Козырной стрелок

Глава 17

Человек, который не был собой, а был товарищем Прохором и товарищем Федором и в своем лице, но в их содержании общался с генералом Петром Семеновичем, вгоняя его в холодный пот своим уверенным видом и своими многозначительными речами, — на самом деле был никто. Совсем недавно бывший кем-то.

К его сожалению, пик его карьеры пришелся на начало великих партийных потрясений, и столь удачно начавшаяся партийная карьера мгновенно провалилась в тартарары. Вместе с выслугами, привилегиями, должностными перспективами личным кабинетом, который располагался рядом с кабинете Федора.

Человека, который не был собой, звали Константин Константинович.

Первое время Константин Константинович пытался держаться на плаву, веря в свою удачу и в то, что ему рано или поздно повезет в новом времени. А если не повезет в новом, то тогда непременно вернется старое. Вместе с его, на Старой площади, персональным кабинетом.

Но время уходило вперед и никак не хотело возвращаться и возвращать кабинет. И с новыми перспективами было как-то не очень. Работы находились и тут же терялись. Подработки приходили и мгновенно уходили. Возможно, потому, что Константин Константинович никогда не работал. Ни по одной, которой можно зарабатывать на насущный хлеб, специальности, Его работа была — сидеть. На стуле в своем кабинете, в президиуме областного пленума, в приемной секретаря. Сидеть, сидеть и сидеть...

В наступившие времена за умение просто сидеть не плати Вернее, не платили ему. Тем, кто вовремя успел перетащить свой зад с коммунистического кресла на демократическое платили очень хорошо. То есть много больше, чем раньше.

Но Константин Константинович веяний нового времени не почуял, пересесть не успел, и теперь воронка хронического невезения, в которую он попал, засасывала Константина Константиновича все глубже и глубже. И стало уже казаться, что выхода из все более бедственного положения нет.

Но однажды ему повезло. Совершенно случайно повезло. А может, не случайно. Ему позвонил его старый приятель по ЦК партии, у которого персональный кабинет был рядом с его персональным кабинетом и с которым они тысячи раз встречались в партийном буфете, в партийной столовой и в президиумах. Коллега по партии предложил ему свою помощь и сразу предложил временную работу. Работу, о сути которой никто, кроме них двоих, не должен был знать. Потому что она была связана с возвращением в страну финансовых средств, накопленных на секретных цековских счетах.

Константин Константинович согласился. И как показало скорое будущее — опрометчиво согласился. Не прошло и недели, как он понял, что попал в очень скверную историю. В которую было нетрудно войти, но практически невозможно выйти. Его бывший друг по партии и его друзья были очень серьезными людьми. Людьми, с которыми шутить было невозможно, потому что опасно. Они принадлежали к той ветви партийного аппарата, которые всегда знали, что они хотят. И теперь знали, что хотят.

Теперь они хотели присвоить деньги партии.

Бывшего коллегу по партии звали Юрий Антонович.

Самым первым заданием Константина Константиновича, которое поручил ему Юрий Антонович, было найти еще одного их соседа по цековскому этажу. Потому что он и его идейные соратники по новой партии тоже собирались изъять из швейцарских банков партийное золото. И собирались с его помощью реставрировать в стране развитой социализм.

Самое неприятное, что они откуда-то взяли номера секретных партийных счетов. Вполне возможно, что они их взяли оттуда же, откуда взял совершенно безыдейный бывший партиец, а ныне коммерсант Юрий Антонович.

Интересы бывших соседей по кабинетам пересеклись. На наследстве коммунистической партии Советского Союза.

Идейных коммунистов в их неудержимом стремлении овладеть деньгами партии надо было остановить. Любым путем остановить! Потому что два получателя одной и той же суммы, возле одного и того же окошка кассы — слишком много.

Остановить идейных партийцев поручили Константину Константиновичу.

В виде своего первого партийного взноса он принес новым коммунистам подброшенного ему Юрием Антоновичем генерала Петра Семеновича, который должен был мечты о Деньгах направить в русло конкретного дела. Контакты с генералом были возложены на него обеими сторонами сразу.

Так у Константина Константиновича началась очень непростая и очень утомительная двойная, вернее даже, четверная жизнь. Для себя самого он был одним, для Юрия Антоновича другим, для идейных партийцев третьим, для Петра Семеновича четвертым. И в каждом случае он был разный.

Партийцы считали его своим. И через него считали своим Петра Семеновича. Хотя он и через него Петр Семенович были людьми Юрия Антоновича.

Петр Семенович считал его чуть ли не главным партийцем и боялся до колик. Хотя Константин Константинович не был главным, не был партийцем и лично сам не представлял никакой угрозы.

Юрий Антонович, как подозревал Константин Константинович, считал его абсолютным никем и тоже запугивал до судорог своим уверенно раздающим приказы голосом.

В свою очередь, Петр Семенович тоже был никем. Потом что постоянно находился под колпаком Юрия Антонович! водившего дружбу с одним его начальником. В этом раскладе Петр Семенович был обыкновенным попкой, который раздувал щеки, произносил грозные речи, а на самом деле не мог сделать ни единого неподконтрольного шага. Все его очень серьезно подготавливаемые сборы были смешны и несуразны. Генерал был абсолютно безопасен. До момента, когда в дело вмешался случай. Вмешался подполковник Лукин, в один прекрасный день укравший дискеты с номерами счетов, переданные генералу идейными партийцами.

Само по себе похищение дискет истинных хозяев Константина Константиновича нимало не обеспокоило, потому что эти дискеты были не дискетами партийцев, а подмененными Юрием Антоновичем. И те цифры, что на них были записаны, близко не соответствовали реальным. А вот те, что были на изъятых дискетах идейных коммунистов, абсолютно совпадали!

Обеспокоились хозяева Константина Константиновича совсем другим — возможной утечкой информации о самом существовании дискет, которая рано или поздно могла дойти до ушей спецслужб, правительства и мало ли еще кого.

Юрий Антонович приложил максимум усилий к тому, чтобы изъять эти дискеты в самом начале пути. Но бой, случившийся в квартире по улице Агрономической, заставил его отступить. Далее расползание слухов о дискетах с номерами секретных счетов партии стало неуправляемым и неизбежным.

Липовые дискеты Петра Семеновича попали в руки совершенно неизвестной до того фигуры — некто Иванова Ивана Ивановича. О чем сообщил Константину Константиновичу при личной встрече озабоченный поиском дискет генерал. И о чем Константин незамедлительно сообщил Юрию Антоновичу. Поиск возможных хозяев Иванова ни к чему не привел, хотя стоил гигантских усилий. Кто стоит за Ивановым — осталось загадкой. Но, раз объявившись возле дискет, Иванов их из поля зрения уже не выпускал. Иногда не выпускал ценой жизни многих людей.

Иванов был первым, кто стал платить за дискеты кровью. В том числе кровью каким-то образом узнавших о дискетах уголовников.

Из случайной, всплывшей на улице Агрономической пешки он с каждым новым витком событий стал превращаться во все более тяжелую фигуру.

Последнюю информацию о Иванове, которую он передал как хозяевам, так и партийцам, Константин Константинович узнал от генерала буквально за несколько дней до его смерти. Со смертью генерала он лишился источника информации. В том числе и по Иванову.

В отличие от Юрия Антоновича, который через свои источники в силовых ведомствах самым внимательным образом отслеживал телодвижения Иванова. Которого, после множества оставленных им на улице Агрономической и улице Северной трупов, стал воспринимать очень серьезно. Но более всего серьезно, потому что никак не мог нащупать, на кого он работает. В самодеятельность Иванова Юрий Антонович не верил. И не поверил бы никогда! Интересы слишком многих людей зацепил и задел за живое этот Иванов. И слишком удачно он умудрялся выходить из всех передряг. Везения задарма не бывает. Всякое везение объясняется суммой определенных и чаще всего определяемых людьми факторов. Факторы, руководившие Ивановым, направлявшие Иванова и страховавшие Иванова, оставались абсолютно закрытыми. И от того, что они были неизвестны, они несли наибольшую угрозу.

Ему, Юрию Антоновичу, и его друзьям угрозу.

Новая, случайно или, может быть, не случайно объявившаяся на доске фигура смешала Юрию Антоновичу и его команде все их планы. Очень скоро он намеревался очистить сейфы швейцарских банков от не принадлежащего им золота, чтобы вступить в борьбу за власть в своей, очень сильно интересующей его стране. Но не под знаменами социализма, а совсем под другими знаменами, которые, в отличие от социалистических, обещали ему и его сподвижникам очень крупные дивиденды в виде постоянно капающих в зарубежные банки процентов с одной шестой части суши.

То есть обещали то, что имели узурпировавшие власть и не желающие ни с кем делиться нынешние демократы.

Изъятие денег из сейфов должно было случиться буквально на днях, но теперь откладывалось до лучших времен, сминая и путая всю, далеко распланированную игру.

Начинать подбираться к банковским сейфам до выяснения, кто есть кто и кто из этих кого стоит за спиной Иванова, было нельзя. Потому что опасно. Лучшие времена откладывались на неопределенный срок.

Из-за какого-то никому не известного гражданина Иванова.