Комсомольский патруль

ЛОВУШКА

Впоследствии мы с ребятами не раз обсуждали вопрос, как же все-таки Волков и его шайка могли так долго оставаться на воле. Как-то я спросил об этом Топоркова.

— Видишь ли, — задумчиво ответил он. — Мы тоже об этом думаем. И пришли к выводу: во-первых, они начали активно действовать после амнистии. Советский народ давал им возможность начать новую жизнь. Я не говорю о Волкове, он человек другой категории, если вообще его можно назвать человеком. Но многие из них не оправдали доверия народа.

Во-вторых, и ты это знаешь, было время, когда целый ряд людей испугался осмелевших хулиганов, а еще больше — слухов о них и устранился от всякой помощи милиции.

А потом, мало еще мы в людей вглядываемся. Разве трудно было, если вдуматься по-настоящему, разгадать таких, как Табульш, Волков, Сякин, Авосин, Синицын?

Но это, как говорится, объективные причины. Субъективные же просты: плохо еще работаем — раз, очень опытный и хитрый попался враг — два. Многие преступления распутываются годами, — Топорков усмехнулся, — мы не Шерлоки Холмсы, как о нас пишут в книгах. Такие же люди, как все. Я вот, например, бывший столяр. Партия послала меня работать в ЧК, а потом в милицию.

Конечно, у нас в руках наука — криминалистика и опыт. Но ведь и преступники не дураки. И у них есть свой опыт. Только от народа никуда не скроешься, ничего не утаишь.

Если бы, скажем, не ваш комсомольский патруль, возможно, что Волков еще некоторое время пробыл бы на свободе, еще больше натворил бы бед...

Я был абсолютно согласен с подполковником. Слово «милиция» в переводе на русский язык означает вооруженный народ. Невооруженные же люди должны вооружиться бдительностью. А бдительность — это профилактика.

Но этот разговор произошел значительно позже.

Хромой волк оказался хитрее, чем мы думали. Домой ко мне не звонили, Чесноков ни о какой помощи не просил. Но все же я попался на удочку.

После работы меня подозвал начальник цеха.

— Тебя кто-то уже около часа добивается по телефону. Сначала звонил мужчина, потом женщина и теперь опять мужчина.

Я взял трубку.

— Слушаю.

— Валентин, это ты?

Голос показался мне незнакомым.

— Я, а кто это?

— Лепилин, ты что, не узнал?

— Здравствуй, Костя, — смутился я, что-то тебя плохо слышно, охрип, что ли? Откуда звонишь?

Ответ заставил меня встрепенуться.

— Звоню от твоей невесты, — приглушенно ответил Костя. — Галина мама звонила мне и просила сразу приехать. Я уже у нее. Дело срочное. К тебе она не могла дозвониться. Можешь сейчас приехать к ней домой?

— Что случилось? — заволновался я. — Я же ее вчера видел! Все было в порядке.

— Видишь ли. Им привезли дрова, целых семь кубометров, и свалили прямо посреди двора. Дворник требует убрать немедленно. А мне одному не оправиться.

— Фу, чудак, — сказал я, рассмеявшись, — напугал меня. Обязательно сегодня убрать?

— Обязательно. Лучше сейчас. Дворник такой крик поднял, беда!

— Сейчас выезжаю, — ответил я, продолжая смеяться. — Через тридцать минут буду. Только позвоню Гале в райком.

— Не надо. Она уже выехала сюда.

Когда я положил трубку, начальник спросил:

— Кто тебе звонил? Что-нибудь случилось?

— Да нет.

Я коротко рассказал, в чем дело.

— Поедем вместе, — предложил я. — Вам в ту же сторону.

— Нет, — отказался он, — еще поработаю. А ты поезжай. Помочь будущей теще — первое дело, по себе знаю.

Насвистывая, я выскочил на улицу.

Примерно за час до этого звонка подполковнику Топоркову позвонил оперативный уполномоченный, следивший за Волковым.

— Товарищ подполковник, докладываю, — сказал он. — Волкова принял на участке семнадцать, довел до участка двадцать два. Сейчас он зашел в общежитие строителей, где жил Губа.

— Второй выход есть в общежитии? — осведомился подполковник.

— Нет, — ответил оперативник, — все проверено у вахтера. Волков зашел к коменданту, о чем-то с ним разговаривает. Мимо меня он никак не пройдет, — еще раз добавил оперативник, — выход здесь только один, а телефон, по которому я говорю, в акурат между дверями.

Минут через двадцать тот же оперативник снова позвонил и сообщил, что Волков ушел и след потерян.

— Как ушел? — тихо спросил подполковник. — А вы что делали?

Рука Топоркова сжалась в кулак.

Оперуполномоченный сбивчиво объяснил, что Волков ушел через окно из комнаты коменданта, расположенной в первом этаже. Говорил, говорил о чем-то с комендантом, предъявил ему красное удостоверение начальника районного штаба комсомольского патруля Ракитина — комендант божится, что все честь по чести, фотокарточка правильная и печать райкома комсомола, — а потом велел коменданту срочно позвать к нему в комнату вахтера и, когда тот вышел, удрал. А окно, как на грех, оказалось открытым, и двор проходной. Что делать?

На полчаса позже того, как Волков скрылся от слежки, я подошел к подъезду Галиного дома, поправил на себе пиджак и, толкнув дверь, шагнул в мрачный каменный коридор. Шаг, еще шаг, и... резкий удар по затылку заставил меня вскрикнуть и обернуться.

Чья-то согнувшаяся фигура метнулась из полутьмы подъезда на улицу. У меня закружилась голова. Пошатнувшись, я оперся о стенку, сделал несколько шагов...

Оказывается, как только я ушел с работы, снова зазвонил телефон.

— Вам кого? — спросил наш начальник цеха. — Ракитина? Он только что ушел.

Звонила Нина. Узнав, что я уехал к Гале, она удивилась. Дело в том, что они только что расстались с нею при самых странных обстоятельствах.

Часа полтора назад Нину тоже вызвали к телефону.

— Здравствуйте, — обратился к ней незнакомый мужской голос. — Вы Нина Корнилова?

— Да, — ответила девушка, — с кем я говорю?

— Вы меня не помните, — помедлив, ответил голос, — но у меня к вам огромная просьба.

Выяснилось, что это говорит старый друг Галины, с которым она не желает встречаться, несмотря на то, что еще месяца три назад обещала стать его женой. Галин друг просил Нину помочь ему и срочно вызвать Галю от ее, Корниловой, имени к фабрике, где работала Нина.

— Будто по делам райкома, — попросил он, — для вас она это сделает. Ну хотя бы срочно принести ведомости для приема членских взносов.

— Подождите, при чем тут я во всей этой истории? — наконец прервала Нина словоохотливого незнакомца. — Почему я должна впутываться в ваши отношения с Галей? Мы с ней не такие уж близкие подруги. До свидания.

Незнакомец стал умолять Корнилову не вешать трубку.

— Из райкома я знаю только вас, — торопливо объяснил он, — больше мне позвонить некому. Мы с вами два раза встречались в комсомольском патруле. Если вы мне не поможете, я пропал. Завтра ухожу в плавание на полгода.

Неизвестно, что заставило Нину согласиться. Может быть, извечное девичье любопытство, может быть, искреннее желание помочь влюбленному парню, а может быть, и желание взглянуть, как будет вести себя Галя, совсем недавно, оказывается, обещавшая свою любовь одному человеку и уже выходящая замуж за другого. Возможно, здесь была целая гамма чувств. Во всяком случае, Нина согласилась. Тут же она позвонила Гале. Помолчав, та сказала:

— Хорошо, я сейчас приду.

Через полчаса Нина встретила ее у ворот фабрики.

— Вот, — протянула Галя сверток с ведомостями, — думаю, что с тем же успехом ты могла и сама заехать за ними. Возьми, мне некогда.

— Постой, — Нина взяла ее за рукав, — тут с тобой хочет поговорить один человек.

— Кто?

Нина сердито пожала плечами. Вокруг не было никого, кто бы походил на звонившего. Мимо шли торопливые, занятые своими делами люди. Ей стало неловко.

— Подожди, — попросила она уже жалобно, — я тебе минут через десять все объясню.

Прошло минут сорок, пока Корнилова, наконец, решилась объяснить Гале, в чем дело. За это время к ним никто так и не подошел.

Но Галя, выслушав Нину, не рассердилась.

— Послушай, — спросила она, блеснув своими озорными глазами, — кто знает, что ты влюблена в Валентина?

— Никто, — мгновенно покраснев, испуганно ответила Нина, — а ты откуда... — она умолкла.

— Да уж я знаю, — так же озорно усмехнулась Галя, — чувствую, понимаю. Но я не к тому. Тут какая-то гадость. Нас хотят поссорить и хотят, чтобы Валентин узнал об этом парне. — Она помолчала. — А ведь у меня никогда такого и не было, — проговорила она, неожиданно отвернувшись, — это я правду говорю. Можешь передавать Валентину, можешь не передавать. — Она вдруг всхлипнула.

Легонько обняв ее за плечи, Нина призналась, что действительно хотела позлорадствовать над Галиным непостоянством и потом рассказать о нем мне. Кстати, она так и сделала — рассказала, но через долгое время и совсем в другой форме. А тогда она, подумав, опустила голову и сказала:

— Ты все же, наверно, хорошая, с тобой Валентин будет счастлив.

Притихшие девушки, не сговариваясь, медленно пошли в сторону райкома. Каждая думала о своем. Ни та, ни другая и не подозревали, что явились жертвами более серьезной провокации, чем любовные интриги.

В райкоме Нина стала звонить ко мне. Ей ответили, что по вызову Кости я поехал к Гале. Собираясь уже идти домой, она в дверях столкнулась с Лепилиным.

— Ты куда? — спросил он. — Ракитина не видела?

Нина рассказала ему о странном телефонном звонке. Не дослушав, Костя схватил ее за руку и бросился вниз по лестнице.

— Что с тобой? — ничего не понимая, только и успела проговорить девушка. — Куда ты меня тащишь, сумасшедший?

— Бежим, — крикнул Костя, — бежим!

Вдаваться в объяснения было некогда. Кое-что он объяснил Нине уже в трамвае.

— Ты действительно был у Гали дома? Когда она успела тебе позвонить?

— Тебя и Галю отвлекли, — решительно сказал он, — чтобы Ракитин не мог проверить, звонила ли ее мать ко мне. С час назад меня тоже вызвали по телефону примерно таким же способом. После расскажу. Ох, что-то там?

Если бы я, шатаясь, не появился в дверях подъезда вслед за Волковым, Костя схватил бы его. Лепилин самбист и, безусловно, справился бы с бандитом.

Но вслед за выскочившим из подъезда Женечкой, которого Костя, по его словам, сразу узнал интуитивно, появился я с лицом, залитым кровью. Костя на секунду остановился. Но еще через мгновение он кинулся за Хромым волком.

— Держите! — крикнул он прохожим. — Держите, это убийца!

Женечка прыгнул влево на мостовую. Еще один прыжок, и он, уцепившись за борт попутной машины, бросил свое крепкое, тренированное тело в ящик кузова.

Это все, что успела увидеть Нина. Она помогла мне сесть на ступеньку, крикнула подбежавшим прохожим, чтобы вызвали «Скорую помощь», и принялась вытирать кровь с моего лица и волос. Но кровь текла все обильнее.

Тут же в подъезде нашли большой кусок окаменевшей штукатурки, которым Волков ударил меня по голове. Почему он не ударил ножом, выяснилось позже. Было еще светло, и он побоялся — брызнет кровь, запачкает костюм. А он не мог рисковать.

Заметив, что Хромой волк прыгнул в машину, Костя не растерялся. Остановив первую попавшуюся ему «Победу», он рванул дверцу и, сунув ошеломленному шоферу красную книжечку — удостоверение члена штаба патруля, крикнул:

— За этой машиной! Там убийца!

К счастью, шофер попался догадливый. Не успел еще Костя докончить фразу, как машина уже неслась следом за той, где скрывался Волк.

— Кто вы такой? — спросил шофер, не отрывая прищуренный глаз от ветрового стекла, за которым летела навстречу дорога.

— Член штаба комсомольского патруля, — ответил Костя, — а это Хромой волк, его давно ловят, не упустите, пожалуйста.

— Не упустим, — пообещал шофер, обгоняя идущую впереди машину. — Как, говоришь, его фамилия? Волков?

— Да. — Помолчав, Костя добавил: — Было время, когда я от волков бегал, а теперь вот ловлю. Везет мне на них. Только бы не упустить.

Между беглецом и машиной, гнавшейся за ним, растянулось четыре грузовика. Постепенно легковая обогнала их.

— Сейчас перекресток, — сказал шофер, — могу заехать вперед и остановить ту машину. Оружие есть?

— Нет, — покачал головой Костя.

— А у него?

— А у него, наверно, есть.

— Тогда не годится, — шофер замолчал. — Вот что, — сказал он, — а если поедем за ним, пока он не слезет?

— Плохо, — ответил Костя, — скроется. Может, сейчас на перекрестке милиционера крикнуть?

— Нет, милицию он заметит, стрелять начнет, кто его знает, если он такой уж отчаянный.

— Отчаянный, — подтвердил Костя, — несколько человек убил.

— Тогда мы сделаем хитрее, — шофер надвинул на лоб кепку, — в войну я разведчиком был, не таких «языков» брал.

Он умолк. Легковая машина встала у перекрестка. Костя выругался.

— Тот-то водитель шляпа! Не видит, что у него в кузове человек?

— Налево свернул, — сказал шофер, — за город едет, этого я и боялся.

— За город?

— Да, там на пустынной дороге взять труднее. А ты точно знаешь, что он в кузове? Не выпрыгнул?

Как бы в ответ на его слова из-за борта грузовика высунулась голова и тотчас же скрылась.

— Выглядывает, — заметил шофер, — проверяет, куда едет. А мы вот что сделаем, — по губам его скользнула усмешка, — если он за городом выпрыгнет на ходу и пойдет или остановится — толкнем его немножко. Так, еле-еле. С ног только собьем, а там вылезем, будто помогать, и свяжем.

— Сумеешь? — усомнился Костя.

— Думаю, что сумею.

— Идет! Ну, а если в городе?

— Тогда так: он пойдет по мостовой, как только подойдет к кромке, я резко торможу, а ты выскакивай и ключом гаечным по правому плечу. Три дня руки не поднимет: прием, испытанный в разведке. А потом хватай за горло. Я тут как тут — помогу.

Шофер достал откуда-то из-под себя массивный гаечный ключ.

— Не промахнись, — предупредил он, — ошибешься, по голове дашь, живым не будет.

— Не промахнусь, — пообещал Костя, — я ему, гаду, влеплю. Сколько людей убил, шайку у нас в городе создал. Атаман!

— Да, дай-ка мне твой документ, — кивнув головой, сказал шофер, — мало ли что, мне оправданием будет. А паспорт есть?

— Есть.

— Давай и паспорт.

Но ни сшибать Волкова машиной, ни стукнуть гаечным ключом по плечу не пришлось. Все вышло не так, как рассчитывал шофер.

Дождавшись момента, когда грузовик выехал за город, Волков выпрыгнул из машины и, перескочив через кювет, зашагал по пустырю к последней городской улочке.

Шофер растерялся. Чертыхнувшись, он резко затормозил, вылез из машины и, подняв капот, сделал вид, что копается в моторе.

— Иди сюда, — тихо подозвал он Костю.

Лепилин, прячась за машиной, подошел к мотору.

— Давай сделаем так, — торопливо зашептал водитель, хотя в шепоте никакой надобности не было, так как Волков, ловко перепрыгивая через ухабы и рытвины, уже подходил к улочке, — я пойду за ним. Тебя он знает. А ты останавливай любую машину, бери людей и спеши за мной.

Кивнув Косте, он сунул за пазуху гаечный ключ и легкой походкой пошел за Волковым.

Костя даже не успел ничего ответить. Как назло, на дороге не видно было ни одной машины. Потом появились сразу три. Но. не обращая внимания на поднятую Лепилиным руку, они с грохотом проскочили мимо. Чуть не плача от досады, Костя оглянулся. Шофер уже подходил к улице. Еще несколько шагов — и он, как и Волков, скрылся за первыми домами.

В этот момент вдали на дороге показались еще две машины. Стиснув зубы, Костя встал на середину шоссе, поднял руку. Головная машина с визгом затормозила метрах в двух от него.

— Смерти захотел! — заорал шофер, высовываясь из кабины. — Под колеса лезешь! Да я тебя сейчас свяжу, алкоголик паршивый, и отвезу в вытрезвиловку.

Вторая машина тоже остановилась рядом.

Не обращая внимания на ругань, Костя бросился к шоферу, заикаясь от пережитого напряжения, стал объяснять положение.

— Ничего не пойму, — уже спокойнее покачал лохматой головой водитель, — какой убийца? Какой шофер? А ты, часом, не пьяный, а? А почему рожа красная?

— Да бежим, — не выдержал Костя, — понимаешь, уйдет убийца! Или еще одного убьет! Шофера же!

— А ты покажи документы, если ты какой-то там патруль, — потребовал лохматый, — почем я знаю, может, ты машину угнать хочешь?

— Сволочь ты, — крикнул Костя, — фашист, предатель! — Плюнув, он побежал через пустырь к улице.

Водитель, покачав лохматой головой, выскочил из кабины и затопал следом за ним, размахивая заводной ручкой от грузовика.

— Если там ничего нет, — задыхаясь, проговорил он, тяжелыми прыжками догоняя Костю, — голову оторву. А за фашиста ты так и так получишь! Сам ты фашист!

Не отвечая, Костя махнул рукой. Когда они подбежали к домам, улица уже была пуста, только две старушки — одна из них вела комнатную собачку на поводке — оживленно о чем-то беседовали. Не зная, куда бежать, Костя остановился.

В это время из ближайшего дома вышла группа людей. Присмотревшись, Лепилин облегченно вздохнул — милиционер и трое в штатском, шофер четвертый вели двоих: Хромого волка и еще одного с завернутыми назад руками.

— Вот и хорошо, — проговорил один из тех, кто был в гражданской одежде, увидев шофера и Костю, — оперативную машину вызывать не придется. Перевезет кто-нибудь нас. Опасные преступники. Часов двадцать вот этого здесь ожидали, даже надоело, — он указал на Волка.

— Они тут, оказывается, засаду в соседней квартире устроили, — объяснил шофер с «Победы» Косте, — поджидали голубчика. А второй — скупщик краденого, содержатель «малины», Авосин фамилия. К нему-то Волк и бежал. Я им, милиции то есть, чуть всю обедню не испортил, чуть не вспугнул твоего волка, — выпалив все это одним духом, он засмеялся. — Ну, да я тоже не дурак: как заметил, что он на меня с подозрением оглядывается, сию секунду догнал и спрашиваю, где здесь гараж, не знаете? У меня, дескать, все свечи вышли из строя.

— Ну и что? — спросил лохматый водитель. — Что он?

— А он меня послал куда следует — и в парадное. В другой раз ни за что не простил бы, но здесь конспирация, ничего не поделаешь. Понимаем, что значит военная хитрость... Ладно, садитесь, товарищи, — он распахнул дверцы «Победы», — мы их, субчиков, с шиком отвезем.

Но в «Победе» места всем не хватило. Узнав адрес шофера, Костя попрощался с ним и остался на дороге. «Победа», легко взяв с места, умчалась. На плечо Лепилину опустилась тяжелая, пахнущая бензином ладонь.

— Слышь, товарищ, — огорченно проговорил лохматый водитель, — ты меня извини, я и вправду того... Садись, отвезу куда надо!

— Чепуха, — рассмеялся Костя, — я ведь тоже того... Давай поехали.