Колесница бога

Глава 19 ЗАГОВОР БОГОВ

— Я Ниргаль Эн-Теус! Я Огненный Ниргаль! Кто ты, называющий меня своим отцом — назови себя, смертный! Встань, чтобы отец мог видеть.

Голос бога громом прокатился по небу. Он звучал из сказочной колесницы. Ослепительное солнце освещало все небо. Земля, казалось, была охвачена пожаром при появлении бога огня.

— Я Одан! Я Одан Кудзук! Ты признаешь меня своим сыном, Ниргаль Эн-Теус?

— Ты говоришь языком богохульника! На колени, пес!

— Если я твой сын, разве я пес?

В небесах вспыхнуло пламя. Это пламя обрушилось на землю, опаляя деревья, траву, сжигая их. И в этом огненном урагане стоял Одан, выпрямив свою вечно сутулую спину, подняв большую голову, с вызовом глядя в небо.

— Я Ниргаль. И я создал сына, чтобы он служил мне. Ты, кто называет себя Одан. Никакого Одана Эн-Ке не существует.

— Если я твой сын — я полубог. И я должен стать богом.

— Ты презренное ничтожество. Бог — это дерзкая шутка.

— Я знаю миф об Абаке.

— Может, и знаешь, но не понимаешь. Брось это, сын, брось. Ты сотворен с определенной целью — служить мне. Вместе мы сокрушим великих и возвысим слабых. Вместе мы зароем гордые стены Эреша в речной ил и все возьмем себе.

Одан чуть не выкрикнул то, что узнал от Равен. О том, как кончится их сотрудничество, но во время прикусил язык. Он должен сохранять информацию при себе. Одан вовсе не хотел, чтобы его использовали для достижения определенной цели, а затем принесли в жертву. Это было несовместимо с его гордой натурой Хекеу.

Одан знал, что он полубог. Простой смертный все еще был бы в шоке после того, что пережил в подземной комнате. Его дух был бы надломлен, жуткие воспоминания заставляли бы сжиматься и трепетать его сердце.

— А что я должен делать, чтобы стать богом, отец?

— Делай, что я приказываю.

— Тогда приказывай! — Одан ощутил приступ гнева, но подавил его. У него заломило шею. — Ты не можешь опуститься пониже? Я задираю голову, и у меня уже болит шея.

Грохот прокатился по небу. Одан услышал в этом грохоте нежный перезвон цимбал — смех бога. Конечно, если боги могут смеяться.

Сияние слепило ему глаза, колесница опустилась ниже. Одан защитил глаза рукой от ослепительного света.

— Сын мой, которого я скрывал от всех и который теперь послан служить мне. Ты должен сделать то, что я прикажу тебе. Эреш… армия Эреша должна быть разбита, уничтожена.

— Я могу сделать это. Путем предательства, вероломства. Ты пошлешь пехоту и колесницы в назначенный час.

— Пошлю. Я соберу все силы Эндала. Задан должен быть схвачен и посажен на цепь. Только цепь должна быть не из бронзы.

— Нет, — сказал Одан, как бы обдумывая лучшее решение проблемы. — Нет. Мы закуем Задана в цепи из его собственного металла.

— Задана нужно заковать и держать в восьмом аду, который расположен под седьмым адом. А потом, сын мой, ты откроешь ворота Эреша моим людям.

— Я это сделаю. А ты сделаешь меня богом.

— Тебя будут чтить, как чтут сына бога!

— Это можно истолковать по-разному. Но я буду держать свое слово, пока ты держишь свое…

Над ним угрожающе загрохотал гром, заставив его пригнуться к земле. И затем раздался гневный голос бога.

— Ты осмеливаешься торговаться с богом?

— Я не торгуюсь, я ставлю условия.

Одан был ослеплен ярким светом, глаза слезились, уши болели. Но если все эти муки можно выдержать, он выдержит их. Ведь он Хекеу. Ниргаль, который всегда был дьяволом для людей Эреша, должен сдержать слово, которое он даст. Одан был в этом уверен, хотя и не имел доказательств этому. Боги есть боги и их слова — это слова богов. Одан заставлял себя гордо стоять перед этим демоническим созданием, которое было его отцом и которое хотело уничтожить Эреш — город, где жила Зенара.

Но ради Зенары он шел на все это.

Что находилось в сказочной колеснице, испускающей ослепительное сияние, Одан не знал. Вскоре свет стал слабеть. Одан приобрел способность видеть. Голос бога молотом ударил по его барабанным перепонкам.

— Я буду относиться к тебе, как к богу, если ты сдержишь свое слово. Открой ворота Эреша для моих солдат и колесниц. Сделай это. Убей короля Наб-Айн-Ке. Убей всех, кто против меня. Открой Эреш людям Эндала, и я буду говорить с тобой так, как бог говорит с другим богом, я буду относиться к тебе, как к равному.

И это все, чего хотел достичь Одан?

— И ты клянешься в этом?

— Я не клянусь перед смертными, но ты можешь верить, что я, Ниргаль-Эн-Теус, сделаю все, что обещал.

Огненная колесница поднялась в воздух. Свет запульсировал, стал ослепительно ярким, раскаты грома сотрясли воздух. Затем свет замигал, бог с его колесницей исчез.

Ниргаль сдержал свое слово и относился к Одану, как к богу. Боги бессмертны. Если Одан будет бессмертным, его нельзя будет принести в жертву. И тогда пророчество Равен, женщины-червя, окажется лживым.

Одан, нещадно настегивая лошадей, понесся через пустыню во дворец короля в Шанадуле.

А затем — Золотая дорога — и Эреш.

Цивилизация мало коснулась Одана Кудзука. Слишком глубокий след оставила в нем жизнь среди Хекеу и бандитов.

Он только однажды подумал, что собирается предать Эреш, Неб-Айн-Ке, Киду и Асхурнакса, своих друзей, Анкиду, его мать Моми — и затем он выбросил мысль о предательстве из головы. Он знал свой путь и знал, что ему нужно делать.

Богам позволено все.

В эти дни Оданом владела навязчивая идея. Пьяный от сказочных видений развертывающихся перед ним, Одан не мог думать ни о чем, кроме своего будущего превращения в бога.

Когда он вернулся, его бурно приветствовал народ, собравшийся на улицах, по которым он проезжал.

По его приказу мошенники-колдуны были посажены в тюрьму. Но его друзья, базарные грабители, все еще существовали и зарабатывали на жизнь прежними способами. Одан не желал зла Тиграм. Он, как и обещал, присматривал за Танси и был очень рад, когда она нашла утешение от разлуки в объятиях другого бандита. Город процветал. А если ворам не хватало добычи, то они могли попытать счастья в другом городе на Реке, в каждом из которых был свой бог.

Одан Горбун нашел много отговорок, чтобы не присутствовать на церемониях празднования дня бога Эреша — Задана. Могущество Задана было огромно. Он мог проникнуть в душу Одана и найти там предательство.

И в эти дни Одан развил бурную деятельность. Используя свою невидимость, внимательно осматривал город, тщательно планируя место, где он будет действовать, когда получит сигнал от Ниргаля.

Но он вдруг обнаружил какой-то барьер, возникший между ним и старым мастером Асхурнаксом. Киду он еще не встречал и был рад этому. Но Асхурнакс… Его старый учитель был явно чем-то встревожен. Одан понял, что старый колдун даже избегает встретиться с ним взглядом. Может, он что-то подозревает? Может, он следил за своим протеже и все видел и понял? Но если так, то он наверняка предупредил короля, предупредил мастера Киду.

Вполне возможно.

Возможно, что они только играют с ним. Возможно, что как только он откроет ворота армии Эндала, колдуны нанесут удар и нарушат все его планы. И та часть его натуры, которая мечтала о том, чтобы стать богом, билась над решением этой загадки.

А другая часть думала о Зенаре.

Много ли знает Задан? Одан ощутил чувство преданности только к своему отцу, но не к богу города, куда он был заброшен под фальшивым именем Одан, чтобы потом его использовать для предательства. План Ниргаля был прост и очевиден и именно поэтому безотказен и эффективен. Он поселил своего сына в городе бога, которого он ненавидел, в городе, разрушение которого даст возможность Ниргалю получить могущество и стать первым богом. Тогда он даст королю Эндала такое могущество, что он сможет покорить все города на Реке один за другим. Союз богов — вещь очень хрупкая. Но он завоеватель, бог, сокрушающий в борьбе своего соперника, чтобы захватить его могущество — вот основа успеха для бога, желающего стать первым, высшим богом.

И разве Ниргаль, бог огня, не заслуживает успеха? Разве он не подготовил его со всей тщательностью? Разве он не обещал сыну, что будет относиться к нему, как к богу, будет держать данное ему слово и пророчество не сбудется? Значит, надо держаться за Ниргаля.

И в эти дни, когда Одан Горбун ждал сигнал от Ниргаля, в нем не было сомнений.

Одан многое знал о жизни на Реке, хотя далеко не все. Торговые корабли, плавающие вверх-вниз по Реке, платили пошлину в каждом городе. Наиболее оживленные торговые пути проходили по центральному руслу между двумя морями. И торговлю здесь контролировали Эреш и Карканиз. Но Золотая дорога к Шанадулу начиналась от Эндала, к югу от Эреша. Расстояние было небольшим — всего миль двадцать, но путь проходил через Эреш.

Неудивительно, что это вызывало недовольство у короля и богатых торговцев Эндала. Они беспощадно уничтожили своего соперника — город Тубал. Теперь такая же судьба должна постигнуть Эреш.

Помощи от Анки из Шанадула и Тиа из Карканиза ждать не приходилось. Эти могущественные боги охраняли своих королей. Торговцам из обоих городов было все равно, с кем иметь дело — с Эндалом или Эрешем. Географически Эреш расположен выгоднее. Но если он будет уничтожен, все товары потекут в Эндал Победоносный, увеличивая его богатство и могущество.

Народ Эндала раздражало и другое. Когда баржи с товарами спускались вниз по реке и доставляли товары в Эреш, они нагружались, чтобы дальше продолжить путешествие по Золотой дороге в Шанадул, а все дерево оставалось в Эреше. А чем ниже по течению реки, тем дороже дерево. Каждая миля путешествия увеличивала ценность дерева и камня. Таковы были особенности экономики страны Эа, расположенной вдоль Реки между двумя морями.

Работая над своей невидимостью, Одан столкнулся с очень неприятным обстоятельством: иногда он не мог управлять своим искусством. Большей частью оно работало хорошо. Но иногда и без видимых причин могущество оставляло его, и он становился видимым для кого угодно.

К тому дню, когда пришел сигнал, Одан окончательно разработал план.

Он был в своей комнате в Оружейной башне. И вдруг свиток папируса, разостланный на столе, вспыхнул сам по себе. Одан подбежал. Пламя было настоящее. Оно колебалось на ветру и обжигало пальцы. Папирус превратился в кучу пепла. Одан внимательно посмотрел на нее.

И пепел вдруг образовал вполне разборчивую пиктограмму — слова: «Одна неделя».

Неделя.

Дверь в комнату бесцеремонно распахнулась и в нее ворвались Кефру-Кет, высший жрец Задана, и мастер Асхурнакс. Они были очень встревожены.

— Ты видел что-нибудь необычное сейчас, мой принц? — Кефру-Кет тщательно скрывал свои истинные чувства к Одану после того, как выяснилось, что он полубог. Он служил Задану, а Задан был бог более могущественный, чем Одан Эн-Ке. Но тем не менее Одан Горбун был близко к королю. — Что-нибудь тревожное, мой принц? В святилище Задана пронесся вихрь. Это плохое предзнаменование. Злые силы вышли на свободу.

Одан наклонился на столом и сдул пепел, уничтожив надпись.

— Ничего, Кефру-Кет. Меня ничего не потревожило.

И жрец, и колдун были страшно возбуждены, Асхурнакс в упор взглянул на Одана. Тот ответил ничего не выражающим взглядом.

— Ты уверен, мой принц? — колдун больше не обращался к нему по-дружески: «мой мальчик».

— Я же сказал, мастер Асхурнакс. Ничего.

Они с поклоном удалились, а Одан направился к Анкиду.

Они уже давно покончили с фехтованием на деревянных мечах. Хотя Одан все еще брал юношу с собой, когда куда-либо направлялся на колеснице.

Анкиду приветствовал его и похвастался новым луком, только что подаренным ему. Он ждал комментариев и советов опытного специалиста.

— Прекрасный лук, Анкиду. Хорошо сбалансирован, тетива натягивается мягко, а стрела летит с огромной скоростью. Да, я хочу попросить тебя об одолжении.

— Все, что я смогу, мой принц…

— Надпись, которую мы сделали на памятнике Надьюлу… У меня был сон. Мне приснилось, что камень перевернут. Кто-то столкнул его. Я хочу, чтобы ты выехал в Шанадул.

Анкиду, не раздумывая, кивнул.

— Мы выедем завтра?

Одан молчал. Почему воспоминание о Надьюле повергло его в смятение, всколыхнуло его душу? Если Надьюл нанимался к кому-то на службу, он был до конца верен своему слову.

— Нет, Анкиду. Ты поедешь один. Но я хочу, чтобы принцесса Зенара сопровождала тебя. Что с тобой?

Анкиду вдруг побледнел, как полотно.

— Ничего… ничего, мой принц, — он сказал это с тем же выражением, с каким Одан отвечал жрецу и колдуну. — Для меня большая честь сопровождать принцессу.

— Значит, договорились. Она хочет увидеть памятник Надьюлу. Он был моим верным другом, и только благодаря ему принцесса увидела своего брата.

Какой горечью были полны его слова!

Вот так он отослал из города друга и принцессу. Но он не хотел, чтобы Моми, его мать, уезжала. Он решил, что будет рядом с ней, когда солдаты Эндала ворвутся в город. Они не причинят ей вреда. Он, Одан — полубог, который будет богом, проследит за этим.

Теперь он был принцем Эреша. Деньги, драгоценности, прекрасные женщины, лучшие кони — все принадлежало ему.

Он выбрал себе самое лучшее оружие. Небольшой лук из дерева и рога все время был у него под рукой. Стрелы были готовы пуститься в стремительный полет, неся смерть врагу. Одан взял из королевской кладовой колчан для стрел, красиво расшитый рисунками, изображающими сцены войны, охоты. Он начертил на нем магические символы и пошел проводить Анкиду.

Встретившись с ним, он протянул ему расшитый колчан.

— Это для твоего лука, мой Анкиду. Конечно, это дешевый подарок, но со временем я найду что-нибудь получше…

— Колчан великолепен, мой принц. Он достоин короля.

— Ну хорошо, — Одан не улыбнулся. — Все королевское оружие в его кладовых. А этот колчан твой… Храни его, и он будет хранить. — Да, это было больше, чем подарок. Это был не просто подарок лучшему другу. Кабалистические знаки, начертанные на нем, обеспечивали защиту Анкиду и, соответственно, Зенары.

— Ну а теперь в добрый путь. Будь осторожен, ради бога.

Так они расстались, Одан и Анкиду.

Закутанный в длинный серый плащ, с рукой на рукояти меча, готовый кинуться на любого врага, Одан стоял у восточных ворот Эреша и смотрел на медленно удаляющийся караван. Он увидел Зенару в облаке пыли, и сердце его защемило. Лицо его ничего не выразило, но в его глазах была вся горечь, которая скопилась в нем: предчувствие своего предательства, которое совершится для удовлетворения его тщеславия.

Скоро, через четыре дня он встретит боевые колесницы и корабли с пехотой из Эндала, поможет в уничтожении прекрасного города Эреша, давшего ему приют, и в результате всего этого станет богом.

Когда он будет богом, никто не скажет ему «нет».