ли можно как-то навредить, — сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Она надо мной издевается, подумал Ланс.

— Похоже, что готового решения у нас нет, — констатировал он. — Если пожелаете, то можете остаться в замке на какое-то время. Возможно, решение появится.

— Вы очень любезны, милорд.

— Я делаю то, что должен, — сказал Ланс. — В конце концов, когда-то это был ваш замок.

— Вы ошибаетесь, сэр Ланселот. Он никогда не был моим. Женщины не могут владеть замками. Они могут быть только довесками к их благородным супругам.

Так обоснуй комитет борьбы за равные права, раздраженно подумал Ланс. Глядишь, века через три-четыре брошенные тобой семена и дадут всходы. А потом вам даже разрешат ходить на выборы, голосовать и быть избранными, и твоя далекая правнучка станет президентом этой чертовой страны.

Угораздило ж меня. Не просто девица на выданье, а еще и первая в истории этого мира феминистка. По крайней мере, первая из встреченных мной.

— Я раздражаю вас своим присутствием, сэр Ланселот?

— Вовсе нет. Просто я задумался.

— Тогда я оставлю вас наедине с вашими мыслями.

— Вы выйдете к ужину?

— Да, милорд. Если вы не будете против.

К вечеру обоз так и не появился. Вместо него в замок прискакал всадник на взмыленном коне. Легко соскользнув в седла, он бросил поводья ошивавшемуся во дворе Джори и потребовал аудиенции у хозяина замка. Предположив, что это может быть один из обещанных Ринальдо недоброжелателей, и не желая пачкать внутренние покои замка кровью, Ланс нацепил пояс с мечом и кинжалом и вышел ему навстречу.

Новый гость оказался молод, строен, черноволос и не походил ни на рыцаря, ни на наемного убийцу. Его дорожный плащ был покрыт пылью, а на лице застыла усталость.

Впрочем, меч у него был. Длинный тонкий клинок висел на левом боку, широкие рукава вполне могли прятать кинжалы, и пока Джори уводил коня в конюшню, Лансу удалось рассмотреть прикрепленный к седельной сумке арбалет.

Ланс осмотрелся по сторонам. Теперь, когда Джори ушел, во дворе они остались вдвоем. Значит, в случае, если парень вздумает на него напасть, в поединке никто не пострадает. За вполне очевидным исключением…

— Мне сказали, что вы хотели меня видеть. Я — сэр Ланселот.

— Да, хотел. Я — Плачущий.

— Плачущий кто?

— Просто Плачущий.

— Но сейчас вы не плачете, — заметил Ланс.

— Вы никогда не слышали обо мне? — удивился юноша.

— В мире живет очень много людей, — Ланс пожал плечами. — Если вы хотите поиграть в шарады, вам стоило бы найти кого-нибудь другого.

— У Алого Ястреба было два ученика, — сказал Плачущий. — Смеющегося вы зарубили на Золотом луге.

— Вот так уже понятнее, — сказал Ланс. — Вы прибыли сюда ради мести?

— Нет.

— Вы колдун, а меня предупреждали, что колдунам нельзя верить.

— Но чего вам опасаться? Мой учитель был лучшим чародеем страны, и это не помешало вам его убить.

— Бывает, что ученики превосходят своих учителей.

— Вы убили и Смеющегося.

— У учеников могут быть разные способности.

— Смеющийся был его любимчиком. Именно поэтому он командовал войском на Золотом луге.

— Это всего лишь вопрос симпатии, — заметил Ланс.

— Я готов дать слово, что не собираюсь причинить вреда ни вам, ни кому бы то ни было еще, находящемуся внутри этих стен, — заявил Плачущий.

— Слово колдуна…

— Я не рыцарь, но происхожу из благородного рода. Слово маркиза Тилсберри вас утроит?

— В принципе, да, — согласился Ланс. — Так чего же вам угодно, маркиз?

— Я хотел бы просто поговорить с вами.

— Тогда пройдемте внутрь.

Ланс повернулся спиной к маркизу и каждую секунду ждал звука вытягиваемого из ножен меча или щелканья пружины, освобождающей прикрепленный к тайном месте кинжал, но Плачущий так и не воспользовался предоставленной ему возможностью и не попытался его убить. Когда они добрались до обеденной залы, Ланс даже почувствовал некоторое разочарование.

До ужина было еще больше часа, но в зале уже горел разгоняющий вечернюю сырость камин. Факелы еще не зажгли, падающего из окон света было вполне достаточно, чтобы видеть своего собеседника. Ланс уселся во главе стола, указал на место слева от себя и крикнул слугам, чтобы несли вина.

Прежде, чем сесть, Плачущий снял плащ, отцепил от пояса меч и бросил их на скамью рядом с собой. Ланс отметил, что, несмотря на кажущуюся небрежность жеста, меч все-таки оказался поверх плаща. Впрочем, это могло ничего и не значить.

Поскольку свеженазначенный виночерпий еще не вернулся из трактира, где он наверняка предавался азартным играм и плотским удовольствиям, Ланс сам налил гостю вина и терпеливо ждал, пока тот утолит первую жажду.

— Неплохое вино, — заметил чародей.

— Это из запасов лорда Риттера, — сказал Ланс. — Мой обоз еще не прибыл. Кстати, вы не встречали его по дороге?

— Боюсь, что нет. Но это ничего не значит, потому что я старался держаться подальше от изъезженных дорог.

— Давно ли вы в пути?

— Я выехал, как только услышал о дарованном вам замке, — сказал Плачущий. — Это было около недели назад.

— Должно быть, вы скакали очень быстро.

— Загнал свою лошадь. Мне еще повезло, что в дороге я сумел раздобыть новую.

И довольно неплохую. Ланс разбирался в лошадях, и та, что сейчас стояла в его конюшне, стоила не меньше полусотни золотых. Впрочем, он ведь маркиз, да еще и колдун вдобавок…

— И зачем же вы так спешили? — поинтересовался Ланс.

— Я хотел с вами познакомиться. Посмотреть на вас. Если получится, поговорить.

— Где же вы были во время осады Штормового замка?

— Собирал подкрепление по заданию Алого Ястреба, — сказал Плачущий. — Но замок пал слишком быстро, так что в подкреплении уже не было нужды. Люди разбежались, лорды разъехались по домам, а я отправился сюда. Все равно мне некуда больше идти.

— Странный выбор направления, — заметил Ланс.

— Меня ищут, — сказал Плачущий. — Здесь меня будут искать в последнюю очередь.

— А меня вы, значит, не боитесь?

— Нет.

— Отчего же?

— Мне кажется, что вам больше нет никакого дела до этой войны, — сказал Плачущий. — Иначе вы бы не отбыли из ставки короля Леонарда с такой поспешностью.

— Я бы не рискнул ставить на такое умозаключение свою жизнь, — заметил Ланс.

— А я рискнул.

— И о чем же вы желаете поговорить?

— Я хотел бы знать, кто вы.

— Человек.

Плачущий покачал головой.

— Я видел планы подземелья и я знаю о подземной реке, — сказал он. — Для того, чтобы пройти этим путем со стороны моря, требуется преодолеть где-то триста метров против сильного течение. В абсолютной темноте и без кислорода. Ни один человек на такое не способен.

— Как видите, некоторые все-таки способны, — сказал Ланс. — Например, я.

— Вы — больше, чем просто человек.

— И говорите вы это, основываясь на…

— На том, что я вижу, — из уголка левого глаза на щеку юноши упала слезинка, и он промокнул ее изящным носовым платком. — Вы владеете магией, сэр Ланселот.

— Никто больше не заподозрил меня в этом, — заметил Ланс.

— Потому что они не могут смотреть так, как смотрю я, — сказал Плачущий, промокая вторую слезинку.

— Отчего вы плачете? — осведомился Ланс.

— Это непроизвольная реакция, которая возникает каждый раз, когда я занимаюсь магией. Сейчас я смотрю на вас не только глазами.

— И что же вы видите?

— Больше, чем просто человека.

Ланс вздохнул.

— Вы чародей, — сказал Плачущий, и это был не вопрос.

— Даже если это и так, то что с того?

— Возьмите меня в ученики.

Теперь Ланс расхохотался. Плачущий промокнул третью слезинку, убрал платок и осушил свой кубок.

— Даже если бы я был чародеем, я ничему не смог бы вас научить, — сказал Ланс.

— Не смогли бы или не захотели?

— Я и не могу, и не хочу вас учить, — сказал Ланс. — Так что причину отказа вы можете выбрать на свой собственный вкус.

— Но хотя бы поговорить со мной вы не откажетесь?

— Не откажусь, — сказал Ланс. — Вы проделали столь долгий путь, и мне неудобно отпускать вас ни с чем.

— Я пытался разузнать о вас побольше, — сказал Плачущий. — Но похоже, что ваша история начинается на Золотом лугу. Говорят, что вы присоединились к армии короля совсем незадолго до битвы, а что было еще раньше, никто не знает. Даже менестрели не знают, что им воспевать в своих балладах.

— Эта проблема волнует меня меньше всего, — заметил Ланс.

— Но обычно у каждого подвига есть предыстория, — сказал Плачущий. — Вы же появились из ниоткуда и в самый нужный для короля час.

— Так бывает.

— Но довольно редко, согласитесь. Откуда вы родом?

— Издалека.

— Я так и думал, что вы не уроженец Эталии. Но в таком случае, что же заставило вас принять одну из сторон в нашей войне? И если уж вы решили сражаться, то почему выбрали ту сторону, которая проигрывала? Если у вас отсутствовали личные предпочтения, и вы не связаны никакими клятвами и присягами, то логичнее было бы присоединиться к более сильному противнику.

— Я был пьян и на мели, — объяснил Ланс. — Когда в трактире ко мне подсел королевский вербовщик, я не думал о раскладе сил и это показалось мне неплохой идеей. Учитывая, что мне нечем было расплатиться по счету.

— Вы смеетесь надо мной?

— В данный момент, нет.

— Вы вступили в армию короля, потому что у вас не было несколько грошей, чтобы заплатить трактирщику?

— По правде говоря, там было куда больше, чем несколько грошей.

— И после этого вы выиграли для короля войну? Какая жалость, что тогда к вам не подсел вербовщик Алого Ястреба.

— Так тоже бывает, — сказал Ланс.

— Судьба здорово посмеялась над моим учителем, — сказал Плачущий. — Вы были последним, кто видел его живым. Он сказал что-нибудь перед смертью?

— Он сказал: «Ааааааааааааа!». А потом еще что-то хлюпнуло внизу, у подножия.

— А Смеющийся?

— Он смеялся, — сказал Ланс.

— Он всегда смеялся, — кивнул Плачущий.

— Странная из вас пара, — заметил Ланс. — Как-то уж очень удачно совпали ваши имена.

— Это не совпадение, — сказал Плачущий. — Я был первым учеником Алого Ястреба и получил свое прозвище благодаря особенности, о которой вам уже рассказал. А когда к учителю пришел Смеющийся, он еще не был Смеющимся. Это Алый Ястреб сделал его таким.

— Смешливым?

— Безумным. Смеющийся прошел по пути чародея дальше меня, и что-то на этом пути повредило его рассудок. Он мог творить магию, мог разговаривать, мог здраво рассуждать, он мог даже вести за собой войска. Но он все время смеялся. Иногда он смеялся даже во сне.

— Видимо, ваш учитель находил сие забавным, раз ничего не предпринял по этому поводу.

— Смеющийся был талантливее меня, — сказал маркиз Тилсберри. — Меня Алый Ястреб взял в обучение скорее по политическим причинам. Мой отец до войны обладал большим влиянием при дворе, а первому министру нужен был еще один рычаг давления на короля.

— Сейчас это уже не имеет никакого значения, — заметил Ланс.

— Да, Алый Ястреб проиграл свою войну. Он мертв. Мой отец тоже.

— Соболезную, — сказал Ланс.

— Спасибо, — сказал Плачущий. — Мы с ним не очень-то ладили, но все же это он способствовал моему появлению в этом мире.

— Я своего отца вообще не знал, — сказал Ланс, не зная, зачем он вообще говорит об этом с едва знакомым юношей, который, вполне возможно, явился сюда за его головой. — Его убили до того, как мы могли бы познакомиться.

— И так тоже бывает, — кивнул Плачущий. — Вы были слишком молоды?

— Я был слишком далеко от дома, — сказал Ланс. — Меня вырастили приемные родители. Впрочем, их тоже убили.

— В ваших краях была война?

— Еще какая, — сказал Ланс.

— И кто победил?

— Сложно сказать. Я-то ее проиграл в любом случае, хотя та война значила для меня куда больше, чем нынешняя.

— Вы, видимо, очень издалека, — сказал Плачущий. — Потому что в наших краях давно не было больших войн.

— Считайте, что вам повезло.

— Некоторым людям нравится воевать.

— Я не из их числа.

— Но у вас это очень хорошо получается.

— Это не моя заслуга, — сказал Ланс. — Это, скорее, мое проклятие.

— Вы не пробовали его снять?

— Есть проклятия, которые снять невозможно.

— Невеселый у нас получается разговор.

— Какие времена, такие и разговоры.

Плачущий потянулся за вином и разлил его по кубкам.

— За наших отцов, — провозгласил он. — За тех, кто пал.

Ланс выпил и решил, что этот юноша с тонкими чертами лица и не по возрасту мрачным взглядом ему нравится. Конечно, не настолько, чтобы вызвать колебания, если тот вдруг потянется за мечом, но все же.

— И каковы твои дальнейшие планы на жизнь? — поинтересовался Ланс, сам не заметив, что уже перешел с маркизом на «ты». Маркиза, впрочем, это не покоробило.

— Я хотел бы на некоторое время остаться здесь, если вы позволите, — сказал Плачущий. — Меня ищут…

— И здесь тебя будут искать в последнюю очередь, — согласился Ланс. — Это разумно, но я бы на твоем месте подумал об отъезде за границу.

— На пограничных заставах меня будут искать в первую очередь, — сказал Плачущий.

— Да и черт с тобой, оставайся, — сказал Ланс. — Крепость большая, пустых комнат тут полно.

— Я не стану нахлебником, — сказал Плачущий. — У меня есть золото.

— Золото — это хорошо. Но учить тебя я все равно не стану, — сказал Ланс.

Плачущий кивнул.

— И вот еще что, — сказал Ланс. — У тебя есть какое-нибудь имя? Мне не слишком нравится твой прозвище, а обращаться к тебе, как к маркизу, кажется мне слишком официальным и утомительным.

— Джеймс, — сказал Плачущий.

— Это уже лучше. И ты тоже можешь звать меня по имени.

— А я буду называть его Плаксой, как и раньше, — возвестил Ринальдо, нетвердой походкой вваливаясь в обеденную залу. — И я должен заметить, что в этом замке подбирается чертовски странная компания.

— Ринальдо, — сказал Плачущий.

— Плакса, — сказал Ринальдо. — Ты откуда тут взялся и зачем?

Плачущий пожал плечами.

— Мы все ходим по этой жизни странными дорогами, — сказал он.

— Я думал, тебя уже давно убили на одной из этих дорог.

— Забавно, но я думал то же самое про тебя.

— Не нахожу в этом ничего забавного.

— Ты всегда был чересчур серьезен для шута.

— Я больше не шут. Я теперь — виночерпий.

— Похоже, ты наливаешь только себе.

— Ты что-то слишком рано, Ринальдо, — сказал Ланс, вмешиваясь в этот милый диалог старых знакомых. — Все получилось не так, как ты планировал?

— У них наверняка обточенные кости, — сказал Ринальдо. — И крапленые карты. А уж девки до чего страшные…

— Есть в мире и постоянные вещи, — сказал Плачущий. — Короли умирают, войны заканчиваются, изменники идут на эшафот, а Ринальдо все тот же пьяница и игрок.

— Должен же быть хоть какой-то островок стабильности, — сказал Ринальдо.

— Джеймс останется с нами, — сказал ему Ланс.

— Какой еще, к черту, Джеймс? — удивился тот. — А, ты имеешь в виду Плаксу. Пусть остается, я не против. А теперь, если вы тоже не против, я пойду спать. У меня был очень насыщенный день.