Конунг Туманного острова

Глава 21

Четыре дня спустя. Г. Винтанкестер. Уэссекс. (в настоящее время — Уинчестер, графство Гэмпшир).

Инне из племени хастингов шагал рядом с Сигурдом, посвящая того в нехитрые хитросплетения местной политики. Кое-что король знал и так, но некоторые подробности оказались для него в новинку. Как вот эти, например.

— А еще король Квихельм, сын Кинегильса, к королю Нортумбрии Эдвину убийцу послал. Того верный гезинд своим телом закрыл! А тот король потом Кинегильса разбил, и под свою руку взял. Кинегильс потом с Нортумбрией породнился, и за их нового короля Освальда дочь отдал Кинебургу. Освальд теперь бретвальда, самый сильный король на острове…

Инне говорил без остановки, отчего у Сигурда закипал мозг. Он и представить себе не мог, как на одном острове могло поместиться столько королевств, названий которых он и слыхом не слыхал. Дал Риада… Регед… Лотиан… Линдесеге… Королевства возникали из ниоткуда и пропадали без следа, поглощенные соседями. И случалось это порой только потому, что находился очередной лихой вождь, который умудрялся покорить соседние племена и править ими до самой смерти, которая при таком образе жизни наступала довольно быстро. Дейра и Берниция периодически сливались в Нортумбрию, делая это для только того, чтобы после смерти очередного короля развалиться вновь. С ума можно сойти! Но и это еще не все. Оказывается, Уэссекс единым королевством был только на словах, а каждый угол в нем управлялся своими вождями, которые тоже носили гордое звание кёнигов. И эта мешанина из имен местных королей, их детей, которые тоже считались королями, и их подданных, многие из которых опять же считали себя королями, привела его в полнейшее замешательство.

— Ну что за дыра! — выдохнул Сигурд, который понял, что воевать придется много и часто.

Поросший лесом, изрезанный реками и невысокими горами остров бурлил, как котел на огне. Нет, чтобы собрать две огромных армии и выяснить раз и навсегда, кто тут главный. Тут война будет совсем другой. Тут придется гоняться за мелкими отрядами, которые знают местные леса лучше, чем тамошние олени.

— Винтанкестер, король! — Инне ткнул рукой в город, который показался в предрассветной дымке. — Ставлю корову против твоего плевка, что тут нас не ждут, а на воротах всего пара часовых.

— Так тут нет войск? — подозрительно посмотрел на него Сигурд.

— Если и нет, то скоро будут, — пожал тот плечами. — Я покажу место, где стена пониже.

Отряды данов и германцев скрылись в тумане, таща на себе лестницы, которые сделали в двух милях отсюда, а Болли, сморщивший лоб в умственном усилии, повернулся к Сигурду.

— Тебе не кажется, брат, что мы шагаем быстрее, чем успевают наши ноги? Может, остановиться пора? Добычу взяли хорошую.

— А мы никуда отсюда не пойдем, — покачал головой Сигурд. — Они сами придут. Пусть все в одном месте соберутся. Мы с тобой не дети уже, по всему острову бегать. Тут все решится.

Сигурд оказался прав. Пока его воины с упоением грабили окрестности, угоняя скот и вывозя зерно, король Кинегильс собирал ополчение и вел его к Винтанкестеру, одной из жемчужин его королевства. Римский город Venta Belgarum был центром выделки шерсти и останется им еще на тысячу с лишним лет. Именно поэтому Сигурд согласился пойти сюда. Он стал понимать, что не только добыча — основа богатства королей. Плодородные земли, ремесло и торговля значат куда больше. А для этого совершенно точно не нужно превращать в пепелище земли, населенные трудолюбивым народом. Именно поэтому он и остановил свое войско.

Первые отряды западных саксов показались через неделю. Весь великий и славный Уэссекс, одно из крупнейших королевств Британии, раскинулся на сотню миль с запада на восток, а с севера — на юг — и того меньше. После тех пространств, что прошли даны в войну с персами, все это выглядело просто смехотворно. Но зато и плюсы от этого были немалые. Война быстро началась и быстро закончится, еще до посевной.

Оба войска построились друг напротив друга, и Кинегильс Уэссекский, к досаде своей, выяснил, что у врага сил примерно столько же, сколько и у него. Тысяч восемь, если считать отряды хастингов, что пришли пограбить вместе с победителем. Огромная это была сила, просто неслыханная для этих мест. Новый король Кента не только привел своих людей, но и словно морская волна, погнал перед собой все народы, что ему покорились. А вот почему они покорились, когда должны были резать его воинов из засад, Кинегильс не понимал. Кент был силен, и его короли частенько становились бретвальдами Британии, лишь недавно передав этот негласный титул нортумбрийцам.

— Переговоры! — альдерман Осред выехал вперед, размахивая пучком веток. — Король Сигурд хочет поговорить, прежде чем начнет лить вашу кровь. Он зовет кёнигов саксов на переговоры. Никто не поднимет оружие, пока они не закончатся! Он клянется Тором и святым Августином Кентским!

— Надо идти, — Сигульф, кёниг Глестингабурга, который станет когда-нибудь Гластобери, пристально посмотрел на своего короля. — Мы тут половину людей оставим, и еще непонятно, победим ли.

— Ты струсил, Сигульф? — скривился король.

— Надо идти, — трое самых сильных вождей обступили Кинегильса. — Если вон тот воин с головой медведя на шлеме и есть Сигурд, то он один нас затопчет. Ему же остальные едва до плеча достают. Он двух конных королей сразил.

— Хосса… Сигульф… Ательстан… — король растерянно смотрел на своих подданных. — Надо биться! А, черт с вами! Пойдем, послушаем этого дана.

А в центр поля уже выносили грубо сколоченный стол и ставили лавки. У нового короля Кента и мысли не возникло, что кто-то откажется поговорить с ним. Альдерманы, кёниги и ярлы молча сдвинули кубки и выжидательно уставились на Сигурда, севшего во главе стола.

— Храбрые короли Уэссекса, — начал Сигурд, который Кинегильса намеренно не замечал. — Я предлагаю вам пойти под мою руку. Вам сегодня не победить, а даже если волей богов я погибну, то в следующем году сюда придет с войском мой брат Болли Горелая борода и довершит начатое. Он приведет новых бойцов из норвежских фьордов и болот Фризии. Корабли Эйнара Который сжег Руан будут гостями в ваших землях до тех пор, пока здесь не останется ни одной овцы, и никого из тех, кто может держать оружие в руках. Ваши земли захватят англы с севера и бритты с юга. Юты, которые уже покорились мне, нападут с востока. Вы можете выйти сегодня на бой и проявить чудеса храбрости, но это ничего не изменит. Даже если вы и выиграете эту битву, вы уже проиграли войну. Вы ослабеете настолько, что любая баба пришибет вас мокрым полотенцем.

— Что ты предлагаешь? — нетерпеливо спросил Сигульф, чьи владения были дальше всех от Кента, но ближе всех к бриттам Думнонии и Уэльса.

— Десятую часть земли отдаете мне и моим людям, — ответил Сигурд. — Десятая часть дани тоже идет мне. Вы признаете меня своим королем. Альдерманы саксов и ютов станут ярлами, а все земли южнее Темзы объединятся в одну страну с едиными законами. Взамен вы получаете богатую торговлю со Словенией, империей, Данией и франками. Отсюда пойдет сукно и железо, а сюда — вино, шелк, стекло и золото. Мы пойдем воевать с англами и возьмем богатую добычу. Вы получите новые земли там, а англы и бритты станут платить вам оброк, как римские колоны.

— А я? — прорычал Кинегильс, брызгая слюной. — А про меня ты забыл? В Уэссексе уже есть король! Что вы слушаете его! Мы будем биться!

— А тебе, — повернул голову Сигурд, словно только что заметив его, — я тоже предлагаю стать ярлом. Если согласен, становись на колени и целуй мой сапог. А если не согласен, то вызови меня на бой, как мужчина. Что ты уставился на меня, дерьмоед? Или ты и ко мне тоже хочешь прислать убийцу? Ты трус и слабак, Кинегильс. Тебе не бывать королем.

— Что? — побагровел тот и вытащил нож. — Ты назвал меня трусом? Я тебя убью, датский нищеброд!

Видимо, этот внезапный порыв не стал для Сигурда неожиданностью, потому что он резко встал, да так, что его скамья отлетела в сторону. Дан перехватил руку с ножом, который уже летел в его горло, взял Кинегильса за глотку и поднял его над землей. Что-то хрустнуло, король бессильно подергал ногами, захрипел и затих.

— А ведь мы поклялись, что не станем нападать друг на друга! — укоризненно покачал головой Сигурд, брезгливо отбрасывая в сторону обмякшее тело. — Нарушить священный обычай! Да как он мог!

— В Уэссексе больше нет короля, — сказал Болли в наступившей тишине. — А раз его нет, то пришло время выбрать нового.

— Винтанкестер и земли покойного Кинегильса сойдут за десятую часть? — деловито поинтересовался Хосса, один из вождей западных саксов. — Если да, то мы предлагаем в короли Сигурда.

— Да? — раскрыли рты кёниги помельче. — Мы предлагаем?

— Да! — со значением посмотрели на них Хосса, Сигульф и Ательстан. — Мы предлагаем! Вы можете начать битву, но мы своих людей уведем.

— Да, мы предлагаем Сигурда, — мотнули головами кёниги. Без этих троих шансы на победу и вовсе равнялись нулю.

— Вот видишь, брат, — задумчиво сказал Сигурд, когда саксы ушли. — Это должно было случиться в следующем году, но случилось сейчас. Мне вот ни капельки не жалко того золота.

— Один и Тор не одобрят такого! — скривился Болли.

— Разве плохо я чтил этих богов? — укоризненно посмотрел на брата Сигурд. — Теперь надо принести жертвы и Локи. Он ведь тоже бог, и не из последних.

Два месяца спустя. г. Кантваребург. Королевство Британия.

Витенагемот, собрание мудрых, проходил в зале королевского дворца. Три десятка депутатов со всего юга острова прибыли сюда. Их называли витенами. Девять человек приехало из Уэссекса, трое данов из разгромленного дотла Суссекса и пятеро из Кента. Епископы и аббаты тоже прибыли, ведь это было их правом. Здесь же сидели ярлы викингов, которые получили земли в разных углах нового королевства. Болли Горелая борода стал герцогом Суссекским, взяв себе земли на западе этой страны. Хастинги прислали своего вождя, который тоже принял титул ярла и прилагающуюся к нему золотую цепь. Вообще, эти цепи были идеей Леутхайд, и Сигурд просто за сердце схватился, когда узнал, во что ему обойдутся эти символы власти. Ведь казна покойных королей была отнюдь не бездонна. Сигурду пришлось выдать в виде добычи огромные суммы, множество скота и сотни гайд доброй земли. Он раздал так много, что себе не оставил почти ничего. А теперь еще цепи эти… Ювелиры Кента благословляли господа за привалившее внезапно счастье.

— Не жадничай, муж мой, — Леутхайд серьезно посмотрела на него и добавила. — Ну сам подумай, кто в здравом уме откажется от такой красоты? Чем толще будет цепь, тем охотней эти люди присягнут тебе на верность.

— И то верно, — ответил Сигурд после недолгого раздумья. — Было бы железо, а золото добудем.

Он пошел в зал, откуда до королевы вскоре донеслись восторженные вопли и обрывки фраз вроде такой:

— Отважный Осред! Дарую тебе титул ярла и эту цепь как знак твоей власти. Принимаешь ли ты ее?

— Принимаю, мой король и клянусь тебе в верности!

— Отважный Сигульф! Дарую тебе титул ярла и эту цепь как знак твоей власти. Принимаешь ли ты ее?

— Принимаю, мой король и клянусь тебе в верности!

И так два десятка раз. Леутхайд знала, что последует за этим, и слуги уже поставили на подносы хлеб, жареное мясо и сало. Они открывали бочонки с вином и готовили кубки. Саксы пили ничуть не меньше данов, а ведь даны пили очень и очень много. Оставался еще один очень важный вопрос до того, как начнется пир. Она прислушалась. А… вот же он!

— Я предлагаю породниться, отважные мужи! — сказал Сигурд. — Пусть ярлы из саксов отдадут своих дочерей за ярлов данов. А ваши гезиты, служилые люди, пусть отдадут своих дочерей за моих хирдманов. Так мы станем одним народом, повязанные узами крови, и никогда больше не поднимем друг на друга свои мечи.

— Да, это будет нелишним, бретвальда Сигурд, — раздался голос Хоссы, ярла из Уэссекса. — Ведь король Освальд Нортумбрийский уже собирает свою армию. Кинегильс был его зятем.

— Освальд не пойдет на нас в этом году, — прогудел в ответ Сигурд. — Он ждет набега самого Эйнара Который сжег Руан. Он от страха гадит под себя и смотрит со скалы на море. Скоро полосатые паруса данов покроют воды около Бамбурга! Ему еще долго будет не до нас!

— А Пенда Мерсийский? — раздался тот же голос. — Он соберет свою армию и договорится с Эссексом и Восточными англами!

— Оставим их на следующий год, — ответил Сигурд. — Слона надо есть по частям. Ты когда-нибудь видел слона, отважный Хосса? Я тебе сейчас покажу книжку, которую про меня написал великий логофет Египта. Там есть картинка. Я убил такого в битве при…

Леутхайд вздохнула и пошла к себе. Она устала, у нее тянул живот, а гулять почтенные мужи будут долго и, скорее всего, не один день.

Титанических размеров кровать, каких еще не видела Британия, вместила королевскую чету без малейшего для их обширных телес утеснения. Сигурд испуганно погрузился в пышную перину, взбитую служанками на два локтя в высоту, и теперь лежал, прислушиваясь к незнакомым ранее ощущениям. Ему нравилось…

— Так вот, она какая, роскошная жизнь! — пробурчал Сигурд, который даже пошевелиться боялся. — Неужели все короли так живут? В Дании точно нет. Клянусь сиськами Фрейи, приятно-то как!

— Ага! — на лице Леутхайд застыла блаженная улыбка. — Птицы ощипали столько, что и не выговорить! На этой неделе баню заканчивают. Будем теперь как приличные люди в Братиславе жить.

— Не, — глубокомысленно ответил Сигурд, разглядывая затейливую бахрому сажи на балках потолка. — Мне как в Братиславе не надо. У меня денег столько нет. Мне и так хорошо. Да чтоб я сдох! Мягко-то как!

— Надо служанкам сказать, чтобы выскоблили тут все, — сказала Леутхвйд со вздохом. Ее сажа на потолке жутко раздражала. — А потом печника из Словении выпишем. Так надоело дым глотать.

— Выпиши, если хочешь, — Сигурду было совершенно все равно. Он пребывал на вершине блаженства.

— Купцы из Аквитании приплыли, — продолжила Леутхайд, которая, закряхтев, перевернулась на другой бок. — Говорят, император умер.

— Старый или молодой? — заинтересовался Сигурд.

— Вроде старый, — ответила ему жена. — Зимой еще.

— Не повезло, — глубокомысленно сказал Сигурд. — Воин добрый, а в постели, как баба, помер. Боги не примут его.

— Кстати, о богах… — Леутхайд взяла многозначительную паузу. — Ты же помнишь, что я на сносях, муж мой?

— Ну! — удивленно посмотрел на нее Сигурд. — Как тут забыть! Жду не дождусь. Мои орехи уже скоро лопнут от воздержания, а все служанки от меня шарахаются. Даже старые и страшные. Это ты их запугала? Признавайся, жена! Если ты, то это было очень некрасиво с твоей стороны!

— Терпи! Я же терплю! — отмахнулась от него Леутхайд, которая поспешила перевести разговор на другую тему. — Все бы тебе вон чего… И вообще, я не об этом! Я на сносях, и ты меня бить не будешь. Обещаешь?

— Да за что тебя бить-то? — подозрительно посмотрел на нее Сигурд. — А если и натворила чего, то ладно, прощаю. Клянусь! Я даже пальцем тебя не трону.

— Тот ромей в Карфагене тебя не понял, — со вздохом ответил Леутхайд. — Он когда буквы делал, ошибся. Тут святые отцы прочитали название корабля и негодуют весьма. Говорят, мерзость это великая. Негоже христианскому королю на такой нечестивой лохани плавать.

— Да? И что он там написал? — Сигурд заинтересованно повернулся к жене.

— Отрыжка Локи, — ответила Леутхайд и зажмурила глаза от страха, ожидая крепкой затрещины.

Но вместо этого она услышала гомерический хохот мужа, который очень скоро перешел во всхлипы и почти неприличное для такой туши повизгивание. Сигурд даже плакал от смеха, а когда успокоился, пояснил.

— Да за что мне тебя бить, глупая? Это же лучшая новость из всех, что я слышал.

— Почему это? — изумилась Леутхайд, которая долго не могла решиться на столь отчаянный шаг. — Чего в ней хорошего-то? Название похабное, а ты за эти буквы целых три солида отдал.

— Ты не понимаешь, женщина! — покровительственно сказал Сигурд. — Это же лучшая из шуток великого шутника. Сам бог Локи подарил нам свое благословение. А как еще, по-твоему, с нами общаются боги? Он тебе гонца, что ли, с письмом прислать должен? Так я все равно читать не умею. Надо парням рассказать, пусть тоже порадуются!

— Ну тогда, наверное, и дворец новый построим! — с робким воодушевлением сказала Леутхайд. — Тут зимой так по ногам дует, что просто сил нет! Сигурд! — она ткнула мужа локтем в бок. — Сигурд!

Но его величество не слышал. Он крепко спал. Вчера по пьяному делу ярлы с запада, измученные набегами бриттов, уговорили его сходить на Думнонию. Он совсем забыл, что южнее Темзы осталось еще одно независимое королевство. Ну ничего, еще все лето впереди! Он непременно исправит это упущение сразу после посевной. Тут же рукой подать…

КОНЕЦ.