Комсомольский патруль

ПРЕДСМЕРТНЫЙ ВЕЧЕР КАПИТАНА ПЕТРОВА

Казалось, что круг нашей деятельности постепенно определяется. Во всяком случае, мы знали, что не должны подменять собой милицию. Но так уж получалось, что границу трудно было провести и мы невольно становились свидетелями и участниками сугубо «милицейских» дел, хотя помощь наша в этих делах была далеко не всегда умелой и удачной.

В начале мая в одном из районов Ленинграда произошло удивительное по своей дерзости ограбление. Бандиты напали на заведующего стационарным ларьком «Пиво-воды». Ларек этот в основном торговал водкой в розлив и потому обычно имел дневную выручку около полутора тысяч рублей. Инкассаторская машина к ларьку не подъезжала: заведующий сам ходил сдавать деньги в районный инкассаторский пункт.

Ровно в десять часов вечера он зажимал ногами потрепанный пузатый портфель и в присутствии дежурного дворника и постового милиционера вешал на дверь ларька замки (два больших, числившихся в инвентарной ведомости под названием амбарных, и один маленький, контрольный со вложенной внутрь бумажкой, на которой была подпись заведующего). Попрощавшись за руку с милиционером и дворником, он, важно выпятив живот, с портфелем под мышкой отправлялся в путь.

В день ограбления заведующий не пришел в обычное время сдавать деньги, и старший кассир-инкассатор забеспокоился.

— Что-то нету нашего «пиво-воды», — обратился он через барьер к своему приятелю, старичку контролеру, — не случилось ли чего? За три года первый раз у него опоздание.

Посоветовавшись, работники инкассаторского пункта позвонили в милицию. Оттуда навстречу заведующему немедленно вышел дежурный офицер. Постовой милиционер доложил, что ларек был закрыт в положенное время и заведующий уже с полчаса как ушел. Срочно вызвали служебную собаку.

Нашли заведующего быстро. Он сидел с проломленной головой за открытой дверью одного из подъездов. Портфеля при нем не оказалось. Придя в сознание, бедняга рассказал, что не успел он отойти и трехсот шагов, как навстречу ему попались два каких-то пьяных субъекта. Желая обойти их, он шагнул влево, поближе к подъезду дома, но один из пьяных, как бы нечаянно, толкнул его плечом, а другой, зажав рот, втиснул в раскрытые двери подъезда. Дальнейшего заведующий не помнил.

Грабителей найти не удалось. Дело стало уже забываться. Но один человек крепко его запомнил и намотал, как говорится, на ус.

Этим человеком был участковый уполномоченный отделения милиции капитан Петров. Пожилой уже, исполнительный офицер, он неспроста принял близко к сердцу происшествие с ограблением ларька «Пиво-воды». Дело в том, что на участке капитана Петрова находилась чайная, заведующий которой также каждый вечер самолично сдавал выручку в инкассаторский пункт.

Как правило, Петров приходил теперь перед закрытием в чайную и сам провожал заведующего. Так он поступил и в свой предсмертный вечер.

Чайная уже сворачивала торговлю, но посетителей было еще много. Подвыпившая компания за одним из столиков требовала принести для завершения по бутылке пива. За другим столиком раскисший от вина человек наигрывал на баяне какую-то грустную песенку, а высокая девочка-школьница тянула его за рукав, время от времени повторяя:

— Пап, а пап, мама сказала, чтобы ты домой шел. Пап, а пап...

Капитан Петров, сидя в сторонке за служебным столиком, слева от двери, ждал закрытия чайной. Скоро внимание его привлекли двое мужчин, расположившихся возле буфета. Остальные клиенты, расплачиваясь, постепенно покидали чайную, а эти двое упорно сидели за бутылкой пива, явно чего-то выжидая. Они недружелюбно поглядывали на капитана; затем один из них, молодой, среднего роста, с выпуклыми черными глазами-маслинами и тоненькими усиками, встал и, слегка прихрамывая на левую ногу, подошел к стойке буфета.

Лицо его показалось Петрову знакомым.

«Где-то я его недавно видел, — подумал капитан. — Где?..»

Еще секунда, и он, возможно, вспомнил бы, что видел этого человека во время драки на Старо-Невском проспекте, когда тот с удивительно неуместной в тот момент улыбкой поглядывал по сторонам. Но воспоминание тут же исчезло из памяти.

Покупая папиросы, человек с усиками задержался у буфета, по мнению капитана, дольше, чем это необходимо для столь пустякового дела. Что-то высмотрев, как показалось Петрову, он вернулся за столик. Видимо и не собираясь уходить, приятели развалились на стульях, задымили папиросами.

Капитан встал и, грузно шагая, подошел к ним.

— Гражданин, — обратился он к тому, который только что купил папиросы. — Расплачивайтесь и освобождайте помещение. Нельзя же так относиться к персоналу. Официантке тоже положено отдыхать.

Надвинув на брови козырек мягкой кепи-«лондонки» и поправив воротник синего плаща, черноглазый пробурчал:

— Сейчас.

Подождав несколько минут, побеседовав с буфетчицей, капитан вновь обратился к ним:

— Граждане, чайная закрыта, отправляйтесь домой.

Приятель человека с усиками, в таком же плаще и кепке, как и тот, нагловато ухмыльнулся:

— Пристал как банный лист! Ждешь, когда уйдем, чтобы буфетчица сто грамм подала? Садись, поставлю на бедность.

Капитан вышел из терпения.

— Вот что, — сказал он, подходя вплотную к столику, — ста граммами я как-нибудь, если захочу, сам себя обеспечу, а вы предъявите-ка документы. Посмотрим, что за богачи такие.

— Сейчас уйдем, — неожиданно посерьезнев, ответил черноглазый. — Мы здесь одного знакомого ждем... Не к тем цепляетесь, товарищ капитан, — добавил он, вдруг улыбнувшись, — разве мы что плохое делаем?

— Никого они не ждут, — вмешалась буфетчица. — Ходят четвертый день подряд, возьмут бутылку пива и сидят весь вечер. Не пьют, все высматривают чего-то. К буфету сколько раз подходил, на кассу зырк-зырк. Поинтересуйтесь ими, товарищ Петров. Видали мы таких «знакомых»!

— Предъявите документы, — снова потребовал капитан.

— Да нет у нас документов. Мы пойдем лучше.

Черноглазый стал подниматься.

— Нет, не пойдете, — Петров, нахмурившись, загородил ему дорогу. — Сначала заплатите за пиво, а потом пойдете со мной в отделение.

— Заплатить? Что ж, я тебе заплачу... Тебе лично, капитан, заплачу сполна... Мы уже однажды с тобой встречались. Запомнил меня, значит, да? А я-то еще сомневался. Взять хочешь?..

И тут произошло то страшное, что осталось на всю жизнь в памяти у работников чайной. Неуловимым движением черноглазый выхватил из-за пазухи пистолет и, сморщившись, выстрелил капитану в живот. Затем рука у него дрогнула, пистолет непроизвольно сделал еще несколько выстрелов. Раздался звон стекла. Люди, оставшиеся в чайной, попадали на пол, баян, взвизгнув, умолк, девочка с криком выбежала на улицу. Черноглазый, прицелившись, выстрелил ей вдогонку, но не попал.

Капитан Петров, резко повернувшись спиной к бандитам, ухватился обеими руками за живот, широко раскрытым ртом втянул воздух и рухнул под ноги убийцам.

Не теряя времени, заранее намеченным путем черноглазый ринулся за буфетную стойку, выхватил у помертвевшей буфетчицы пересчитанные, завязанные бечевкой деньги и побежал к выходу. Товарищ черноглазого, стоявший уже у дверей, пропустил его вперед и, погрозив кому-то кулаком, выскочил вслед за ним.

Прибежавший через несколько минут милиционер, вызванный девочкой, застал в чайной лишь истекающего кровью участкового да не пришедших еще в себя от страха свидетелей убийства. Грабителей и след простыл.

Через час, после того как в чайную прибыл эксперт уголовного розыска, по всем отделениям милиции был передан циркуляр с приметами преступников. Но, к сожалению, час — это довольно долгий срок.

Милиции и штабу комсомольского патруля удалось впоследствии полностью восстановить все, что делали негодяи после ограбления. Выбежав на улицу, они вскочили на ходу в проходивший мимо трамвай. Проехав несколько кварталов, выпрыгнули, чтобы замести следы, не на остановке, а на ходу. Заскочив в подворотню, хромой вынул деньги из-за пазухи, рассовал по карманам. Затем снова на ходу они вскочили в трамвай; и тут им не повезло: в вагоне работал комсомольский патруль.

— Граждане, — обратился к ним один из комсомольцев, — почему вы прыгаете в вагон на ходу?

— А тебе какое дело? — презрительно передернул плечом приятель черноглазого. — Ты милиционер, что ли?

— Нет, командир группы комсомольского патруля. Но почему все же вы нарушаете правила?

— Комсомольского патруля? — к оттенку презрительности на лице нарушителя прибавилось выражение неподдельного удивления. — Мы таких не знаем. А с чем его едят, этот ваш патруль?

— Брось ты с ними разговаривать! — Черноглазый потянул сообщника за рукав. — Нам выходить.

— Нет, вам выходить ровно через шесть остановок, — спокойно сказал командир группы. Пойдете с нами в штаб патруля. Вот удостоверение, — и он протянул красную книжечку. — Моя фамилия Лепилин.

— Плевать я хотел на твой мандат! — вдруг загорячился черноглазый. — Показывай его своей бабе. А ну, посунься на пол-лаптя, не то враз по зубам схлопочешь.

— По зубам и я могу дать, — покачав головой, ответил Костя. — Только не советую пробовать, вставать потом трудно будет. А станете буянить, — добавил он, погасив улыбку, — руки назад завернем.

На бандита в упор смотрели осуждающие, твердые глаза Костиных товарищей.

Тогда черноглазый натянуто улыбнулся.

— Ладно, придется подчиниться. Наверно, за каждого задержанного милиция вам по двадцать копеек платит!

Разговор иссяк. Только перед выходом из вагона черноглазый обиженно и уже дружески протянул:

— Не того берете, кого нужно, ребята. Мы такой же рабочий класс, как и вы. А настоящие преступники на воле ходят. Вот их и ловите, а нас отпустили бы, а? Мы ведь вам ничего плохого не сделали.

— Мы вас и не задержим, — тоже дружелюбно ответил паренек из Костиной группы Калмыков. — Запишем адреса, место работы, штраф заплатите по пяти рублей, как положено за нарушение, и домой пойдете. А завтра письмо пошлем в профсоюзную организацию, чтобы и на работе знали о вашем поведении. Вы комсомолец?

— Нет, — покачал головой черноглазый. — Был комсомольцем. Я в партию заявление подал, теперь узнают о таком деле, ни за что не примут. Отпустите! А, хлопцы? Не портите жизнь!

Ему никто не ответил. По дороге от остановки трамвая к штабу «будущий коммунист» попытался бежать, но тут же шлепнулся на панель, споткнувшись о ногу, ловко подставленную ему Сергеевым.

— В следующий раз так легко не отделаешься, — пообещал Костя, помогая беглецу подняться. — Думаешь, мы в бирюльки с тобой играем?

В штабе все пошло как по маслу. Нарушители беспрекословно сообщили свои фамилии, адреса и место работы. Паспорта, по их словам, остались дома. Оказалось, что оба они фрезеровщики с завода подъемно-транспортного оборудования имени С. М. Кирова. Прикомандированный к штабу молодой сержант милиции Кочкин позвонил в центральное адресное бюро.

— Порядок! — сообщил он через несколько минут. — Все сходится. Есть такие.

Мы, члены штаба патруля, были в ту пору еще совсем неопытными в подобных делах людьми. Да надо отдать справедливость и преступникам — держались они артистически. Поэтому мы все были почти что растроганы, когда оба нарушителя стали извиняться, смущенно разводя руками.

Только Нина почувствовала в поведении задержанных какую-то фальшь.

— Валентин, — шепнула она вдруг, — не нравятся мне что-то эти двое: уж больно заискивают. Лепилин говорит, что на улице они иначе себя вели, удрать пробовали. Хороший человек из-за пяти рублей штрафа не побежит.

— Давай обыщем их, — подумав, предложила она.

— Что ты! — возмутился я. — Здесь комсомольский штаб, а ты — обыскивать. И потом, милиционер уже выяснил, они ничего не соврали. Это у тебя, Нина, после истории с Табульшем воображение разыгралось.

— Идите, граждане, — продолжал я уже громко. — Идите и больше не нарушайте порядка!

Попрощавшись со всеми за руку, задержанные ушли.

Кажется, я высказал общее мнение, когда усомнился, нужно ли посылать на завод письмо об их проступке. Лишь Корнилова, упрямо нахмурив брови и сузив глаза, сердито отвернулась к окну.

А через четверть часа зазвонил телефон: вызывали сержанта милиции Кочкина. Выслушавшее, что ему говорили, сержант придавил пальцем рычажок аппарата и, растерянно сев на стул, заморгал короткими рыжеватыми ресницами.

— Кажись, мы с вами тут настряпали... — проговорил он вдруг тоненьким от волнения голосом. — По всем данным, эти двое — убийцы. Их ищут.

В тот же вечер по адресам, которые сообщил штаб патруля, выехали работники уголовного розыска. И действительно, по этим адресам жили люди, носившие указанные имена и фамилии. Но они ничего общего не имели с удравшими преступниками.

Отдел кадров завода имени Кирова также сообщил, что люди с указанными приметами на заводе не работают.

Нить потерялась.

В тот же вечер произошло еще одно событие, имевшее непосредственное отношение к тому, что произошло дальше со всеми нами.

Член группы, задержавшей бандитов, Митя Калмыков возвращался из штаба домой после всей этой истории в дурном настроении. «В следующий раз не упустим, — думал Митя, — нет уж, шалишь, ни одного ни нарушителя, ни бандита не упустим! Эх, попался бы мне какой-нибудь сейчас один на один, я б его...»

Он уже подошел к трамвайной остановке на углу, когда увидел, что по соседней улице во весь опор несется за идущим трамваем парнишка в куртке ремесленника.

«Еще нарушитель, — усмехнулся Калмыков, — это вместо бандитов-то! Ну-ка, я его сейчас застопорю, приведу голубчика к порядку».

Уходящий трамвай шел быстро, а у парнишки были резвые ноги. Ну, да и Калмыков бегал неплохо. Недаром он на заводских спартакиадах всегда одним из первых проходил стометровку. Не прошло и минуты, как Митя догнал ремесленника.

Некоторое время оба стояли, переводя дух. Мальчик и не пытался вырываться, но стоило только Калмыкову отпустить рукав его куртки, как парнишка снова ринулся к остановившемуся невдалеке на остановке трамваю. «Эге, так у нас дело не пойдет!..» — Калмыков в два прыжка настиг беглеца, крепко сжал ему руку.

— Ты что ж это, — возмутился обычно спокойный Митя, — с тобой как с человеком, а ты наутек? Придется тебя проводить в милицию. Зачем бежал за трамваем? Хулиганишь?

Паренек ничего не ответил. Он глуповато моргал глазами, шапка у него сбилась на сторону, светлые короткие волосы топорщились.

— Отпусти, — наконец сказал он. — Отпусти, чего трогаешь! Тут одно дело есть, — он опять рванулся.

— Стой, бабушка! Второй раз меня уже не проведешь. Какое такое дело, говори быстрее?

Паренек обозлился.

— Чего ты руку-то крутишь, пусти, дурак! Если ты сыщик или еще кто, сам догадайся, какое дело. Да пусти же, больно, заору вот сейчас. А-ай!

Паренек закричал легонько, так, чтобы не привлекать внимания. Рассмеявшись, Калмыков взял его под руку и повел в милицию.

Дорогой они разговорились. Сравнение с сыщиком польстило Мите.

— Не вздумай больше бежать, — входя в роль, предупредил он своего подопечного, — я ведь и пристрелить могу при попытке к бегству. Знаешь, как с преступниками делают? У меня пистолет вон где! — Он показал на карман, в котором лежал портсигар. — Чик-чирик — и нет тебя!

— Я не преступник, — угрюмо произнес паренек, опасливо поглядывая на Митин карман. — А прав таких нету, чтобы в живых людей стрелять. За это, знаешь, что бывает?..

— Знаю, знаю! — строго прикрикнул Митя. — Да иди ты побыстрее, марафонец самодельный! Вздумал еще учить меня! Когда надо, права найдутся. Вот сейчас оштрафуют тебя рублей на сто за нарушение правил уличного движения, будешь знать, как по рельсам шпарить! Шагай веселей!

В милиции выяснилось, что нарушителя зовут Николай Ершов. Учится он в школе ФЗО строителей нашего района и документов при себе никаких не имеет. На вопрос, зачем гнался за трамваем, Ершов категорически отказался отвечать.

— Вы милиция, — ехидно сказал он, искоса поглядывая на предъявленное Митей удостоверение, — или как вас там — члены патруля, вам все должно быть известно. — Шмыгнув носом, парнишка сердито потер руку, которую только что отпустил Калмыков.

Дежурный по отделению позвонил в школу ФЗО.

Сначала с ним не хотели даже разговаривать, ссылаясь на то, что в школе только что произошли серьезные неприятности — большая кража, но, узнав, что в отделении находится учащийся Николай Ершов, голос в трубке стал вежливее.

— Сейчас за ним придут, — удовлетворенно сказал Мите милиционер, кивая в сторону Ершова. — Какой-то Синицын, комендант у них, что ли?

Дежурный махнул рукой.

— Тоже штучка! Сначала и говорить не хотел этот Синицын, а потом, видите ли, одолжение сделал — за своим учеником обещал приехать. Я бы таких комендантов в первую голову штрафовал. Пораспускали учащихся, воспитатели!.. А что случись — милиция виновата...