Командировка в ад

Глава 6

Подполковник Корцев шел по центральной улице Алги, носившей название Повстанческой, где располагались крупнейшие супермаркеты и самый навороченный путем привлечения заезжих проституток ночной клуб "Мадрас". Под ногами хрустело стеклянное крошево. Пару раз подполковник наступил на довольно внушительные кучи дерьма. И что вынуждает человека проделывать это посреди улицы? Машины давно уже не ходят, но подстрелить могут запросто. Рядом с разгромленной вандалами остановкой застыл троллейбус без единого целого окна. Внутри прямо на сиденьях кучи того же самого продукта. На поручне висят мужские брюки. Или женские? Кто их разберет.

Корцев шагнул за троллейбус. За ним укрывалась группа "Альфа", которой командовал капитан Броневой. Капитан сидел на выдранном с мясом сабвуфере и курил сигару.

— Где он? — спросил Корцев.

— А вы не видите? — устало и неожиданно зло спросил Броневой, в такие моменты он говорил быстро и отрывисто, словно готовый вскочить и немедля дать в зубы.

Вот оно тлетворное влияние Картазаева, недовольно констатировал Корцев. Лицо капитана вымазано сажей и грязью, в которой струйки уже высохшего пота оставили более светлые следы. Помнится, он еще рисовал краской полосы, но прошедший бой съел все бесследно.

Путем неимоверных ухищрений удалось захватить одного элефанта живым. Обычно это не удавалось, да и как, скажите, это сделать, если великан легко рвет сеть любой толщины. Ранить его невозможно. Толстый слой кожи рикошетируют любые выстрелы, кроме кумулятивных, но такой убивает наповал. К тому же они держались стаями. В результате разведки были установлены два элефанта, отбившихся от основной группировки. Сразу за супермаркетом располагался Детский парк с множеством аттракционов, в настоящее время не работающих по понятным причинам. Спецназовцы пробрались к ограде парка вплотную, и капитан едва не присвистнул от удивления.

Внутри среди разобранных мишек, гусей и мартышек два элефанта играли в футбол. Один стоял по одну сторону площадки, другой по другую, и они перепинывали мяч друг другу. Обе особи имели одинаковые размеры, но один был явно старше, седовласый и строгий, он покрикивал на второго, показывая удары. Картина смотрелась бы вполне обыденной, отец занимается с сыном, если бы не огромные метровой длины ляжки у того и другого.

Капитан покрутил пальцем в воздухе, словно заводя невидимые воздушные часики, и операция завертелась. Для верности отца убили сразу. Граната попала ему между плечом и головой, наносы ужасающую несовместимую с жизнью рану. Сыну перебили выстрелами обе ноги, а потом, подскочив со всех сторон одновременно, закидали переплетенными якорными цепями. Спецназовцы увлеклись, детеныш дергался и норовил встать, всеми завладел азарт. Кто кого: человек или элефант. Наконец, когда дело было сделано, с ревом над схваткой выросла четырехметровая фигура отца. Все посчитали его убитым, но отцовский инстинкт заставил его подняться и со всей яростью обрушиться на людей. Троих солдат он порвал на месте, прежде чем люди сориентировались и обрушили шквал огня, от множества свежих пробоин элефант воспламенился. Даже упав и дергаясь в судорогах, он кричал:

— Бе-и! — сыну.

Но тот не мог бежать, лежа с простреленными ногами и связанный якорной цепью словно Ихтиандр. А уже потом приехал Корцев. В последнее время у него появился нервный бегающий взгляд.

Когда в городе вспыхнули бои между невесть откуда взявшимися элефантами и войсками, Корцев самым позорным образом испугался. Его охватило и подавило чувство неизбежности. Наподобие фобии смерти, которой он мучился все детство, длинными ночами ворочаясь в постели и представляя, что жизнь одинаково у всех кончается смертью, и что, стало быть, можно считать, что этот момент уже наступил, он холодел и писался и умирал каждую ночь. С тех пор это вошло в привычку: умирать раньше времени, на каждом задании. При каждом промахе, при любой неудаче, оживал тот испуганный мальчонка и начинал писаться. Корцеву виделся Африканец на каждом задании, он следил за ним, ждал приказа, чтобы его ликвидировать. Корцев записывал номера подозрительных машин, потом через связи прокручивал их, чтобы убедиться, что это не имеет отношения к ликвидатору. Новое задание и опять снова все начиналось по новой.

Корцев подошел к поверженному гиганту и, стараясь не смотреть ему в глаза, спросил:

— Как твое имя?

— То эрый?

Сто первый? Интересное кино. И раньше поступали отрывочные сведения, что элефант называют друг друга по номерам, напрочь позабыв свои настоящие имена. Вполне возможно, что у них уже не было настоящих имен. Медики установили, что мозг разрушается в первую очередь. Они не могли объяснить, как элефанты умудряются разговаривать в таком случае.

— Кто у вас главный? — спрашивает подполковник. — Кто командир? Говори, жирный!

Он пинает пленника, и ботинок неприятно вязнет в кожных складках. И элефант отвечает:

— А-ев!

— Врешь! У вас нет командира, животное! Вам бы только жрать больше и пузо отращивать!

— А-ев! — упрямо вторит элефант, глаза его полны обиды, его спросили, он ответил, а ему за правду делают больно.

Корцев набрасывается на пленника с новыми ударами, лишь бы заткнуть. Господи, зачем он спросил! Спецназовцы, оставшиеся чуть поодаль, уставились на него с недоумением. Чего это ему вздумалось пинать неодушевленный кусок мяса, тонну сала, пузо любителя пива из рекламы. Корцев удостоверился, что никто ничего не слышал. Да никто бы и не понял, а он понял. Один в целом свете.

— Ты ничего не сказал! — шипит он, брызгая слюной. — А я ничего не слышал! И никто больше не услышит.

Он пальчиком нащупал височную пазуху, пристроил дуло пистолета и спустил курок.

Размашистыми шагами подполковник возвращается к оставленному бронетранспортеру, уже не обращая внимания на наваленное повсюду дерьмо и даже с вызовом давя жирные кучи.

Никто никогда не узнает, что у элефантов главный Картазаев, думает он. Во всяком случае, до того момента, когда его тоже убьют.

Ощущение было не из приятных. Мозги Картазаева словно инеем подернулись. Он вздрогнул.

— Это я, Бклоу. Задействовал внутренний роутер, — раздался у него в голове шелестящий будто змеиный из мульта голос. — Я попытаюсь дать о нас знать на фрегат. Постараюсь, чтобы он нас не потопил, но риск большой.

— Как? — все усилия Картазаева ушли на то, чтобы внятно оформить мысль.

— Батискаф подчиняется моим командам. Я приказал ему начать эвакуацию через кормовой люк.

Сверхчувствительная аппаратура фрегата "Мстительный", способная услышать пукнувшего аквалангиста в пределах мили, сразу вычленила из обычного звукового мусора шум открываемого с помощью гидроустройства кормового люка субмарины. На пределах децибел завыла сирена боевой тревоги. "Мстительный" дал полный ход и уже через несколько минут находился над местом предполагаемого расположения подлодки.

К командиру корабля капитану первого ранга Анисимову обратился начальник группы гидролокации, доложивший, что прямо под ними на глубине в тридцать пять метров приборы показали наличие объекта предположительной длиной в сто семьдесят метров. Сердце капитана зашлось от предвкушения. Это была она, искомая подлодка! Однако стервецы. На мелководье, тихим сапом, это наглость.

— Группе глубинных аппаратов товсь! — приказал Анисимов.

— Объект двигается! Уходит в сторону нейтральных вод! — доложил начальник группы гидролокации. — Скорость 10 узлов, но быстро набирает ход!

— В миле отсюда начинаются морские глубины! — сообщил помощник. — Уйти хочет, гад!

— Группе глубинной атаки Г.А. товсь! — гаркнул капитан.

В расчетное время Г.А. был готов. И ему только оставалось скомандовать:

— Пли!

Сказать, что в опасной близости от лодки сработал первый "Глубинный Ад", значит, ничего не сказать. Поначалу Картазаев даже не понял, что это ГА. Он просто решил, что уже в аду, видно слишком много грешил, раз его пропускают через такие муки. Вибрация была такой, что очертания приборов размылись, и на их фоне Картазаев увидел свои выбивающие дробь зубы. Грохот грянул такой силы, что слух отказался воспринимать его, в ушах появилось болезненное давление: перепонки словно пропускали через мясорубку. Переборка лопнула в двух местах: из одной ударила струя воды под давлением, из другой вырвалось пламя.

Все знают о мучительной смерти подводников в случае аварии, но она даже еще более страшная, чем о ней все думают. Огонь и вода не думали бороться друг с другом, существовали взаимообразно, слаженно распрямляясь с живыми существами. Лауэра сбило с ног, закрутило. Мигнул и погас свет, но темнее не стало: горел мичман Лауэр. Или тот, кто занял его место.

— Беги к батискафу! — сказал по роутеру Бклоу.

Легко сказать беги. Куда? Кругом темнота, мечутся геллы, тяжелые как колоды. Нечего и думать, чтобы противостоять им со связанными за спиной руками. Бклоу проникся моментом (или услышал вопль по роутеру), склонился над ним и только успел разорвать(!) ему путы, как только что разорвал свои, как лодка дала крен.

Картазаев растянулся через комингс и все-таки покинул хоть и таким образом командную рубку. Свисали разорванные искрящиеся кабеля, по качающейся палубе несло сорванные взрывом предметы и трупы.

Картазаев поднялся на ноги, схватил углекислотный огнетушитель, и побежал по отсеку. Геллы переносили дальше от открытого огня пакеты с кислородным реагентом, один из таких рванул в руках у гелла, тот вспыхнул как спичка, целыми остались только ноги. Незнакомый офицер, приняв его за члена команды, заставил оставить огнетушитель и заняться заменой перебитых блоков в системах жизнеобеспечения, он включал-выключал приборы по его команде, он бился и должен был победить. Но он проиграл.

Лодку покачивало: она двигалась и двигалась уже давно. Скоро должен был начаться морской обрыв в 300 метров — величина для "Кобры" вполне допустимая и даже не предельная. И в этот момент рванул второй Г.А.

Ощущения были еще хуже, чем от первого взрыва. Частота вибрации достигла такой силы, что закипали мозги, и отслаивалась сетчатка в глазах, а сами глаза выпали из глазниц — по ощущениям это было схоже. Свет померк, люк выбило, и из заблокированного сектора хлынула стена воды. Отсек оказался заполнен целиком, водой несло утопленников с выпученными глазами и высунутыми языками. Одновременно толщу воды прорезал столп чистейшего без единой дыминки пламени. Переборку вскрыло точно автогеном. Забортная вода ударила с такой силой, что пробила попавшегося на пути гелла насквозь. Хрен с ним, я сделал все что мог, помираю, подумал Картазаев, но назло себе схватил металлический лист и стал прикрывать им пробоину. Вода давила, полковник двигал навстречу. Две силы встретились. Мертвая стихия и живая сила, остатки живой силы, желающей продлить свое существование в этом мире хоть на секунды, хоть на тонущей подлодке, но прожить пару секунд, секунду. Вдохнуть еще раз воздух, пусть регенерированный, уже полный углекислоты, дыма и копоти, все равно вдохнуть. Картазаев был почти без сознания, но продолжал наваливаться на деформирующийся лист, который бился словно живой, норовя впустить забортную воду. Воды уже было выше колена, и была она, несмотря на лето, ледяной. В кромешной тьме полковник продолжал бороться в одиночку. Пробоины появились справа и слева, но он упрямо боролся с первой. Это было важно, он сам не знал почему. Воды прибыло по пояс, о полковника бились утопленники и погорельцы. Они плавали уже у самого лица, а Картазаев все не сдавался. Лист вырвало из рук, вода захлестнула, поволокла. Полковник хотел вынырнуть, чтобы вдохнуть воздуху в кричащие от боли легкие, но голова уткнулась в потолок, а он все равно оставался под водой.

— Все, Тугер-88 всем настал, — подумал Картазаев и с чувством выполненного долга, но все равно с какой-то досадой потерял сознание.

— Есть подводный взрыв! — доложил начальник группы гидролокации.

На море вспучилась крутобокая грыжа, разваливаясь частым гребнем белой пены. Через пену полезли чернильные щупальца протекшего мазута, бочки, аварийные буи.

— Буи посылают непрерывные сигналы бедствия! — доложил радист.

— Расстрелять! — бросил Анисимов сквозь зубы.

В море рухнули "Гематомы", раскидывая воду, топя остатки жизни, смешивая с вытекшим дизтопливом, маслом. Последним вздохом затонувшей лодки.

Москва. Министру обороны.

Ваше задание выполнено. Атомная подводная лодка "Кобра" уничтожена фрегатом "Мстительный".

Контр-адмирал Недорезов.

Москва. Серегину.

По полученным данным полковник Вольд в момент взрыва находился на "Кобре" и погиб вместе с лодкой.

Подпись: Гном.