Крадущийся охотник, затаившийся дракон

Глава 11

Я бросился за серым сгустком тумана, но он рванул от меня в сторону трехэтажного дома, почти примыкавшего своей левой стеной к зданию нашей гостиницы. Там между ними оставался глухой тупичок, заваленный мусором. Окна второго здания почти упирались в стену здания нашей гостиницы.

Я думал, кот сейчас свернет в этот тупичок, но, нет, Ангэе пронесся мимо. Он не убегал от меня, а целенаправленно вел за собой. Его хвост распушился огромной трубой-кренделем, уши повернулись назад, а бежал кот с такой скоростью, чтобы этот глупый двуногий от него не отстал.

За этим глупым двуногим, тихо и невнятно возмущаясь, неслась медведица Хана в человеческом теле девушки-подростка. Подобрав свободной рукой подол своего длинного нарядного платья, она с легкостью выдерживала заданную скорость.

Ангэе влетел в дверь этой самой соседней гостиницы и пронесся мимо какого-то парня, скрючившегося на стуле. Видимо «администратор». «Администратор» только тихо всхрапнул. Я даже разбираться не стал – «отоварили» его или он сам уснул «на посту» – немного не до того было. Кот взбежал по лестнице наверх, «заманив» меня на последний третий этаж, брякнулся перед дверью в какой-то номер (ну, знаете, коты так, бывает падают, где стояли… и лежат потом, будто не сходили с этого места не менее часа). И принялся вылизывать лапу. С самым невозмутимым видом.

А я только сейчас сообразил, что у меня нет при себе никакого оружия – под защитой медведицы мне даже лук был не нужен. Даже для охоты. С ее-то ежедневной поставкой кабанчиков. Впрочем, сейчас какое-никакое оружие у меня все-таки было.

– Фан-Фан! – Налетела на меня сзади, Хана. – Ты чего сорвался-то?! Сказал бы, что устал от нашей тренировки, я бы тебе сегодня дала отдохнуть… никогда не пробовала сверху – говорят, прикольно. – Она весело скалилась. – Убегать-то было зачем? Ну, как маленький!

– Ты серого кота видишь? – Я показал пальцем на валяющегося у приоткрытой щели на пороге Ангэе.

– Какого кота? – Удивилась, посмотрев, куда указывал мой палец, Хана. – Нет там никакого кота! Ты головкой – не бо-бо? А ну-ка, сколько пальчиков видишь?

– А кот есть. – Я отмахнулся от ее ладошки, не став зацикливаться на том, что пальцев было… шесть. – И это не мыслеформа, я проверил. И мой ментальный щит на месте. Вроде бы…

– Ух-ты! – Глазки Ханы загорелись. – Неизвестный вид волшебного животного! Так вот почему ты бросился за ним!

Хм… значит ли это, что мой щит на месте? Если Хана не прошлась уничижительно, как обычно это делает, по его защитным характеристикам – то, наверно, мой щит по-прежнему функционирует?

– Да какой там неизвестный… – Отмахнулся я. – Обычный дух-хранитель под личиной дворового кота. Правда, изрядно подрос по сравнению с тем, каким я его видел в последний раз.

– Дух-хранитель, говоришь? Обычный, говоришь? – Хана бросила еще один взгляд на порог и скептически посмотрела уже на меня. – И которого даже я не вижу? Ну-ну…

Я только пожал плечами:

– Кстати, хорошо, что ты не отстала.

– Пф! Не родился еще тот олень, что сможет от меня удрать!

Я из лавки Гунов нес свой новенький лук и простой колчан с тремя дюжинами тренировочных стрел. А Хана с удовольствием нацепила на себя нарядный, но без дорогих висюлек и побрякушек (я сумел ее отговорить, упирая на практичность и функциональность), саадак с тем самым детским луком работы деда мастера Гуна. Этот лук пошел, как подарок «близкой подруге уважаемого мастера Лю»… с соответствующими подмигиваниями и скабрезными ухмылками – все Гуны были на подъеме и на эмоциях, и совершенно не стеснялись. А еще в колчане ее саадака было пять дюжин охотничьих и боевых стрел. Они значительно тяжелее целевых, что тащил в своем колчане я, поэтому их понесла Хана… стоило ей сказать, что стрелы – настоящие боевые. Она сама их схватила.

Вот последние-то меня и интересовали. Я сунул свой лук в руки фыркнувшей Ханы, залез в ее колчан и выбрал две стрелы. Самые тяжелые. Из тополя. Для ближних и средних дистанций с боевыми, а не тренировочными, наконечниками-срезнями. Их вполне можно было использовать, как кинжалы. Да и усиленным хвостовиком в чей-нибудь злой глазик тыкнуть – вполне.

Я осторожно, сместившись вбок, приоткрыл дверь. Та даже не скрипнула. Хотя, чему там скрипеть – петли-то не железные, а кожаные.

– Фан-Фан, хватит тут полицейский боевик изображать! Мы и так тут достаточно громко разговаривали. А внутри четыре тела лежат… – Меня после ее слов как ледяной водой облили. – Да не кипишуй ты! Все живы, кроме какого-то мужика. Валяются где-то в глубине. А еще мисакья несет. Ну и вонища! Бе-е-е…

Уже не осторожничая (в плане защитных, поисковых и сканирующих техник Хане можно было доверять смело – в этом она была нереально крута… и то, что она – она! – не видела кота, действительно, очень странно), я вошел в номер… Ангэе куда-то исчез – то ли спрятался, то ли… действительно исчез из материального мира. Ну, или из моего восприятия, если мои мозги взломали незаметно для меня. И для Ханы.

Двухкомнатный номер. Четыре кровати. Окна как раз выходят на глухую стену нашей с Ханой гостиницы. И, как медведица и сказала, четыре тела на полу…

Я бросился к одной из двух лежащих на животе девушек.

– О! Твоя самочка! – Хмыкнула Хана. – Ну, и повезло ж тебе, Фан-Фан! Сможешь сегодня разгрузиться с ней и не маяться так всю ночь, ку-ку-ку… Стоп! Это что же?! А Ханочка, получается, останется без нашего сладенького тортика?! Ку-ку-ку…

Шихонг, хвала предкам, дышала. Только в уголках губ остались уже подсохшие дорожки какой-то жидкости… Приблизил лицо, принюхался. Ну, да, Хана с ее обонянием не ошиблась – отвар мисакья. Хорошо, что у Шихонг слабая система Ци – не словит всех приходов от приема этого препарата, когда очнется.

Осторожно перевернул ее, внимательно осмотрел всю, но никаких повреждений, кроме небольшой ссадины на левом виске, обнаружить не смог. Поднял девушку и уложил на одну из застеленных кроватей. На всякий случай перевернул ее на живот, чтобы не случилось какой-нибудь неприятности, типа западшего языка или еще чего-нибудь подобного.

– Ах, какие нежности! – Умилилась Хана. – Просто ми-ми-ми! Ну, ты хотя бы разбуди ее вначале, шалунишка! Или начнешь издалека? Ку-ку-ку…

Не обращая на эту язву внимания, занялся другими. Как и ожидалось – Ри Сахон и Ри Джу. Тоже живые. А вот четвертый участник композиции, мне абсолютно незнакомый, был безнадежно мертв. Тоненькая женская заколка с простеньким украшением – крохотной розочкой – была вбита ему точно в глаз. И, судя по углу и глубине – мозга она совершенно точно достигла. А длину этой заколки я знал – это было одно из украшений Шихонг. Не из тех немногочисленных, что я ей успел подарить, а из тех, что были у нее изначально… из табельных, так сказать. Ну, тех самых, типа для самозащиты.

– Ну, потому что не надо было пугать нашу девочку… – Пробормотал я… просто, чтобы не молчать. – И надолго оставлять котика одного дома. Скучно ж парню одному…

Ри Сахон положил на другую кровать… бросил взгляд на Ри Джу и решил все-таки не перебарщивать – не сахарный, полежит на полу. Даже на бок поворачивать не стал – парень и так лежал, уткнувшись носом в пол. Как и девушки до этого. Неизвестный нападающий оказался очень… заботлив и даже деликатен.

– О! Йа-йа! У нас будет тройничок! – Продолжала зубоскалить медведица и, видя мои дальнейшие действия, выдала новый комментарий-предположение. – Ага! Значит, предполагается не только секс, но еще и ограбление! Изнасилование с ограблением! Ку-ку-ку! Помню-помню, один интересный фильм вот так же начинался! Йа-йа, даст из фантастиш! Ку-ку-ку…

Я обыскивал номер. По всем правилам – от двери по стене вправо. Простукивать стены не стал – тайники в стенах в номерах гостиниц не делают. А если и делают, то явно не постояльцы ими пользуются. Нашел много интересного. В основном, то, что и ожидал.

– Нам придется искать другую гостиницу и вообще уходить на дно. – Сделал я вывод.

– Почему? – Удивилась Хана. – А как же наша тренировка, в конце которой послушного мальчика ждет кое-что приятненькое?

– Вот…

Хана смерила взглядом тонкие веревки, кляп из кожи, небольшой холщовый мешок и прозрачный ополовиненный пузырек с жидкостью, от которого разило мисакьей. Это даже не отвар, а спиртовая вытяжка, судя по консистенции жидкости – адепта Ци после нее откачивать придется.

– Хм… намечались ролевые игры со связыванием? – Неуверенно предположила она. – Учти на будущее: лично мне все эти плеточки-ремешочки совершенно не нравятся! Но, вообще, ролевуху я люблю, да! Особенно, про докторш и училок!

– Намечалось похищение. Скорее всего – меня.

– Не слишком ли много о себе думаешь, Фан-Фан? – Усомнилась Хана.

– Просто не усложняю. Это очень удобно – рекомендую. И – можешь не благодарить.

– Пф!

Я аккуратно стал укладывать «реквизит» обратно в дорожный мешок, из которого его извлек. Только пузырек с концентратом мисакьи «задружил» – им она уже не понадобится (надеюсь), а штука эта недешевая – для лечения чаще отварами да настойками обходятся. И штука эта – нужная. Особенно, в моей беспокойной жизни. Надо только не забыть пузырек потом обернуть в несколько слоев синюги, чтобы отбить запах… или промыть его водкой и подобрать другую, более плотную, пробку. Хотя, пробка, возможно и не виновата – неаккуратно использовали в последний раз… где-то час назад.

– Просто сделал наиболее логичное и простое предположение, непротиворечиво объясняющее происходящее Это – боевая тройка Кабинета Внешней Разведки госпожи Ма У. Что это за хрен со шпилькой в глазу – понятия не имею. Скорее всего, усиление. Какой-нибудь специалист узкого профиля конкретно под эту операцию. На «птенцов Ри» он совершенно не похож. Судя по внешнему виду – здешний. Или прожил здесь достаточно долго. Возможно, из местной резидентуры…

– Вау! Шпионский боевик! Дай угадаю: иголочка в его глазике принадлежит твоей самочке, да?

– Да. Но воткнула не она. Кто-то вытащил заколку, когда она уже лежала без сознания, и употребил по назначению. Иначе б у нее прическа рассыпалась…

Хана подошла к кровати с Шихонг, внимательно осмотрела голову лежащей девушки и сделала простой вывод:

– Ну, теперь-то, когда ты ее перенес с пола на кровать, прическа у нее точно растрепалась.

– Вот именно. Как ты понимаешь, с местным уровнем криминалистики этого будет достаточно, чтобы обвинить Шихонг.

– Свидетели. – Хана показала пальцем на остальных Ри.

– Да, действительно. Тогда не бьется. Может, хотели навести на ложный след?

– Ты слишком заморачиваешься, Фан-Фан! Сам же говорил – не надо выдумывать что-то сложное и запутанное, если есть простое логичное объяснение.

А какое более простое объяснение? Зачем было убивать вот этого невезучего парня после того, как всех уложили и усыпили? Исполнитель не знал, кого конкретно нужно убрать? А потом пришел тот, кто знал его в лицо…? Стоп!

Додумать мысль не дала Хана. Она, не дождавшись моей реакции на свое, в принципе, справедливое замечание, спросила:

– А как их всех троих вырубили? Остаточных эманаций артефактов я не чую…

– Вот уперлись вы во все это волшебство! – Пробормотал я поморщившись. – По старинке их вырубили. Тюк по голове – и потом залили в рот отвар мисакьи, чтоб подольше в себя не приходили. И не троих вырубили, а всех четверых. Вот этого, с украшением, вырубили вместе со всеми. А прикончили потом. Только вот ребятки, которые все это провернули, были очень круты – эти Ри совсем не пальцем деланные. Да ты помнишь, как они меня возле лагеря подловили. Ты-то их, может, и заметила, а вот я банально проворонил.

– Пф! – Да, медведица была не лучшего мнения о моей наблюдательности… особенно, в лесу.

Я подошел к Шихонг, отмахнулся от предложения Ханы «поцеловать, вдруг проснется», и тоже внимательно осмотрел голову девушки. М-да…

– Фа-а-ан… – Протянула внимательно за мной наблюдающая Хана.

– Чего?

– Фан, ты ведь уже понял, кто это сделал, да? Очень уж глазки у тебя знакомо посверкивают.

Понял-то понял. Только вот не понял, можно ли то, что понял, рассказывать тебе и, в конечном итоге, медведям. И понял только «кто» и «как», а вот «какого хера?» и «на кой?» – не понял совершенно.

А потом вернулся к убитому. Закатал рукава его халата и внимательно осмотрел руки. Особенно локти.

– Его допрашивали. – Определил я. – От долгого использования тонких игл вот в этом месте появляется кровоподтек.

– Смотрю, в вашей семье этот способ допроса весьма популярен. – Широко заулыбалась Хана.

Ну, было наивным думать, что она не догадается. К тому же, произошедшее в Лисьих Лапках я ей описывал… достаточно подробно – смысла не было все это скрывать. Ну, и надеялся выудить из нее какую-нибудь дополнительную информацию… тщетно – медведица нагло не замечала наводящие вопросы.

– У моей уважаемой матушки странная привычка «упаковывать» для меня подарки в виде симпатичных девушек. – Вздохнул я.

– Заботится о личной жизни кровиночки. – Со знанием дела одобрительно покивала Хана. – Как бы моя мама вот так же мне моих женихов «упаковывать» не стала… М-да… – И застыла, открыв ротик. – Фан-Фан! Никогда не пей напитков, что тебе будет преподносить моя матушка! Понял? Никогда! Я с ужасом думаю о моменте, когда обнаружу тебя, мирно спящего в моей берлоге! Я ж не сдержусь и… съем! Ку-ку-ку!

– Уходим. – Я подобрал стрелы, которые бросил на пол, как только увидел Шихонг, бросил их в колчан Ханы, и забрал у нее свой лук. – Минут через десять-пятнадцать они придут в себя – вырубили их уже довольно давно. Нам надо успеть забрать свои вещи и свинтить куда подальше, чтобы нас не смогли отследить. Ящеров придется оставить – на них нет времени. Да и найти нас по этим животинам будет легко.

– А девочку свою брать не будешь, что ли? – Хана явно была разочарована.

– Если заберу ее, то сильно усложню ей дальнейшую жизнь. В произошедшем могут обвинить ее. А ей еще из-за этой заколки отписываться и отписываться. Хотя… – Я внимательно посмотрел на торчащую из глаза убитого заколку.

Я посторонился, пропуская Хану к двери из номера.

– Пф! Как измельчали мужчины! – Вещала медведица уже из коридора. – В стародавние времена храбрый мужчина легко взял бы эту женщину, не обращая никакого внимания, что там могут подумать остальные! Кста-а-ати! – Хана легко спускалась вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки. – Ты мне так про кота-то и не рассказал! Что за зверь такой?

– Да не особо интересная история. – Догнал я спускающуюся по лестнице девушку. – Однажды Шихонг притащила домой кота… точнее, котенка. Маленький, серенький, миленький. Мохнатый такой весь и жалостливый. Ну, ты знаешь – коты это умеют изображать…

Из своей гостиницы мы ушли почти сразу.

Хвала Предкам, Хана не успела разбросать свои вещи по комнате номера… хоть и пыталась. И каждый раз я принуждал… заставлял… давил авторитетом матери-медведицы. Чуть ли не насиловал бедного ребенка. Ну, тут сыграл богатый опыт совместного проживания с сестрами, дочерьми, внучками, а потом опять с сестрами… У Ханы не было и шанса откосить – постоянно ворчать (нудеть, жужжать, скрипеть – как публика пожелает) на тему беспорядка и разбросанных вещей я мог виртуозно.

Я сумел придушить свое земноводное, которое попыталось придушить меня. И не стал стрясать с хозяина гостиницы компенсацию за клопов и блох, которые стали формальной причиной нашего съезда из номера. И даже удержал Хану, которая, услышав о блохах, чуть ли не буквально воспылала своей красной яки. В таком состоянии она компенсацию стрясла бы в полном объеме, но – во-первых, время, во-вторых, девушку, давящую медвежьей яки, запомнили бы. Что помешало бы сохранить хотя бы видимость того, что мы как-то шифруемся… ну, может, я как-то переоцениваю местных, но лучше таки перестраховаться. В-третьих, казенных ящеров мы таки оставили – следовательно, формально мы не съезжали из гостиницы, а просто не придем туда ночевать. Имеем право.

А вот факт въезда в другую гостиницу вполне можно списать на наш непрофессионализм. Ох, уж эти любители, играющиеся во взрослые шпионские игры!

А вечером, в новом номере для семейных пар… была тренировка. Та самая. Обещанная.

Хана сменила внешность. Зашла в ванную комнату, пошебуршала там пару минут, а обратно вышла уже очень… зрелой девушкой лет шестнадцати-семнадцати. Зрелой во всех отношениях. Там даже описывать нечего. Достаточно взять ее матушку Зану, немного ужать по всем осям и параметрам, получив ее юную, только-только расцветшую версию. И получится Хана в человеческом обличии.

В общем, тренировка началась не в момент, когда стриптизерша сбросила с себя простынку и стала профессионально имитировать змею, а еще когда только появилась из двери ванной.

Я смог! Я выдержал! Я не поддался соблазну! Это было… легко.

Спустя несколько минут оседлавшая меня Хана недовольно буркнула:

– Плохо. Эта твоя самк… медведица. Шихонг. Она является для тебя слишком сильным и мощным якорем, Фан-Фан!

– Большим кораблям нужен надежный мощный якорь. – Блаженно улыбаясь, ответил я, рассматривая балки потолка нашего номера.

– Вот только большие корабли несут свой якорь с собой! – Возмутилась взмокшая девушка, слезая с меня. – Ты понимаешь, что твоя сила должна быть твоей и только твоей? А не взятой из внешнего источника! Ты знаешь, сколько подобных идиотов отправилось в края вечной охоты, положившись на какой-нибудь особо мощный артефакт, партнеров-«батареек», на амулеты и тому подобное?

В словах Ханы была определенная логика. Вполне себе для этого мира логичная логика. Но я почему-то чувствовал, что логика эта ущербна. Во всяком случае, для меня.

– Ты здесь мою Шихонг видишь? Или даже Мару?

– Не вижу. А эта слепая тут вообще не при делах! И?

– И, значит, кораблю «Лю Фан» не нужно нести якорь на своем борту… постоянно.

– А если с якорем что-то случится, а?

– Значит найду и урою того, кто в этом виновен. – Пожал я плечами.

– А если… – Хана, что для нее совсем нехарактерно, замялась.

– Шихонг – не юная безмозглая дефачка, следовательно, если произойдет это твое «а если», значит, сама так решила и нашла того, кто куда лучше, чем я. Я вполне допускаю такой вариант. Ты пойми, я «завязался» не на нее саму, а на тот образ, который САМ в своей голове создал на ее основе… Эта ментальная пауза в сочетании с ментальным щитом да еще и под медитацией – чумовая штука!

– Пф! А то!

Обнаженная Хана выставила свои выдающиеся прелести и по достоинству оценила мой взгляд. Взгляд мой не был алчущим – я эстетически наслаждался идеальными женскими формами. Без вожделения… ну, так, чуть-чуть… «без затяга». Фигура Ханы была более «рюмкообразной», чем фигуры Шихонг или даже Мары. Красивые ноги, полные бедра, узкая талия, высокая грудь… Если считать, что все это – результат осознанной трансформации своего тела, то, следует признать, что у Ханы великолепный вкус, основывающийся на прекрасном знании мужских предпочтений… мужчин того мира – здешние любят потоньше и полегче.

– Отстой! – Хана набросила на себя домашний халат. – Первого своего мужчину я насиловала! А он лежал, как бревно! И идиотски при этом лыбился, представляя на моем месте эту кошку дранную! Я даже видела твои образы, настолько яркими и мощными они были! Ты представляешь?! Ты хоть представляешь себе, насколько это оскорбительно, Лю Фан?! Хорошо, твоя нефритовая сила тебя при этом не оставила! Тьфу! Если кто-то об этом в лесу узнает… – Она ужаснулась.

И – снова ужаснулась, но уже другому:

– А если… когда об этом узнает маменька… Вот она-то будет в полном восторге, да-а-а! – И уныло повторила, протянув. – Отсто-о-ой!

Девушка вдруг осеклась и огромными глазами посмотрела на мой пах с едва заметными красными разводами:

– Бедненькие! – Прижала она ладошки к щекам. – А ведь семь из десяти человечьих женщин вот так же под вами лежат! Как бревна! А три оставшихся – каких-нибудь актеров-мачо или певцов ртом себе представляют! Ах, бедненькие вы мои двуногие мужчинки!

Я сделал то, чего не делал в этом мире еще никогда. Я выполнил классический смачный хлесткий до горящей кожи жест «рука-лицо»:

– Хана! Ты такая… Хана!

А потом не выдержал и расхохотался. У кровати рядом «кашляла» Хана. А из-за стены кто-то что-то кричал и ругался, колотя кулаком в тонкую деревянную перегородку – голоса-то из нашей комнаты Хана как-то блокировала, а вот громкие голоса и хохот – видимо, не очень…

А ведь на остальные звуки, издаваемые парой минут назад Ханой – за стенкой молчали в тряпочку. А хохот их, видите ли, раздражает и не дает уснуть! Вот же – эксгибиционисты! Или это мы с Ханой – эксгибиционисты, а за стеночкой – вуайеристы? Всегда путался в этих терминах.

– Я понял! – Подскочил я.

– Что ты понял? – Сонно пробормотала Хана, приподнимая голову с моего плеча.

– Понял, зачем использовали заколку именно Шихонг!

– Тогда не «понял», а «постиг». – С зевком поправила она. – «Я постиг» – звучит круче на двадцать процентов!

А я тут же скорректировал «показания», так как спросонья чуть не разболтал Хане того, чего она знать пока не должна:

– Шихонг на самом деле угрожает только небольшое разбирательство и в два раза большее количество отчетов. А ее заколку использовали, чтобы приостановить операцию по моему похищению или устранению. Пока будут разбираться, пока будут сомневаться – время-то и уйдет. Могли взять и заколку из головы ее подруги. Этой… Ри Сахон.

– Это которую есть нельзя, потому что она ядовитая? Замечательно. А теперь можно я просто посплю?! Я только-только загуглила монгольские сложносоставные традиционные луки!

– Загугли луки гуннов. – Посоветовал я, впечатлившись.

Хотелось бы и мне иметь возможность «гуглить» что-нибудь во сне время от времени! Ух, я бы тут устроил техническую революцию! Ух, я бы тут развернулся, творя добро направо и налево… пока за мной «антивирус» бы какой-нибудь не пришел.

– И тюркские луки загугли!

– Отвянь, Фан-Фан… Не смог удовлетворить девушку – так хоть дай выспаться…

– О! А еще узнай о технологии изготовления башкирских луков! Там, помню, вообще огонь был! И корейских! Из них лупили на совсем уж дикие расстояния! Даже не адепты Ци! Их растягивали чуть ли не за плечо…!

– От-ва-ли, Фан-Фан! Я, вообще, как любая нормальная женщина, должна быть на тебя обижена! Лишил девственности и даже не приложил ни капли усилий, чтобы утешить лишенную невинности деву! Фу-фу-фу! А Мара-то рассказывала, расписывала, расхваливала тебя… Фу-фу-фу! Обманщица хвостатая! Как все лисы! Пф!

– Я поняла, Фан! Я поняла! – Меня трясли и теребили.

– М-м-м?

– Я поняла, почему мы с тобой можем пользоваться таким расширенным словарным запасом!

– М?

– Это все твое остаточное поле, пронесенное тобой из твоего прежнего мира! Оно у тебя тоже есть и все-таки в чем-то искажает реальность вокруг тебя!

– Хм…?

– Двенадцать – четырнадцать метров! В диаметре. Я замеряла! Но там не четкая окружность, а, скорее, эллипс один к двум, ориентированный по твоей оси симметрии. Еще бы, конечно, по оси «зет» замерить не мешало бы… Но, думаю, там ориентация зависит от фокуса твоего внимания, а не от физического положения тела.

– М-м-м…

– Так я и рассказываю самую суть! – Возмутилась она. – Те, кто попадают в твое поле, если им знакомо само понятие, автоматически получат термин, его обозначающий, из ноосферы! Ведь ноосфера, как известно, не ограничена только прошлым и настоящим, но и имеет связь с будущим. Вот она-то и «подгружает» нужные термины из будущего этого мира! Ну, у того парня – Шу Ливея – такой же примерно принцип был! Причем действует настолько тонко, что реципиент даже не замечает этого! Ну, разве что твои слова войдут в жесткое противоречие с его знаниями! Воть!

– Хм.

– И это не действие Жемчужины! До Жемчужины у тебя так же было! Круто, правда? А стоит мне выйти из твоего поля, само понятие я, конечно, буду помнить. И может быть даже смогу воспроизвести термин, но… Но! Воспроизвести термин для определения, которое не обсуждала с тобой в твоем поле, не смогу! Круто! Круто, скажи! Да? Да?

– М-м-м…

– Нет, это, конечно, только теория! Но, как известно, если какая-то теория, опирающаяся на ранее известные и уже доказанные теории, непротиворечиво объясняет суть явления, то надо принимать именно эту теорию, а не россказни всяких шарлатанов! Воть! Надо будет еще парочку экспериментов провести! Они легкие и совсем простые! Воть!

– М-м-м!

– Что?

– Не «поняла», а «постигла». – Пробормотал я.

Жаль. Жаль, что у этого мира будет своя «атомная бомба», раз уж этот термин появится в будущем этого мира. Правда, можно еще предположить, что терминология получена не из будущего этого мира, а из далекого прошлого. В котором эту самую «атомную бомбу» (а ведь на ней могли и не останавливаться) вполне успешно и массово использовали.

И засыпать уже бессмысленно – судя по внутренним часам, уже раннее утро и скоро взойдет солнце. Так что нужно просыпаться, выходить во двор, делать Канон… ну и пострелять из своего новенького лука в свое удовольствие. Хотя, наверняка, зеваки набегут – история о мастере Лю уже вовсю гуляет по городу. Моя-то внешность – самая заурядная, рабоче-крестьянская, а вот луки у Гунов приметные – обтянутые кожей с характерным тиснением и рисунком.

И колечко для стрельбы у меня приметное. А местными кольцами я уже даже воспользоваться не смогу – отвык от них за все это время. Да что там – новые кольца оказались настолько удобнее и лучше, что Лисьи Лапки – деревня потомственных охотников – буквально за полгода – год на них перешла ВСЯ! А это о чем-то да говорит… Короче, отличительный признак «мастера Лю» – это его уникальное кольцо. А уникальным это кольцо перестанет быть еще нескоро – торговцу Ли Ксингу из Ван-Шиа со своей женушкой-волчицей еще долго рынок этими кольцами завоевывать и насыщать…

– Отстой…

– Еще какой отстой! Я-то уж обрадовалась, что мы в какой-нибудь «эрпегешке» живем! Ух, как сейчас над игроками можно было бы поиздеваться!

А Хана у нас, получается, крутой сноходец. Видимо, каким-то образом бродит во сне по другим мирам. Раз уж гуглить может, и понятия из высокотехнологичного мира ей знакомы. И другие медведи – тоже. Раз высокотехнологичные термины не вызывали у них удивления в их общении. И не вызывали желания докопаться, откуда же они эти термины знают. Хотя… может, это Хана не в курсе, а Старшие медведи – вполне осведомлены об этом. Ведь концепция других миров тут – вполне себе рабочая версия. Ну, уж среди косолапых – точно.

Осталось выяснить, откуда (и как??) медведи тот маникюрный набор вытащили. И нельзя ли чего другого вытащить… чисто по знакомству… Только в постели с Ханой надо вести себя более… внимательно к партнерше. А то ведь, действительно, как последний мудила себя с ней повел. Или как бревно?

– Эй-эй! Фан! Ты чего это? Ты ч-ч-чего… О-о-о, Фа-а-ан, м-м-м…

– Все-таки решился встретиться со своей второй самкой, Фан-Фан? Смотри, там прелестниц будет еще больше… Тот еще гадюшник! Правда, мальчики там тоже очень даже ничего, ку-ку-ку…

«Там» – это в храме девятихвостой лисицы-хулицзин Преподобной Да Дзи. Девять хвостов у лисицы – это что-то на уровне медвежьего старейшины Ахона, который больше дух, чем зверь из плоти и крови… и с соответствующими возможностями. Хотя, по сути тут ближе, наверно, «местное божество», а не «дух». Но «девятихвостыми» волшебных лисиц в обиходной речи называют всех, скопом – и одно- и двух- и так-далее-хвостых.

Храмовый комплекс Да Дзи не был очень уж крупным. Точнее, зданий и сооружений в нем было немного, и они не были слишком уж большими. Но этот комплекс был преддверием настоящего леса, который огромным трехкилометровым языком вторгался в тело города Банбу. Разумеется, что-то строить в этом «языке один-на-три кэмэ» никому бы и в голову не пришло. Лес этот был ухоженным, аккуратным, удобным для прогулок и абсолютно безопасным… для тех, кто не забыл вознести молитву в адрес Преподобной или ее ближайших соратниц перед тем, как вошел в него. В противном случае забредшего в лес невоспитанного индивидуума ожидало пусть и не смертельное, но весьма увлекательное приключение, которое потом будет долго обсуждаться в городских забегаловках… уж лисы-то обязательно потом позаботятся о том, чтобы «ославить» этого невежу.

В этом лесу было множество тропинок, дорожек… в том числе и мощенных, пригодных и для верхового, и для гужевого транспорта. А еще там было множество старых… очень старых деревьев.

Я два раза ударил в ладоши, склонил голову перед аркой и прошептал короткое приветствие. Рядом тоже самое сделала Хана. И чуть смущенно объяснила:

– Мы, конечно, куда круче и сильнее, но эти лисицы – такие вредные и злопамятные! Порвать их в клочья мы успеем, но перед этим кровушки они выпьют много, да! Вампирюги хвостатые!

Рядом с главным входом стоял длинный стол с навесом, за которым жрецы и жрицы делали маленький храмовый бизнес – торговали чистыми табличками, предназначенными для написания пожеланий, оберегами и амулетиками (которые, как минимум, работали!) и принимали заказы на все прочие храмовые услуги.

За «прилавком» сидели на стульчиках «продавцы» и «продавщицы». Естественно, молодежь – юные жрицы и жрецы. Даже, скорее, послушники – вряд ли им уже доверяют проводить серьезные обряды и служения. Почти все – рыженькие или даже «блонди». Для остальных провинций Царств – не очень характерно, но здесь, в Мушане – довольно распространенный колер волос. А вы чего хотели – сотни лет сотрудничества! Или, как выразилась Хана, симбиоза. Вдоль побережья, например, сплошь да рядом голубоволосые и зеленоволосые попадаются! По вполне понятным причинам – некоторые из русалок-нингё очень даже ничего. Ну, сам не видел, но по рассказам, слухам и байкам… да и по факту появления детишек с не совсем обычными волосами…

– Оу! Прекрасные юные господа! – Воскликнул один из парней, вскакивая со своей табуреточки. Видимо, сейчас была его очередь обслуживать «клиентов».

Был он красив и прекрасен. От него так и шибануло юношеской привлекательностью, от которой у Ханы гневно раздулись ноздри. По «торговой» площадке на миг прокатилась слабая волна медвежьей яки, заставив замелькать лисьи ушки и хвостики… одинарные. Одна попа – один хвост. Некоторые из послушников вообще были без хвостов – смески-четвертушки. Если судить по цвету волос, то чистокровных людей среди послушников не было вообще. Над головой Ханы тоже мелькнули и тут же пропали медвежьи ушки. Это она так, типа, поздоровалась?

Красавчик съежился. Да и не только он. Остальные тоже как-то… скукожились. А красавчик вдруг подался вперед и потянул носом в нашу сторону. На лице его отразилось потрясение:

– Оу… – Очень неуверенно пролепетал он, пряча глаза. – Сей прекрасный храм, Старшая, никак не может соблюсти обряд бракосочетания с вашим избранником… Этот восхищенный Хам Он с радостью укажет Старшей и ее избраннику, где находится ближайший храм преподобного Черного Адана…

«Он», действительно, «Хам» – почти открыто послал медведицу куда подальше из храма… даже адрес указал – в самый дальний на территории провинции храм, поклоняющийся медведям. А ведь есть ближайший, в самом городе… преподобного Бурого Тихона, кажется. Полностью в духе лисиц – они без прикола ничего сделать не могут. Природа, понимаешь, не позволяет.

– Я те щас хвост оторву, мелкий! – Рыкнула Хана с угрозой. – Метнулся и позвал сюда Старшую, на! Считаю до десяти. Три уже было, на! И насчет хвоста… – Медвежья яки снова прошлась по присутствующим, в глазах снова зарябило от нервно и судорожно задергавшихся рыжих хвостов с белыми кончиками и испуганно прижатых к головкам рыжих остроконечных ушей. – … я не шутила, на!

Парень буквально испарился, а табуретка, на которой он сидел, опрокинулась. Остальные послушники сидели смирно, положив ручки на колени и устремив глаза куда-то в пространство перед собой.

– И вот так они всегда! – Громко и внятно пожаловалась мне Хана. – Вначале дерзят, а потом изображают из себя идиотов, с которых и взять-то нечего! Типа «я – не я и хата не моя»!

– Ну, я бы сказал, что тактически это – довольно грамотное решение при столкновении с физически более сильным противником или оппонентом…

– Оу… – Тихонько выдохнули то ли пять, то ли шесть чьих-то ртов.

Правда, кто именно оценил мои слова по достоинству, выяснить не представлялось возможным – все смиренно сидящие… «лисята» (один хвост – это сосунки еще, едва-едва от соска оторвались и еще даже мышей толком ловить не научились) продолжали одинаково гипнотизировать взглядами пространство перед собой.

– Пф! Фан-Фан! Ты, вообще-то, должен был меня поддержать, а не подкалывать! Ты, вообще, уверен, что в твоем роду не было лис? Больно ты умный, едкий и, я бы даже сказала, токсичный!

– Вообще, Хана, судя по перечисленным признакам, это я должен задавать тебе подобный вопрос!

– Да ты охамел, двуногий! Моя матушка никогда бы… – Взгляд Ханы вдруг остекленел. – А хотя-я-я…

– Пф! – Снова выдохнули те же пять или шесть ртов.

Снова ударила медвежья яки. Даже листья на деревьях зашелестели от ощутимого движения воздуха, а дощечки с пожеланиями на специальной доске, повешенные на гвоздики, издали мелодичный перестук.

– Цыц, хвостатые! Еще одно фырканье, ойканье, аханье и прочие невербальные признаки неуважения к моим предкам, и я тут все залью вашей кровью! Отвечаю, в натуре!

На площадке воцарилась настороженная почти мертвая тишина. «Лисята», кажется, даже дышать перестали. Потому что «наезд» на предков – это серьезно. Что у людей, что у волшебных зверей.

– Доброго вам дня… сестра. – Пропел веселый голос. – И вам… брат.

– Привет, Майка. – Недовольно буркнула Хана, поворачиваясь к появившейся девушке. – Меня твои спиногрызы обижают… А теперь еще и ты!

– Дети… – Снисходительно объяснила Майка. – Переходный период полового созревания. Ты должна быть хорошо знакома с этим явлением, Хана. Ну, если принять за истину все те дикие и невозможные слухи о том, что произошло на последнем Круглом Столе…

Если сидящие за столом девушки и юноши были просто красивы, то вот появившаяся прелестница, увидь я ее хотя бы вчера, заставила бы впасть ступор, утонуть в собственной слюне и погибнуть от малокровия, так как вся кровь уйдет в «нефритовый инструмент».

Но сегодня, после проведенной с Ханой ночи (и я подразумеваю вовсе не «клубничную» ее часть), я просто по достоинству оценил женскую красоту и приветствовал жрицу:

– Доброго дня, сестра!

Нет, я вовсе не поддерживал шутку. К служителям культов здесь так и обращались – брат, сестра. К высокопоставленным представителям культа – отец, мать. А к святым и выдающимся – Дедушка, Бабушка, Великий Предок. Впрочем, последние могли потребовать, чтобы к ним обращались так, как они того захотят, например, «дядюшка»… или «тетушка».

Но, разумеется, эта лисица Майка не могла упустить повода позубоскалить и очень ловко сыграла интонацией на «сестре» и «брате». Но придраться не к чему – интонацию к «делу не пришьешь».

– Оу! Какого стойкого юношу выбрали тебе в наказание, Хана! – Девушка мягко подалась вперед, взяла меня за плечи и окинула показательно оценивающим взглядом. – Хоро-о-ош! Низковат, правда. И в кости широковат… Но сила Ян в нем чувствуется очень хорошо. И он даже может ею пользоваться, если учитывать остаточные следы твоего Инь на нем, а его Ян – в тебе.

– Хи-хи-хи… – Отозвались осмелевшие от присутствия своей Старшей «лисята».

– Цыть, мелкие… – Тем же тоном пропела Майка, даже не повернув головы.

Мелочь снова застыла, нервно подрагивая хвостами и снова прижав к голове воспрявшие было ушки.

– Оу… какой хороший и гладкий ментальный щит! Даже опосредованное воздействие…

Широкий ворот белой запашной рубашки жрицы сам собой сполз с ее плеч, обнажив не только идеальные тонкие ключицы, но и показав верх великолепной полной груди…

– Какая милая родинка, сестра! – Вежливо улыбнулся я, оценив это пикантное «украшение» на верхней части одного из завлекательных полушарий.

– … не действует совершенно. – Удовлетворенно покивала она.

– Пф! – Отреагировала Хана, с гордостью смотря на меня. – Моя школа!

– Оу! – Лисица отступила на шаг. – То есть он не повелся даже на вот эту твою человеческую форму? А ведь на ЭТО даже я облизываюсь! – И она с удовольствием окатила Хану раздевающим взглядом. – Эта Майка в восхищении, уважаемый брат, так и не назвавший пока своего имени!