Конструктор космических кораблей

1965

В цехах конструкторского бюро шла подготовка к еще более дерзновенному опыту. В корабль «Восход» вносили существенные дополнения. Конструкторы создавали шлюзовую систему и необычный скафандр, в котором человек, покинув борт корабля, мог бы жить, работать непосредственно в космической бездне. Это о ней писал К. Э. Циолковский: «Страшно в этой бездне, ничем не ограниченной и без родных предметов вокруг. Нет под ногами земли, нет и земного неба…»

Алексей Леонов рассказал:

На предприятии, где строились космические корабли, мы бывали довольно часто: изучали технику, на которой летали в околоземное пространство наши друзья. Как-то, в конце 1963 года, нас встретил там сам Сергей Павлович. Значит, будет что-то новое, — подумали мы. Так и есть. Только поздоровались, как Сергей Павлович предложил следовать за ним. В цехе мы увидели знакомый уже макет корабля «Восход». Но сбоку у него оказалась камера.

— Это, друзья, шлюз, — заметив наше удивление, сказал С. П. Королев. — Через него надо будет выходить из кабины корабля в открытый космос.

Я осмотрел шлюз и остановился, прикидывая в уме, что к чему.

— Алексей Архипович, — услышал я голос академика, — можете надеть скафандр и попробовать совершить первый выход.

Тут только я заметил скафандр, который, как мне показалось, ничем не отличался от тех, в которых космонавты уже совершали полеты. Я облачился в скафандр с помощью сотрудников и по рекомендации Сергея Павловича начал работу. На репетицию потребовалось около двух часов. Честно говоря, я порядком устал: дело было непривычное. Сергей Павлович тут же спросил:

— Что скажете, ваши замечания?

Помнится, я сказал, что, прежде чем начать «выход» и «вход», надо составить четкий план всей операции.

— Очень хорошо, — воскликнул академик. — Вот и начинайте работать.

Всю ночь с 17 на 18 марта 1965 года перед полетом «Восхода-2» на космодроме шел снег. Степь стала белой. Следы пурги всюду: на асфальте, на молодых березках, на крыше огромного монтажного корпуса.

Раннее утро. На улице еще темно, а в монтажно-испытательном корпусе светло как днем. И тишина, словно здесь идет сборка наручных часов, а не установка многотонных агрегатов. Лишь изредка по радио отдаются короткие команды из диспетчерского пункта, с которого видно, что делается вокруг.

С. П. Королев и ученые, конструкторы молча наблюдают за работой. Их вмешательства не требуется. Все отлажено, и каждый знает, что надо делать, в какие сроки. Технологический процесс утвержден Государственной комиссией, и отменить его никто не имеет права.

По металлической лестнице от корпуса ракеты спустился Евгений Александрович, ведущий конструктор корабля. Он подошел к ученым, поздоровался, а потом коротко доложил, как идут дела.

— Через десять минут вывоз изделия на позицию, — закончил он.

— Сколько на ваших? — взглянув на часы, спросил Королев.

— Без пятнадцати.

— Ваши отстают — сейчас сорок семь минут.

Евгений Александрович ушел. Члены комиссии проводили взглядом высокую сухую фигуру инженера.

— Энергичный человек, — сказал один из них.

— За это я его и ценю. Может работать сутками, причем увлеченно. Отличный инженер. Талантливый.

— У нас, Сергей Павлович, все «орелики», все талантливые.

Королев хитро улыбнулся:

— Может, вам их недостаточно? Могу поделиться.

— Да нет, не надо. Мои справляются сами. Вообще должен заметить — у нас растет талантливая молодежь. Смешно слышать, когда кое-кто ворчит на молодых: не та, дескать, молодежь пошла. Нет, нынешнее поколение — это, как правило, энергичные, мыслящие люди.

— Согласен. А излишняя бравада со временем обязательно пройдет. Не терплю этаких: что ни слово — то чужое. Это, как правило, белоручки ума. Рад, что моя Наташа не из таких. Готовит кандидатскую. Она идет по стопам матери. Я доволен.

— Да, слышал.

— Это я к слову. Да, чтобы не забыть, — С. П. Королев достал записную книжку, — надо позвонить в Москву. Просил министерство ускорить строительство жилых домов для рабочих. Неделя прошла, а ответа нет.

— А зачем звонить, Сергей Павлович? Ответ здесь, — сказал подошедший председатель Государственной комиссии, — строительство идет полным ходом. Сегодня получил подробный доклад. Сооружение жилых домов и в Звездном городке, мне сказали, тоже завершается.

— Да, это я знаю, Георгий Александрович. Я был в квартире Владимира Михайловича Комарова. Претензий нет.

— Я чувствую, вы питаете к инженеру Комарову особые симпатии, — заметил председатель Государственной комиссии.

— Вы правы, — подтвердил академик. — На него возлагаю большие надежды. Если хотите знать, вижу в нем умелого испытателя пилотируемых кораблей. Кстати, есть на примете еще один очень интересный человек. Береговой. Слышали такую фамилию?

— Слышал. Герой Советского Союза.

— На днях мне его представили. Георгий Тимофеевич — летчик-испытатель. После войны облетал, кажется, около шестидесяти машин различных типов.

— Какое впечатление?

— Самое хорошее. Испытание новой техники — его стихия. Кажется, сам бог дал ему светлый ум, крепкие нервы, волю и талант. Именно талант испытателя.

— К космической технике его не тянет?

— Тянет. И хотя ему больше сорока, я посоветовал летчику перейти к нам. Обещал, что интересующая его работа найдется в ближайшие годы.

— Пожалуй, не каждый решится на это, — сказал председатель комиссии. — Новое место — всегда новое. Да и не образовалась бы большая пауза в его испытательской биографии. Возраст-то не гагаринский!

— Паузы не будет, — рассмеялся Королев. — Ждать нельзя, сами понимаете. На смену «Восходу» придет новый корабль… А такие люди, как Береговой, нам очень нужны.

Ворота медленно открылись. Все пошли, чтобы по традиции проводить ракету к стартовой площадке. Вывоз ракеты — акт торжественный, праздничный.

…Появилось солнце. Утренняя свинцовая хмарь исчезла. С. П. Королев стоял и смотрел, как вдали медленно «плыла» по рельсам космическая ракета. Судя по всему, у него было хорошее настроение. Заметив нас, журналистов, он подошел и поздоровался.

— Беседа за мной, — опередил ученый.

Над нами, чуть в стороне, зашумел вертолет. В открытой двери его, свесив ноги, сидел кинооператор Володя Семенов и снимал поезд с ракетой. С. П. Королев посмотрел вверх.

— Вы видели технический фильм о первом старте «Востока»? Нет? Обязательно посмотрите. Даже на нас он производит большое впечатление. Кино — великая штука. Вы, наверное, не знаете, что старт ракеты фиксируется со многих самых неожиданных точек.

Если мне не изменяет память, на ракету будет нацелено около двадцати пяти кинообъективов.

Неожиданно разговор зашел о литературе, театре, музыке. Оказалось, что у ученого хватает времени на все. В литературе он всем предпочитает Льва Толстого.

Ракета подошла к месту, где мы стояли. Сергей Павлович на полуслове оборвал разговор и стал смотреть на появившееся перед нами сигарообразное тело ракеты.

— А вы знакомы с главным конструктором всего этого? — ученый показал на платформу, на стартовую площадку, где многочисленные автоматические устройства и механизмы уже ждали ракету-носитель. — Пойдемте, пойдемте. Скромнейший человек.

Высокий, плотный, с приветливым открытым лицом «наземник», как часто, для краткости, его называют здесь, шагнул навстречу Королеву. Движения его были медленны и плавны.

— Вот, познакомьтесь. Творец всего наземного хозяйства. Академик, возглавляет славный коллектив специалистов. Вы скоро увидите, как его механизмы начнут работать.

— Сергей Павлович преувеличивает, называя меня творцом. Я только руководитель.

— Вот видите? — весело сверкнул глазами С. П. Королев. — Он только конструктор, — и, окинув взглядом могучую фигуру, Королев засмеялся. — Пожалуй, два таких богатыря справятся с ракетой без всего этого оборудования. А если говорить серьезно, под руководством ученого создано уникальное оборудование. Вот, смотрите!

…Платформа с ракетой остановилась на стартовой площадке. И в ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, серебристая стрела стала медленно подниматься над стартовым устройством, вырастая на глазах. Мгновение — и возле огромной ракеты-носителя оказались фермы обслуживания. Окружив ее со всех сторон, они образовали возле корабля небольшую площадку. Установка ракеты заняла минуты.

— Что вы можете сказать? Только талантливые люди могли создать такую технику, умную и нежную, как мать, — проговорил Королев.

И, неожиданно возвратившись к разговору о литературе, уже взявшись за дверцу машины, воскликнул:

— А еще я очень люблю Есенина:

…Командный пункт связи. По радио объявляется пятиминутная готовность. Это значит, до старта осталось всего пять минут.

— Я — «Заря», — слышится в репродукторе голос академика Королева. — У нас все идет хорошо, все по плану. Как ваше самочувствие? — спрашивает он у экипажа.

— Я — «Алмаз». Самочувствие отличное, — отвечает Павел Беляев. — К старту готовы.

Председатель комиссии сообщает Павлу Беляеву и Алексею Леонову о звонке из Кремля и пожелании счастливого пути, переданном руководителями партии и правительства.

— Спасибо, большое спасибо, — благодарит командир экипажа.

— Минутная готовность, — разносится по стартовой площадке и по пункту связи.

Звучит завершающая команда:

— Подъем!

Для нас, свидетелей многих запусков пилотируемых кораблей-спутников, и тем более для тех, кто запускает ракеты, старт становится уже обычным, хотя и торжественным мигом. Мы ждем другого, того, ради чего и осуществляется этот полет. Ждем…

Ведет связь с кораблем, как всегда, Юрий Гагарин.

— Как ваше самочувствие? — спрашивает он экипаж. — Как работает машина?

— Отличное. Перегрузки растут медленно. Ракета, можно сказать, нежная, — раздается из корабля.

— У нас все отлично, — продолжает Гагарин.

— И у нас все отлично, — в тон ему отвечает командир корабля. — Видим Землю, а небо черное-черное.

— Вот выйдем в космос, — раздается веселый голос Алексея Леонова, — тогда во всем, что есть, разберемся!

…Со стартовой площадки возвратились члены Государственной комиссии. Они располагаются здесь же, на пункте связи, где уже включены «космические» телевизионные установки. С. П. Королев садится рядом с дежурным оператором.

— Внимание! — говорит дежурный. — «Восход» приближается к территории Советского Союза.

11 часов 30 минут.

Рядом с нами, заметно волнуясь, сидит инженер-конструктор «леоновского» скафандра.

Еще секунды — и на экранах возникнет изображение корабля «Восход». Изображение, правда, не такое резкое, как хотелось бы. Хорошо видно шлюзовое устройство. В нем показались вначале руки, потом голова Леонова. Еще минута, и космонавт за обрезом шлюза.

— Отталкиваюсь, — слышим мы его голос.

— Не торопись, Леша, делай, как учили, — советует после паузы Беляев. — Пошел! — И снова вдогонку: — Не торопись!

Потом раздались обращенные ко всем людям Земли слова:

— Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-ко-е про-стран-ство. — И еще раз повторенные: — «Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-ко-е про-стран-ство».

Нам видно, как Леонов плывет вслед за кораблем.

— Смотрите-ка, повернулся! — не выдержав, крикнул кто-то.

— Развел руками, плавает!

Все это видят на экранах телевизоров миллионы наших сограждан, телезрители многих стран планеты.

— Первые шаги вне кабины корабля сделаны, — с нескрываемой гордостью говорит С. П. Королев. — Поздравляю с выходом человека в космос!

Все, кто был в эти минуты рядом, стали аплодировать. Сергей Павлович жестом руки призвал к тишине. Эксперимент продолжался. Космонавт начал обследовать наружную поверхность корабля.

— Сними крышку объектива, — раздался голос Беляева.

Космонавт Леонов выполнил распоряжение командира и неожиданно для всех бросил крышку в сторону Земли. Включил кинокамеру. Визуальное наблюдение Земли и космического пространства продолжалось.

Впереди — вход в шлюз, возвращение в кабину корабля. Даже не верится, что там, на высоте почти пятисот километров, летя со скоростью двадцать восемь тысяч километров в час, в открытом космосе трудится человек. Впервые не через стекла иллюминатора, впервые не стесненный размерами корабля озирает Вселенную наш, советский человек, Алексей Леонов.

Снова голос Беляева:

— Задание по выходу в космическое пространство и возвращение космонавта в корабль выполнено полностью. Параметры в кабине находятся в пределах нормы. Дальнейшие работы идут строго по программе полета.

— Я — «Заря», — взяв в руки микрофон, ответил С. П. Королев. — Поздравляю вас с успешным выполнением задания. Спасибо!..

…Короткая беседа с академиком М. В. Келдышем:

— Вполне ли оправдались предположения ученых, связанные с выходом человека в космос?

— Да, конечно. До полета «Восхода-2» теоретическая сторона проблемы выхода человека за пределы кабины корабля была ясной. Хорошо были известны условия внешней среды, и в частности интенсивность излучения. Надо было выяснить, какова реакция на невесомость в свободном пространстве. Пребывание там Алексея Леонова убедило нас в том, что и это явление наши ученые представляли правильно.

— Человек в космосе лишен какой-либо опоры. Понадобится ли средство, чтобы помочь ему стабилизировать себя?

— По-моему, главное — выработать навыки. Соответствующие тренировки позволят человеку и в космосе почувствовать себя вполне уверенно. Может быть, работать непосредственно в космосе окажется легче, чем на земле. И в этом отношении наш первый эксперимент имеет очень важное значение. Это крупный шаг вперед.

— Была ли какая-нибудь неожиданность в ходе этого эксперимента?

— Нет, не было. Он дал много нового: впервые человек оказался в полном вакууме — без защиты стенок корабля и впервые получил полную свободу движения в невесомости. Конструкторы во всех этих аспектах правильно решили технические задачи. Корабль «Восход-2» продолжает полет…

Небольшой кабинет ученого отдан прессе. Входит Сергей Павлович.

— Ну, что же. Я в вашем распоряжении, — с порога говорит он журналистам, — десять — пятнадцать минут, думаю, будет достаточно.

Вопросы были подготовлены заранее. Сергей Павлович сел за стол, прочитал их:

— Хорошо, постараюсь ответить.

— Разрешите записать на пленку?

— Пожалуйста.

— За последние годы, когда на наших глазах совершено столько полетов в космос, мы незаметно переходим к иному качеству. Смотрите: летали одноместные корабли, сейчас пошли трехместные, и вот двухместный корабль идет[35]. Можно заранее сказать, что вряд ли теперь будут летать одноместные корабли. Вряд ли. И я думаю, что не ошибусь, если предскажу и следующий шаг. Наверное, скоро возникнет вопрос о том, что есть ли смысл такие дорогостоящие системы, как космические корабли, запускать на несколько суток в космос. Наверное, надо их запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. А снабжение этих кораблей всем необходимым, также доставку и смену экипажа производить при посредстве упрощенных типов космических аппаратов, которые, естественно, должны иметь шлюзование, для того чтобы выполнить свои функции, подстыковываясь к системе кораблей на орбите.

…Ну, а если говорить о более длительных и более дальних полетах, то, конечно, вы понимаете, товарищи, что не могут же корабли летать настолько обособленно, что один корабль… не может иметь никакой связи с другим кораблем[36]… то есть тут исключаются вопросы взаимной выручки, надежности, дублирования, чего хотите, даже самого простого человеческого общения и помощи.

Ну, а зачем нужно выходить в космос? Я думаю, что на это очень просто можно ответить, что, собственно говоря, летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, плавая, скажем, в океане, нельзя бояться упасть за борт и не учиться плавать. Значит, это связано с целым рядом операций, которые могут потребоваться при встрече кораблей и, наконец, в тех случаях когда нужно будет что-либо поправить на корабле. Мы, например, всерьез думаем над тем, что космонавт, вышедший в космос, должен уметь выполнить все необходимые ремонтно-производственные работы, вплоть, скажем, до того, чтобы произвести нужную сварку и так далее и так далее.

Ну, и, наконец, надо считаться и с таким фактором, что ведь может, в конце концов, сложиться такая ситуация, когда один корабль должен оказать помощь другому. Но каким же образом? Ведь корабли представляют собой очень защищенные в тепловом и в прочностном отношении конструкции. Значит, можно подойти к кораблю и ничего, собственно говоря, не сделать, потому, что если его просто разгерметизировать через входной люк, то люди там погибнут. Значит, должна быть отработана такая система шлюзования, жизнеобеспечения и выхода из корабля, которая бы давала возможность оказать такую помощь.

Тут можно, конечно, пофантазировать немного, сказать, что если будут большие корабли, то они, может быть, очень близко не будут подходить друг к другу, может быть даже на десятки километров. Они, скажем, радиотехнически будут друг друга видеть. Спрашивается… как перейти с одного корабля на другой? Наверное, все-таки не в скафандре с индивидуальным, допустим, КП[37], кислородным и каким-то другим движком. Тогда уже надо делать космическое «такси»…

Ученый закончил свой комментарий. Мы поблагодарили его.

— Большое вам спасибо! Я могу только ваши поздравления отнести к большому коллективу разработчиков и испытателей, которые создали и провели этот сложнейший эксперимент. Надо сказать, что первый выход человека в космос — это событие в космических исследованиях очень крупное, я бы сказал, событие, которое откроет путь большому направлению в разработке космических аппаратов и в космических исследованиях.

Вот, собственно, все, что я хотел вам сказать.

Кажется, со времени полета Юрия Гагарина не было на нашей планете другого события в космосе, которое заставило бы землян так волноваться и гордиться своим сыном.

Телетайпы, радио принесли на космодром первые отклики на новый научный эксперимент. Их здесь ждали. И это понятно.

— Посмотрите, Сергей Павлович! — предлагает ученому один из его ближайших сотрудников. — Англия, Франция, Индия, Польша, Чехословакия…

Академик молча читает.

— Это пока публицистика, — резюмирует он. — Нам с вами необходима научная, техническая оценка.

— Она нам ясна и без них.

— Не скажите, не скажите, — пошутил ученый. — Оценивая наш опыт, они порой высказывают очень любопытные суждения о наших будущих планах. Иногда их прогнозы сродни книгам фантастов, вроде Станислава Лема. Советую почитать, очень интересный автор… А что, американских откликов еще нет?

— Значительных пока нет. Корреспондент ТАСС из Нью-Йорка сообщает, что официальные лица пока молчат. Да вот вам, пожалуйста, сам исполнительный директор Национального совета по аэронавтике и исследованию космического пространства. Вот что заявил доктор Уэлш: «Мы ожидали, что русские сделают что-то сенсационное, и теперь мы дождались. Полет „Восхода-2“ является логическим следствием программы космических исследований русских». Еще, Сергей Павлович, сообщение. На вопрос корреспондента ТАСС редактор газеты «Нью-Йорк таймс» по научным вопросам сказал: «Возможность покидать космический корабль, чтобы посмотреть его, при необходимости произвести ремонт и выполнить другие функции, которые нельзя осуществлять, находясь внутри корабля, представляет собой очень важный успех». Любопытно высказывание английского астронома Бернарда Ловелла. «Русские, — заявил он, — опередили американцев».

— У нас свои возможности, своя программа, — сказал Василий Михайлович, заместитель Королева. — Американцы собираются запустить впервые двухместный корабль. Это будет ценным вкладом в их национальную космическую программу. Да и в конечном счете, разве так важно, кто впереди?

— Верно, верно, Василий Михайлович, — подхватил академик. — Не кружится ли у нас голова, друзья мои? Нельзя отмахиваться от американского опыта. Америка — страна техническая, ресурсы ее огромны. И минувшая война на ее территорию не заходила. Богатая страна. И народ ее талантлив.

— Это ей не мешает, однако, покупать себе ученых во всех странах.

— Это вы о Вернере фон Брауне?

— Но нем, и о сотнях других.

— Ну, если говорить о немецких ракетчиках, — заметил Королев, — то они бежали туда, скрываясь от возмездия. На «научной» совести Брауна — разрушенные города Западной Европы, убитые дети, женщины и старики.

Сергей Павлович снова углубился в чтение телеграмм. Читали их и члены Государственной комиссии. Просмотрев добрую половину, академик встал, прошелся по комнате, постоял возле окна и спросил:

— А есть что-нибудь более существенное?

— Темы разные: и стоимость свадебного путешествия на Луну, и создание военной базы в космосе. Задали мы работу даже юристам. Организация Объединенных Наций закончила рассмотрение вопроса о запрещении использования космоса, Луны и планет в военных целях.

— Знаю. Это исключительной важности проблема, — сказал академик. — Сколько раз на нашей планете возникали войны из-за дележа территории! Не дай-то бог, чтобы еще Луна и планеты стали предлогом для ссоры народов. Этого допустить нельзя.

19 марта 1965 года намечена посадка корабля в заданном районе. На узле связи члены Государственной комиссии, у микрофона С. П. Королев.

— Я — «Заря», — говорит академик. — Приготовиться к завершающему этапу полета. В соответствии с программой с Земли будут даны все необходимые команды. Как поняли меня?

— Я — «Алмаз», — отвечает Беляев. — Приступаю к завершающей операции.

— Я — «Заря». Тщательно контролируйте работу приборов. До встречи на Земле!

Сергей Павлович передал микрофон Юрию Гагарину, ответственному за поддержание связи с кораблем «Восход-2», и ушел в свой кабинет.

Служба связи, инженеры, техники, отвечающие за спуск корабля, слышали разговор С. П. Королева и экипажа и тотчас же приступили к работе по строго определенному спусковому графику. «Восход-2» должен коснуться родной Земли на 18-м витке.

За несколько минут до заключительных команд технический руководитель полета и его коллеги вновь собрались вместе.

Все команды, которые сейчас будут выданы, внимательно слушают специалисты из группы встречи, находящиеся недалеко от предусмотренного места приземления.

— Выдать команду пять.

— Есть команда пять.

— Команда пять прошла, — отвечает оператор-контролер.

— Выдать команду шесть.

— Есть выдать команду шесть.

— Команда… Команда шесть не прошла. Не прошла, Сергей Павлович, — дрогнувшим голосом сообщил контролер.

Мертвая тишина. Сергей Павлович в мгновение встал из-за стола. Встали все, кто был здесь, кроме операторов, сидящих у аппаратов.

— Связь! — крикнул Королев.

— Есть. Понятно, — ответил Гагарин и, как будто ничего не случилось, приблизился к микрофону, стал спокойно говорить с экипажем «Восхода». Так мог поступить только человек большой выдержки.

— Я — «Заря». Команда на ТДУ не прошла. Готовьтесь ко второму варианту посадки. Как учили, Паша! Сейчас Государственная комиссия передаст, на каком витке начать посадку.

Надо быть в положении космонавтов, чтобы оценить сердцем и разумом, как дорог был им в этот момент бодрый голос Земли, голос друга. Государственная комиссия приняла решение: командиру корабля «Восход» Беляеву совершить посадку на Землю, используя систему ручного управления. Об этом командиру сообщил по радиосвязи сам С. П. Королев.

— Все будет хорошо, — твердо сказал он, — с нетерпением ждем вас.

Эти часы были трудными для всех. В памяти у всех, кто был на беседе с С. П. Королевым, по-иному зазвучал смысл его слов: «Ну и, наконец, надо считаться и с таким фактором, что ведь может сложиться такая ситуация, когда один корабль должен оказать помощь другому». Но еще не было кораблей, способных оказать помощь другому. Все это пока впереди…

На 19-м витке командир корабля Павел Беляев вручную сориентировал корабль, включил тормозную установку.

Через несколько часов ТАСС передавал:

«19 марта в 12 часов 02 минуты по московскому времени космический корабль „Восход-2“, пилотируемый экипажем в составе командира корабля полковника Беляева Павла Ивановича и второго пилота подполковника Леонова Алексея Архиповича, благополучно приземлился в районе города Перми.

Посадка произведена командиром корабля полковником Беляевым с использованием системы ручного управления».

Сергей Павлович Королев, после того как была совершена посадка, связался с экипажем «Восход» и поздравил их с выполнением полетной программы. Потом вызвал к себе специалистов, ответственных за работу бортовых устройств.

— Разобраться в причинах. Доложить мне. Будем обсуждать на Государственной комиссии.

— Один только вопрос…

— Никаких вопросов, — вскипел академик. — Выполняйте, и немедленно. Через пятнадцать минут к месту посадки «Восхода» вылетает самолет. Ясно?

— Ясно.

…На второй день Павел Беляев и Алексей Леонов уже были на космодроме Байконур и докладывали Государственной комиссии об итогах беспримерного полета…

Подводя итоги полета «Восхода-2», а точнее, оценивая случай, когда ответственность за возвращение на Землю легла в полной мере на плечи командира корабля, С. П. Королев сказал:

— Это важный момент в отработке космической техники, в проверке ее надежности.

Часы, прошедшие до приземления «Восхода», оставили свой след. Казалось, на висках Сергея Павловича появилось больше седины, возле глаз стала плотнее паутинка морщинок, а у рта чуть глубже складки.