Корниловъ. Книга первая: 1917

Глава 29 Москва — Могилев

После совещания все начали спешно расходиться и разъезжаться, открыто радуясь, что всё кончилось. Многие выходили целыми толпами, бурно обсуждая самые острые моменты, некоторые долго стояли у крыльца, продолжая ожесточённые споры.

Верховный, в окружении верных туркмен, быстрым шагом прошёл к автомобилю, не останавливаясь на приветственные возгласы и просьбы обсудить что-то ещё. Совещание сильно его утомило, хотелось только вернуться в поезд, выпить чашку крепкого чая и лечь спать, чтобы проснуться уже в Могилёве. Хотя он понимал, что будет совсем не лишним завести здесь несколько полезных знакомств.

Но ситуация на фронте требовала неустанного внимания, и генерал Корнилов не мог оставаться в Москве дольше необходимого. Рига находилась под угрозой, и хотя числом русские войска превосходили противника, надеяться на это было нельзя. Заветы Суворова про умение давно позабыли, и военная доктрина России предусматривала атаки на пулемёты в полный рост и прочую чушь про то, что воевать в двадцатом веке нужно штыком, а не пулей. Деревянные по пояс лампасные дегенераты учились побеждать Наполеона, а не кайзера, и не могли на равных противостоять современным армиям. Что сыграло злую шутку и в русско-японскую, и в Первую мировую, и даже во Вторую.

Вот только писать наставления пока было бесполезно. Штыком воевали не от хорошей жизни, да и других умников, критикующих нынешние методы, хватало с лихвой. Промышленность, особенно сейчас, просто не успевала производить достаточное количество боеприпасов, и пусть даже проблема снарядного голода стояла не так остро, как в прежние годы, она всё равно имела место.

Корнилов прибыл на Александровский вокзал, приказал готовить поезд к отбытию. Он долго раздумывал, стоит ли вообще оборонять Ригу, вернее, стоит ли прилагать для этого какие-то сверхусилия, пользоваться послезнанием или менять командиров. Армия распропагандирована, и город ей не удержать, это Верховный чётко осознавал. Разница была лишь в том, когда именно немец войдёт в черту города.

Он взвесил все «за» и «против», и всё же решил, что город нужно оборонять. Если он сдаст его без боя, Керенский, пока ещё остающийся у власти, обязательно воспользуется этим промахом, как и все остальные злопыхатели. По-хорошему, Ригу нужно было превратить в фестунг, город-крепость, но любая крепость стоит только до тех пор, пока стоят её защитники, а как раз с ними были проблемы. Пораженческие настроения там, в 12-й армии, чувствовались сильнее всего. Более-менее стойкими могли считаться большевистские латышские бригады, но и с ними была одна большая проблема. Эти части больше подчинялись своим исполкомам, а не военному командованию, и это Верховного сильно тревожило.

В общем, генерал решил действовать, и действовать незамедлительно. Прямо из своего купе, без фуражки и кителя, даже не допив свой чай, он почти бегом отправился в вагон связистов.

— Телеграмму в Петроград, в штаб округа, срочно, — не терпящим возражений тоном сказал Корнилов. — Копию в штаб Северного фронта и в Ставку.

Сонные телеграфисты мигом взбодрились и приготовились к работе.

— Приказываю, генерала от инфантерии Василия Егоровича Флуга назначить командующим 12-й армией. Генерал-лейтенанта Парского Дмитрия Павловича отчислить в резерв чинов при штабе Петроградского военного округа, — произнёс Корнилов.

Вообще, по нынешним порядкам, назначения такого уровня следовало обсуждать с министерством, ждать одобрения и только после этого менять генералов местами, как это было с командующими фронтами. Но сейчас на подобную бюрократию не было времени.

Генерал Флуг, блестящий тактик и храбрый офицер, остался не у дел после Февральской революции, как человек, прямо и открыто высказывающий свои взгляды, чем нажил себе немало врагов в высших эшелонах власти, но такие люди и были нужны Корнилову.

Он надеялся, что дуэт Каледина и Флуга сумеет, во-первых, навести порядок на фронте, а во-вторых, продержаться дольше против прославленного генерала фон Гутьера, знаменитого применением химического оружия и штурмовых отрядов для прорыва позиционного фронта.

— И в штаб Северного фронта, — продолжил Корнилов, когда связисты оттарабанили первую телеграмму. — Приказываю провести внеплановые учения по химической защите.

Дикие времена. Газовые атаки здесь считались абсолютной нормой, а не чем-то бесчеловечным и из ряда вон выходящим. Хотя, если бы Гитлер не боялся, что англичане применят химические бомбы против германских городов, то наверняка бы и сам широко применял их на Восточном фронте. Над кайзером же подобной угрозы не висело, а ощущение безнаказанности развращает.

У Верховного мелькнула шальная мысль посетить Ригу лично, проверить боеготовность и вообще посмотреть на то, как живёт солдат. Но прямо из Москвы ехать туда смысла не было, в Ставке ещё ждала куча дел, и поезд, стуча колёсами, ехал в Могилёв.

Дождавшись, когда телеграфисты закончат работу, генерал Корнилов вернулся в свой вагон, но вместо того, чтобы лечь спать, снова принялся за работу, пытаясь вспомнить детали грядущей Рижской операции, про которую он наверняка читал, но эти детали во многом путались с другой Рижской операцией, в ходе которой Красная армия освободила Ригу от нацистов.

Политическая борьба пока отступила на второй план, теперь важнее стало отстоять город. А Керенский тем временем сам себя утопит, кампания по его дискредитации продолжалась, сам министр-председатель тоже неплохо справлялся с заливанием дерьма себе в брюки.

Проблемой было то, что успех в Риге общество воспримет как должное, никак не связывая с ним имя Верховного, а вот если Ригу сдать, то всех собак повесят именно на него. А это грозило потерей репутации и даже отставкой, если сдача города произойдёт раньше, чем Керенский слетит с должности. Несмотря на все промахи и пропагандистскую кампанию, сторонники у Временного правительства и лично у Керенского всё ещё были.

Генерал просидел около часа, зависнув над исчёрканным листом бумаги, но так толком ничего и не вспомнил, кроме того, что за Ригу дрались латышские стрелки, но это и без всякого послезнания ясно, достаточно заглянуть в список подразделений. Зато можно было предположить, как будет развиваться атака фон Гутьера, учитывая его характер и положение войск на фронте.

Скорее всего, после короткой артподготовки в бой пойдут штурмовики, захватывая штабы и прочие важные узлы, а вслед за ними пойдёт обычная пехота. Он попытается форсировать Западную Двину, чтобы взять Ригу в котёл и уничтожить её защитников. Сам Корнилов именно так бы и поступил. Река, рассекающая город надвое, делала город достаточно неудобным для обороны, потому что с плацдарма на левом берегу немец их рано или поздно выбьет, несмотря на три оборонительные полосы русских и превосходство в артиллерии и живой силе.

За окном уже начинало светать, поезд, изредка останавливаясь на маленьких станциях для дозаправки водой, приближался к Могилёву. Генерал широко зевнул и всё-таки решил не насиловать себе мозг и лечь спать. Завтра утром выйдут газеты с сенсационным требованием Верховного, и общество будет вынуждено согласиться с этими требованиями. А после Рижского сражения и со всеми остальными.

Возможно, он поторопился вступать в прямую конфронтацию с Временным правительством, возможно, стоило выждать ещё немного, но внутреннее чутьё политика говорило, что это был идеальный, и, наверное, единственный момент. Другой трибуны ему бы уже не предоставили.

Радовало только то, что он уже перевёл историю на другие рельсы. Послезнание, конечно, вылетало в трубу, но Корнилов и так особо не рассчитывал на послезнание. Отныне придётся вывозить всё собственными силами, а он считал, что накопил их достаточно для того, чтобы взять власть. Даже если брать её силовым путём.