Козырной стрелок

Глава 48

— Тогда начнем. Помаленьку, — предложил авторитет по кличке Саша Питерский.

И сел.

После того сели все. И сел Папа. Как равный среди равных. Потому что был такой же авторитет, как все прочие.

Пригласившие его на разговор.

— О чем будет толк? — спросил Папа. Как человек, ради которого собрали столь представительное толковище.

— Пусть банкует Гнутый, — высказались все. — Он заварил это дело. Ему и слово держать.

— Хорошо. Я скажу, — поднялся авторитет по кличке Гнутый. — Я скажу от себя. Но я скажу за всех!

Все согласно кивнули головами, делегируя Гнутому представительские полномочия.

— Мы пригласили тебя, Король, потому что у нас к тебе дело. У всех нас к тебе одному. Потому что это дело, которое нужно всем.

Все снова кивнули.

— О чем толк! Разве я когда-нибудь отказывал вам в том, что мог для вас сделать? Разве кто-нибудь может сказать, что я не помог ему в беде, где бы он ни находился — на свободе или у ментов за пазухой?

— Нет. Мы не можем сказать, — ответили авторитеты.

— Я всегда делал то, что мог делать и о чем меня просили, — повторил Папа.

— Но это особое дело.

— Вы все всё за меня знаете! Я не боюсь никаких дел. Если они не против нашего с вами закона.

— Наше дело за закон, — успокоил Гнутый.

— Тогда говорите.

— Нам надо завалить барина. Всем надо. Папа посмотрел по сторонам. Все снова кивнули.

— Я знаю этого барина?

— Ты знаешь этого барина. Этого барина знают все. Он сидит на городе. В Большом доме. В большом кабинете.

— В самом большом кабинете?

— Нет. В том, что поменьше. Но он все равно барин.

— Зачем вы его хотите валить?

— Он сделал много зла. Нам всем. Он давит наших братанов. Он открыл зеленый семафор чеченам. Чеченам не нужен мир. Чечены хотят войну. Мы не хотим войну. И не хотим чеченов. Нам надо убрать барина.

— Он высоко сидит.

— Он очень высоко сидит. Он так высоко сидит, что нам до него не достать.

— Но если не можете достать вы, как достану я?

— Ты можешь достать. Мы знаем. И потому просим тебя. Все.

— Я никогда не отказывал вам в просьбах. Вы знаете. Но я не отказывал в просьбах, которые мог сделать. Эту просьбу я не могу сделать.

— Можешь.

— Как?

— Мы знаем, что у тебя есть мочила. Который может достать высоко. Так высоко, как сидит Хозяин. Потому что он клевый мочила!

— У меня нет мочилы.

— Мы знаем, есть! Мы знаем за мочилу через твоих людей.

— Этот мочила не мой мочила. Этот мочила мочил меня.

— Мы знаем за мочиловку. Но мы знаем, что ты подбивал к нему клинья.

— Я подбивал к нему клинья, но он не мой. Он не согласится.

— Согласится, если ты попросишь. Ты попросишь?

— Я могу попросить, но я уверен в ответе.

— А ты попросишь очень хорошо. И тогда он тебе не откажет.

— Вы что, наезжаете на меня?

— О чем ты? Ты же знаешь наши законы. Мы равны перед тобой. А ты перед нами. Мы не можем наезжать на равного нам. Мы только просим. И уверены, что ты не откажешь. Потому что свалить барина — это сделать хорошо всем. Барин продался чеченам. Чечены хотят войну. Война не нужна никому.

— За такого барина пойдет большой шухер. За такого барина менты сделают облаву.

— Тебе не надо бояться за облаву. За облаву пусть боится мочила.

— Я могу подумать?

— Ты можешь подумать. Но только здесь.

«Подумать здесь» означало многое. Означало, что в случае отказа Папу могли сделать кудлатым. И могли осудить. Не выходя из этого помещения. Слишком многие авторитеты имели на него виды, чтобы теперь не использовать его отказ против него. Отказ от общей просьбы — это почти приговор.

Папу очень ловко загнали в угол, заманив на сходку. Собранную персонально для него. Если он скажет нет — его кончат. Если выполнит требование — они его руками уберут барина, за которого он получит вышку. Потому что за барина мотают больше чем за мента. В любом случае они сорвут банк.

Папа внимательно осмотрел присутствующих авторитетов.

Знать бы, кто из них обижник, затеявший дело, а кто просто зритель. Обязательно знать! Чтобы поквитаться, когда представится возможность. А пока...

— Хорошо. Я скажу мочиле за барина. Потому что ваша просьба для меня закон. И кончим на этом.

Но авторитеты молчали. И молча и выжидающе смотрели на Папу.

— Я сделаю барина, — повторил Папа. И после очень долгой паузы добавил: — Век воли не видать!

Все разом задвигались, заговорили.

Слова клятвы были сказаны. Теперь ходу назад Папе не было. Потому что за нарушение воровской клятвы сход знал только одно наказание — смерть.

Впрочем, что так, что эдак, все одно — смерть. Только если отказаться, то здесь и сразу. А если согласиться, то возможно...