Командировка в ад

Глава 8

Не было уже Мухи, Пятрас утоп в море, а в "Мокрой глотке" ничего не изменилось. Дым коромыслом, в тесном зале разношерстные клиенты: моряки в форме, докеры в брезентовых накидках, шлюхи почти без ничего. Феликс сразу узрел у стойки знакомого мужичка, который прошлый раз позвал к нему хозяйку бара. Он подошел и поздоровался. Мужичок смерил его взглядом и не ответил, смачно плюнув ему под ноги.

— А где Тамара? — спросил Феликс.

— Мне почем знать? Чего тебе надо, придурок? — вскипел мужичок.

— Я Аферист, — тихо пояснил Феликс. — Мне надо с ней встретиться. Ты что не помнишь меня?

— Ничего я не помню! — заорал мужичок так, что на них обратили внимание. — Почему я должен помнить? Ходят тут всякие. Это заведение для приличных людей!

— Возникли проблемы, Хорек? — грубый голос принадлежал крупному лысому мужчине, сидевшему во главе компании из нескольких угрюмых и молчаливых людей.

Тот, кого назвали Хорьком, спрыгнул со стула и споро засеменил к спросившему:

— Лука, этот хмырь выспрашивает про Тому. Может, он подсадной?

— Не бухти! — Лука брезгливо отпихнул Хорька.

Феликс натолкнулся на откровенно враждебный взгляд. Судя по всему, его тут не ждали. Или ждали? Феликс похолодел. В мозгу пронеслись лихорадочные мысли, что для завсегдатаев (для тех, кто в курсе воровских дел, конечно) он единственный, кто уцелел из группы Мухи. Аферист понял, что влип. Он торопливо кинул на прилавок мелочь, хотя ничего не заказывал, и пошел к двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Уйти ему не дали. Лука слегка качнул головой, и пара мужчин, сидевших у самой двери, встали перед ним непреодолимой преградой.

— С вами поговорить хотят, любезный господин, — сказал один.

— Вернись на место, чмырь, тебя никто не отпускал! — вторил другой.

Мужики и так были здоровые, вдобавок один достал шипастый кастет, которого с лихвой хватило бы, чтобы раскроить голову и покрепче. Ноги Феликса подкосились, и он оперся на стол. Один из мужчин поспешил отодвинуть опору, и Феликс оказался на полу. Бар содрогнулся от хохота. Сочувствующих Феликсу здесь не было.

— Выпустите меня, — попросил он, не имея возможности сразу встать: руки оскальзывались на заплеванном полу.

— Позовите ему маму! Малышу пора сменить памперс! — бар в открытую потешался над ним, но все смолкли разом, едва Лука едва приметно махнул рукой, дирижируя толпой, словно заправский дирижер.

Один из мужчин рывком вздернул парня за шкирку, старательно обслюнявил ладонь и упором в лицо отправил через весь зал к стойке. Феликс опять оказался на полу. К нему приближался давешний мужчина с кастетом, Аферист быстро-быстро перебирал руками, двигаясь до тех пор, пока не уперся спиной в стойку. Дальше отступать было некуда.

— Прибить его, Лука? — поинтересовался подошедший.

— Подожди, Жестянщик. Надо сначала побазарить с хмырем. Пусть он нам скажет, как Зуба заложил. Зуб был плохой мальчик, и деньги в общак нерегулярно давал, но давал ведь, и совсем необязательно было одевать его пузом на гребной винт. Конечно, ты этого не знал, Аферист? И то, что Зубу пальцы на руках и ногах отрубили, ты конечно тоже не в курсе?

— Я не знаю, о чем вы, — стуча зубами, проговорил Феликс.

— Я так и знал, что ты не в курсе, — безмятежно продолжил Лука. — Самый прикол знаешь в чем? Я говорил с Костогрызовым, так он утверждает, что настоящему Аферисту далеко за пятьдесят. В таком случае кто ты?

В голове Феликса застучали паровые молоты, дым от которых застил глаза. Он уже ничего не видел и не слышал от ужаса. Когда Жестянщик поднял его за ворот, руки парня повисли вдоль тела как плети. С ним можно было делать что угодно. Лука слегка кивнул и спокойно отошел к оставленному столу, где хлебнул пивка. Он делал нарочито утомленный вид, а возникшую в дверях парочку: коренастого спортивного мужчину и молодого парня в конопушках на вздернутом носу открыто проигнорировал. При виде немой сцены, а Жестянщик уже отводил руку для удара, и шипы кастета гляделись даже длиннее, чем были на самом деле, готовые хищно вонзиться в беззащитное бледное лицо Феликса, у вошедшего парня по-простецки отверзлась челюсть, а мужчина хладнокровно среагировал, заметив:

— Мы зайдем в другой раз.

— Вали отсюда, говно! — высокомерно процедил напарник Жестянщика по кличке Курок, оставшийся у двери.

Феликса прорвало.

— Я все скажу! — прорыдал он. — На самом деле меня зовут Феликс Бзилковский, я просто хотел подзаработать.

Уже направляющийся к двери Картазаев встал как вкопанный.

— Чего застыл, тухло! — заорал Курок.

Картазаев похлопал обеспокоено остановившегося Мошонкина и, шепнув, чтобы шел заводить машину, повернулся.

— Ты че, гнида, не понял? Так я тебе сейчас носопырку то прочищу! — Курок шагнул прямо на него, словно хотел раздавить.

Картазаев дернул корпусом, и его кулак впечатался бандиту точно под грудину. Пробив жировую прослойку, Картазаев толкнул кулак вниз и вбок, и селезенка Курка лопнула, как сжатый стальными пальцами воздушный шарик. Бандит повалился как подкошенный, и уже на полу у него пошла горлом кровь.

— Отпусти молодого! — крикнул Картазаев Жестянщику.

Тот не торопился исполнять приказ и оглянулся на Луку. В свою очередь на него смотрели и его теплая компания. Бандитов было пятеро, и все были вооружены до зубов, так что никто особо не испугался. Эти люди привыкли к угрозам и привыкли убивать. Смерть была для них чем-то обыденным. Бандиты не спешно под столом дотягивались до личного оружия. Лука слегка качнул головой.

— Отпусти пацана, — велел он, и Жестянщик нехотя подчинился. — А ты мистер крутой, знаешь, что ты покойник? Если ты надеешься смыться отсюда, можешь забрать свои надежды с собою в гроб.

Когда Жестянщик его отпустил, Феликс едва не упал и теперь шел к спасительному выходу на негнущихся ногах. Ему казалось, что он находится в объятиях мрачной морской пучины, а выход слабым абрисом просвечивает где-то наверху. Он не видел, как один из сидевших с краю выставил в проход ногу. Люди Луки уже приготовили оружие, оставалось дать команду. До выставленной ноги оставалось пара шагов.

— Скажи, как тебя зовут, мы будем знать, что написать у тебя на могиле! — насмешливо спросил Лука.

— Меня зовут… — начал Картазаев, не спуская глаз с уже начинающего приходить в движение зала, то, что он ему не подконтролен, он понял с самого начала, и то, что, возможно, сейчас их с Феликсом убьют, тоже.

В этот момент из двери за стойкой появилась Тома, хозяйка бара. Увидя Картазаева она замерла, оглушено охнув и прижав руку к пышной груди напротив сердца.

— Вова! — тихо произнесла она.

— Полковник! — шелестом пронеслось по залу.

Высунувший ногу втянул ее обратно с немыслимой быстротой, было полное ощущение, что проштрафившаяся нога сделалась короче и спряталась в штанине. Люди Луки, не сговариваясь, убрали оружие. Сам Лука почувствовал некоторую неуверенность, он слишком много слышал об этом странном человеке, и сейчас все эти байки на некоторое время выбивали его из колеи.

И Картазаев бы ушел, воспользовавшись этой паузой, но все дело в том, что уйти так сразу он не мог. Напрасно Мошонкин кричал в открытую дверцу, даже Феликс опомнился и несмело трогал его за плечо. Все тщетно. Пауза была безнадежно упущена, и все начиналось по новой, потому что постояльцы опомнились от первого шока.

Картазаев вернулся к стойке, а Феликс остался торчать у двери, потому что знал, одному без Полковника ему уйти не суждено. Лука, наконец, оценил обстановку, вернее как ее можно повернуть для себя с выгодой, и расплылся в радушной улыбке, а подоспевшего Жестянщика оттолкнул как нашкодившего кота.

— Базара нет! Прошу за наш столик! Премного о вас наслышан!

Проигнорировав приглашение, Картазаев зашел за стойку. В находившейся за ней комнате Тома позволила себя обнять. Какая женщина, подумал Картазаев. Какие восхитительные формы. У него было много женщин, и каждую он хотел в свое время, но ни одна из них не возбуждала его как эта. Ему хотелось немедленно опрокинуть ее на кровать, раздеть, увидеть ее голой, вытворять какие-то немыслимые вещи. Может это и есть любовь? Смесь возвышенного чувства и звериного рыка?

— Ты не торопился ко мне, — холодно произнесла женщина, мигом остудив опаленную голову, и Картазаев сразу пришел в себя, он проявил недопустимую слабость, не вовремя включившийся физиологический рефлекс, это больше не повторится.

— Ну и как ты живешь? — спросил он, отстранившись и сев из-за отсутствия мебели на койку.

— Вдали от столицы жизнь течет медленно, — пожала она плечами. — У меня все по-прежнему, а ты изменился. В тебе появился нездешний лоск. Кто я для тебя? Дешевая портовая шлюха?

— Не говори так! Я помнил о тебе.

— Не надо врать. Я не зеленая девица, обольщенная прыщавы юнцом, врущим, что все это ерунда, и никто об этом не узнает. Я знала, что ты меня бросил, только не знала, что у тебя хватит наглости вернуться.

— Зачем ты тогда рассказывала этим людям байки про меня? Они теперь возомнили обо мне бог весть что. И как бы это не вышло мне боком.

Картазаев чувствовал, что говорит не то. Откровенно говоря, ему было наплевать, что он там несет. Опять не вовремя включился приснопамятный физиологический рефлекс. Самые лучшие агенты-женщины, сделал вывод Картазаев. Потому что им по большому счету наплевать на секс. Мужчины — уязвимый с точки зрения разведывательной деятельности объект. Стоит им увидеть крашенную макаку, и у них встает.

Он выглянул в приоткрытую дверь и увидел за стойкой обоих своих напарников.

— Мошонкин, ты чего машину бросил? — прошипел он.

Тот ответил тоже конспиративно, не отрывая взгляд от стойки.

— Вышли пара мордоворотов, велели зайти. Сказали, милости просим, откушайте водочки, а у самих пушки в руках, и предохранитель снят.

— Дал бы газу и посшибал их к едрене фене.

— Я не мог вас бросить.

— Спасибо, успокоил. Теперь мы умрем вместе.

— Тимофей в таких случаях никогда не сдавался, — буркнул Мошонкин.

Картазаев спросил у Томы:

— Здесь есть запасной выход?

— Что, как жаренным запахло, сразу Тома понадобилась? — усмехнулась она.

— Послушай, ты, женщина! — вспылил Картазаев, он подумал, что это первая семейная сцена в его жизни, этого у него-то, у которого никогда не было семьи, одни бабы дурные.

Он подскочил к ней, намереваясь влепить по ее наглой, настырной физиономии, но вместо этого действительно влепил. Только на этот раз тяжелый мужской поцелуй. Она затрепыхалась, вырываясь, но из натруженных и умелых рук Вольда еще не вырывалась ни одна женщина. Движением, привычным настолько, что оно казалось ему родом из детства, он запустил ей руки под юбку и трусы. Взяв за упругие ягодицы, оторвал хозяйку роскошных форм от земли. Она еще поболтала в воздухе ногами, больше для проформы, чем для реальных действий. Как же, сопротивлялась.

— Мошонкин, что делает этот их главный?

— Лука! — подсказала запыхавшаяся Тома.

— С кем-то по мобиле трещит, и рожа у него довольная как у кота, сметаны поевшего.

— Это он Костогрызову звонит! — с тревогой произнесла Тома.

— Что за тип?

— Страшный человек. Недавно здесь появился. Кучу народа пострелял. Местных буквально выкосил. Целую банду отморозков с собою привез. Лука один из пришлых. Ментов как водится, перекупил, денег у него немерено.

— Откуда?

— О таких вещах не рассказывают. Но он швыряет их направо и налево. Костогрызов никого не боится, говорят, за ним кто-то стоит, что всегда его прикрывает и в любой ситуации. Тот еще страшнее, чем Костогрызов. Когда Костю в самом начале местные прижали, ну собрали все силы, да и обложили в их загородной хате. Так тот самому позвонил. Не знаю, что произошло, так местных на куски всех порвали на месте. Никто не ушел.

— Пожалуй, нам действительно пора, — решил Картазаев, а на вопросительный взгляд женщины и невысказанный вопрос ответил. — Я тебе позвоню.

Он вышел из-за стойки и, кивнув своим, чтобы следовали за ним, двинулся к выходу. Главное в таких ситуациях шагать решительно и не смотреть по сторонам, чтобы ни у кого не возникло мысли вас остановить. Решительно шагающий человек вызывает именно такие чувства. Чувство, что его останавливать не стоит. Их никто и не думал останавливать, но вместо чувства удовлетворения, Картазаев наоборот испытал чувство тревоги. Их должны были остановить, просто обязаны, а если не попытались этого сделать, значит, главный сюрприз ждет их на улице. Он даже не предполагал, какой это будет сюрприз.

Когда Картазаев вошел в бар, один человек оттуда вышел. Был он тощ, плащ болтался как на вешалке, на бледном болезном лице покрасневший от хронического насморка нос, при дыхании получалось нечто вроде хрюканья. Но сгубила его не болезнь, а жадность. Не замечая, что за ним довольно заинтересовано следят, Хрюк сразу за дверью достал мобильник и позвонил.

— Леший, это я. Сообщение есть. Полковник объявился. Тома его сама узнала. Он сейчас вместе с ней в баре…Ой!

— Ты чего это, Хрюк? — спросил тот самый следящий человек, ранее его можно было узреть за одним столом с Лукой. — Веселье в самом разгаре, а ты уходить собрался? Что у тебя в руке?

Хрюк, спрятав руку с телефоном за спину, тыкал все кнопки подряд, стирая номер.

— О, мобила! Да ты у нас крутой. Ну-ка дай сюда.

Хрюк безропотно подчинился, сказав:

— Ты не подумай чего, я знакомой звонил.

— Номер, наверное, случайно стер? Ну, да ладно, я же ничего такого не думаю. Пойдем, выпьем, как принято у земляков. О, да у тебя номер оказывается, не стерт!

— Где? — Хрюк, позабыв осторожность, потянулся к экранчику и поплатился за это.

Мужчина погрузил нож ему в сердце и сразу вынул. После чего подхватил агонизирующее тело и отволок к морю.

— Земляк успел отзвониться, — сообщил он Луке, вернувшись.

— Пускай. Костя уже такси выслал.

Последний абонент Хрюка положил трубку на аппарат, дыхнул на огромный бриллиант, украшавший мизинец, и вытер его о лацкан сверкающего смокинга. Лешему было 17 лет, но никто не рискнул бы напомнить ему об этом. Под его главенством ходил мощный конгломерат, включавший в себя десятки казино, ресторанов, супермаркетов и автосалонов. Людской контингент включал в себя банкиров, проституток, сутенеров и небольшую армию настоящих отморозков, следивших за всем этим стадом и исправно его доивших. Командовал боевиками бывший военный специалист и зек по кличке Лимон. Именно ему Леший и приказал ехать в бар "Мокрая глотка" и привези Вольда.

— Это чужая территория.

— А мне плевать! Возьми людей побольше. Я не хочу опозориться перед старым корешом.

— Да кто он такой? Как я его вообще узнаю?

— Базар окончен, — холодно проговорил Леший. — Если с Вольдом что случится, считай себя покойником.

Такого приема Картазаев не ожидал. За порогом с распахнутыми хромированными дверцами замерли бумер и джип, рядом стояли 8 человек. Пятеро из них здоровые мордовороты, а трое так вообще настоящие хряки, Столько мне не убить, грустно подумал Картазаев.

— Чего надо? — крикнул он, половчее расставляя ботинки, мечтая только об одном, чтобы в них вместо ножей располагались ракеты ПЗРК "Мрак".

— Костя просит вас в гости, — стараясь быть вежливым, ответил самый здоровый, у которого был самый узкий лоб.

— Не время ходить по гостям. А если мы откажемся?

— Я чего-то не всасываю, ты че не понял, козел, тебя Костя просит. Ты че не слышал про Костю Костогрызова?

— Не слышу волшебного слова "пожалуйста", — пробормотал Картазаев, а спутникам тихо сказал. — Сделаем вид, что подчинились, но у машин не останавливаемся и ходу. Прыгаем в воду и смываемся.

Тот, кому повезет, зло подумал он.

— Я плавать не умею, — проблеял Бзилковский.

— Молчал бы, Западловский! — энергично встрял Мошонкин. — Из-за тебя Владимир Петрович сюда угодил, а ты плавать не умеешь. Называется, он у моря живет.

— Чего вы шепчетесь, как бабы? — рыкнул здоровяк. — Пацаны тоже желают базар послушать. Только без цирка, Костя иногда и мертвых гостей принимает.

— Мы идем! — крикнул Картазаев, прикидывая как бы так стрельнуть сквозь толстяка, чтобы уложить, по крайней мере, еще одного, но уж больно соперник толстый, бель элефант, эпидемия элефантизма, чур меня.

Со свистом покрышек из-за угла разом вывернули 3 "мерса". Они были не только новые, они были отдраены так, что от блеска болели глаза. Не успели машины качнуться на рессорах, останавливаясь, как из них посыпались вооруженные автоматами люди. Лишь один был безоружен: абсолютно лысый мужчина лет тридцати с желтым, словно у китайца лицом.

— Лимон! — сдавлено ахнули встречающие.

— Базара о стрелке не было! — крикнул здоровяк. — Это наша территория!

— Твоя территория на кладбище! — ответил Лимон, показав стальные зубы.

— От смерти и ты не застрахован. Рубиться будем!

В ответ Лимон показал на свой обтянутый желтой кожей череп и сказал:

— Смерти я не боюсь, я и так скоро сдохну, потому что в этой голове болячек больше, чем в твоей мыслей. К тому же нас больше. Положим вас тут всех. Ну что, герои среди вас есть? Посмертно. Я так и думал, — после чего повернулся к Картазаеву и спутникам. — Кто из вас Вольд?

— Я.Только меня уже пригласили, — буркнул Картазаев.

— Вас Леший просит об аудиенции, — вежливо произнес Лимон. — Нижайше прошу в машину.

При упоминании имени Лешего Картазаев внутренне напрягся. Откровенно говоря, он считал историю законченной и был уверен, что никогда не услышит об этом человеке. С Лешим он столкнулся в то время, когда тот еще был никем, вернее он был сыном убитого крупного авторитета, но сам авторитетом не был. Леший тогда еще и преступником не был по большому счету. Так получилось, что Картазаев присутствовал при сем довольно криминогенном процессе, а может так статься, что и подтолкнул его своими действиями. С другой стороны, он всего лишь не дал парню погибнуть, не ожидая, впрочем, что тот пойдет так далеко. С другой стороны, в том мире, куда волей судьбы и дурного отца заволокло парня, не будучи волком прожить не возможно. Но Леший-младший пошел еще дальше, он стал не волком, а волкодавом.

Все-таки Леший лучше, чем Костогрызов, решил Картазаев, только уточнил, что он не один.

— О чем разговор, — сделал великосветский жест бандит.

Когда они садились, водитель недовольно заметил:

— Вы там осторожнее, только что из мойки, к бабам собирались.

— Заткнулся бы, чмырь! — Лимон двинул в складки на мощной шее.

— Ты чего?

— Ты не знаешь, с кем говоришь! Это Вольд, старый кореш самого Лешего.

— Так бы сразу и сказал, — водитель виновато потер покрасневшую шею. — Прости, братан, не знал.

Картазаев непроизвольно столкнулся с полным благоговения взглядом Мошонкина, поняв, какая каша в голове у парня по поводу его личности. Их привезли в центр города в ночной клуб "Мадрасс". Днем здесь всегда было пустынно, и когда в пустующий зал разом вошли десять человек, это выглядело вызывающе. Впрочем, все остались внизу, включая Мошонкина и Бзилковского, наверх Лимон повел только Картазаева.

В коридоре на втором этаже была охрана, и дюжие охранники тщательно обыскали Картазаева. В комнате был накрыт столик, рядом на диванчике сидел Леший, одетый как голливудский актер и подстриженный не дешевле. Он встал и протянул руку, которую Картазаев без паузы пожал. Это всего лишь жест, подумал он. У нас не может быть ничего общего. Ему показалось, что он занимается самовнушением.

— Как Маша? — спросил Картазаев.

— Родит скоро.

— Ей ведь 15.

— 16 уже. Проходи, угощайся. Разговор есть.

Лимон уже разливал. Картазаев махнул стопку, не глядя.

— Ты изменился, — сказал он, оглядывая Лешего с головы до лаковых туфель.

— Таким сделал меня ты.

— Надеюсь, это не записывается, — буркнул Картазаев. — Суд может это не так понять.

— Жучков здесь нет. Я все время думаю, каким бы я был, если бы не ты, Вольд. Лимон, скажи!

— Тварь дрожащая, аморфный урод! — сказал тот с готовностью.

— Умнейший человек, — указал на него Леший. — Почти полтысячи рентген в своем жутко секретном ящике получил, может по этому такой и умный.

— Что надо от меня? — спросил Картазаев, получилось неожиданно грубо, Лимон даже отставил стакан.

— Так нельзя милейший. С вами же, как с человеком.

Картазаев не успел ответить, откровенно говоря, он не успел и рта раскрыть, как Леший буквально взвился с места. Он подскочил к Лимону и хлестнул его прямо по плеши, в результате чего на ней осталась полоса еще более желтой кожи, чем на остальной части головы. Командир боевиков, гроза конкурирующих банд, от одного взгляда которого у любого стыла кровь в жилах, даже не поднял рук, чтобы защититься. Сидел и смотрел на главаря, вернее на распоясавшегося подростка.

— Меня нельзя бить, у меня и так страшная головная боль, — тихо сказал он.

Леший приблизил лицо вплотную и заорал так, что на того полетели слюни:

— Пошел вон, мерзавец! Голова у него болит. Да я прикажу вообще ее отрезать! Ты на кого голос поднял, урод! Чтобы я больше не видел тебя и не слышал!

После чего взял за шкирку и потащил к дверям. Вернее, конечно не потащил, слишком слаба рука была у мальчишки, чтобы тащить этого хоть и костлявого, но все-таки взрослого мужчину. Тот шел сам. Но лицо боевика Картазаеву не понравилось. Он подумал, что Лимон унижение в присутствии постороннего еще припомнит.

Когда тот вышел с недовольным видом, Картазаев заметил:

— Не расстраивайся так. Контингент сложный. Сам выбирал стезю.

— Издеваешься? Но тебе можно.

— За что такая честь?

— У меня к тебе деловое предложение.

— Не хочу ничего слышать. С бандитами я не работаю, — отрезал Картазаев. — Я тебе еще в прошлый раз сказал. У нас не может быть общих дел.

— А "Гелион"? — спросил Леший, будто выстрелил.

Картазаев мысленно ругнулся, с досады крякнул еще стакан.

— Ну и что ты скажешь на это? — спросил Леший. — Я даже не предлагаю тебе относиться ко мне с уважением. Да, я бандит, и дела у меня грязные, я законы нарушаю. Этого аспекта мы не будем даже касаться.

— За информацию о "Гелионе" моя контора заплатит любые деньги. Назови свою цену.

— Деньги мне не нужны, — Леший искоса глянул на него и сказал. — Надо одного типа убить.

— Ты в своем уме! — возмутился Картазаев. — У тебя хватило наглости такое мне предлагать!

— Разве тебе не приходилось убивать раньше? — поднял бровь Леший. — А Ржавый?

— Ржавый был законченный бандит. К тому же это входило в мое задание.

— Я тоже не профессора предлагаю. Ликвидировать надо бандита и убийцу, так что совесть твоя может быть чиста. Мне нужен ты и твое умение убивать. Короче, ты нужен мне как ликвидатор.

— Я не палач.

— Моя информация того стоит.

— Эта сделка не состоится в любом случае, так и знай.

Картазаев двинулся к двери, но как в лужу смотрел, за ней стояли охранники, не давая ему выйти.

— Отсюда выходят с моего разрешения, — пожал плечами Леший.

— Угрозы и шантаж, есть такая статья в уголовном кодексе.

— Обижаешь, ты можешь уйти. Только после того, как я назову имя человека, которого надо убрать.

— Я должен предупредить, что в любом случае буду вынужден сообщить то, что ты скажешь, по службе. В дальнейшем, если с названным тобой человеком что произойдет, ты будешь первым на подозрении.

— Ничего ты не сообщишь. Если бы я не был уверен в твоем молчании, не пытался бы с тобой заговорить. Ну что, мне продолжать?

Картазаев никак не среагировал, но не ушел ведь.

— Его зовут Костя Костогрызов. Я признаюсь, он не только давит на меня, он меня выдавливает. Может, тебе легче будет убить его, когда ты узнаешь, на кого он работает?

— Мне плевать, на кого он работает! — в запале сказал Картазаев. — Я не буду ни киллером, ни антикиллером.

— Даже если Костогрызов работает на "Гелион"?