Глава 20

Хиро обернулся к дороге, но потом понял, что кричат из-под моста.

Из темноты под сваями появилась тень. До Хиро донесся резкий запах мочи, сопровождавшийся прогорклым дыханием. Тень снова закричала:

– Помогите! Помогите! Убивают!

– Ш-ш-ш, – попытался заставить фигуру замолчать Хиро. Он поднял ладони, показывая, что в руках нет меча. – Я не причиню вам вреда.

Он прислушался, не раздадутся ли шаги по дороге, но ничего не услышал. Досина вопли пока не насторожили.

– Помогите! – крикнула тень, но на этот раз уже тише. Фигура-вонючка покосилась на другую сторону, словно разглядывая Хиро с иного ракурса. Но больше не кричала. Вместо этого раздался вопрос: – Ты полицейский или душегуб, который пришел меня убить?

– Ни то, ни другое, – прошипел Хиро. – Я... заблудился. Мне нужно место, где можно переночевать.

– Заблудился? С такими-то мечами? – Тень закудахтала от смеха. – Придумай что получше.

До ноздрей Хиро донесся запах дохлой рыбы и гниющих зубов.

– Ладно, – признался Хиро, опустившись на корточки и понизив голос до шепота. Тень присела рядом в нескольких сантиметрах и заговорщицки наклонилась вперед. Запах пота и немытых волос присоединился к тому, что уже ощущал Хиро. Он попытался подавить приступ кашля, вызванный омерзением.

– Там моя жена, – прошептал Хиро. – С другим мужчиной. Я не хочу, чтобы она узнала, что я за ней слежу.

Тень снова хохотнула, но в этот раз уже тише.

– Собираешься убить его? Хочешь, я помогу? А я помогу, ну, знаешь, за серебряную монету.

– Не сегодня. – Хиро думал очень быстро. – Мне кажется, у нее есть еще и второй любовник. Хочу выследить и его тоже.

– Тогда все равно дай монету. Или снова закричу.

– Если дам, будешь сидеть тихо, пока я не уйду?

Голова бродяги качалась из стороны в сторону, пока он обдумывал предложение.

– Хорошо.

Хиро вытащил монету из кошелька во внутреннем кармане кимоно и положил ее в протянутую ладонь нищего. Он даже не задумался на тем, чтобы искать в темноте руку бродяги. Тот чуть не ткнул Хиро в глаз в стремлении схватить монету.

Как только металл коснулся ладони, бродяга хохотнул и полез обратно под мост. Хиро опустился на корточки рядом со сваей и принялся ждать. Носом он старался не дышать.

Несколькими минутами позже со стороны чайного дома к мосту приблизилась лошадь. По доскам застучали копыта. Решив, что всадник уже успел доехать до середины реки, Хиро выполз из-под моста и посмотрел наезднику вслед. Фонарики в торговой палатке освещали только лошадь, но Хиро мог с уверенностью сказать, что всадник был одет как самурай, а волосы покрывали голову полностью.

Ёсико пробыла в чайном доме около получаса. Это слишком много для того, чтобы забрать вещи отца, но слишком мало, чтобы кого-то успеть допросить. Хиро решил было последовать за ней, но передумал. В темноте и пешком будет сложно следить за всадником.

Вместо этого, перейдя на другой берег, он направился на запад по дороге Сандзё. Бренчащая музыка и женский смех разлетался по Понто-тё, наряду с приглушенными разговорами мужчин и женщин, прогуливающихся по узкому переулку. Хиро бросил взгляд в сторону дома Плавающих Слив, но из-за других ярко освещенных домов, строения Умехи он не увидел. Синоби ощутил аромат рисовой лепешки и жареного мяса из близлежащего магазина и уловил запах сакэ от проходившего мимо мужчины.

Он прошел мимо переулка и направился дальше по дороге. На следующим перекрестке Хиро повернул налево и попал на торговую улочку, переполненную ресторанами и лавками, торговавшими сакэ. Он подумал, что их знакомые огни меньше слепили глаза и были более приветливыми, чем огни Понто-тё.

Немного вниз по улице напротив лавки сакэ стояла палатка по продаже лапши. Возле палатки рядом с припасами стоял лишь древесный мангал, но от запаха лапши и густого рыбного соуса у Хиро заурчало в животе. Он остановился и заказал себе самую большую миску.

Продавец достал из коробки свежей лапши и опустил ее чуть больше, чем на минуту, в кипящую воду. Потом, закрутив лапшу спиралями, положил ее в миску, а сверху вылил половник рыбного соевого соуса. Завершающим штрихом стала посыпанная сверху сушеная скумбрия. Хиро протянул торговцу медную монету, а взамен получил полную миску и палочки. Синоби, стоя прямо на дороге, со скоростью, которая удивила даже продавца, съел лапшу и протянул пустую миску обратно.

– Благодарю, – сказал Хиро. – Очень вкусно.

Продавец поклонился и продолжал кланяться до тех пор, пока Хиро не свернул с дороги на юг.

Несколько минут спустя Хиро добрался до сакэварни Гиндзиро. Как в большинстве других подобных заведений, на первом этаже отсутствовала выходившая на улицу стена, а пол был приподнят так, что доходил прохожему до пояса. Посетители усаживались на колени у входа, а оказавшись внутри могли сидеть, попивать сакэ и наблюдать за дорогой. Хиро нравилось у Гиндзиро, потому что сакэварня была небольшой. А еще здесь подавали лучшую еду по сравнению с другими заведениями.

Гиндзиро открывался в полдень, а закрывался с уходом последнего клиента или с восходом солнца, то есть заведение оставалось открытым до самого рассвета. Сакэ Гиндзиро разливал сам из бочек, которые держал за деревянным прилавком, пробегавшем вдоль всей стены в задней части сакэварни. Пол в зоне обслуживания был одного уровня с землей, так что из-за прилавка виднелась только половина Гиндзиро.

Подойдя, Хиро посмотрел на витрину. Слева от бара сидели два самурая и пили сакэ из маленьких чашечек размером с половину яичной скорлупы. Перед ними на татами стояла глиняная бутылка с печатью Гиндзиро. Она была точно такой же, как бутылка Хиро, которой он пользовался в качестве прикрытия до тех пор, пока возмущенная Ана не избавилась от нее. У большинства посетителей были собственные бутылки, в которых напиток можно было отнести домой. Хиро был рад, что у него есть отговорка.

Посетитель поднял бутылку и наполнил чашку своего спутника и свою собственную. Они отсалютовали друг другу и продолжили разговор.

На противоположной стороне сакэварни в одиночестве сидел старый монах. Сложив ноги по-турецки, он балансировал на краю, как будто собираясь выпасть на улицу. Его лысеющую голову покрывали пигментные пятна, почти идеально совпадавшие по цвету с его драной рясой, которая сама по себе хранила пятна от еды и всяких других вещей, о которых лучше было не вспоминать.

Когда монах увидел Хиро, его влажные губы растянулись в улыбке, обнажив один-единственный зуб снизу.

– Хай! Хиро!

Монах махнул рукой. От этого жеста он упал бы на дорогу, если бы Хиро не подошел и не поддержал его.

– Добрый вечер, Сукэ. – Хиро привел монаха в устойчивое положение и аккуратно убрал руки, удостоверившись, что пожилой священнослужитель не упадет.

Когда монах уселся, Хиро вытащил катану из ножен и положил ее на фальшпол, снял сандалии и забрался внутрь. От отнес меч к бару. Поклонившись, Гиндзиро принял оружие и убрал в деревянную стойку в дальнем конце комнаты рядом с тремя другими катанами. Две принадлежали другим посетителям. Третья, должно быть, была оставлена пьяным по ошибке.

Хиро показал Гиндзиро два пальца.

Хозяин нахмурился:

– Не покупай ему сакэ. Ты знаешь, мне не нравится, что он здесь.

– Так прогони его, – ответил Хиро, зная, что тот этого не сделает.

– Ты знаешь, я не могу. Не рискуя при этом подпортить карму.

– И не получив жалобу судье от настоятеля храма, – добавил Хиро. Гиндзиро боялся судью гораздо больше, чем любого из богов.

– Он плохо влияет на дело, – пожаловался Гиндзиро.

– Я не люблю пить в одиночестве, – возразил Хиро. – Так что, на мой взгляд, он не помеха твоему делу... если ты хочешь хоть что-то с меня получить.

Гиндзиро нахмурился, подошел к стойке и со стуком поставил на деревянную столешницу две керамические чашки. Потом вздохнул и отошел за бутылкой сакэ.

Когда торговец вернулся, Хиро взял чашки и бутылку и направился к Сукэ.

– Очень любезно с твоей стороны, очень любезно, – сказал монах, когда Хиро опустился на колени и поставил чашки с бутылкой на пол перед ними. – Амида Будда сохрани твою душу.

Хиро наполнил чашу Сукэ, а потом и свою.

Монах поднял ее обеими руками.

– Да снизойдет на тебя бесконечное благословение.

Он выпил сакэ одним глотком и опустил чашку. Язык Сукэ пробежал по губам, дабы не оставить ни единой капли. Он посмотрел на бутылку взглядом, каким собака смотрит на мясника.

Хиро заново наполнил чашку Сукэ, но бутылку на пол не поставил. Священник выпил еще дважды, но после четвертой чашки он всего лишь сделал глоток, вместо того чтобы выпить напиток залпом.

Хиро поставил бутылку и поднес свою чашку к губам. Они пили молча. Всякий раз, когда синоби наливал монаху сакэ, тот осыпал его благословениями, которые каждый раз звучали искренне, словно Сукэ не помнил, насколько часто повторялся этот ритуал.

Хиро слабо верил, что его доброта дарует ему вечное достоинство, как заявлял Сукэ, но синоби нравилось видеть старика счастливым. У Хиро при этом был отличный повод покупать сакэ, но еще лучший повод, чтобы самому не пить.

Наполнив чашку Сукэ в седьмой раз и жестом показав Гиндзиро принести еще бутылку, Хиро спросил:

– Казу давно видел?

– Не так уж и давно. – Сукэ покачал в руках чашку, осушил ее одним глотком и поставил на пол, чтобы заново наполнить. Хиро опорожнил бутылку.

Сукэ вздохнул и с тревогой посмотрел в сторону барной стойки, словно сомневаясь, что Гиндзиро принесет им еще сакэ. Только после того, как прибыла вторая бутылка и наполнились чашки, монах, казалось, вспомнил, что Хиро задал ему вопрос.

– Не сегодня. Вчера он купил мне чашечку сакэ.

Зная монаха, это скорее всего была бутылка.

– Казу хороший человек, – сказал Сукэ. – Хоть и не такой хороший как ты, Хиро. Да благословит тебя Амида Будда.

Как только слова вылетели из его рта, к магазинчику сакэ подошел самурай. Он был одет в дороге черное кимоно с гербом сёгуна, а его мечи стоили больше, чем большинство владельцев магазинчиков зарабатывали за год. Его волосы были собраны в идеальный пучок. Смазанные маслом, они сияли, словно лунный свет на глади ночного озера. Узкое лицо самурая и его черные миндалевидные глаза останавливали женщин на улице, но выражали лишь смирение, которое было нехарактерно для двадцатилетнего молодого человека. Его осторожные движения и доброжелательное поведение располагали к себе. Люди доверяли ему и не считали его угрозой.

Большинство, по крайней мере.

Хиро же был не настолько глуп.

Загрузка...