Корниловъ. Книга вторая: Диктатор

Глава 42 Таврический дворец

Выборы… Прошли тяжело. Сумбурно. Но ничего другого и не ожидали, всё-таки это были первые всеобщие выборы в стране, и многолетнего опыта их проведения не имелось ни у кого из организаторов. Но всё-таки хаоса и раздрая оказалось гораздо меньше, хотя нарушения выявились почти на каждом избирательном пункте.

Никакого единого дня голосования, выборы проходили в каждой губернии по мере возможности, что позволяло некоторым ушлым личностям отдать свой голос по два, а то и по три раза.

Но даже так партия большевиков, окончательно раздавленная после октябрьского мятежа, не сумела набрать достаточно голосов. За избирателей боролись, в основном, народно-республиканская партия и партия социалистов-революционеров. За ними в хвосте плелись меньшевики и национальные партии, а все остальные собирали жалкие крохи.

Выборы пришлось всё-таки проводить во время войны, благо, на фронте опять царило затишье, а для оккупированных территорий пришлось просто зарезервировать места. Не совсем честно по отношению к ним, но это позволяло Верховному протолкнуть свою инициативу как можно скорее.

НРПР уверенно набирала голоса во всех избирательных округах, и Лавр Корнилов был внесён в списки от Петрограда, Москвы и от Степного округа одновременно, чтобы пройти наверняка. Но никакого давления на избирателей, угроз, подкупа и прочих нечестных методов не потребовалось. Люди охотно голосовали и сами по себе.

Киров мотался по всей стране на специальном поезде, агитируя на каждой станции и пафосно призывая людей взять судьбу в свои руки, Завойко почти не спал, день и ночь управляя разросшейся сетью пропагандистских органов и вбивая в головы электората одну и ту же мысль. Голосуй за НРПР или проиграешь. Все остальные партии — вредители, предатели и иностранные подстилки.

С такой пропагандистской силищей соперничать не мог никто, вся государственная машина под руководством Корнилова занималась поддержкой НРПР, просто чтобы узаконить сложившееся положение и убедить народ бывшей империи в том, что так и должно быть.

Финляндия провела референдум, на котором большая часть населения выказала желание независимости, и специальная комиссия по демаркации границы начала свою работу. Выборг и Карелия переходили обратно России, Финляндия в день подписания всех договоров и провозглашения независимости автоматически вступала в союз с Россией и объявляла войну Германии. Риксдаг почти единогласно одобрил такой вариант, и в декабре 1917 года финский народ впервые обрёл независимость.

По примеру Финляндии пытались отложиться мусульманские территории Поволжья и Средней Азии, но им такой возможности не дали, жёстко давая понять, что Россия такого не потерпит. Кавказ некоторое время бурлил, грузинские социалисты, тоже мечтающие о самостийности, попытались тоже созвать референдум, но многие из них вскоре стали бесследно пропадать, и тема заглохла сама собой.

Жизнь потихоньку налаживалась, насколько это было возможно в воюющей стране, охваченной пламенем революции. Пришлось признать самозахваты помещичьих земель, но с некоторыми условиями — увеличенный налог, взнос в казну деньгами или натурпродуктом. А если захваченную землю крестьянин не может обработать, то через два года она возвращалась в разряд государственных земель. Но основная ставка делалась на программы переселения, и министерство земледелия делало упор именно на освоение сибирской и казахской целины. Предполагалось высаживать защитные полосы, чтобы предотвратить пыльные бури и эрозию почвы, строить железные дороги, чтобы своевременно вывозить гигантские урожаи первых лет.

Будущее казалось светлым. Особенно ясно это осознавал генерал Корнилов, понимая, что если не будет ни Гражданской, ни военного коммунизма, ни террора с обеих сторон конфликта, то не будет и голода. Не будет эпидемий тифа, не будет массовой эмиграции. Да, впереди поджидает испанка, но с гриппом гораздо проще воевать, когда у тебя в стране мир и покой, а не кровавая вакханалия и взаимный террор с реквизициями и продразвёрстками.

И в начале января нового 1918 года Учредительное Собрание наконец-то было собрано, чтобы определить, как страна будет жить дальше. В Таврическом дворце, недавно отремонтированном, расположились представители от всех партий, но большинство, конечно, было из народников и эсеров-центристов. Представителей левых партий оказалось на удивление мало.

Открывать заседание, как нынешнему главе государства и председателю совета министров, выпало Верховному Главнокомандующему, и Лавр Корнилов поднялся на трибуну. Его появление встретили бурными аплодисментами, не смолкавшими даже когда он поднял руку, требуя тишины. Генерал улыбнулся и постучал ладонью по трибуне.

— Я рад приветствовать сегодня народных избранников! — громко произнёс он, когда овации наконец-то затихли. — Объявляю заседание Учредительного Собрания открытым!

Произносить долгую речь с громкими популистскими лозунгами, посвящённую планам и требованиям, генерал Корнилов не стал, ограничившись коротким приветствием.

Снова прогремели бурные аплодисменты, и к трибуне вышел один из депутатов от партии НРПР, Николай Григорьев. Он тоже поприветствовал собрание и получил свою порцию аплодисментов, после чего предложил выбрать председателем собрания лидера партии Сергея Кирова.

Следом за ним к трибуне вышел представитель эсеров Павлов, депутат от Московской губернии. Он так же поприветствовал собрание и предложил не терять времени, выдвинув в председатели собрания главу эсеров Владимира Вольского, имя которого тоже встретили аплодисментами.

Больше никого выдвигать не стали, перейдя к голосованию шарами. С небольшим перевесом победил Вольский, который затем вышел к трибуне и толкнул долгую речь про социализм.

Генерал Корнилов откровенно скучал. Подобные говорильни утомляли его сильнее, чем любая работа, и он понимал, что продолжаться так может до бесконечности. У каждого из депутатов имелось собственное мнение о том, как обустроить Россию, и каждый был готов им делиться, вступая в споры и перепалки.

На всякий случай, разумеется, караул мог внезапно устать и попросить всех на выход, начальник караула был проинструктирован лично Корниловым, но генерал предполагал, что это не потребуется. Просто один из запасных вариантов, если вдруг обсуждение затянется или голосование пойдёт не так, как он предполагал.

Прошло ещё несколько выступлений от членов различных фракций, представитель эсеров-крестьян, правых, депутат от меньшевиков, один из немногих. Вносились предложения, с мест выкрикивались протесты и одобрительные возгласы, словно бы это был базар в самом разгаре торговли, а не государственный совещательный орган. Корнилов терпеливо ждал, когда все достаточно устанут.

После очередной долгой речи депутата от партии кадетов слово попросил Сергей Киров.

— Здравствуйте, товарищи, — произнёс он, солнечной улыбкой приветствуя всех собравшихся. — Буду краток.

Послышались смешки, и со стороны эсеров в том числе.

— Мы собрались здесь, чтобы определить дальнейшую судьбу нашей с вами Родины. Будет это монархия, республика или что-либо ещё, и кто будет руководить страной, — сказал он, не обращая внимания на выкрики из зала. — Монархия отжила своё. Россия уже объявлена республикой. Так что я предлагаю просто узаконить существующее положение дел и проголосовать за форму государственного устройства.

— Протестуем! Царь нужен! — выкрикнули из зала, и председателю пришлось вмешаться, но в целом предложение Кирова поддержали все.

После недолгого голосования Россия официально стала демократической федеративной республикой. Почти единогласно, если не считать некоторых крайне правых, которые и выражали протест.

— Ну а теперь нам надо решить, кто и как будет этой республикой управлять, — снова взял слово Киров. — И наша народно-республиканская партия предлагает избрать Лавра Георгиевича Корнилова Верховным правителем. Ура, товарищи!

Как по сигналу, снова начались овации, настраивая депутатов из всех остальных фракций на соответствующий лад. Все протесты и заявления потонули в бурном потоке аплодисментов.

Корнилов только усмехнулся в усы. Всё идёт по плану. И будет идти.

КОНЕЦ