Кошачьи когти

Глава 9

Пока они ждали Умеху, Хиро рассматривал пергамент на стене. В большинстве чайных домов там размещали декоративные свитки. В домах классом выше на таких пергаментах обычно была написана поэма или нарисован пейзаж. В Доме Плавающих Слив это был свиток со списком имен, в которых не было определенного порядка. Хотя Хиро знал, что самые дорогие девушки, как правило, располагались сверху.

Имя Умехи находилось примерно в середине, недостаточно близко к началу, чтобы считаться гейшей, но и не слишком низко, что бы ее приняли за проститутку.

Заведение называлось чайным домом, но его близость к борделям в самом центре Понто-тё и список имен говорили о том, что здесь можно купить нечто большее, чем напитки и пение. Перевод Умехи подтверждал некоторые догадки. Дома с высоким статусом предпочитали, чтобы гейши были непорочными. Женщина могла иметь одного покровителя, но при этом она не спала с другими мужчинами за деньги. Та же, которую обесчестили против ее воли, теряла всякую ценность и привлекательность. Только дома с более низким статусом могли принять ее, сохранив при этом лицо.

Хиро решил обращаться к Умехе так, словно она гейша высокого класса, притворившись при этом, что ничего не знает о ее прошлом. Ему нужна была информация, а лесть могла раскрыть женские губки.

В дверном проеме показалась девушка. Она была одета в розовое кимоно с оби в красно-белую полоску. Одежда подчеркивала ее бледную кожу и тонкие черты. Хотя она и не была так поразительно красива, как Саюри, у девушки было искреннее лицо и большие, как у ребенка, глаза. Выглядела Умеха лет на пятнадцать, хотя на самом деле была старше года на три-четыре. В этом тоже не было ничего удивительного. Женщины в районе удовольствий дорожили своей молодостью и старались всячески ее сохранить. От этого зависел их заработок.

При виде отца Матео Умеха вздрогнула от удивления, но тут же согнулась в поклоне.

– Доброе утро, уважаемые господа, – сказала она, стараясь дальше держать рот на замке, но все-таки выпалила: – Что-то случилось с Нобухидэ?

– Нет, он в порядке, – ответил Хиро.

На лбу девушки появились морщинки.

– Мадам сказала...

– Боюсь, что это была в некотором роде уловка. – Хиро смущенно поклонился. – Я хотел с вами поговорить, поэтому позволил ей подумать, что Нобухидэ был убит.

Умеха перевела взгляд с Хиро на священника, сложив руки на талии. Так делали все женщины чайных домов, пытаясь сохранить спокойствие.

– Я не понимаю.

– Отец Нобухидэ мертв. – Хиро не беспокоился насчет распространения слухов. Слово путешествовало по чайным домам со скоростью морской волны. Дом Сакуры стоял не так далеко от Понто-тё, чтобы стоило переживать насчет сплетен. К вечеру каждая гейша в Киото будет знать об убийстве, и не важно, упомянет Хиро о нем или нет.

Умеха покраснела, потом побледнела.

– Пока его отец умирал, он проводил ночь со мной? – Она закрыла рот ладонями, а потом опустила голову, прикрывая таким образом лицо полностью. Ее плечи содрогались от сожаления и, вероятно, от страха.

– Это очень печально, – сказал Хиро. – Мне жаль, что я принес плохие вести.

Он решил, что реакция девушки весьма любопытна, в основном по той причине, что казалась искренней. Куртизанка или проститутка повела бы себя сдержаннее. Это означало, что Нобухидэ был для нее не просто денежным мешком... что, в свою очередь, говорило о том, что три года назад Умеха не была невинной жертвой Нобухидэ. По крайней мере, не жертвой обстоятельств.

Девушка отняла ладони от лица. Ее глаза покраснели, но слез не было.

– Нет, я рада, что вы пришли. – В уголках ее рта появилась улыбка, хоть она и пыталась ее сдерживать. – Когда появился посланник, Акеши-сан ушел очень быстро. Почти ничего не сказал. Я подумала, что он разозлился на меня за то, что я вечером выпила слишком много. Я и правда перепила. Даже заснула раньше, чем... – Она оборвала себя на полуслове. – Я уснула очень рано.

Она прижала ладонь к груди.

– Я не должна чувствовать себя лучше от того, что его отец мертв, но мне претит мысль о том, что Нобухидэ может злиться на меня.

– А он часто злится? – спросил Хиро. Он не надеялся на честный ответ, так что весьма удивился, когда Умеха решительно и без колебаний покачала головой.

На ее губы вернулась улыбка, и на этот раз девушка не пыталась ее спрятать.

– Вовсе нет. Нобу не такой. Он замечательный покровитель. Я больше ни с кем не встречаюсь. Прошлой ночью он даже раздел меня и отнес на кровать. – Она рассмеялась. – А мое платье было таким грязным! Мы, наверное, побывали в каждом баре Понто-тё.

– Помните, в какие именно заходили? – спросил Хиро.

– Не помню ничего, что было после ужина. – Она хихикнула. – Но я никогда ничего не помню, если напиваюсь так, как вчера.

Ее лоб покрылся морщинками.

– Я надеюсь, он все-таки не сердится.

Хиро одарил ее ободряющей улыбкой.

– Не думаю, что кто-то вообще может долго злиться на вас.

Девушка улыбнулась.

– Он сказал, что, если сможет, придет сегодня вечером.

– Часто он к вам ходит?

– Кажд...– Щеки Умехи вспыхнули, краснота поползла дальше на нос, словно у маленькой девчонки, которую застали за кражей засахаренных слив. Она покачала головой. – Я не могу говорить о своем покровителе. Вам ведь это хорошо известно.

– Верно, – улыбаясь, сказал Хиро. – Вы меня поймали.

– Мне очень жаль, что его отец скончался, – сказала Умеха. – Нобухидэ очень хорошо спал этой ночью. Мне было жаль будить его утром, когда пришел посланец. А теперь мне стало даже еще печальнее.

– Вы все сделали правильно, – сказал Хиро, скорее не для того, чтобы успокоить Умеху, а каким-то образом закончить разговор, поскольку своей цели синоби уже достиг.

Приписываемое Нобухидэ изнасилование теперь выглядело как выявленная интрижка. В результате чего Умеха заявила, что все случилось без ее согласия, дабы избежать обвинения в оказании бесплатных услуг. После ее перевода в менее дорогой дом, они оформили свои отношения, по-видимому, к взаимной радости обоих.

Умеха посмотрела на Отца Матео и прошептала:

– Никогда не видела иноземца. Он не такой бледный, как дух, и одет почти как настоящий человек.

– Да и говорит тоже как человек, – подал голос отец Матео.

Умеха открыла от удивления рот. Ее руки взлетели к губам, чтобы скрыть свои эмоции. Она несколько раз глубоко поклонилась.

– Прошу прощения, – сказала она. – Извините меня.

Отец Матео рассмеялся.

– Пожалуйста, не берите в голову.

Хиро ничего смешного в этом не видел. Если Умеха упомянет в разговоре с Нобухидэ священника, ёрики может понять, что его ввели в заблуждение насчет языковых познаний иезуита.

– Спасибо, что уделили нам время, – сказал Хиро. – Еще раз прошу прощения за то, что напугал вас.

Улыбка вернулась на лицо девушки. Похоже, открытая радость была ее обычным выражением.

– Мне все равно, если с Нобу все хорошо.

– И если он не сердится, – добавил Хиро.

Умеха кивнула.

– Я рад, что вас не смущает присутствие отца Матео, – сказал Хиро. – Большинство считает, что чужеземцы приносят неудачу, как лисы и духи.

– Неудачу? – Наморщила лоб Умеха. – Это почему?

– Я не знаю, – ответил Хиро. – Я не уверен, конечно, но некоторые самураи очень суеверны. Например, Нобухидэ. Он решил, что священник оскорбит тело его отца только лишь одним своим присутствием в комнате.

Умеха часто задышала, и ее правая рука потянулась к шее.

– Правда? – Она выглядела очень напуганной.

Хиро прикусил нижнюю губу, словно задумавшись над своими словами.

– Боюсь, что правда.

Умеха выглядела так, словно вот-вот заплачет.

Хиро поднял палец, будто на него снизошло озарение.

– Я вот что вам скажу. Я не стану ничего говорить Нобухидэ о нашем с вами разговоре. Не хочу, чтобы у вас были неприятности.

Умеха облегченно вздохнула.

– Спасибо вам большое.

Как только отец Матео и Хиро пошли по изогнутому переулку прочь от чайного дома, священник сказал:

– Не могу поверить, что ты ради своей цели способен так запугать бедную девушку.

– Я не хочу, чтобы она болтала, – ответил Хиро. – Нобухидэ будет в ярости, когда узнает, что мы его проверяли. А еще я не хочу, чтобы он узнал, что мы его обманули.

– Мы не обманывали. По крайней мере не я. Я никогда не говорил, что не умею разговаривать по-японски.

– Ты не возразил, – сказал Хиро. – А для самурая это равноценно лжи.

Они дошли до дороги Сидзё и повернули направо, к реке.

– По крайней мере мы хоть что-то узнали о Нобухидэ, – сказал Хиро. – Я так понимаю, его дрянная история была придумана ради того, чтобы спасти свой кошелек.

Отец Матео выглядел растерянным.

– В дорогих домах мужчины платят более высокую цену за услуги особого рода. Она увеличивается, если владелица не желает, чтобы девушки их оказывали, и становится астрономической, если услуга и плата не были оговорены заранее.

Отец Матео кивнул.

– Значит Умеха предпочла заявить об изнасиловании и принять бесчестье, нежели признать интрижку. – Он покачал головой. – Ни одна женщина не должна стоять перед подобным выбором.

Хиро промолчал. Несмотря на то что иезуит старался приспособиться, все-таки в некоторых вопросах он был совершенно упрям. Хиро научился игнорировать его в таких случаях, если это было возможно.

Пройдя несколько шагов, отец Матео спросил:

– А разве так или иначе, Нобухидэ не придется платить за услуги Умехи?

– Да, но, если Умеха заявила об изнасиловании, Маюри могла выставить ему счет лишь за одну ночь.