Королева мафии

— Ты уверен? — спрашиваю я, пока мы едем к одному из моих складов.

— Да, — отвечает Джи и вздыхает.

— Как?

Дарио легко движется по городским улицам под покровом темного неба.

— Я все перепроверил, и не собирался говорить тебе, если бы это было не так.

— Он зарабатывает, Джи. В год на семью приносит солидные суммы.

— Именно поэтому я все проверил.

— Черт, — говорю я и закрываю глаза. — Я упущу кучу денег из-за того, что он сделал.

— Или это, или альтернатива. — Я открываю глаза и поворачиваю голову к Джи: — Это должно случиться.

Сжав челюсти, я смотрю в окно. В животе у меня тяжесть, а руки напряжены от гнева. Какая-то часть меня пытается оправдать его действия. Может быть, я не хочу это делать, потому что деньги так хороши.

— Фрэнк, — говорит Джи, вырывая меня из тяжелых мыслей. Я замечаю, что мы подъехали к складу, и трачу несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, прежде чем выскользнуть из машины. — Ты в порядке?

Я мотаю головой, чтобы посмотреть на Джи, и он понимающе кивает.

Джи держит дверь на склад открытой, чтобы я вошла. Парни, работающие с товаром, переглядываются и замедляют работу.

Один из них подходит к нам.

— Дон ДеЛука, — говорит он с нервной ноткой в голосе.

Я киваю ему, как обычно, и направляюсь в кабинет.

Джи открывает дверь, мы видим Примо, сидящего за своим столом, и брюнетку, скачущую у него на коленях. Примо видит меня и сбрасывает с себя брюнетку.

— Иди домой, дорогуша, — говорит он. Глаза брюнетки расширяются, и она глубоко вдыхает, увидев меня. — Иди домой, — приказывает Примо.

Девушка проститутка, это очевидно.

— Дай ей пару сотен, — шепчу я Джи.

Он достает пачку наличных, скрепленную золотым зажимом для денег, перебирает несколько купюр и протягивает их девушке.

— Спускайся вниз, мой водитель отвезет тебя домой.

— Хорошо, — нервно отвечает девушка.

Джи достает из кармана телефон и подносит его к уху. Девушка судорожно ищет свое нижнее белье, пока Примо застегивает молнию и наливает два напитка. Он протягивает руку, чтобы передать один мне.

— Я, блядь, к этому не притронусь, — говорю, сморщив нос.

Наконец девушка выходит из кабинета, и Джи закрывает дверь.

— Все хорошо, Дон ДеЛука? — спрашивает Примо. Он опрокидывает второй бокал, и я замечаю, как сканирует нижний этаж склада. Он знает, что вляпался в дерьмо.

— У нас проблема. — Я подхожу и вытаскиваю стул, сажусь напротив убогого дивана, который он здесь поставил. — Садись. — Я показываю жестом в сторону дивана.

Плечи Примо напрягаются, и он наливает себе еще один бокал. Смотрит на меня, потом на бутылку и берет ее, после чего наконец садится на диван.

— В чем проблема? — Легкая дрожь в его голосе говорит о том, что он обделался.

— Каким делом мы никогда не занимаемся? — Он бросает взгляд на Джи, который стоит сбоку от меня, затем на свой стол. — Примо.

— Не делайте этого, — говорит он. — Я принес вам много денег.

— Когда началась контрабанда людьми?

Его челюсть сжимается, и он так крепко сжимает горлышко бутылки, что костяшки пальцев белеют.

— Это…

— Когда? — спрашиваю я, мой голос низкий.

— Я…

Поднимаю руку и, держа ее ладонью вверх, жду, пока Джи вложит в нее пистолет. Примо смотрит на оружие и выдыхает дрожащий вздох. Я стреляю ему в ногу, затем прижимаю пистолет к своему бедру.

— Черт, — кричит он, хватаясь за ногу и пытается надавить.

— Мы можем пойти легким путем или трудным. Выбор за тобой. Но что бы ты ни выбрал, в итоге умрешь. Единственный вопрос, на который ты должен сейчас ответить — убить ли мне твою жену и трех девочек, а также тебя? Прежде чем ты примешь это решение, позволь рассказать, что произойдет. Я пошлю Дарио за твоей женой и прикажу ему привести ее сюда. Я трахну ее, пока ты будешь смотреть, а потом разрежу на столько частей, что ее невозможно будет опознать. Или ты можешь рассказать мне правду сейчас, и следующий выстрел будет в твою голову. Выбор за тобой.

Руки Примо дрожат, по лицу стекает пот. Внезапно дверь распахивается, и один из мужчин достает оружие. Он быстро оценивает обстановку в комнате и отступает назад.

— Мои извинения, Дон ДеЛука, — говорит он и уходит.

Примо дышит коротко и хрипло, зажав ногу. Я даю ему несколько секунд и качаю головой.

— Тяжелый путь, — смотрю на Джи, который набирает номер Дарио.

— Нет! — кричит Примо. Он поднимает руку и пытается успокоить меня. — Оставьте мою семью в покое, пожалуйста. — Я бросаю на Джи взгляд, он кладет трубку. — Я занимался контрабандой женщин и детей.

— По какой причине?

Он зажмуривает глаза, затем прочищает горло.

— Я содержал бордель.

— С женщинами?

— Да, и дети ценятся на черном рынке.

Я стреляю ему в живот, просто потому что он меня разозлил.

— Что за хрень? — буркнул он, держась за живот.

— Где держат женщин и детей? — спрашивает Джи.

— Промышленные здания на углу Восьмой и Генри.

— Номер? — спрашиваю я.

— Пятые и шестые блоки, — стонет он, и изо рта у него текут слюни. Его лицо покраснело, и он задыхается. Я снова стреляю ему в живот. — Ты сказала, что все будет быстро.

— Ты продаешь детей под моим именем. — Я встаю и расправляю плечи. Нажимаю на спусковой крючок, посылая еще один патрон в его живот. — С тобой покончено.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и слышу, как он умоляет меня прикончить его.

— Избавься от него, — говорю Джи, — отвези его на лодке. Убедитесь, что он будет жив, когда пойдет ко дну.

— Ты чертовски жестока, — смеется Джи.

— И дай Солу его команду. Соул хороший капитан. Он наведет порядок.

Джи звонит и вызывает команду для наведения порядка. Когда я спускаюсь вниз, Дарио уже вернулся и ждет меня.

— Отвези меня домой, а потом возвращайся и помоги Джи навести порядок.

Дарио закрывает дверь машины и трусцой бежит к водительскому месту. Примо сделал единственную вещь, которую я чертовски ненавижу, и из-за этого его жизнь закончена. Но я оставлю в покое его семью. Они не имеют к этому никакого отношения и, возможно, даже не знают об этом.

Чертова свинья. Он заслуживает гораздо худшего.

Я не могу избавиться от чувства отвращения. Примо запятнал мое имя. Не то чтобы оно и так не было в грязи, но торговля людьми — мой жесткий предел. Мы с отцом договорились, когда я стала его заместителем, что никогда не переступим эту черту. Детское порно и торговля людьми — вот наши пределы. А сейчас Примо руководит собственным бизнесом с тем, против чего мы выступаем.

— Ты в порядке, босс? — спрашивает Дарио, когда мы направляемся к дому.

— Да, — огрызаюсь я.

Остаток пути проходит в полной тишине. Как только оказываюсь дома, направляюсь в винный погреб, беру бутылку виски и иду в свой кабинет. Елена сидит за обеденным столом. Она видит меня, и ее глаза расширяются от страха.

— Извините, — бормочет она, вставая.

— Останься. — Я жестикулирую простым движением руки. Елена переводит взгляд на тарелку перед собой. — Голодна? — Я делаю глоток из бутылки. Ее тело напрягается, плечи выгибаются вперед. — У тебя все хорошо?

— Да, мэм… ах, Фрэнки, — быстро поправляет она. — Вы были очень добры ко мне. Спасибо.

Я едва успела сказать девушке пять слов.

— Тебе что-нибудь нужно? — Она качает головой. — Если понадобится, дай знать мне или Роуму. Мы позаботимся о том, чтобы у тебя все было.

— Спасибо, — отвечает она испуганным голосом.

Я оставляю ее перекусить и направляюсь в свой кабинет. Включаю свет, подхожу к своему столу, где опускаюсь в кресло и открываю виски. Я делаю еще один большой глоток, откидывая голову на спинку кресла.

— Мне бы не помешала помощь, папа.

Я выпрямляюсь, делаю еще один долгий глоток, после чего с грохотом ставлю бутылку на стол. Дверь открывается, и входит Миллер.

— Что?

Его взгляд переходит на бутылку, затем снова на меня.

— Ты в порядке?

Я хватаю бутылку и подношу ее к губам.

— Превосходно, — говорю с сарказмом, а затем делаю еще один глоток.

— Поставь бутылку, Фрэнки.

Я опускаю ее и наклоняю голову в сторону.

— Что, блять, ты мне сказал?

Поднимаю бутылку и подношу ее к губам. Он подходит к столу, протягивая руку, чтобы я отдала бутылку.

— Дай мне ее.

— Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?

— Дай мне бутылку, Фрэнки.

Он протягивает руку ближе.

— Я могу разбить эту бутылку и забить тебя до смерти. Ты этого хочешь?

Миллер настаивает на своем, пожимая плечами.

— Тогда сделай это. — Он опускает руку и выпрямляется во весь рост. — Ты меня не запугаешь.

Я вскакиваю на ноги и вступаю с ним в схватку, раздраженно выдыхая: — Конечно, нет.

Миллер не оставляет это без внимания.

— Отдай мне эту чертову бутылку.

— Зачем? — Я держу бутылку за горлышко, готовая разбить о его голову, если он попытается ее забрать.

— Потому что это не решит твои проблемы. Скорее, наоборот, усугубит.

Мы так близко, что я чувствую тепло его тела. Миллер высок, крепко сложен и мог бы легко одолеть меня. Но на моей стороне безжалостность, и я легко могу убить его.

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что у тебя сейчас не все в порядке с головой, и ты можешь сделать что-то, о чем потом пожалеешь.

Я поджимаю губы и качаю головой.

— Я никогда не жалела ни об одном своем поступке.

Он хватает бутылку и забирает ее у меня.

— Но ты можешь пожалеть об этом.

Я выхватываю бутылку из его рук, поворачиваюсь и швыряю ее в стену.

— Ты даже не представляешь, что творится у меня в голове, — кричу я. Он просто стоит, принимая мой гнев. Я бью его по лицу с такой силой, что у меня болит рука. — Сопротивляйся! — Я снова даю ему пощечину, и моя рука раскаляется от боли. — Борись со мной, чертова киска. — На его лбу образуются глубокие морщины. — Ударь меня, блядь, ударь меня!

Мне нужно это, мне нужна боль. Ублюдок делает шаг вперед и заключает меня в объятия.

— Нет! Нет! Пошел ты!

Я давлю на него, чтобы он отпустил меня, но его руки крепко обхватывают мое тело, прижимая к себе.

— Я, блядь, ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь, — шепчет он и целует меня в макушку.

Что-то проходит через меня. Я так хочу сделать Миллеру больно. Но также знаю, что если сделаю это, то буду ненавидеть себя. Слезы наполняют мои глаза, и я трясу головой, чтобы прогнать это чувство. Я чертов босс, а боссы не плачут.

— Отпусти меня, — говорю сквозь стиснутые зубы. Миллер еще сильнее прижимает к себе. Но я сопротивляюсь. — Я ненавижу тебя.

Он наклоняется и шепчет: — Хватит, — его тон суров и требователен. Мои плечи расслабляются, и я выдыхаю. — А теперь будь хорошей девочкой и тащи свою задницу наверх в душ.

Завеса спокойствия борется с моим суматошным разумом.

— Нет, — говорю я, хотя моя решимость быстро ослабевает.

Он шлепает меня по попке, и всплеск возбуждения захлестывает мое отчаяние.

— А теперь будь той хорошей девочкой, которой, я знаю, ты можешь быть. — Миллер отступает на шаг и складывает руки перед собой. Его поза изменилась, стала бескомпромиссной. — В душ, сейчас же.

Я сглатываю комок в горле и смотрю на разбитую бутылку. Отвожу плечи назад и вальсирую мимо него.

— Я делаю это для себя, а не для тебя, — уверенно говорю я.

Он шлепает меня по заднице с такой силой, что я подскакиваю вперед.

— Сейчас.

У меня пересыхает во рту, когда адреналин захлестывает мое тело. Но я держу себя в руках и медленно иду в свою комнату, хотя разум говорит мне бежать. Бежать так, будто от этого зависит моя жизнь.

Я убираю волосы в пучок, прежде чем раздеться и зайти в душ. Все время смотрю на дверь, надеясь увидеть Миллера, но его нет.

Быстро принимаю душ и, выйдя, оборачиваю тело полотенцем. Когда снова вхожу в спальню, Миллер стоит у кровати. Господи, у меня сердце подпрыгивает, когда вижу, что лежит на кровати, и Миллера в рубашке, закатанными до локтей рукавами, и галстуком, идеально свисающим через спинку стула.

— Повернись, — приказывает он. Какая-то часть меня хочет бороться с ним, но другая просто хочет, чтобы он взял меня и дал моему разуму успокоиться.

Я поворачиваюсь и стою неподвижно. Он подходит ко мне и хватает конец полотенца, позволяя ему упасть на пол.

— Это… — Он нежно проводит рукой по моей спине и ягодицам. — Так красиво отмечено. Но нужно больше, не так ли? — Я закрываю глаза, расслабляясь под его нежными прикосновениями. Он шлепает меня по попке, и я стону от благодарности. — Я задал вопрос.

— Да, мне нужно больше меток.

— Хорошая девочка.

Боже, мне чертовски нравится, когда он говорит, что я хорошая девочка, несмотря на то, что это снисходительно. Он с силой хватает меня за шею и наклоняет к себе.

— Оставайся в таком положении, пока я не скажу тебе встать.

Между ног скапливается влага. Я видела игрушки на кровати, но понятия не имею, что он собирается с ними делать и какую использовать первой. Я пытаюсь прислушаться, но звуков не слышно. Чувствую, как кончик чего-то вдавливается в мою попку.

— Что ты скажешь, если что-то станет слишком для тебя?

— Пистолет, — говорю со вздохом.

Его рука обхватывает мою ягодицу, и он что-то проталкивает в мою попку.

— Эта пробка выглядит идеально, когда твоя попка заглатывает ее. Сделай глубокий вдох. — Я делаю это, и он проталкивает ее дальше. — Хорошо. — Он поворачивает ее, и я выдыхаю от ощущений. — Так красиво. — Он шлепает меня, я стону от удовольствия. — А теперь ложись на кровать.

Выпрямляюсь, испытывая восторг от пробки, а по мере того, как двигаюсь, мое тело покалывает от желания.

Забираюсь на кровать и жду его указаний. Я наблюдаю, как он подходит ко мне, заложив руки за спину.

— Закрой глаза. — Я так и делаю, чувствуя, как прохладная ткань скользит по моей голове. Он нежно целует меня в щеку. — Ляг на спину, руки вверх, ноги раздвинь.

— Я… — замолкаю, впервые в жизни не находя слов.

С завязанными глазами больше ничего не вижу.

— Что это?

Несколько ударов сердца пытаюсь разобраться в хаосе своих мыслей.

— У меня был плохой день, поэтому, пожалуйста, сделай мне больно.

Несмотря на то, что не вижу, я чувствую его теплое дыхание на своей щеке. Я знаю, что он близко. Он прижимает еще один поцелуй к моей пылающей коже.

— Я сделаю тебе так больно, что ты будешь летать, когда закончу.

Мое черное сердце неистово бьется.

— Я хочу этого.

Прежде чем его рука коснется моего соска, раздается свист.

— Хорошо, а теперь заткнись, закинь руки за голову и раздвинь ноги.

Желание бурлит в глубине моего живота. Я поднимаю руки и чувствую, как он привязывает их к кровати. Покусывает мои запястья, и я пытаюсь пошевелиться, но он крепко держит меня на месте. Он хватает меня за лодыжку и приковывает к кровати.

Комок в горле быстро рассасывается, когда волнение овладевает мной. Кажется, что прошли часы, но я знаю, что это всего лишь минуты. У меня в ушах стучит от возбуждения, пока жду, когда он принесет боль.

Он вставляет в меня что-то и двигает этим.

— Ты такая красивая, мокрая шлюха. — Он убирает пальцы, и я чувствую, что они обводят мои губы. — Попробуй. — Высовываю язык и слизываю себя с его пальцев. Но он убирает их, и я стону от желания. Его губы прижимаются к моим, целуя меня со злостью. — Ты на вкус, как чистое зло. — Он трогает мои соски.

— Еще, — шепчу я.

— Заткнись, шлюха.

Внезапно по моей киске раздается щелчок.

— Какого черта!

Еще один удар по губам моей киски, затем быстрый шлепок по тому же месту. Он дает мне мгновение, чтобы перевести дыхание, прежде чем снова ударить этой чертовой штукой. Что бы это ни была за штука, она просто волшебная.

— Боже, ты вся мокрая, блять. — Он проводит рукой по моей киске и вводит палец. — Сожми. — Я напрягаю мышцы, и он снова бьет меня. — Господи. Какая же ты шлюха.

Мой пульс учащается с каждым унизительным словом, которым он меня называет.

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Что нужно этой маленькой пизде? — Он ебет меня, пока его пальцы находятся в моей киске.

— Мне нужно еще, — задыхаясь, умоляю я. — Пожалуйста.

Раздается глубокая усмешка, и я представляю себе самодовольное выражение его лица.

— Такая чертовски жадная.

— Да, — честно отвечаю я.

Но он останавливается. Убирает пальцы. Нет, нет, я хочу еще. Делаю несколько глубоких вдохов, слушая, как Миллер двигается по кровати. И вот я жду. И жду. И чертовски жду. Пока острое и колючее колесико не прокатывается по моему телу, от киски, по животу, затем вверх к груди.

— Потрясающе, — говорит он, используя штучку с шипами. Его влажный рот накрывает мой сосок, он сосет и тянет его. — Просто потрясающе.

Резкий шлепок заставляет меня издать отчаянный стон. Внезапно мое тело полностью расслабляется на матрасе. В моем сознании нет ни малейшего напряжения.

— Хм-м…

По всему моему телу смесь из разрядов и шипов. Мои сиськи, моя киска, мой живот, даже мои бедра. Ощущения, потрясающие и освобождающие.

— Да, — стону я, когда мой разум белеет от чистого удовольствия.

— Вот так, отпусти все. Хорошая девочка, отдайся мне, — его голос хриплый, но успокаивающий. Боль повсюду. Мне больше всего нравятся разряды, но колючая штука добавляет еще один уровень интенсивности.

— Твой клитор так чертовски набух.

Его язык на мне, щелкает, лижет, сосет клитор. Покалывания на моих сосках, рот на клиторе и просто ощущение того, что я ничего не вижу и не могу контролировать, отправляют меня в белое пространство. Где-то между землей и блаженством.

— Совершенство, — его голос приглушен и звучит будто за завесой.

Внезапно я обнаруживаю, что мое тело перемещают. Повязка с глаз снимается, и Миллер затаскивает меня на свое тело.

— Что?

Он вытирает мое лицо, и я с удивлением замечаю, что оно влажное.

— Просто отпусти это, — говорит он, прижимая меня к себе.

Положив голову ему на грудь, я слышу сильный ритмичный стук его сердца.

— Я плачу?

Миллер целует меня в макушку и нежно проводит рукой по моему телу.

— Что случилось?

Я в замешательстве.

— Ты кончила так сильно, что начала плакать. — Он снова целует меня. — Что ты чувствуешь?

— Как будто мне нужно поспать.

Он усмехается и поправляет одеяло, укрывая мое тело.

— Тогда сделай это.

Пробка в заднице все еще внутри, но не доставляет дискомфорта. Кроме того, я не могу потрудиться ее вытащить. Он легко шлепает меня по заднице.

— Это нужно будет вытащить. — Будто прочитал мои мысли. — Но она может оставаться внутри еще час или два. Спи, а я вытащу, как только ты проснешься.

— Я могу это сделать, — говорю сонным голосом.

— Фрэнки, — говорит он и проводит руками по моей попке.

— Да?

— Просто заткнись и позволь мне позаботиться о тебе.

Глаза закрываются, и я чувствую легкость, погружаясь в сон.