Королева карантина

Сэйнт встал перед ним, заложив руки за спину, словно какой-нибудь принц королевской крови, собирающийся произнести речь.

— Этот дом находится в трех днях пути от того места, где прячется мой отец. — Мы все замерли, когда тяжесть стоящей перед нами задачи повисла в воздухе. — Итак, Татум, нам нужен твой опыт альпинизма. Пожалуйста, составь список всего снаряжения, которое нам понадобится для перехода через горный перевал при минусовой температуре. У меня есть человек, который сможет доставить нам припасы к утру.

— Это твой план? — Удивленно спросила я, когда парни переглянулись.

— Да. Я изучил спутниковые снимки, и единственный путь к собственности, который, вероятно, останется без охраны, — это участок, выходящий на гору. Мой отец никогда бы не ожидал нападения с этой стороны, особенно от такого человека, как я.

— Ты хочешь сказать, что ты не горец, которому нравится валяться в грязи и носить фланелевые рубашки? — Поддразнил Нэш, и мы все рассмеялись, а Сэйнт закатил глаза.

— День, когда я надену фланель, будет днем когда ад замерзнет, — сказал Сэйнт, и я клянусь, что он действительно вздрогнул.

Хотя когда-то я читала книгу о человеке-горце. Он был принцем мафии, который ушел в подполье из-за того, что узнал о себе, и по его словам, быть горцем звучало круто. Он нашел девушку там, на той горе, и разрушил небо и землю, чтобы отомстить людям, которые причинили ей боль. Секс тоже был чертовски горячим. Так что, возможно, Сэйнт смог бы провернуть дело с человеком-горцем при должном поощрении. Если у Николи все получилось в «Прекрасный Дикарь», то почему бы и моему криминальному вдохновителю с ОКР не сделать то же самое?

Сэйнт достал блокнот и ручку из кармана куртки и протянул их мне. Я начала записывать, что нам понадобится, мое сердце бешено колотилось от перспективы заняться альпинизмом. Я не была там с тех пор, как мой отец взял меня с собой за неделю до того, как я была зачислена в Еверлейк, и я отчаянно скучала по этому. Одна только мысль об этом заставила меня на мгновение почувствовать себя ближе к нему, и мое сердце сжалось от острой боли из-за того, как сильно я по нему скучала. Я ни за что не позволила бы, чтобы с отцом Блейка что-то случилось так, как случилось с моим.

— Так что произойдет, когда мы переберемся через горы и проникнем в дом твоего отца через заднюю дверь? — Спросил Киан. — Мы идем с оружием на перевес, или как?

— Нет, — цокнул языком Сэйнт. — Это будет тайно. Мы найдем мистера Боумена и вытащим его в целости и сохранности, прежде чем отправимся за моим отцом. Убедиться, что он жив и здоров, — наш приоритет.

Блейк поерзал на стуле.

— Если он поднял руку на моего отца, я заставлю его чертовски страдать. Я разорву его на части, кусочек за кусочком, — прорычал он, и я положила руку ему на бедро, успокаивающе сжимая.

— Да, но даже если он жив и здоров, мы позаботимся о том, чтобы мой отец страдал, несмотря ни на что, — бесстрастно сказал Сэйнт.

Блейк внезапно вскочил со своего места и вышел из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.

— Сэйнт, — прошипел Нэш. — У тебя что, совсем нет гребаного такта?

— Что я такого сказал? — Спросил Сэйнт, нахмурившись, и я встала, надув губы, прежде чем выйти вслед за Блейком из комнаты, оставив остальных объяснять ему это. Иногда он действительно был невежественен.

— Блейк? — Позвала я, проходя через прихожую, но ни из какой части дома не последовало ответа.

Снаружи донесся повторяющийся стук, и я толкнула входную дверь, выходя на крыльцо. Удары продолжались, сопровождаемые сердитым ворчанием, и я заметила, как он бьет кулаком по стене сарая. Мое сердце дрогнуло, и я сбежала по ступенькам, помчавшись через двор к моему золотому мальчику. Я подошла к нему сзади, обхватила руками за талию, пытаясь оттащить его назад, чтобы заставить остановиться.

— Татум, — прорычал он. — Мне не нужны гребаные объятия.

— Нет, нужны, — прошептала я, цепляясь за него, когда он попытался убрать мои руки со своей талии.

— Мне просто нужна отдушина, — отрезал он. — К черту Троя Мемфиса. К черту его и его гребаную империю. Он будет лежать у моих ног в луже крови. Я убью его за это, — поклялся он, его голос был полон мести и ненависти.

— Мы сделаем это вместе, — пообещала я, и его плечи поникли, голова свесилась вперед. — Только не вреди себе из-за него. Пожалуйста. — Я знала, что в нем есть деструктивная жилка. Именно так он справлялся с болью, причиняя ее себе и другим. Но я больше не могу смотреть, как он наказывает себя.

— Я не могу потерять, папу, — прохрипел он. — Только не после мамы. Я не могу, Татум, я просто…

— Ты не потеряешь, — поклялась я, имея в виду это от всей души. Я бы перевернула вверх дном всю вселенную, чтобы отец Блейка вернулся к нему. Я не позволю ему потерять его, как я потеряла своего. Я не позволю, что бы его судьба вторила моей.

Холодный воздух заставил меня дрожать, когда я прижалась к Блейку, жар его тела взывал ко мне, как печь.

— Иди сюда, — пробормотал он, беря меня за руку и толкая к двери сарая.

Мы проскользнули внутрь и обнаружили, что помещение забито мешками с каким-то урожаем, сложенными высокими штабелями вдоль деревянных стен. Было темно, но в крыше имелся люк, через который внутрь проникал лунный свет. Без пронизывающего ветра было не слишком холодно, и я все равно никуда не собиралась уходить, пока Блейк не почувствует, что готов вернуться в дом.

Он начал карабкаться по мешкам на крышу, и я последовала за ним, вскарабкавшись туда, где он лег под потолочным люком. Он притянул меня к себе и зажал под мышкой, его мышцы напряглись вокруг меня. Я прижалась к нему, глядя на море звезд над головой и полумесяц, которая светила так ярко, что создавала вокруг себя ореол в небе.

— Я никогда не был так далеко в горах, — пробормотал Блейк. — Мама и папа брали меня летом в поход на озеро Кахуто, когда я был ребенком, но это было самое близкое к этому, что я когда-либо испытывал. И у нас были раскладные кровати, телевизор и барбекю, так что это было не самое необходимое.

Я фыркнула.

— Попробуй отправиться в поход зимой, в сезон медведей.

— Ты чертовски крутая. — Он усмехнулся, целуя мои волосы, и притянул меня ближе.

— Ага, — поддразнила я. — Я должна поблагодарить за это своего отца.

— Жаль, что я не встретил его должным образом, — хрипло сказал Блейк, и мое сердцебиение замерло на целую вечность.

— Я тоже, — выдохнула я, чувствуя, как слезы защипали мне глаза. Я так много плакала из-за него и обещала, что больше этого не будет, зная, что это не причинит мне ничего, кроме боли. Но с Блейком иногда мне казалось, что он мог видеть это горе во мне так ясно, что я не хотела его скрывать. Мы узнавали эту часть друг друга точно так же, как мы узнавали ее в Нэше. Потеря была подобна дождю. Иногда он лил целыми днями, иногда наступала засуха, в которой не было ничего, кроме солнечного света. Но он всегда возвращался. Это было неизбежно.

— Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной о чем угодно, Блейк. Если ты злишься, или тебе больно, или ты хочешь выплеснуть душу, я всегда рядом, — искренне сказала я.

— Я знаю, — вздохнул он. — Но иногда я не могу даже думать… моя голова так затуманивается от ярости, что это все, что я могу чувствовать.

— Иногда я чувствую то же самое, — призналась я. — Когда я думаю о своем отце и о том, как он умер от рук Мортеза. Я прокручиваю это в своей голове снова и снова, пока не вскипаю.

Он обнял меня крепче, и я поняла, что он знал, каково это, даже без слов.

— Как будто, если ты проигрываешь это снова и снова, то сможешь все изменить, — сказал он, и в его голосе прозвучала печаль. — Каждый момент, который привел к этому, и все решения, которые можно было бы сделать, которые изменили бы все.

— Да, — согласилась я сдавленным голосом.

— Иногда кажется, что это все, что от нее осталось, — тихо сказал он. — Как будто эти последние дни стерли все хорошее, что было до них. Но я чувствую себя чертовски виноватым, думая об этом, потому что там было так много хорошего.

— Расскажи мне что-нибудь хорошее, — попросила я, и он на мгновение замолчал, прислушиваясь к вою ветра где-то в горах.

Он провел большим пальцем по браслету на моем запястье, который принадлежал его маме, и на секунду я почти почувствовала связь с ней через него. Как будто я знала ее. Совсем чуть-чуть.

— Раньше мы вместе пекли блины каждое воскресенье, — сказал он наконец. — Папа вставал с постели поздно, и мы вдвоем устраивали полный беспорядок на кухне, прежде чем он спускался вниз. Мы готовили любимые всеми блинчики, всегда одни и те же. У меня были шоколад и банан, а у нее… вишня с кленовым сиропом.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, когда он сказал это, но он продолжал смотреть в небо, в его темно-зеленых глазах отражались сверкающие звезды.

— Но ты всегда предпочитаешь вишню с сиропом.

У него перехватило горло.

— После ее смерти я начал есть их каждый день, чтобы напоминать себе о ней. Иметь что-то физическое прямо передо мной первым делом утром, что убедило бы меня, что я никогда не забуду ее. Люди всегда говорят, что не забудут мертвых, но это не так. Они двигаются дальше. Они справляются с этим. Они не хотят сталкиваться с болью, потому что иначе она никогда не уйдет. Но если боль пройдет, не означает ли это, что они тоже уйдут?

Я сморгнула слезы, глядя в небо.

— Я не знаю, — прошептала я, потому что сама с этим боролась. Я не хотела их отпускать, потому что вдруг я была единственной, кто все еще хранит их? Папа, Джесс. Если я забуду их, кто еще будет помнить о них? Но, удерживая эту боль, не вернет мне их обратно. Это только заставляло меня страдать.

Я протянула руку, чтобы провести пальцами по ожерелью на шее, пытаясь ощутить через него прикосновение Джесс.

— Ты думаешь, они где-то там? — спросил он. — Ты думаешь, они тоже скучают по нам?

Слеза скатилась по моей щеке, когда я кивнула.

— Я думаю, мы должны верить в это, мы должны надеяться, что они верят. Потому что альтернатива слишком ужасна. Но в любом случае… Они хотели бы, чтобы мы перестали страдать из-за них. Я знаю, что хотела бы этого, если бы все было наоборот. Но это не значит, что мы должны забыть о них.

— Ты права, — тяжело вздохнул Блейк.

— Твоей маме было бы больно видеть, как ты страдаешь. Так же, как мне больно, когда я вижу, как ты причиняешь себе боль. — Я поднесла его ушибленные костяшки пальцев к своему рту и нежно поцеловала их, проводя губами по каждому.

Он повернулся ко мне, заправляя прядь волос мне за ухо и пристально глядя на меня сверху вниз.

— Я больше никогда не хочу причинять тебе боль, Золушка.

— Так не надо, — выдохнула я, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, его губы крепко прижались к моим, и я почувствовала глубину его слов. Блейк Боумен когда-то был моим сломленным, мстительным монстром. Он охотился на меня, держал в клетке, ранил меня. Но каждый удар, который он наносил, на самом деле был направлен против него самого. Теперь я дорожила шрамами, которые он оставил на мне, потому что, заставляя друг друга истекать кровью, мы нашли способ исцелиться, справиться. Он больше не был моим монстром. Он был моим золотым мальчиком, моим лучом солнца в темноте. Он сиял так ярко, что иногда было трудно поверить, что в его сердце есть что-то, кроме света. Но я знала лучше. Я знала, что даже у солнца есть шрамы под его ослепляющей внешностью. И это не делало его слабым, на самом деле, это делало его только ярче.

***

Человек Сэйнта появился перед рассветом почти со всем, что нам было нужно. Ему удалось раздобыть снаряжение для кемпинга и треккинга, а также одежду и ботинки, которые нам понадобятся, и он также привез оружие, о котором просил Сэйнт. К сожалению, он не смог раздобыть кевларовые жилеты, и, конечно же, Сэйнт вышел из себя из-за этого. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы отговорить его от разрушения всей жизни парня из-за того, что он подвел его, и в конце концов он сдался, чтобы мы могли уехать. Хотя я не возлагала больших надежд на будущее этого парня.

Никто из нас не был рад тому, что нам придется войти в дом Троя без пуленепробиваемых жилетов, но мы не могли больше терять время, пока отец Блейка был в беде, поэтому нам оставалось только надеяться, что они нам не понадобятся.

Поэтому, когда мы отправились в путь в нашем походном снаряжении, когда небо начало светлеть, наши рюкзаки были полны всего, что нам понадобится для похода, даже если при этом мы остались без бронежилетов.

Старая тропа вывела нас к горе, которую нам нужно было пересечь, но вскоре мы уже карабкались по каменистой местности, наше дыхание затуманивалось, когда мы решительно продвигались вперед, желая забраться как можно дальше. Мы ненадолго остановились, чтобы пообедать и выпить горячего кофе, который Нэш налил во фляжку, и все расселись в ряд на поваленном стволе, пока холодный воздух со свистом проносился сквозь деревья вокруг нас.

По мере того, как мы продвигались вперед, лес становился все гуще, и время от времени я проверяла GPS вместе с Сэйнтом, чтобы убедиться, что мы все еще на правильном пути. Мои ребята последовали за мной, доверяя мне вести их, и к тому времени, когда наступила ночь, я завела нас в защищенную канаву между двумя огромными скальными образованиями и начала учить их ставить палатку. Монро был единственным из них, у кого был реальный опыт походов, поэтому он помог мне обучить остальных.

Киан присел на корточки рядом со мной с молотком, взволнованный тем, что вбивал колышки для палатки в землю, пока я трудилась, чтобы установить ее на место.

— Ты должен делать это под углом, — сказала я ему, прежде чем он превратился в Рэмбо на колышке, который я устанавливала сбоку палатки, обмотав его конец резинкой.

— Почему это? — спросил он.

— Потому что, если он прямой, натяжение резинки может вытянуть его из земли. Это делает его более устойчивым. — Я протянула руку, чтобы забрать у него молоток, но он прижал его к груди, как будто это была его новая любимая игрушка. Я фыркнула, закатив на него глаза. — Хорошо, просто забей его таким образом. — Я показала ему, как держать колышек, и он кивнул, взял его у меня и воткнул в землю, прежде чем посмотреть на меня в поисках одобрения, как маленький щенок-убийца.

— Идеально. Теперь сделай остальные. — Я поцеловала его в щеку и встала, направляясь помочь Сэйнту, который раскладывал колышки на земле, устанавливая их так, чтобы они располагались в прямую линию. Очень полезно.

Я ткнула его в спину.

— Не хочешь помочь мне собрать хворост?

Он повернулся ко мне, выглядя настолько неуместно здесь, в дикой природе, что мне пришлось подавить смешок.

— Хорошо, — натянуто сказал он, и я почувствовала, что что-то не так, когда взяла его за руку и повела к деревьям за лагерем.

— Ааа! Колышек только что выскочил и попал мне в глаз, Киан! — Крикнул Блейк позади нас. — Вставь его боком, как тебе показывала Татум.

— Это то, что она сказала, — пошутил Нэш, и Киан расхохотался, когда я с усмешкой посмотрела на Сэйнта, но его брови были напряжены.

— Ты в порядке? — Спросила я, когда мы отошли за пределы слышимости лагеря.

— Да, — прорычал он, глядя в землю. — Какие пригодны для сжигания?

— Сухие. Обычно их можно найти под соснами или любым другим деревом, которое не сбрасывает листья. — Я подвела его к одному из них и начала складывать ветки, которые держала в руках, под старым хвойным деревом.

Сэйнт присел на корточки, чтобы помочь, критически осматривая каждую ветку, прежде чем сложить в стопку те, которые прошли его оценку. Мы начали делать хороший запас, лунный свет был настолько ярким, что нам даже не нужно было пользоваться нашими фонариками.

— Они недостаточно сухие, — внезапно прорычал Сэйнт, вставая и пиная свою кучу, так что они рассыпались повсюду. — Я начну сначала.

— С ними все в порядке, — настаивала я, но он сузил глаза, чтобы осмотреть другую маленькую ветку, и я вздохнула, бросив охапку веток на землю.

— Сэйнт, что происходит? — Я направилась к нему, и он выпрямился, отряхнув колени, прежде чем посмотреть на меня с дьявольским блеском в глазах.

Его челюсть задрожала, и я почувствовала, что он находится на грани потери контроля. Я поспешила ближе, обхватив его лицо ладонями, чтобы заставить его сосредоточиться на мне.

— Я к этому не привык, — прохрипел он. — Одно дело быть окруженным своими вещами, пока мы переезжаем с места на место. Я могу создать некое подобие рутины. Но сегодня я буду спать на свернутом коврике в палатке, которая едва ли больше чулана уборщика, и я… я…

Я упала под ним на колени, склонив голову, мое дыхание стало прерывистым, поскольку я надеялась, что этого было достаточно, чтобы помочь ему восстановить чувство контроля. Прямо сейчас Сэйнт был нужен нам больше, чем когда-либо, и я не позволю ему погрузиться в хаос внутри себя. Я собираюсь заземлить его здесь, сохранить его рассудок.

— Ты можешь это сделать, — страстно сказала я ему. — Ты можешь все. Ты — Сэйнт Мемфис.

Он запустил руку в мои волосы с тихим горловым звуком.

Из лагеря донеслись смех и возгласы, и я поняла, что ребята валяют дурака, что натолкнуло меня на мысль.

— Тебе нужно привести наш лагерь в порядок, Сэйнт, — настаивала я. — Нам нужен костер, еда и палатка, в которой можно поспать, до того как начнутся морозы.

— Да… — задумчиво произнес он. — Порядок. Это то, что нам нужно. Тогда тебе лучше собрать дрова, Сирена. Встань и собери стопку.

Я поднялась на ноги и двинулась делать, как он сказал, собирая ветки, и он начал указывать мне, что еще нужно собрать. Когда куча стала достаточно большой, Сэйнт сгреб ее и мотнул головой, приказывая мне следовать за ним.

Мы вернулись в лагерь и обнаружили, что другие парни воюют с тремя большими палками, которыми они пользовались как мечами.

— Вы обесчестили меня, сэр, — сказал Блейк шикарным голосом, размахивая мечом в сторону Киана, который ударил его со всей силы, отчего обе палки раскололись пополам.

— Ха! — Нэш ударил Киана палкой по спине, прежде чем ударить Блейка по руке. — Победа за мной!

Блейк и Киан повернулись к Нэшу, обменявшись взглядами, прежде чем броситься на него и повалить на землю, пытаясь вырвать палку у него из рук. Было так приятно снова увидеть улыбку на лице Блейка, что она тут же появилась на моем. Я знала, что это то, что он делал; он глубоко прятал свои эмоции, когда их становилось слишком много, и изображал счастливое лицо. И если это помогало ему, то я была только за. По крайней мере, он больше не вредил себе. Я просто надеялась, что он больше никогда этого не сделает после нашего вчерашнего разговора.

— Что, во имя всего святого, происходит? — рявкнул Сэйнт, указывая на палатку, которая наполовину рухнула.

Парни оторвались друг от друга, глядя на нас, как провинившиеся дети, пойманные родителями.

— Ну… мы были заняты строительством туалета, — невинно сказал Блейк, указывая на дерево, где в земле была вырыта яма, а рядом торчала ветка с рулоном туалетной бумаги на вершине.

Я начала смеяться, и Сэйнт бросил на меня предостерегающий взгляд.

— Приберись здесь, — прошипел Сэйнт, сильно шлепая меня по заднице и подталкивая к остальным. Черт, как же приятно это обжигает.

Я подбежала к ним с озорной улыбкой, когда Блейк и Киан поднялись на ноги. Монро протянул мне руку, чтобы я помогла ему подняться, и я ухватилась за нее. Он ухмыльнулся, сильно дернув, и вместо этого я с визгом упала на него сверху. Он бесстыдно поцеловал меня, сжимая мою задницу в том месте, где Сэйнт только что отшлепал меня.

— Ты выглядишь чертовски сексуально во всем этом походном снаряжении, — прорычал он мне в губы. — Как какой-нибудь сексуальный горный рейнджер. Ты пришла наказать меня за то, что я разжег огонь в твоих трусиках?

— Нэш и Татум, прекратите, — рявкнул Сэйнт, но Нэш вызывающе засунул свой язык мне в рот, и я ухмыльнулась, отвечая на его поцелуй так же яростно. Сэйнт нуждался в контроле, поэтому я была более чем счастлива дать ему повод наказать меня.

— Вставай. — Сэйнт поймал меня за руку, оттаскивая от Монро, и уставился на мой рот с намеком на похоть в глазах. — Вы оба. — Он пнул Нэша, не отрывая от меня глаз. — Вы оба будете наказаны за неповиновение мне.

— Но меня не будут шлепать, как Блейка, чувак, — сказал Нэш, и я посмотрела на него, прикусив губу в ухмылке.

— Ты уверен? Мне бы очень хотелось на это посмотреть, — сказала я соблазнительно.

— Нет, — отрезал Сэйнт. — Вы оба приведете этот лагерь в порядок, а затем явитесь ко мне за наказанием. — Он указал нам на Киана и Блейка, которые изо всех сил пытались установить палатку обратно, но все безуспешно.

— Ты можешь помочь им с этим, пока я разожгу огонь? — Спросила я Нэша, когда мы трусцой удалялись от Сэйнта.

— Конечно, принцесса. — Он коснулся моей руки своей, и мы обменялись озорной улыбкой, прежде чем он направился к парням, чтобы помочь.

Я развела костер в рекордно короткие сроки, погрузившись в знакомый ритм, думая об отце и стараясь не допустить, чтобы воспоминания были окрашены горем. Я хотела улыбаться, когда вспоминала его, а не плакать. Мне нужно было, чтобы хорошее горело ярче плохого, потому что последняя ночь в его жизни не разрушит все то счастливое, что у меня было. Приложив немного усилий, мне удалось отогнать мрачные мысли, и к тому времени, когда костер разгорелся и пламя согрело мои замерзшие руки, я почувствовала, что сделала еще один маленький шаг к осознанию его смерти.

Это было то, чем мне всегда нравилось заниматься с ним, и я хотела продолжать заниматься этим в будущем, совершая поездки в дикую местность и позволяя воспоминаниям о нем и Джесс согревать свое сердце, а не позволять им угасать.

Затем я разогрела чили с бобами, который приготовила вчера вечером, прежде чем нанизать несколько ломтиков хлеба на палочку и подержать над огнем, чтобы поджарить их.

Я раскладывала еду по тарелкам как раз в тот момент, когда появились Киан, Блейк и Нэш, неся из леса огромное бревно, чтобы поставить его перед костром. Сэйнт взял меня за руку, отводя от еды и усаживая в центре бревна, прежде чем накинуть одеяло мне на плечи. Остальные ребята собрали тарелки с едой, и расселись по обе стороны от меня, так что мы были прижаты друг к другу, пока ели. Ну, я, Блейк, Киан и Нэш все равно поели. Когда я посмотрела поверх колен Киана, то увидела Сэйнта, сидящего со своей пластиковой тарелкой с чили и тостами, нетронутыми на коленях, его руки были прижаты к бокам. Я передала свое одеяло Блейку и бросила пустую тарелку на землю, вставая и садясь рядом с Сэйнтом на конце бревна, полная решимости помочь ему пройти через это.

— Все в порядке, — процедил он сквозь зубы, но это явно было не так, поэтому я подцепила вилкой кусочек чили и поднесла к его рту.

Его горло дернулось, затем он открыл рот, и я положила его ему между губ. Он медленно прожевал, затем проглотил.

— Ну и как? — Спросила я, и на моих губах заиграла улыбка.

— На удивление хорошо, — сказал он.

— От огня хлеб получается с дымком, верно? — Спросила я, и он кивнул, открывая рот для добавки, а я фыркнула, продолжая кормить его.

— Нэш и Татум, теперь вы можете явиться за своим наказанием, — решил Сэйнт, когда доел последний кусок.

— Ты ни хрена не заставишь меня делать, Мемфис, — сказал Нэш, вставая и вытягивая руки над головой.

— Если ты откажешься, я попрошу Киана и Блейка сковать тебя снаружи палатки сегодня вечером, что бы ты послушал, как мы трахаем Татум без тебя, — просто сказал Сэйнт, и мои губы приоткрылись.

Блейк и Киан рассмеялись, как будто не собирались спорить с Сэйнтом по этому поводу, и я ударила Сэйнта по руке.

— А что, если я не соглашусь? — Спросила я, и Сэйнт ухмыльнулся мне.

— Ты действительно собираешься сказать «нет», Сирена? Я позабочусь о том, чтобы все внимание было приковано к тебе. Никакой работы. Ничего. Мы заставим тебя кончить столько раз, что потом ты не будешь ясно мыслить весь день.

Я расхохоталась, но мои щеки тоже запылали, потому что я знала, что он, черт возьми, имел в виду именно это.

— Ну ладно, я подыграю. Но я хочу одинаковых наказаний с Нэшем. — Я встала, полагая, что Монро мог бы отделаться легче, если бы ему только пришлось сделать то, чего от меня хотел Сэйнт. Если только Сэйнт не захочет, чтобы я отсосала его член, и в этом случае Нэш был бы в полной заднице.

— Ты уверена, Татум? — Сэйнт мрачно промурлыкал, его глаза весело блестели.

— Ага, — сказала я, подходя и становясь рядом с Монро в единстве.

— Это будет здорово, — сказал Киан со свирепой ухмылкой.

— Думаю, тогда у нас будет небольшое соревнование, — задумчиво произнес Сэйнт, поднимаясь на ноги. — Отойдите по другую сторону костра и повернитесь.

Я взглянула на Нэша, и мы сделали, как он сказал, встав спиной к огню напротив остальных.

Послышался какой-то шепот, затем хруст шагов, когда они двигались по лагерю, и минуту спустя я почувствовала, что они втроем приближаются к нам сзади. То, что меня преследовали Ночные Стражи, заставило мой пульс учащенно забиться, и это живо напомнило мне о том, как они вершили суд, будучи королями «Еверлейк-Преп», наказывая тех, кто заслуживал их гнева. Монстры, рожденные пожирать монстров.

Рука Сэйнта плавным движением пробежала по моему позвоночнику, оказывая давление, чтобы заставить меня согнуться наполовину. Киан нагнул Монро менее соблазнительно и уперся промежностью в его задницу, насухо трахнув его и заставив Нэша выругаться.

— Прими это как послушная маленькая шлюшка, — пошутил Киан, и Монро попытался встать, но Блейк толкнул его за плечи.

Киан отошел, отвратительно смеясь, и адреналин впрыснулся в мою кровь от этого слишком знакомого звука. Это всегда предшествовало тому, что он был злобным ублюдком.

Рука Сэйнта скользнула по моей талии, расстегивая мои брюки и стягивая их вниз вместе с трусиками, обнажая мою задницу. Я прикусила губу, задыхаясь, не желая, чтобы он знал, что я взволнована. Я оглянулась, когда Нэш выругался, обнаружив, что Киан делает то же самое с ним, и задалась вопросом, что, черт возьми, они запланировали.

— Вы, ребята, полное дерьмо, вы же знаете? — Монро зарычал.

— У тебя такой же пиздец с головой, Нэш, — сказал Блейк с усмешкой в голосе. — Ты просто предпочитаешь быть на стороне, где власть.

— Игра заключается вот в чем, — резко объявил Сэйнт, чтобы привлечь всеобщее внимание. — Мы положим сосновые шишки между вашими ягодицами, и первый из вас, кто уронит одну, проиграет.

— Подожди, у нее гораздо больше ягодицы, чтобы удержать их, — пожаловался Нэш, и я расхохоталась.

— У тебя два бугра мышц вместо ягодиц, так что я не знаю, на что ты жалуешься, Нэш, — бросила я в ответ, и он усмехнулся. — Какой приз за победу?

— Проигравший трахает победителя, — без колебаний сказал Сэйнт. — И в качестве подсластителя для тебя, Сирена, если ты выиграешь, остальные из нас тоже по очереди набросятся на тебя.

— Эээ, черт возьми, да, — мгновенно согласилась я. — Ты пойдешь ко дну, Нэш. Буквально.

Монро отрывисто рассмеялся, выглядя довольно взволнованным перспективой победы и сейчас.

— Ладно, игра начинается, — сказал он.

Сэйнт положил руку мне на поясницу, раздвинул пальцами мои ягодицы и положил сосновую шишку.

— У тебя все получится, Татум, — серьезно сказал он, что сделало это еще более забавным.

— Эй, это фаворитизм, — соревновательно прорычал Нэш, и я фыркнула. — На твоей стороне Король ОКР, который засунул тебе шишки, у тебя будет преимущество.

— Не волнуйся, брат, я войду в тебя красиво и глубоко, — пообещал Киан, и Нэш громко выругался, засовывая одну из них себе между ягодиц.

Я начала смеяться, теряя самообладание, когда Сэйнт вставил еще одну между моих ягодиц. Колючая маленькая штучка была чертовски некомфортной, но я все равно планировала выиграть эту игру.

— Прекрати смеяться, ты их уронишь, — прошипел Сэйнт, шлепая меня по бедру, и я подавила стон, когда боль пронзила мою плоть и сменилась удовольствием. Засовывать сосновые шишки между ягодиц и быть отшлепанной дьяволом — это извращение? Потому что если это так, то это точно по мне. Я действительно была испорченной, как и эти звери.

— Сколько шишек у нее сейчас? — Спросил Нэш.

— Пять, — объявил Сэйнт, вставляя на место еще одну, и укол боли заставил меня переступить с ноги на ногу.

— Ха, у Нэша их шесть, — объявил Блейк.

— Поторопись, Сэйнт, — подбодрила я, и он усмехнулся.

— Тебе это нравится, не так ли? — насмешливо спросил он, затем добавил еще одну. — Ладно, хватит, пусть они подставят свои задницы под жар костра и посмотрят, как долго они смогут продержаться, не уронив ни одной.

Сэйнт отодвинулся, и огонь мгновенно охватил мою обнаженную задницу, заставляя мою кожу начать покалывать.

— Почему это меня заводит? — Блейк пробормотал себе под нос.

— Потому что тебя заводит все, когда в этом замешана Татум, — просто сказал Сэйнт.

— О да, — сказал Блейк, фыркнув.

— Господи, этот огонь чертовски припекает, — прошипел Монро.

— Это своего рода способ прожарки, — насмехался Киан. — О, кстати, Сэйнт, ты видишь эту милую сочную левую ягодицу Татум?

— Ммм? — Подозрительно переспросил Сэйнт.

— Мы решили, что именно там она сделает татуировку в виде кальмара, — сказал Киан, и я сдержала смешок.

— Лучше бы это была шутка, — ледяным тоном сказал Сэйнт.

— Это не так, — подыграла я. — Я просто чувствую, что это очень личное для меня, и я хочу, чтобы его значение навсегда запечатлелось на мне.

— Какое именно? — Прошипел Сэйнт.

— Ты знаешь, какое, — слегка рассмеялся Киан. — Прекрати играть в эту игру, чувак.

— Я понятия не имею, что это значит, — отрезал Сэйнт. — И я действительно думаю, что пришло время вам рассказать мне.

— Это то, что ты думаешь, когда не задумываешься, — сказал Блейк. — Мне потребовалось некоторое время, но я все таки понял.

— Лучше бы это была шутка, Боумен. Я не могу быть единственным, кто этого не понимает! — Сэйнт заартачился.

— Сэйнт не способен постичь это, — вставил Нэш.

Моя задница стала серьезно поджариваться, а сосновые шишки причиняли ужасную боль, но препирательства с Сэйнтом было хорошим отвлекающим маневром.

— Я думаю, как только у меня будет татуировка, это будет иметь для тебя больше смысла.

— Если Киан пометит твое тело кальмаром, я лично сопровожу тебя для ее удаления, — резко сказал Сэйнт.

— Я думаю, тебе нужно просто принять кальмара, братан, — сказал Блейк. — Так гораздо проще.

Раздался хлопок, когда шишка упала на землю, и Нэш застонал.

— Черт.

— Побеждает Татум! — Киан прокричал, когда Монро затряс своими ягодицами, а я потянулась, пытаясь избавиться от шишек не растеряв последние крупицы своего достоинства. — Я спасу тебя, детка. — Грубые руки Киана скользнули по моей заднице, и он осторожно вынул все шишки. Это было странно нежно, прежде чем он наклонился и сильно укусил меня за левую ягодицу.

— Ублюдок! — Я ахнула, выпрямляясь, и он одновременно натянул на меня трусики и джинсы, ухмыляясь мне.

— Просто чтобы мы запомнили, куда набить кальмара, — промурлыкал он мне на ухо.

Я схватила его за руку, задирая рукав и впиваясь зубами в кальмара, нарисованного чернилами на его плоти, пока он не застонал.

— Просто чтобы мы помнили, где твой, детка, — поддразнила я, затем выскользнула из его рук и скинула туфли, прежде чем заползти в палатку. В конце концов, у меня был приз, на который я могла рассчитывать.

— Не слишком радуйся, Сирена, — крикнул Сэйнт мне вслед, прежде чем я успела раздеться и лечь на спину в ожидании своего первого приза. — Ты все еще отбываешь наказание. Так что ты можешь провести ночь, мечтая о том, кто из нас заставит тебя сильнее кончить утром. До тех пор твои трусики останутся именно там, где они есть.

Мои губы приоткрылись от возмущения, и я уже собиралась возразить, когда Блейк наклонился и прошептал мне на ухо:

— Подумай о том, какой горячей ты будешь после всего этого ожидания, — промурлыкал он. — И как хорошо ты будешь спать этой ночью, зная, что проснешься и увидишь, что один из нас ест тебя на завтрак.

Я прикусила губу и пожала плечами. В конце концов, это звучало как довольно райский способ проснуться.

Мои ребята влезли вслед за мной, и хотя она была рассчитана на шестерых человек, все равно было тесновато, учитывая, что четверо из этих людей были построены как чертовы кирпичные дома.

Они расстегнули все спальные мешки и разложили их на свернутых циновках, как на одной большой кровати, и я, извиваясь, сбросила одежду до нижнего белья, прежде чем нырнуть под одеяло. С несколькими ворчаниями, случайными пинками и рычанием разочарования мальчикам тоже удалось раздеться и присоединиться ко мне под одеялом. Блейк первым оказался справа от меня, а Киан слева, прижавшись ко мне так близко, что я оказалась зажатой между двумя стенами теплых мышц.

Это был гребаный рай.

Сэйнт убедился, что палатка застегнута, прежде чем лечь рядом с Кианом и принять позу Дракулы на спине, закрыв глаза и нахмурив брови.

— Расскажи нам что-нибудь из стихотворений По, Сэйнт, — попросила я, уверенная, что он все еще борется с этой ситуацией. — Уже почти полночь. — Я понятия не имела, который на самом деле был час, но было важно, чтобы он поверил в это прямо сейчас.

Он медленно вздохнул и рассказал отрывок из стихотворения, которое я слышала от него раньше, и которое наполнило мое сердце всей красотой и чудесами мира.

— Ты была для меня всем тем, любовь, по чему тосковала моя душа. Зеленый островок в море, любовь, фонтан и святыня. Вся в венке из сказочных плодов и цветов, и все цветы были моими.

Поход по морозному лесу между заснеженными вершинами и высокими соснами был каким-то освобождением после стольких месяцев, проведенных так или иначе в изоляции. В «Еверлейк-Преп» у нас было гораздо больше свободы передвижения, чем у большинства людей в мире, но одно осознание того, что я был заперт в стенах школы, было сродни заключения в тюрьме.

Здесь была чистая свобода, ничего, кроме нас и дикой природы на многие мили, открытое небо над головой и живописный пейзаж вокруг.

И самое главное, здесь у богатых парней не было преимущества. Татум была единственной, кто знал, как лучше всего передвигаться по этому ландшафту, а я, по крайней мере, несколько раз бывал в походах в своей прошлой жизни, так что знал основы.

Остальные — не так сильно. Я позволил Сэйнту целых пятнадцать минут возиться с колышками для палатки, прежде чем сжалиться над ним прошлой ночью. Это было слишком чертовски забавно, чтобы устоять перед желанием заснять это на видео, и в настоящее время у меня есть блестящая новая заставка с его разъяренным лицом, когда он поймал меня с поличным.

Идти было нелегко в любом случае, но мы добились хорошего прогресса, приблизившись к шикарному зимнему домику, который Трой прятал здесь, наверху.

Однако сегодняшняя ночь была последней, которую нам предстояло провести здесь, и когда мы проснемся завтра, то будем приближаться к месту назначения, готовые покончить с этим. Я слишком долго нес на своих плечах эту вендетту, и осталось совсем немного времени, прежде чем я увижу, как человек, убивший мою семью, расплатится за свои преступления.

— Я думаю, мы сможем увидеть это, как только перевалим через этот хребет, — сказал Сэйнт, шагая по тропе позади меня. Хотя след был не совсем точным, поскольку здесь определенно не было никакой настоящей тропы, просто странный след, оставленный животными.

— Ты сказал то же самое на предыдущем гребне, — указал я, и он поморщился от этой ошибки.

— Да. Что ж, неудивительно, что я не гожусь для альпинизма. Но я узнаю этот вид. Он очень похож на тот, что виден из хижины, и я проверил GPS, так что на этот раз я почти уверен. — Сэйнт хмуро посмотрел на деревья, словно провоцируя их выразить свое несогласие.

— Почти? — Я поддразнил, и он стиснул зубы, шагая вперед, явно желая выяснить, прав он или нет для себя.

— Дразнишься, — передразнила Татум, появляясь рядом со мной, бесшумно выскальзывая из-за деревьев, как будто была рождена для этого. Она была похожа на маленькую лесную нимфу, слившуюся с природой, и мне было приятно получить шанс увидеть ее с этой стороны.

— Он слишком легко ведется на это, — ответил я, пожимая плечами.

Солнце висело низко в небе, и нам нужно было поскорее разбить лагерь, иначе мы застряли бы здесь в темноте, пытаясь собрать все воедино. Я просто надеялся, что Сэйнт был прав насчет того, что мы скоро увидим эту чертову хижину, потому что, зная его, он бы настоял, чтобы мы продолжали идти, пока не увидим.

— Ку-ку! — Голос Блейка раздался над нами, и я, подняв голову, увидел, что он ухмыляется с ветки дерева. В тот момент, когда наши взгляды встретились, он бросил сосновую шишку прямо мне в лицо, и я проклял его, подбирая ее с земли, чтобы выстрелить в ответ.

Татум взвизгнула, убегая и ища укрытия за Кианом, который сбил ее с ног и перекинул через плечо, а затем побежал дальше вверх по холму.

— Я спасу тебя, детка!

Блейк спрыгнул с дерева, в то время как я запустил еще несколькими сосновыми шишками в его задницу, и он проклял меня, когда я рванул вслед за остальными, прежде чем он успел спуститься на землю.

Мы бежали между деревьями, запуская друг в друга еще несколько снарядов и смеясь, пока не выбежали на поляну на вершине хребта, где стоял Сэйнт, торжествующе улыбаясь.

— Я вижу это, — объявил он, игнорируя нашу игру, когда Киан поставил Татум на ноги и поцеловал ее, как будто это был конец какого-то фильма пятидесятых, низко наклонив ее и обхватив ее ногу руками.

В тусклом свете было трудно что-либо разглядеть, но вдалеке я смог разглядеть огромный каменный… замок. В нем было по меньшей мере три этажа, и из нескольких труб вился дым. На крыше была снежная пыль и… это что, долбаные башенки?? Это сооружение выглядело так, словно было построено в стиле зимнего убежища Генриха Восьмого и никоим образом не походило на чертову хижину.

— Я представлял себе какой-нибудь маленький уютный домик, — пробормотал я, удивляясь, почему, черт возьми, я не сообразил, что Трой Мемфис построил бы себе здесь чертовски роскошное убежище.

— Это была абсурдная мысль, — усмехнулся Сэйнт. — Хотя, похоже, к нему пристроили пристройку с тех пор, как я был здесь в последний раз несколько лет назад, так что он немного больше, чем я ожидал.

— Ты назвал это хижиной! — Обвинил я.

— Очевидно, что это просто насмешливое название, которое моя семья использует для этого. Ты же не можешь всерьез ожидать, что увидишь Троя Мемфиса, отдыхающего здесь, в какой-то грязной лачуге, не так ли? — Сэйнт посмотрел на меня так, словно это я был тем, кому нужно было проверить голову, а я просто уставился в ответ.

— Пожалуйста, скажите мне, что я не единственный, кто думает, что это чертовски смешно? — Взмолился я, и Блейк рассмеялся.

— Не, чувак, это не безумие. Это Трой Мемфис. Он как Сэйнт на стероидах, только добавь к этому еще и комплекс бога. Ничто из того, что он делает, не должно тебя удивлять, — сказал он.

— Подожди минутку, ты пытаешься сказать, что у Сэйнта нет комплекса бога? — Татум недоверчиво усмехнулась, а Киан расхохотался. — Он буквально был счастлив жить в церкви.

— Не говоря уже о том факте, что тебе нравится преклонять передо мной колени, Сирена, — поддразнил Сэйнт, ничуть не смущенный обвинением.

Я покачал головой и снова сосредоточился на ‘хижине’. Это было все еще на приличном расстоянии, но, по крайней мере, теперь мы знали, что не облажались и не заблудились здесь.

Все остальные сбросили свои рюкзаки и начали устанавливать палатку под деревьями, но я обнаружил, что просто стою там, глядя на лес, который заполнял долину, и гадая, ждет ли меня за ним моя судьба.

Я отказался от всего, чем когда-либо был, чтобы попасть сюда. Я пожертвовал всем, что у меня осталось от самого себя после того, как мою семью оторвали от меня той ночью. Иногда я даже не мог вспомнить мальчика, которым я был до того, как у меня украли моего брата и маму, и осознание этого глубоко ранило меня, потому что если он ушел, то это была последняя частичка, уничтоженная и ими тоже.

Даст ли мне, наконец, убийство Троя Мемфиса отсрочку от всей этой боли? Буду ли я свободен от нее? Или мне всегда будет так больно? Всегда ли будет ощущаться жало несправедливости, которое он причинил моей семье? Была ли хоть какая-то реальная надежда на то, что я смирюсь с этим?

Чья-то рука скользнула в мою, и я посмотрел вниз на Татум, которая стояла там, и угасающий свет отражался от ее золотистых волос.

— Завтра мы упокоим наших призраков, — сказала она, зная, о чем я думаю, даже не спрашивая. — Мы встретимся с дьяволом лицом к лицу и отправим его обратно в ад с нашими демонами на буксире. Тогда нам нужно забыть об этом, Нэш. Все это.

— А что, если этого недостаточно? — Пробормотал я, нахмурив брови.

— Этого и не будет, — ответила она, удивив меня. — Как это возможно? Убийство Мортеза, возможно, и помогло расплатиться за смерть моего отца, но оно не залечило мои раны. Месть не вернет к нам людей, которых мы любим. Наши семьи — это частичка нашей души, которой всегда будет не хватать. Но они не потеряны. Они здесь, с нами. — Она положила руку мне на сердце. — Они бы хотели, чтобы мы обрели счастье. Жить и помнить о них, но не использовать их как предлог, чтобы продолжать наказывать самих себя. Мы должны позволить нашему гневу угаснуть вместе с людьми, которые несут ответственность за боль от их смерти. Затем мы сосредоточимся на любви, которую мы испытывали к ним, а они — к нам. Так мы сможем двигаться дальше. Смирившись с тем, как с ними поступили, и крепко держась за лучшие воспоминания, которые у нас остались о них.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил я, и она на мгновение заколебалась, обдумывая это.

— Однажды, когда мы были детьми, мы с Джесс были в походе с нашим отцом и играли с ним в прятки. Но он не мог нас найти. Нам удалось втиснуться в дупло дерева, и мы, должно быть, оставались там, тихо хихикая, полчаса или больше. Наконец, он начал звать нас со страхом в голосе, говоря нам, что игра окончена и что ему действительно нужно, чтобы мы дали ему знать, что с нами все в порядке. Поэтому мы выскочили и подбежали к нему, увидев его с дикими глазами и обеспокоенным видом, но в тот момент, когда он заметил нас, его лицо расплылось в самой широкой улыбке, которую я когда-либо видела. Он заключил нас в объятия и сжал так крепко, что мы не могли дышать. Я спросила его, что было бы, если бы мы не вышли. Отказался бы он от нас и просто пошел домой один? И он сказал нам, что мы — единственное, что имеет значение в его жизни. Что он охотился бы за нами день и ночь до конца своей жизни и никогда бы не сдался. Я почувствовала себя такой любимой, когда он сказал нам это. — Слезы навернулись на ее глаза, но она сморгнула их, и я крепче сжал ее руку. — Теперь ты расскажи мне об одном.

Я колебался дольше, чем она, и с потрясением понял, что это потому, что я никогда по-настоящему не позволял себе зацикливаться на воспоминаниях о своей семье. Но это заставляло их тускнеть, и я не мог вынести мысли об этом. Я не позволю этому случиться. Поэтому я закрыл глаза и погрузилась в воспоминания о Рождестве, о запахе мамы, готовящей ужин, витающем в воздухе, пока мы с Майклом открывали подарки.

— Каждое Рождество моя мама вкладывала все свои силы на то, что бы приготовить потрясающий ужин, — сказал я с улыбкой. — Она покупала все, даже то, что никому из нас не нравилось, и часами пропадала на кухне, но готовить она ни хрена не умела. — Я засмеялся, и Татум тоже улыбнулась. — Мы с Майклом все равно съедали все, вычищая тарелки и скрывая свои гримасы, пока хрустели подгоревшими овощами и соленой подливкой. Я вроде как люблю вкус плохо приготовленной еды из-за тех дней. Она спрашивала нас, нравится ли нам это, и мы отвечали, что это потрясающе, и она улыбалась, потому что прекрасно знала, что это ужасно. Но никто из нас не сдавался, продолжая разыгрывать идеальное Рождество, потому что это была наша версия идеального Рождества, и это было все, чего мы хотели. Потом мы вместе заваливались перед телевизором и ели шоколад до тех пор, пока нас не начинало тошнить. Каждый год мы засыпали вот так, все вместе, под рождественские фильмы, которые крутили на повторе.

— Я могу приготовить для тебя рождественский ужин в этом году, если ты хочешь сохранить традицию? — Предложила Татум, протягивая руку, чтобы обхватить мою щеку рукой, и я улыбнулся.

— Да. Думаю, мне бы этого хотелось. Хотя Сэйнт, вероятно, не захочет.

— Я справлюсь с ним, — сказала она, криво усмехнувшись мне, и я фыркнул, потому что чертовски хорошо понимал, что она справится, хотя я еще не до конца понимал, как.

Татум потянула меня за руку, и я позволил ей отвести себя к остальным, которые почти закончили устанавливать палатку.

— Хорошие мальчики! — Сказала Татум, хваля их, как собак, и чрезмерно хлопая в ладоши.

— Это дерьмо сложнее, чем кажется, — пробормотал Блейк, когда Киан начал раскладывать спальные мешки внутри брезентового пространства.

— Конечно, это так, — поддразнила она, и Блейк бросился на нее с игривым рычанием.

Татум бросилась бежать, используя меня как живой щит, в то время как Сэйнт закатил глаза и начал доставать еду.

— Помоги мне поймать ее, Нэш, — попросил Блейк, когда Татум обняла меня, заставляя двигаться вместе с ней и удерживая меня между ними. — Тогда мы сможем прижать ее к земле и сделать с ней все что захотим.

— О, так вот в чем дело? — Спросил я, резко разворачиваясь и хватая Татум за талию.

— Нет! — рассмеялась она. — Я никогда не соглашалась на это!

— Ну же, Сирена, мы все знаем, что ты не сможешь долго сопротивляться нам, — сказал Сэйнт как ни в чем не бывало, как будто знал либидо Татум лучше, чем она.

Татум пробежала мимо него, выхватив один из пакетов с едой и миску из его рук, прежде чем схватить бутылку воды из открытого рюкзака Киана, который лежал у подножия дерева. Затем она вскочила и сумела вскарабкаться на ветви над нашими головами, прежде чем устроиться поудобнее, прислонившись спиной к стволу, и ухмыльнуться нам.

— Ты собираешься прятаться там, наверху, принцесса? — Позвал я, глядя на нее снизу вверх.

— Думаю, мне придется это сделать, если я хочу сохранить свою добродетель достаточно надолго, чтобы успеть поесть, — со смехом ответила она, начиная накладывать еду в миску.

Я усмехнулся и отвернулся, чтобы найти ей ложку, прежде чем бросить ее ей.

— Я думаю, сегодня вечером нам следует отказаться от костра, — сказал Сэйнт, когда я присел на землю рядом с ним, где он уселся задницей на поваленный ствол дерева. Конечно, Сэйнт Мемфис далек от того, чтобы когда-либо сидеть в грязи. — Мы не можем рисковать, чтобы заметили дым.

Я оглянулся через плечо в сторону чудовища, которое Трой Мемфис называл хижиной для зимнего отдыха, хотя с такой позиции я не мог его видеть.

— Думаю, да. Но будет действительно холодно, — отметил я без необходимости.

— Мы могли бы набрать дров на случай, если отчаемся настолько, что решимся пойти на риск, — медленно сказал он. — Но я думаю, что сегодня вечером мы можем обойтись теплом тела.

Подергивание его губ было единственным признаком того, что я уловил его мысли о том, как мы могли бы наилучшим образом использовать упомянутое тепло тела, и я усмехнулся, пока ел, у меня было множество собственных идей.

— Трудно точно сказать, как пойдут дела завтра, — беспечно сказал Сэйнт. — И вполне возможно, что у нас не будет особого выбора в том, как будут развиваться события. Но если дело дойдет до этого, хотел бы ты быть тем, кто прикончит моего отца?

Я поднял брови, услышав, что он так небрежно обсуждает это, и поставил перед нами свою теперь уже пустую миску.

— Ты уверен, что тебе не нужно это сделать? — Я спросил его. — Чтобы вернуть контроль и все такое?

Сэйнт покачал головой со своей хитрой улыбочкой на лице.

— Я буду счастлив, просто зная, что его больше нет. Кроме того, было бы чувство поэтической справедливости в том, что это будешь ты, Нэш. Ты олицетворяешь все, над чем он, по его мнению, возвышается. Отсутствие у тебя хорошего воспитания, денег, сам факт того, что кто-то вроде тебя может погубить его, никогда бы даже не пришел ему в голову. И я думаю, что мне бы очень понравилось выражение его лица, когда это произойдет.

— Ах, ты хочешь, чтобы бедный мальчик сделал это и насыпал соль на рану? — Я пошутил.

— Не обижайся, — ответил он, поймав мой взгляд и удерживая его. — Я достаточно ясно вижу твою ценность и могу заверить тебя, что я прекрасно понимаю, что деньги и положение не имеют абсолютно ничего общего с качеством характера мужчины. Ты мой брат. И да, если ты это сделаешь, это нанесет ему дополнительный удар, поскольку мы расшатаем его гордость и оборвем его жизнь, но я также думаю, что тебе это нужно больше, чем мне. Возможно, он никогда не предлагал мне любовь, но он украл ее у тебя самым жестоким образом. Так что, если ты хочешь стать тем, кто с ним покончит…

— Да, — согласился я. — Думаю, мне бы этого хотелось. Но когда все будет сказано и сделано, все, чего я действительно хочу, это увидеть его лежащим мертвым передо мной. Если шансы при выполнении задания будут не в мою пользу, то я не собираюсь просить кого-либо придержать его для меня.

— В любом случае, — сказал Сэйнт. — Будем надеяться, что завтрашний рассвет будет последним, который этот ублюдок увидит в своей жизни.

— Согласен, — громко сказал Киан, закончив раскладывать постель внутри палатки и подойдя, чтобы взять себе еды.

Я начал все убирать, когда с неба начал исчезать свет, не желая шнырять в темноте.

Отдаленный волчий вой донесся до моего слуха, и я огляделся по сторонам с дрожью, пробежавшей по моей спине.

Блейк помог мне все убрать так, как нас учила Татум, и мы отошли к деревьям сполоснуть миски после еды, чтобы ночью не осталось никаких запахов, которые привлекли бы голодного зверя.

К тому времени, когда мы вернулись ко всем остальным, Сэйнт уже был в палатке, а Татум и Киан упаковывали последние вещи.

С заходом солнца температура падала, и я заметил, что Татум дрожит, когда я приблизился к ней.

— Пойдем, принцесса, — сказал я, обнимая ее за талию и увлекая к палатке. — Давай отведем тебя в тепло.

Блейк и Киан последовали за нами в шикарную палатку, которую купил Сэйнт, и в тот момент, когда Киан застегнул молнию, ветер стих, и нам всем стало намного теплее.

Сэйнт сидел на ворохе постельных принадлежностей, свет мобильного телефона освещал его лицо и обнаженную грудь, когда он в сотый раз проверял GPS. Он чертовски хорошо умел это скрывать, но теперь я мог распознать признаки, выдававшие его стресс, так что я мог видеть это по напряженности его позы.

Мы все скинули ботинки, прежде чем придвинуться поближе к постели, и Блейк включил маленький походный фонарь, который висел над головой, окутав всех нас слегка красным сиянием, поскольку свет отражался от брезента.

Татум расстегнула молнию на своей куртке, отбросив ее в сторону, прежде чем тоже снять свитер. Затем она сбросила брюки и откинула их ногой вместе с носками, прежде чем снять футболку и подойти к Сэйнту в красном нижнем белье.

Она опустилась перед ним на колени, и он медленно отодвинул телефон в сторону, выключив его и посмотрев на нее.

Я обменялся взглядом с остальными, и Киан усмехнулся, расстегивая джинсы и сбрасывая их, прежде чем снять футболку, оставшись в боксерах. Он опустился на колени рядом с Татум, выглядя гораздо менее покорным, даже когда играл свою роль, и ухмыльнулся Сэйнту, глядя на него.

— Тогда давай, мастер, — поддразнил Киан. — Возьми нас под свой контроль. Ты же знаешь, что это поможет справиться с теми проблемами, которые тебя мучают.

— Мы серьезно это делаем? — Спросил я, глядя на Блейка и приподняв бровь. — Просто уступаем воле дьявола?

— Не знаю, как ты, чувак. Но если Дьявол собирается приказать мне заставить Татум кончить, тогда, думаю, мне придется перейти на темную сторону. — Блейк ухмыльнулся мне, когда тоже быстро разделся, и я закатил глаза.

Татум повернулась, чтобы посмотреть на меня через плечо, когда Блейк опустился на колени с другой стороны от нее, и мой взгляд скользнул по ее почти обнаженному телу в красном белье, когда она соблазнительно прикусила губу.

— Ты играешь нечестно, — простонал я, мой самоконтроль проигрывал битву с моей гордостью. Мы все знали, что я не стал бы стоять в стороне, но, черт возьми, я не собирался вставать на колени перед этим мудаком.

Сэйнт ухмыльнулся мне поверх головы Татум, поскольку, казалось, понял, какие у меня были возражения против этого, и дернул подбородком в мою сторону, приказывая ей двигаться.

— Тогда давайте посмотрим, сможешь ли ты поставить его на колени, Сирена, — предложил он, и мой пульс участился, когда в ее глазах загорелся вызов.

Я остался там, где был, стоя рядом с большой кучей спальных мешков, пока она ползла ко мне, а остальные наблюдали за ней голодными глазами.

Ее руки опустились мне на колени, и я посмотрел на нее сверху вниз, когда она провела ими вверх по моим бедрам, пока не нащупала твердый выступ моего члена сквозь джинсы. Я застонал, когда она расстегнула мне ширинку, и протянул руку, чтобы провести пальцами по ее волосам.

— Руки за голову, Нэш. Но сначала сними рубашку, — скомандовал Сэйнт, и Татум, черт возьми, прекратила то, что делала, ожидая, пока я подчинюсь.

Я проворчал что-то, что, возможно, включало оскорбление в адрес нашего злого повелителя, затем, как послушный хороший мальчик, снял футболку и свитер и сцепил руки за головой.

В тот момент, когда я сделал это, Татум расстегнула полностью мне ширинку, стягивая боксеры и высвобождая мой член со страстным вздохом, от которого у меня сжался живот.

— Медленно, — сказал Сэйнт, и я снова чуть не застонал, когда она выполнила его приказ в точности, не торопясь, обхватывая ладонью основание моего члена, прежде чем провести языком по его нижней стороне.

Она продолжала лизать и дразнить меня, пробуя на вкус капельку влаги, которая образовалась на головке моего члена, но на самом деле не сомкнула свои губы вокруг меня, пока Сэйнт не приказал.

— Сейчас, — прорычал он, и ее рот сомкнулся на головке моего члена, прежде чем она вобрала меня прямо до задней стенке своего горла, заставляя меня зарычать от желания схватить ее за волосы руками. Но я этого не сделал, я продолжал играть, и мои руки оставались сцепленными за головой, как было велено.

Это в равной степени приводило в бешенство и возбуждало, никогда не знаешь, какой момент он выберет, чтобы прервать нас или изменить то, что она делала, и мои мышцы напряглись, когда я изо всех сил старался держать руки сцепленными за головой.

Когда я был уверен, что вот-вот кончу между ее совершенными губами, он внезапно приказал ей остановиться, и я не смог удержаться и сделал шаг вперед, протянув руку и пытаясь помешать ей отступить, когда она снова села на ноги.

— Если ты не встанешь на колени передо мной, Нэш, может быть, ты сделаешь это ради своей королевы? — Предложил Сэйнт, и я перестал делать вид, что сопротивляюсь, скинув с себя джинсы и зашвырнув их в угол палатки.

— Хорошо, — согласился я. — Все ради нее.

Татум взяла меня за руку, и я позволил ей увлечь меня вниз, когда она улыбнулась мне, увлекая в середину этого маленького гарема, который она себе присвоила, в то время как остальные инстинктивно придвинулись ближе.

Я схватил ее и притянул к себе на колени, целуя эти грешные губы, а ее руки скользили по моей груди с восхитительной медлительностью.

Я обхватил ее задницу, на самом деле не слушая, когда Сэйнт начал говорить остальным, что делать, но руки Блейка коснулись моих, когда он взялся за работу по снятию трусиков Татум, поднимая ее на колени, чтобы сделать это.

— Я сказал, ляг на спину, Нэш, — прорычал Сэйнт.

Я не пошевелился, но Киан внезапно схватил меня за плечи и заставил лечь под Татум, и я бы проклял его за это, если бы не был захвачен вкусом ее губ на своих.

— Если ты не будешь слушаться, тебе придется понести наказание, — предупредил Сэйнт, явно довольный тем, что у него есть для этого предлог, но если он всерьез думал, что я позволю ему отшлепать себя, то он явно заблуждался. — Садись ему на лицо, Сирена, бери у него, не давая ничего в замен.

Киан, казалось, решил, что он был предвестником приказов Сэйнта, потому что он мгновенно схватил Татум и поднял ее с моих колен, переместив ее на колени к моему лицу. Но если Сэйнт действительно думал, что это наказание для меня — пожирать ее сладкую киску, то он сильно ошибался.

Татум ахнула, когда я схватил ее за попку и опустил к своему рту, проводя языком по ее центру и с легкостью находя клитор. Я держал глаза открытыми, глядя на нее, пока она теребила свои груди и стонала для меня, мой язык двигался взад-вперед, пока я пробовал ее желание и искал ее удовольствие.

Киан придвинулся к ней, дразня ее груди, освобождая их от лифчика, но оставляя его на ней, так что бы сложенные чашечки опустились под грудь и приподняли их в удобное положение для его рта, и она застонала еще громче, когда мы работали над ней вместе.

Я продолжал сжимать ее задницу, прижимая к себе еще ближе, поощряя ее скакать верхом на моем лице, пока я трахал ее языком, облизывая и пожирая, как будто изголодался по каждому вкусу.

Блейк встал на колени позади нее, целуя ее шею и протягивая руку, чтобы поиграть с соском, которого не было во рту Киана, когда она застонала и развалилась на части между нами.

Мой член напрягался от отчаянной потребности, и чем громче она стонала, тем сильнее я добивался ее освобождения.

— Открой пошире, Сирена, — скомандовал Сэйнт, и ее стоны стали приглушенными, когда Киан встал перед ней, высвобождая свой твердый член и вводя его между ее губ.

Он схватил ее за волосы, трахая в рот, пока она впивалась ногтями в его задницу и провоцировала его на худшее, засасывая его член к задней стенке своего горла и требуя большего. И если бы нашей девочке нужно было больше, я бы с радостью дал ей это.

Я снова прижал ее к своему лицу и просунул язык в ее сладкую киску, лаская и пробуя ее на вкус, прежде чем вернуться к ее клитору и сильно пососать.

Я почувствовал, как она кончила, когда она закричала вокруг члена Киана, и она прижалась к моему рту, когда кончала на мне.

— Возьми ее первой, Блейк, — прорычал Сэйнт, и она внезапно оторвалась от моего лица, давая мне возможность увидеть его, пока он наблюдал за нами, его член был таким твердым в штанах, что я мог видеть все его очертания, напрягшиеся в ожидании освобождения. Но этот ублюдок отказывал себе, смотрел шоу и, без сомнения, планировал вмешаться в последнюю минуту, как в крещендо этой песни, которую мы писали. — На четвереньки. Прямо там, где ты сейчас находишься.

Мои глаза расширились, когда Блейк рассмеялся, усадив Татум так, что ее колени оказались по обе стороны от моих бедер, а руки оказались у моих ушей.

Она одарила меня пьянящим взглядом, когда расположилась надо мной, и я наклонился, чтобы поцеловать ее, в то время как Киан опустился на колени у меня за головой.

Когда Блейк вонзил в нее свой член, она вскрикнула, прикусив мою губу и заставив меня застонать, прежде чем Киан схватил ее за волосы и откинул голову назад, прерывая наш поцелуй и снова подставляя ей свой член.

Я снова лег плашмя, глядя снизу вверх на шоу, когда ее сиськи подпрыгивали надо мной, в то время как Блейк и Киан поджаривали ее на вертеле прямо на мне. Может быть, мне следовало разозлиться, но звуки, вырывавшиеся из нее, делали это невозможным, когда воздух наполнили ее пронизанные экстазом стоны.

Я выгнулся, чтобы пососать ее сосок, моя рука потянулась вниз и тоже нашла ее клитор, уделяя ему столь необходимое внимание, пока Блейк трахал ее жестко и быстро.

Сэйнт поднялся на ноги, подошел и встал рядом с нами, протягивая руку, чтобы приласкать ее, прежде чем ударить рукой по ее заднице. На этот раз она кончила сильнее, все ее тело напряглось, когда Блейк входил в нее все сильнее и сильнее, прежде чем, наконец, тоже кончить с низким стоном.

Киан, каким бы мудаком он ни был, не дал ей ни минуты перевести дыхание, продолжая вгонять член между ее губ, даже когда Блейк вышел. Я скользнул пальцами по ее скользкой киске, нежно поглаживая и снова массируя ее клитор.

— Хватит, Киан, — рявкнул Сэйнт, и Киан проклял его, когда убрал свой член от распухших губ Татум, вместо этого наклонившись, чтобы грубо поцеловать ее, его рука сомкнулась на ее горле и заставил ее снова застонать.

Сэйнт встал позади Татум, поощряя ее переместиться так, чтобы она оказалась верхом на мне, когда он убрал ее волосы за ухо и провел губами по шее.

— Ты хочешь большего? — он промурлыкал, держась за ее бедра, чтобы она не могла опуститься на меня.

— Да, — выдохнула она, глядя на меня глазами, полными желания.

— Скажи чего именно, — приказал он, и она прикусила губу.

— Я хочу, чтобы Нэш трахал меня до тех пор, пока я не перестану дышать, — хрипло сказала она, когда Сэйнт расстегнул ее лифчик и отбросил его в сторону.

— И? — он подтолкнул.

— И я хочу, чтобы ты был у меня в заднице, — добавила она, ее глаза метнулись влево и вправо к двум другим, в то время как Сэйнт пытался сдержать ухмылку. — И я тоже хочу снова удовлетворить Киана и Блейка. Всех вас. Вместе.

— Хорошая девочка, — прорычал Сэйнт, прижимая ее к себе, чтобы она взяла мой член, и я сжал в кулаке основание своего ствола, чтобы расположить его для нее, пока он отодвигался в поисках смазки.

Блейк и Киан встали по обе стороны от нас, дотягиваясь до ее груди и целуя ее шею, в то время как я дразнил ее своим членом, потирая головку взад-вперед вдоль ее входа, вращая им против ее клитора и заставляя ее учащенно дышать.

Когда она, наконец, не могла больше терпеть, она схватила меня за запястье, чтобы остановить, и опустилась на мой член со стоном удовольствия.

Ее ногти впились мне в грудь, когда она начала скакать на мне, и я приподнял бедра ей навстречу, глубоко вводя свой член и наслаждаясь тем, как это заставляло ее ахать каждый раз, когда я касался нужного места внутри нее.

Киан и Блейк продолжали целовать и прикасаться к ней, боготворя ее так, как она того заслуживала, и мне нравилось видеть ее такой, окруженной нами и переполненной удовольствием.

Сэйнт вернулся, его штаны наконец-то были сброшены, когда он смазал свой твердый член смазкой, прежде чем подойти к ней сзади, чтобы дать ей то, о чем она просила.

Татум наклонилась, собственнически целуя меня, пока он водил членом между ее ягодиц, входя в нее с мучительной медлительностью и заставляя ее стонать, когда она привыкала к полноте нас двоих внутри нее одновременно.