Конвой для ведьмы

ГЛАВА 22. Обитель

Монастырь чернел под серо-стальным небом. Узкие окна-бойницы хмуро взирали на мир, а высокие толстые стены превращали обитель в неприступный бастион.

Аббатство святого Эльма…

Кай хорошо знал это место. Точнее — был наслышан. Здешние монахи жили крайне уединённо, отрекались от всего мирского и покидали аббатство очень… очень-очень редко.

Ещё реже они принимали кого-то в святых стенах.

Кайден молотил в ворота как одержимый и отступать не собирался: на его руках умирала замёрзшая ведьма.

— Откройте! — орал он во всю глотку. — Впустите нас!

Вьюга пела, а монастырь молчал. Отчаяние пробиралось под одежду вместе с холодом, и Кай чувствовал, что еще немного и он совершит величайшее богохульство: проклянёт святую обитель и всех её подвижников с игуменом во главе.

— Впустите нас! — хрипло возопил он в сотый раз. — Во имя Господа, впустите!

— Что орёшь, как бесноватый? — в наглухо запертой калитке приоткрылось крошечное оконце. Оттуда смотрели сердитые глаза, мешки под которыми вместили бы по пуду соли. — Чего надо?

— Впустите нас, — голос осип и звучал еле-еле. — Она… она умирает.

Сердитые глаза скользнули по бесчувственной ведьме.

— Побойся Бога, парень, она уже мертва.

Привратник вознамерился захлопнуть окошко, но Кайден не дал ему этого сделать.

— Она жива! — выпалил он. — А вы обрекаете её на смерть, отказывая нам в убежище! Губите невинную душу! Это вам надо бояться Бога, вы, благочестивые ироды, чтоб вас разворотило!

— Да не ори ты так, — шикнул привратник, и Кай услышал, как лязгнул засов. — Не дай Бог Отец-Настоятель услышит!

Калитка со скрипом отворилась, и Кайден мысленно возблагодарил Господа, заступницу Богородицу и всех Святых. На негнущихся ногах он ввалился в монастырский двор, бережно прижимая Вейлинн к груди. Не уронить бы! С каждой пройденной милей ведьма чудесным образом становилась всё тяжелее и тяжелее.

Привратник — тощий сутулый мужичонка с осунувшимся лицом — вооружился факелом и жестом повелел следовать за ним.

— Наш Настоятель — человек суровый, — сказал он, вытаскивая откуда-то из недр рясы связку ключей. — Видит грех даже там, где его нет, и отродясь не водилось. В канун Духова дня отказал в убежище молодухе с новорожденным мальчонкой. Несчастная слезами захлёбывалась, в ноги падала, но Отец всё равно её выгнал. Сказал, будто чует, что она с нечистой силой якшалась, а ведьмам не место на святой земле. Мы потом нашли в лесу её труп.

Кай нервно сглотнул и половчее перехватил подопечную. Он-то рассчитывал рассказать игумену правду, но теперь…

Пожалуй, о том, что его спутницу обвиняли в чародействе и чуть не повесили, лучше деликатно умолчать.

Сутулый привратник, вооружившись факелом, отпер низенькую дверцу в глухой стене и пригласил войти. Коридор оказался узким — двум людям не разойтись — и длинным, как кишка.

Зато колючая вьюга осталась там, снаружи!

— Кем тебе приходится эта девица, парень? — спросил святой брат, и эхо дважды повторило вопрос.

— Она… она моя сестра. — Предательский жар залил щёки, но монах не мог этого видеть, если только не имел глаз на затылке.

Однако привратник фыркнул.

— Хорошенько подумай, прежде чем сообщить это Отцу, — изрёк он. — Настоятель не принимает на веру таких заявлений. Он поручит братьям отыскать свидетелей вашего родства, а если таковое не подтвердится, вас утопят, как клятвопреступников. Примотают к ногам камень, да столкнут с утёса.

Кайдену показалось, будто на шее затягивается удавка. Дышать стало трудно, и он с шумом втянул в себя воздух.

— Ваш Игумен лёгких путей не ищет, — только и сказал Кай, судорожно соображая, что же теперь делать.

— О! Он тот еще затейник! — хмыкнул привратник и снова загремел связкой: впереди маячила массивная дверь из тёмного дуба. — Если кто из визитёров называет спутниц жёнами, Отец без промедления устраивает повторное венчание.

— Чего? — Кайден нахмурился.

— Повторное венчание. — Ключ скрылся в скважине, и замок щёлкнул. — Отец проводит его по всем правилам и утверждает, будто брак от него становится крепким, как морёный дуб. Хотя на самом деле это всего лишь очередной способ убедиться, что наши драгоценные гости не лгут.

— За отказ от обряда тоже топят? — мрачно предположил Кай.

— О! Вовсе нет! — провожатый спрятал связку в потайной карман. — Мужчин высекают плетьми и урезают язык, а женщин замуровывают в каменных мешках.

Привратник посторонился, пропуская вперёд Кайдена с девушкой на руках.

— Так что милости просим, любезный!

В назначении помещения сомневаться не приходилось: ряды длинных столов и скамей не оставляли простора воображению.

Монастырская трапезная…

Сейчас она пустовала — оно и понятно: за окном ночь-полночь — но кто-то явно поддерживал огонь в трёх очагах и жаровне.

Может, братья дежурили по очереди?

— Присядь ближе к огню и обогрейся, — сказал их сутулый спутник. Он стянул с головы капюшон, обнажив тонзуру, — а я позову Отца-Настоятеля. Его воля решать, что с вами делать.

Совершенно измотанный, Кайден последовал совету. Опустился на лавочку, а Вейлинн удобно устроил на коленях. Прижал к себе. Непутёвая беглянка и в самом деле казалась мёртвой, но Кай различал слабое дыхание и чувствовал, как на шее под кожей пульсирует жилка.

Он уткнулся носом в тёмную макушку, вздохнул и пробормотал:

— Похоже, мы вляпались в дерьмо по самые уши, девушка.