Комсомольский патруль

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ НАГРАДА

На этом можно было бы и закончить повествование о первых и самых трудных месяцах работы комсомольского патруля нашего района.

Мы, члены штаба, многое узнали за эти месяцы, не меньшему научились и комсомольцы предприятий района, участвовавшие в рейдах. Секретарь райкома Ваня Принцев как-то в шутку заметил, что неизвестно, кто большему научился во время рейдов — хулиганы и другой «мусор», которых одергивали и приводили в чувство патрульные группы, или сами комсомольцы, члены этих групп. (Об уголовниках речь не идет, это, как говорится, «особстатья».)

Что ж, в каждой шутке, говорят, есть доля истины. Когда учишь человека, то сам невольно становишься дисциплинированнее и требовательнее к себе раз в десять. Такова диалектика жизни. И мы не безгрешны, и нам многому, многому нужно учиться. Я бы мог рассказать еще о ряде случаев, когда работа штаба приносила немалую пользу советскому обществу, но думаю, что пока этого не стоит делать. Да и мои товарищи того же мнения.

— О чем же еще рассказать читателям? — спрашиваю я своих друзей.

— Пусть сами поучаствуют в рейдах, — пряча улыбку, говорит Нина. — Тогда они многое поймут. Кстати, увидят, так ли легко удержаться от пощечины. У меня еще ангельский характер. Им, то есть «мусору», со мной просто повезло.

Длинные, восточного разреза глаза Нины мерцают зеленоватым светом. В них прыгают лукавые огоньки. Нина хитрит. Она давно научилась сдерживать себя. И правильно сделала. Члену комсомольского штаба это необходимо.

Спокойно, застенчиво улыбается новый член нашего комсомольского штаба Яша Забелин. На груди его поблескивает медаль «За боевые заслуги». Яша уже не считает, что судьба обошла его. Но о подвигах он мечтает все так же. Думаю, что в жизни ему еще не раз представится случай совершить их, и даже не обязательно в борьбе с бандитами. У нас много куда более заманчивых и более приятных дел. Надо только уметь их видеть. Вот пример. На столе передо мной письмо Кости Лепилина. Его уже больше года нет в нашем городе. В письме он рассказывает о делах комсомольской стройки в далеком полярном крае. И только в конце письма, почти вскользь, Лепилин упоминает о том, что Центральный Комитет ВЛКСМ недавно наградил его за отличную работу Почетной грамотой.

В этом весь Костя. О таком событии в своей жизни рассказать лишь в двух строках восьмистраничного подробнейшего письма.

Нина возмущена этой Костиной скромностью, но Яша не соглашается с ней.

— Так и надо, — говорит он. — Костя настоящий человек и умеет видеть романтическое в повседневных делах, что, признаться, я лично не всегда умею, — нерешительно добавляет он. — Да и ты, Корнилова, это тоже знаешь, а шумишь так просто. Тебе всегда пошуметь хочется. Не понимаю, что за характер?

Они смеются, а я думаю, что, может быть, все-таки следует написать еще одну главу? Рассказать, как на суде, где все мы, члены штаба, выступали свидетелями, Прокопий Иванович Чиженюк, как-то сразу по-стариковски сгорбившийся, сказал горькую фразу, от которой всем нам стало больно: «Половину моей жизни зачеркнула дочка-преступница»? Как моложавый, но седой отец Валерия Чеснокова с обидой и недоумением смотрел на свою жену, в течение нескольких лет скрывавшую «делишки» сына? Рассказать, как врал и извивался на следствии Волков, клевеща на совершенно невинных людей, стараясь запутать следователей и оболгать кого угодно — лишь бы побольше, — как сухими казнящими глазами смотрела на него мать?..

Нет. Об этом писать все же не стоит. Здесь все закономерно. И даже то, что «Ката» опознал сам судья Ильенков.

И все-таки мне кажется, что я о чем-то еще не сказал.

Вспоминаю... ну, конечно же, как я мог об этом не написать. Вчера по радио сообщили о том, что, «учитывая успехи комсомольцев и молодежи в социалистическом строительстве», ленинский комсомол награжден еще одним орденом Ленина!

А разве мы своей работой в комсомольском патруле не помогаем социалистическому строительству? Разве не стоим на страже социалистического общежития? Разве ордена Красной Звезды, которые получили я и Костя, не вручены в нашем лице комсомолу?

Значит, и наша работа ручейком влилась в общее русло великих и трудных дел.

И все же мое повествование пока не окончено. Потому что этим великим делам еще будут мешать разные волковы, синицыны и авосины. К сожалению, они еще не перевелись. И если феофановы кажутся уже чудовищами, химерами из страшного прошлого, то разновидности табульшей есть до сих пор.

Товарищи, по местам! Комсомольский рейд продолжается!