Корниловъ. Книга первая: 1917

Глава 12 Бердичев

Переговоры затягивались, Филоненко целыми днями просиживал то на телефоне с Петроградом, то в вагоне у Корнилова, раз за разом получая отказ то с одной стороны, то с другой. Генерал твёрдо стоял на своём, Керенский то соглашался, то вновь упорствовал, переобуваясь на лету, а бедолага Филоненко весь извёлся, до хрипоты споря с телефонной трубкой.

Корнилов же заранее готовил приказы и планы, которые должны быть приведены в действие, как только он примет командование. Планы он строил не только военные.

Так, в посёлок Разлив должен будет отправиться отряд надёжных людей, на поиски Ленина и Зиновьева. Как и любой другой ленинградский пионер, Корнилов прекрасно знал, где находится знаменитый шалаш, и кто укрывает в сарае так называемого рабочего Иванова под видом финского крестьянина-косца. Надо успеть, пока Ленин не скрылся в Финляндии, но, насколько генерал мог припомнить, до конца сенокоса Ильич никуда не денется, внимательно следя за ситуацией в Петрограде.

Троцкий сейчас сидел в Крестах, в одиночной камере, бомбардируя письмами, заявлениями и ходатайствами все инстанции, рассылая статьи в газеты и продолжая агитацию прямо из тюрьмы, и Корнилов нешуточно раздумывал отправить к нему агента Меркадера с ледорубом. Вот только провернуть такую операцию будет непросто.

Жаль, местонахождение других большевиков, перешедших теперь в подполье, Корнилов вспомнить не мог, но если получится ликвидировать идейных вдохновителей, то Сталину и Каменеву будет гораздо проще продавить остальных на оборонческую позицию.

Для таких мероприятий нужны собственные спецслужбы. Боевая организация, фанатики, безжалостные и беспринципные, готовые на всё. У правых партий подобных организаций не было, и это хуже, чем преступление, это ошибка. Срочно необходимо претворять в жизнь планы по созданию НРПР и его боевого крыла. Генерал рассчитывал объединить офицерские организации, через Савинкова переманить бывших членов боевого крыла эсеров на свою сторону. А чтобы его не назвали контрой, сатрапом и душителем свободы, зваться это будет Корпусом Стражей Революции.

И поэтому Корнилов, скрепя сердце, всё-таки решил обратиться к Савинкову, понимая, что в одиночку или силами армии провернуть такие схемы у него не получится.

Генералу подали автомобиль, корнет Хаджиев выделил нескольких джигитов для охраны, и в штабе фронта Корнилов вновь встретился с бывшим террористом, чтобы пригласить его прогуляться и побеседовать.

Комиссар фронта на встречу согласился не очень охотно, но всё-таки согласился, и они вдвоём вышли в сад, пройтись по тенистым аллеям подальше от чужих взглядов. Только туркмены, в чьей верности Корнилов не сомневался, шагали чуть позади и стояли на входе.

— Борис Викторович, что вы думаете о сложившейся ситуации? — начал издалека Корнилов.

Если комиссар начнёт увиливать или скажет что-то не то, чего от него ожидает генерал, то он и не станет продолжать эту тему, задумка так и останется всего лишь задумкой.

— Что вы имеете в виду, господин генерал? — хмыкнул Савинков. — Я в курсе ваших переговоров с Керенским, вы об этом? Считаю, что он должен уступить.

— Я о политической ситуации в стране, — пояснил Корнилов.

Савинков помрачнел, поправил фуражку. Они медленно шагали бок о бок по пыльным тропинкам сада, скрываясь в тени деревьев от палящей июльской жары.

— Сложно сказать, — буркнул он.

— Вот именно. Гордиев узел, — сказал генерал. — Но он должен быть распутан. Или разрублен.

— Вы намекаете на военную диктатуру? Армия тогда взбунтуется окончательно, а офицеров поднимут на штыки, — отрезал Савинков. — Более того, в случае вооружённого выступления вы найдёте во мне врага, которого вынуждены будете арестовать. Если сами не будете арестованы мною.

— Я и сам считаю вооружённое выступление губительным для России, — сказал Корнилов. — Я говорю вам о другом. Как вы думаете, что будет с Родиной и Революцией, когда германец прорвёт фронт и выйдет к Петрограду?

— Вы прекрасно знаете мою позицию, — сказал Савинков.

— Пораженческая пропаганда отравляет армию. Нужно обезглавить эту змею, — сказал генерал. — У вас есть верные люди в Петрограде?

Савинков удивлённо взглянул на генерала. Совершенно по-новому.

— Допустим, — произнёс он.

— Мне донесли, что Ленин и Зиновьев скрываются недалеко от Петрограда, в посёлке Разлив, у рабочего Емельянова. Сведения надёжные и точные, точнее быть не может, — сказал Корнилов. — Возможно, они начнут сопротивляться при задержании и будут застрелены при попытке к бегству. А Троцкий после такого горестного известия повесится в одиночной камере.

— То есть, вы считаете, что это решит проблему пораженческой пропаганды? — фыркнул Савинков.

Циничное предложение убийства его нисколько не удивило, и Корнилов ещё раз убедился в том, что бывший эсер-террорист относится к человеческой жизни крайне легкомысленно.

— Отчасти, — сказал Корнилов. — Во всяком случае, её станет меньше. Ведите свою пропаганду, комиссар, надо бороться с противником его же оружием. На моём фронте — пушки и пулемёты, на вашем — печатное слово. Поразить умы иногда лучше, чем убить или ранить.

— Солдаты не слушают никого, кроме тех, кто обещает им землю и мир, — хмуро сказал Савинков.

— И вы обещайте, — пожал плечами генерал. — Делайте упор на то, что мы дерёмся за свою землю, что под германской оккупацией до сих пор значительная часть Родины. Что если мы не будем драться, то придёт германский помещик и плетьми загонит всех в ещё большую кабалу, чем была до этого. Мир возможен только в одном случае, если мы выстоим в драке. Всё остальное это не мир, а позорная капитуляция.

Комиссар молча кивнул. С этими тезисами трудно было не согласиться.

— Ведите пропаганду против германцев и австрийцев тоже. Листовки и всё прочее. Напирайте на то, что при республике живётся лучше, и им тоже следует скинуть кайзера. А для Австро-Венгрии напирайте на национальные разногласия, призывайте чехов, словаков и венгров драться за свою независимость, — сказал Корнилов.

— Кажется, вы хотите превратить комиссаров из наблюдателей от правительства в собственные политические войска, — сказал Савинков.

— Да, хочу, — признался генерал.

Какое-то время они шли молча.

— Борис Викторович, как вы смотрите на то, чтоб создать новую политическую партию? — вдруг спросил Корнилов.

— Что, простите? — удивлённо спросил Савинков.

— Ни одна партия из нынешних не способна на решительные действия, они могут лишь говорить и совещаться, — сказал Корнилов. — В итоге справа голову поднимает контрреволюция, а слева большевики подбивают народ на вооружённое восстание, грозящее превратиться в беспощадный русский бунт. Нужна альтернатива, за которой пойдут люди.

Комиссар снова взглянул на Корнилова блестящими глазами. Жажда власти явно бурлила где-то там, в глубине, а под комиссарской фуражкой вспыхивали и закручивались хитрые коварные планы.

— И какая программа будет у вашей партии? — хмыкнул Савинков.

На этот раз задумался уже Корнилов.

— Народу нужно дать социальные реформы, иначе он возьмёт их сам, и тогда нам всем несдобровать. В первую очередь, земельная, — сказал генерал.

— Про земельную реформу говорят все. Но конкретных решений никто так и не может представить, — сказал комиссар.

— Потому что ситуация чуть сложнее, чем думает обыватель. Большая часть земли в залоге у банков, обеспечивая займы и всё прочее, и если землю просто раздать всем подряд, рухнет финансовая система, — сказал Корнилов, успевший немного изучить этот вопрос. — Чёрный передел это не выход. Нужно распахивать и осваивать новые земли.

— Я понял, — сказал Савинков. — Если ваша партия и правда будет в этом вопросе близка к эсерам, то я готов рассмотреть ваши предложения.

— Слева мы возьмём социальные реформы, давно назревшие. Справа мы возьмём твёрдую власть и защиту частной собственности, — сказал Корнилов. — Народу нужен вождь, который поведёт его вперёд, к светлому будущему.

Савинков хмыкнул.

— И вы видите этим вождём себя? — спросил он.

— Не обязательно, — солгал Корнилов.

Оба понимали, что это лукавство. Они подошли к выходу из сада, где караулил часовой-текинец, гарантируя тайну переговоров.

— Надеюсь, наш разговор останется между нами, — сказал Корнилов, пожимая руку комиссара.

— Разумеется. Надеюсь, это не последняя наша встреча. Нам, кажется, есть о чём поговорить, — сказал Савинков. — А насчёт пораженцев не беспокойтесь. Разберёмся.

Генерал кивнул.