Кошка и Токио

Детектив Исикава Примечания к делу. Часть 3

Спустя несколько недель после моего визита в клуб к Сиве я сообщил Таоке, что собираюсь кое-куда прокатиться на машине. Рано утром я отправился в путь, следуя по подсказкам навигатора, к некоему фабричному комплексу в префектуре Яманаси, где и содержался, насколько мне стало известно, пропавший Курокава-младший.

По направлению из города движение было спокойным, и, несмотря на ощущение, будто я избавляюсь от всего городского, проскакивая тоннели один за другим (и замечая, как зелень за окном становится все более плотной и насыщенной), я все равно раз за разом прокручивал в голове то, что в клубе сказал мне Сейдзи насчет моей бывшей жены.

Иногда похожее состояние накатывает на меня поздними ночами, когда я пытаюсь уснуть. Понятно, я ощущаю усталость и возрастную ломоту в суставах… Но дело-то не в этом! Назойливый голос в мозгу все корит и распекает и меня самого, и мою работу. Я начинаю перебирать в уме все ошибки, что когда-либо совершил, вспоминать все то, что должен был сказать в том или ином разговоре, но не сказал. Все, что должен был сделать по-другому, чтобы стать более достойным человеком, нежели я есть. Вспоминать тех людей, которым я, сам того не желая, причинил боль, и тех, кому доставил ее умышленно. Наверное, это и называется раскаянием.

И в данный момент я чувствую, как мое раскаяние сидит со мной рядом, на пассажирском сиденье, похрустывает картофельными чипсами и, прихлебывая из большущей бутылки газировку, устраивает мне очередную выволочку.

Не следовало мне вообще браться за это дело! Ничего путного от этого не жди…

Ну да, ну да… Бульк!

Но я просто делаю свою работу.

«Я просто делаю свою работу!» Ой-ой! Скажите-ка, пожалуйста!

Я должен исполнять свои обязательства перед клиентом.

Подумать только! Прикинь, а эти чипсы очень даже клевые!

Преданность проявляется по-разному.

Но почему же ты тогда не проявил преданность к ней?

А почему она мне изменила?

А-а, ну да. Давай как в детском саду: она, мол, первая начала!

Все было совсем не так.

А как? Ты был настолько холодным и бессердечным, что даже не смог прекратить дело, в котором оказалась замешана твоя жена?

Бывшая жена.

Да она с самого начала была для тебя бывшей! Тебя никогда не было с ней рядом.

Я должен был работать.

Работать? То есть выслеживать людей и фотографировать их?

Это были бесчестные люди! Они заслужили то, что получили.

Да ты у нас прямо вершитель судеб! Кто, интересно, назначил тебя блюстителем морали?

Я просто делаю свою работу.

Я слышал, в нацистской Германии было немало людей, которые якобы тоже «делали свою работу».

Заткнись уже! Умолкни! Прочь из моей головы!

Я и есть твоя голова, Исикава. Пора бы уже и привыкнуть… Бульк!

Можешь просто заглохнуть хоть на секунду?

Как скажешь.

Благодарю.

Но что-то мне скучно сидеть просто так. Может, мы покамест воспроизведем одну маленькую сценку? Помнишь, как ты вышел прогуляться в тот вечер, когда взялся за дело Сугихары Хироко? Ты ведь хорошо помнишь ту богатую особу, которой изменял муж, не так ли?

Прекрати!

Помнишь, помнишь. И тогда ты вышел пройтись, не забыв о своей обычной маскировке, – в двусторонней шляпе и со скрытой видеокамерой. Ну, сам знаешь. Все было как всегда…

Зачем ты мне сейчас это говоришь?

Ты послал жене сообщение, написав, что вернешься домой поздно. А она ответила: «Не беспокойся! Сегодня я встречаюсь с подружками по колледжу». Помнишь?

Естественно.

И ты спрятался за большими кашпо с растениями, поджидая, когда же появится тот неверный муж, Сугихара Рю. Ты ведь следил за ним, не так ли? А что? Сын крупной шишки, генерального директора… Такими деньжищами от него несло! Ты не одну неделю его прорабатывал. У этого плейбоя Рю было так много девушек, одна за другой, что это сильно осложняло ситуацию. И все же ты досконально изучил его ежедневный график.

Я знал его даже лучше, чем он сам.

Да, верно. Так вот, ты укрылся за кашпо с растениями. И когда он прошел мимо, пьяно покачиваясь, с подружкой под мышкой, ты почувствовал азарт, не так ли?

Мне всегда нравились охота и погоня.

О да, еще как! Сердце начинает биться быстрее, и тебе не терпится поймать добычу и поставить в очередном деле точку. Верно я говорю?

Закрывать дело всегда приятно.

И ведь так заслуженно! Ты так потрудился ради этого!

Я всегда работаю на совесть – ради своих клиентов.

А помнишь тот вечер, когда тебе удалось подобраться к Сугихаре достаточно близко, чтобы вышел четкий снимок? Ты ведь сфоткал его?

Я никогда не упускаю удачную возможность.

Но что оказалось в тот раз не так, а?

Я посмотрел на его подружку.

И что ты увидел?

Ее.

Кого?

Свою жену.

И что ты почувствовал?

В первое мгновение – ярость.

А потом?

Потом почувствовал себя свободным.

Ага! Вот именно! Ты почувствовал себя свободным. Ты понял, что сможешь от нее сбежать и притом сохранишь свои деньги.

Да, это так.

Ты скверный человек, Исикава.

Неправда.

Правда, правда. И неважно, в каком свете ты это представляешь. Ты все равно скверный человек.

Нет. Я из разряда хороших парней.

Ты просто внушаешь себе это, приятель!

Я из хороших парней.

Нет, ты из плохих.

Но я изо всех сил стараюсь попасть в число хороших.

Я запарковался у нужного мне комплекса, представлявшего собой старую заброшенную фабрику с решетками на окнах. Повсюду висели таблички с надписью Clean Sweep.

Что это за место, черт возьми?

На самой парковке было пусто, однако возле корпусов там и сям стояли здоровенные фургоны с таким же логотипом Clean Sweep. Вглядевшись в логотип, я заметил в уголке маленький символ Олимпиады-2020 в Токио.

Я сразу направился к главному входу, но не успел и подойти к двери, как меня вышли поприветствовать несколько дюжих ребят в строгих костюмах. Возглавлял эту процессию худенький мужичок елейной такой наружности в раздражающе щегольском костюме и с планшетом под мышкой.

– Чем могу быть вам полезен, сэр? Быть может, вы заблудились? – Остановился он совсем близко от меня. От него исходила уверенность, свойственная слабому физически человеку, в чьем распоряжении есть сила стоящих позади крепышей.

– Я кое-кого ищу, – ответил я.

– А вам известно, что здесь частная территория? – Он убедительно посмотрел мне в глаза, точно разговаривал с идиотом, и медленно прищурился.

– Да. И я здесь не для того, чтобы создать кому-либо проблемы, – выдержал я его взгляд.

– О, как приятно это слышать! – улыбнулся мужичок, продемонстрировав идеальную белизну зубов.

– Я здесь по поручению родителей одного человека по имени Курокава, который, насколько мне известно, в данный момент содержится в вашем учреждении.

Он поглядел в свой планшет. Прикусил губу.

– Я вас понимаю.

Затем уголком планшета почесал себе голову.

– Но, во-первых, я не вправе сообщать вам, содержится ли в нашем учреждении этот Курокава, по причине защиты частной информации. Во-вторых, если бы он и был здесь, то я бы не мог передать его под вашу опеку, не имея письменного подтверждения от его родителей, что вы действуете от их имени. Прошу меня извинить, но правила есть правила. Я всего лишь делаю свою работу.

Я чуть помедлил. Достал сигарету, закурил.

– Понимаю.

Я отвернулся и пошел к своему автомобилю.

– Спасибо, что оказали честь! – бросил он мне вслед.

Дойдя до машины, я открыл пассажирскую дверцу, дотянулся до бардачка и извлек оттуда сложенный вдвое лист бумаги. Бережно развернул его и двинулся обратно к группе охранников, на ходу еще раз проглядывая документ.

– Вот это подойдет? – вручил я бумагу их щуплому начальнику.

– Ага… – Он расправил на планшете документ и стал изучать. Делал он это невероятно долго, перечитывая вдоль и поперек, как будто выискивая там орфографические ошибки. – Что ж, тогда, видимо, вам лучше пройти в здание.

– Премного вам благодарен!

С процессией охранников я вошел внутрь, но, судя по тому, как крепыши волочили ноги и шаркали, провожали они меня весьма неохотно.

Изнутри учреждение выглядело белым и стерильным. На окнах решетки, все двери на замке. Меня проводили в комнату ожидания, усадили, поднесли чашку кофе. Попросили подождать, пока сходят за Курокавой.

Едва он вошел в комнату, я тут же отметил про себя фамильное сходство этого парня со своим клиентом. Широкие плечи были явно от отца – мужчина выглядел довольно сильным. Он был в оранжевой тюремной робе. И к тому же в наручниках. Вошедший держал руки впереди, и, насколько я сумел заметить, у него не хватало двух пальцев. Судя по виду, лишений он хлебнул немало, хотя и держался бодряком.

– Курокава-сан? – уточнил я.

– Да, это я, – осклабился он. – А ты еще кто, черт возьми?

Охранник было замахнулся, чтобы его ударить, но я поспешно вскинул ладонь.

– Я частный детектив Исикава, – улыбнулся я в ответ. – Меня прислали ваши отец и мать.

Когда я упомянул его родителей, Курокава смущенно почесал пальцем нос, мгновенно присмирев.

– Рад с вами познакомиться, детектив!

– Мне тоже очень приятно.

– Так вы приехали, чтобы вытащить меня из этой задницы? – ухмыльнулся он.

– Именно.

– Слава тебе, господи! – Он тут же воззрился на приведшего его сюда охранника: – Слыхал, громила? Как насчет снять с меня наручники? Ведь теперь я свободный человек!

Охранник вышел из комнаты.

Курокава самодовольно ухмыльнулся, глядя на меня.

– Я привез вам кое-какую одежду.

Он кивнул.

– Нам лишь понадобится подписать кое-какие бумаги – и можно ехать.

– Слава богу!

Сидя вместе с ним в комнате ожидания, я уже понимал, что дело движется к благополучному концу. Сейчас мы подпишем необходимые документы, и Курокава воссоединится наконец со своей семьей. Я не хотел бы впадать в излишнюю сентиментальность, но тем не менее в этот момент осознал, что не прочь бы почаще заниматься такой работой. Может быть, я больше гожусь на роль человека, который объединяет семьи, а не разрушает их?

Между тем в комнату вернулся щуплый типчик с планшетом, и я принялся заполнять все его бумаги, наслаждаясь каждым росчерком пера.

Возвращаясь в Токио на машине, мы с Курокавой в основном слушали музыку и время от времени перебрасывались парой слов. В небе собирались тучи, и среди бела дня казалось, будто вовсю сгущаются сумерки. Мы остановились у придорожного магазина купить по баночке кофе и онигири, чтобы перекусить в дороге. Затем сели обратно в машину, и тут ему захотелось как следует выговориться. В основном он рассказывал о том, как сидел взаперти в этом странном гадюшнике. И хотя делился он со мной довольно тяжелым периодом своей жизни, вид у него при этом был вполне счастливый. А еще он очень много рассказывал о своем сокамернике, которого именовал не иначе как Сенсей. Должно быть, в высшей степени уважал этого товарища.

– Так что с «яками» я простился уже много лет назад, – радостно вещал он. – Бомжевал на улицах вместе с дружбанами и Сенсеем.

– Правда?

– Ну да. Пока полиция однажды не повязала нас всех ни за что ни про что и не привезла в эту вонючую дыру.

– Да уж, весьма сомнительное место…

Мне стало даже любопытно, почему этот загадочный Сенсей бродяжничал в компании с этим парнем.

Он немного помолчал, а потом уставился на меня с неожиданной серьезностью:

– Вы ведь вроде частный сыщик, верно? Прямо как в кино?

– Ну, наверное, можно так сказать, Курокава-сан. – Я включил поворотник и обогнал грузовик, еле тащившийся по «медленной» полосе.

– Зовите меня Кейта.

– Как скажете, Кейта. – Я снова вернулся на крайнюю полосу.

Тем временем начался дождь.

– Вы ведь умеете разыскивать людей? – спросил он с надеждой в голосе.

– Стараюсь.

Капли дождя, ударяясь в лобовое стекло, скатывались по его поверхности, то разбегаясь, то сливаясь воедино. Соединяясь и разъединяясь. Вдали, на горизонте, нарисовался город, и я подумал обо всех живущих там семьях – и сходящихся, и распадающихся.

Кейта кашлянул, прервав мои размышления.

– Мне необходимо, чтобы вы кое-кого для меня нашли.

– И кто же это, Кейта? – спросил я, уже не скрывая любопытства.

Он устремил взгляд вперед, сквозь лобовое стекло, которое усеивали частые крупные капли, снова и снова ритмично стираемые «дворниками». Там сквозь завесу дождя все четче вырастал огромный, широко распростершийся город, неуклонно приближающийся к нам.

– Его зовут Таро, – произнес наконец Кейта. – И он водитель такси.