Крадущийся охотник, затаившийся дракон

Глава 6

Меня гладили по коленке и по бедру. А от моей крепкой упругой задницы, вообще, были в полном щенячьем восторге.

А еще прижимались. Двинуть бы в челюсть, да не положено. Девица, пусть и из знатного южного клана, но не отягощенного властью над целой большой провинцией, не может просто так свернуть челюсть мальчику-мажору клана, который всем этим обладает. Приходится краснеть, хихикать, прикрывая веером пунцовое лицо и шутливо бить этим самым веером по рукам, стараясь попасть в болевые точки.

Нет, я все понимаю. Когда увидел себя в ростовом зеркале в той лавке различных «женских радостей», где пришлось оставить половину (половину!) золотого, после того, как меня уже одели и накрасили, я сам себя захотел утащить в темную подсобку! Но… девушки, бедненькие, как же вы все это терпите-то, а???

Положение могла бы спасти Шу Шан, если б участвовала в застольной вежливой беседе. Какие-никакие, а мозги у этих мажорчиков есть, и распускать руки во время разговора, в котором участвует их столь же высокородная родственница, парень не стал бы. Но, увы, Шу Шан в данный момент ни на что не обращала внимания – она ухаживала за Марой. Вина подлить, водички добавить, вкусный кусочек положить, с ручек покормить… В общем, типичная влюбленная девочка.

Создалось даже такое впечатление, что Мара Бейфанг специально «включала» свою беззащитность именно в те моменты, когда Шу Шан готова была, наконец, вспомнить о приличиях и уделить внимание любезной девушке Миу Фанг и ее младшей сестре Миу Хане, что столь радушно и своевременно пригласили за свой столик всю ее компанию. То ли мое поведение изучала, то ли очередную проверку мне устраивала, то ли… просто развлекалась доступными ей способами.

Ну, а Хана… потешалась. Ей было весело. Ситуация ее забавляла. Но в медведице-то, как раз, я не сомневался ни секунды.

Кстати, сейчас особенно стало заметно, кто из сидящих за нашим столиком являются детьми главы клана Шу Нианзу, а кто – дети его сестры Шу Ликиу. Шу Пенг, тот самый, что был так похож на Шу Ливея, несмотря на явно более нежный возраст, чем даже самая младшая Шу Шан, был в этой компании чуть более равным, чем все остальные. И вел себя соответствующе. Он же и положил глаз на южную красавицу Миу Фанг и, судя по всему, твердо определился со своими планами на эту ночь. Юн и Гуанг только натянуто улыбались (кажется, события в лесах провинции Шианзан добавили чуть-чуть мозгов в их пустые доселе головы) и чувствовали себя не в своей тарелке, а «шушанчик»… про «шушанчика» я уже сказал – девочка была не с нами, а витала в своих, декорированных разноцветными пузыриками и опадающими цветками вишни, розовых фантазиях, усиленно и умело подпитываемых ослепительной лютнисткой Марой Бейфанг.

К Маре Бейфанг, между прочим, этот игривый Шу Пенг лезть даже не пытался – то ли уже дергался в ее сторону и получил от двоюродной сестры грандиозную истерику с требованием не трогать ее игрушку, то ли на Мару положил глаз кто-то другой в клане, покруче Пенга, то ли… то ли мозги мальчику мочой еще окончательно не вышибло, и золотая подвеска с волчьей головой в волосах лютнистки что-то для него значила.

Из-за своей высокой активности Шу Пенг стал клевать носом куда позже остальных. Уже и его братьев сморило, и Шу Шан мирно посапывала на груди Мары, а он все никак не угомонится!

Хана заинтересованно крутила головой, восторженно обозревая внезапно задремавший ресторанчик «Лунная Волчица». Она даже вскочила и обежала зал, заглядывая в «кабинеты» и тряся за плечи уснувших за столиками (и под столиками) людей.

– Тот самый чай, да? – Быстро догадалась она. – А усыпили каким-то газом, да? А чай послужил антидотом, да? Круто!

– Не газом, а дымом специальных ароматических палочек. – Поправил я. – Но в целом правильно. Я ж говорил, что здесь у персонала очень чуткий слух.

И, уже не стесняясь, я от души и с наслаждением двинул локтем под ребра Шу Пенга, попытавшегося в очередной раз меня облапить. Тот, наконец, закачался, как водоросль под водой, и медленно опустил голову на столешницу… все так же придурковато улыбаясь.

Я облегченно перевел дух – тяжело было целый час терпеть то, что женщины вынуждены терпеть постоянно. Ну, хоть желание помассировать челюсть этому придурку медленно рассеялось, как только придурок прикорнул. Чуть прическа из-за него, козла похотливого, не растрепалась!

– Амулет? – В свою очередь предположила Мара, имея ввиду бодрость Ханы и ее нежелание спать.

– Ага! – Довольно кивнула Хана.

– Фан, при ней можно говорить?

– В полной мере. Если Мара Бейфанг позволит, этот Лю Фан хотел бы представить ей…

Девушки ответили одновременно:

– Не стоит, Фан.

– Да забей! – Отмахнулась Хана.

– У нас не так уж и много времени, Фан… – Добавила Мара.

Она легонько провела пальцами по струнам лютни, сыграв какую-то простенькую мелодию. После этого треньканья в зал ворвались люди – тихие и незаметные. Это что? Управление подчиненными с помощью музыкальных мелодий? Это такая фишка Незримой Смерти? А перед своей очередной жертвой она появляется, наигрывая какой-нибудь тревожный мотивчик?

Тихие и незаметные, ворвавшиеся люди стали снимать со столов и вытаскивать из-под них уснувших посетителей. И рядочками аккуратненько выкладывать их в середине зала. При этом заливали в рот какую-то жидкость из небольших чайничков с очень длинными носиками – видимо, дополнительное снотворное. При этом они еще обыскивали и опустошали карманы спящих, сумочки и кошельки, снимали драгоценности. Хотят изобразить такое экзотическое ограбление? Ну, не знаю – серьезного расследования такая версия не выдержит. Или вся эта шпионская ячейка прекращает свое существование, снимается с места и уходит на нелегальное положение? Оттого им и разрешено напоследок слегка поправить материальное положение?

– Судя по дыханию и голосу, предки вновь послали мне удовольствие слышать Хозяйку Леса, госпожу Хану?

– Совершенно верно, госпожа Мара Бейфанг! Фан рассказывал о тебе в самых восторженных выражениях!

– Оу… Эта застенчивая Мара Бейфанг испытывает смущение…

И девушки поклонились друг другу. Неглубоко. Так… лишь слегка обозначили.

– Фан, – Обратилась Мара ко мне. – Мой покровитель желает поговорить с тобой… когда небесные звери сойдутся так, что вы сможете встретиться.

– А кто… у нас покровитель? – очень осторожно спросил я, примерно уже представляя ответ.

Мара едва заметно улыбнулась, уловив опаску в моем голосе и не стала разочаровывать:

– У Гончей Императора может быть только один покровитель, Фан… пока.

Даже как-то… грустно стало. Нет, не из-за намека Мары о том, что в будущем она рассматривает возможность смены покровителя. До этого момента еще дожить надо. И разобраться – насколько искренне она это говорит… я вот в прошлом мире тоже каждый понедельник совершенно твердо собирался начать новую жизнь и бегать по утрам.

Грустно и печально (до сосущего ужаса внутри, чего уж себя обманывать) стало из-за внезапно прорезавшейся жажды общения у Императора. Мне вот только общения с ним не хватало! И ведь не пошлешь же! Даже отговориться не получится. Особенно, если сам Император вдруг делает завуалированную ремарку «ну, когда тебе, Фан, будет удобно со мной поболтать». От подобных предложений не принято отказываться. Ни под какими предлогами. Вне зависимости от того, нравится тебе такая перспектива, или – напротив. Потому что однажды можно просто обнаружить себя хорошенечко зафиксированным у подножья трона, на котором восседает потерявший терпение пожилой император. Пожилые люди – они ж таки… нетерпеливые. И в этом состоянии у них очень плохое настроение – головы летят только так.

А еще резануло тем самым чувством… как в присутствии еще не обезвреженного Шу Ливея. Ну, когда я хорошенечко прочувствовал свое бессилие перед этой имбой. Который, как потом выяснилось, еще даже в силу-то не вошел! Эдакая… киношность. Или книжность. Запах попаданческого фанфика. Точнее, вонь-вонища. Ну, потому что каждый попадунец должен повалять принцессу, а до или после – отечески похлопать по плечу усатого Императора с курительной трубкой и интересным акцентом – «слющай, дарагой!». И, нет – этим «резануло» не от Мары. Она – насквозь местная. И даже не от Ханы с ее «Танчиками» и маникюрными наборами «для медвежат» фабричного производства. Этим резануло от меня самого. Амбрэ… мерзейшее!

Пришлось склоняться в поклоне. Низком, почти уперевшись лбом в столешницу. В данный момент я кланялся не красавице Маре Бейфанг. И даже не Гончей Императора. А тому, кто на мгновение стал проводником воли самого могущественного человека на территории Царств.

– С нетерпением буду ждать встречи с тем, чья мудрость недостижима и не уступает самым высоким вершинам кряжей Севадан, а доброта глубже Восточного Океана.

… с тем, кто, до кучи, либо допустил ситуацию бунта в провинциях, либо спровоцировал ее, желая побыстрее закрыть вопрос. А ничего не поделаешь – сцепил зубы и кланяйся! Таков сценарий!

Оставалось надеяться на одно из самых мудрых замечаний: «А там – либо падишах сдохнет, либо ишак…»

Рядом в таком же поклоне склонилась Хана. Ну, да – лишний штришок к ее портрету. Попаданка так делать не будет. И иномирянка – тоже. Ну, во всяком случае, конкретно Хана получила местное, так сказать, воспитание. Очень крепко, так сказать, вколоченное. Потому что на лице – никакого неудовольствия из-за необходимости демонстрировать свое заочное чинопочитание… Кажется, зря я питал призрачные надежды на зарубу с ней в «Контру» или «Кораблики».

– Эта женщина донесет твои слова в точности до ушей Отмеченного Небом, Лю Фан! – Столь же церемонно поклонилась Мара. И, не успев разогнуться, спросила уже по-простому. – Поможешь этой слабой девушке перенести будущих… гостей Твердыни Дракона, Фан? Думаю, у этой мечтательной Шу Шан потеплеет в груди, когда она узнает, что на руках ее носил сам мастер Лю. – И тут же улыбнулась, показывая, что пошутила.

– Почему бы и нет. А далеко нести?

Оказалось, нести недалеко. Пустыри, никак и никем не застраиваемые, были и в Ван-Шиа. Один такой оказался в трехстах метрах. Всего лишь.

В моей помощи, на самом деле, необходимости не было – помощников у Мары было достаточно. Операцию обеспечивало, по меньшей мере, девять человек. Это те, кого я видел непосредственно – они дополнительно опаивали посетителей «Лунной Волчицы», продлевая сон последних, обирали их карманы, они же, разбившись на тройки, достали откуда-то шесты, уложили на них уснувших наследников клана Шу и шустро вымелись с носилками на улицу.

А ведь кто-то еще, наверняка, осуществляет прикрытие перемещения основной группы по темным улицам Ван-Шиа, кто-то следит за окрестностями, отслеживая маршруты городской и клановой стражи, кто-то, наверняка, устраивает сейчас акции отвлечения в других местах города… Человек тридцать-сорок потребовалось бы мне. А при отсутствии средств связи (ну, или при малой их доступности) – и все пятьдесят. При этом люди должны быть дисциплинированы, мотивированы и заинструктированы по самое не балуйся. Как при таких кадрах можно затянуть грядущую войну – не представляю!

Было ясно, что Мара не хочет терять меня из виду. У нас, действительно, еще остались незавершенные дела. И совсем не романтического плана…

Встав, я положил на поверхность нашего столика одну серебряную «лису» – самую мелкую из «линейки» серебряных монет.

– Оу!

Мара, находящаяся уже у двери, быстро пересекла зал и вернулась к столу. Что-что? Незрячие девушки не могут настолько точно и быстро передвигаться в пространстве, ловко перепрыгивая лежащие тела? Не! Не слышали!

Она безошибочно нащупала лежащую монету и провела пальцами по ее аверсу:

– «Лисичка»? Хм, а это будет… любопытно! – И сказала в пространство, повысив голос. – Эту монету не трогать!

Оу? Мне кажется, или я только что подкинул кому-то идею «подписывать» собственные акции? Тухлая, как по мне, затея! Тухлая из-а того, что вредная и опасная – излишнее стремление удовлетворить собственное тщеславие редко шло кому-то на пользу. Но не будем лезть со своими советами к профессионалу: тут ведь и поиграться, наверно, как-то можно, запутывая врагов, дезинформировать, подражать, делегировать, отвлекать… да даже в качестве «черной пиратской метки» можно использовать! Перспективы открываются очень даже неслабые!

Подхватив на руки легкое тельце «шушанчика» (после Жемчужины – я бы сильно удивился, если б этот жалкий «вес барашка» показался мне достойным грузом), я только отметил, что резать уснувших охранников Шу с серебряными бляхами никто не стал… это вселяло некоторую надежду. Правда, не факт, что им в горло заливали тот же состав, что и остальным. Ну, да ладно – сейчас своих проблем хватает.

На пустыре нас уже ждали. Два дракона. Хана, видимо забыв, сколько на ней навешано защитных и атакующих артефактов, осторожно переместилась мне за спину. А впрочем, зря я так на нее – девочка проявила очень разумную предосторожность (в данный момент… а в остальное время она себя ведет, как обычная безбашенная малолетка). Про «адову энергетику» этих ящериц она ведь уже упоминала – в случае чего снесут все ее амулеты и не заметят… Ну, даже если и заметят – очень уж надолго это их не остановит.

Две громадины. Каждый – метров по тридцать пять. Толстые змеиные тела, мощные передние и задние лапы, оснащенные иглоподобными наростами на суставных сгибах и страшные, даже на вид, когти. Гребень по всей «холке» до самого хвоста, оканчивающегося шипастой «булавой». Выгнувшаяся огромным десятиметровым горбом средняя часть. Чем-то стати хорька или ласки напоминают. Интересно, передвигаются они так же – «пружинкой»?

Ну, и, конечно же, морда. Серьезная такая «будка» вся из себя квадратно-прямоугольная вытянутая. С канатами-усами, свисающими из-под шарика носа. Пышная, как у льва, грива – тоже из костяных наростов. Зубки… зубки серьезные.

Красивые, чего уж там. Несмотря на общую свою «ужасность». Цвет в темноте я разобрать не мог, но сложилось впечатление, что чешуя у ребят, скорее всего, изумрудная. То есть Младшие. Ну, правильно – будут «деды» с мелкими поручениями бегать, когда «духов» можно заслать.

А так… драконы, как драконы. Рисунки в различных книжках и трактатах передавали их внешний вид довольно точно.

Тела Шу положили перед драконами. Братья Юн и Гуанг в одну кучку, а Пенг и Шан – в другую. Когда я укладывал Шан перед ящером (чувство, будто красивую девушку приносишь в жертву страшному чудовищу… изумительное чувство), тот наклонился вперед ко мне и с шумом втянул воздух своим… дымососом. На мне аж одежда затрепетала.

Медальон на шее вдруг стал быстро нагреваться. А потом обжигать. А потом стал раскаленным. Я еле сдержал порыв содрать его с шеи. Нет, дракон ничего не сказал, только фыркнул каким-то своим непонятным драконьим мыслям. Но мне показалось, что он весело хмыкнул… Главное, в голове не появилось ничего нового… на первый взгляд.

А медведям надо будет при случае сказать «спасибо» – их артефакт таки действует. Заодно, легонько намекнуть на существование таких вещей, как «техника безопасности» и «предохранители».

Подчиненные Мары (ну, может по службе и по жизни они и не ее подчиненные, но в этой операции явно были обязаны выполнять приказы Гончей) опустились на колени и уперлись руками в землю, склонив головы и опустив взгляды. Хана тоже опустилась на четыре точки. При чем – не раздумывая ни секунды и не оглядываясь на других…

Только мы с Марой преклонили колено, уперев один кулак в землю, а другой рукой накрыв другое колено. Имеем право, как носители «императорской крови»… она же – «драконья».

Воцарилось долгое трехминутное молчание. У меня почему-то сложилось ощущение, что драконы разговаривали в этот момент с Марой. Хотя я не услышал ни звука. Не исключено, что говорили они с помощью тех самых мыслеформ. То ли артефакт медведей все еще действовал, то ли со мной и не собирались общаться – кто я такой?

А затем тела Шу и драконы… исчезли. Круг метров тридцати в диаметре накрыло клубящейся линзой тумана, за которым ничего не было видно. Туман стал медленно дрейфовать вправо, одновременно опускаясь к земле и рассеиваясь. А драконов и невольных «гостей Твердыни Драконов» уже на пустыре не было. А вот спецэффекты от работы артефакта Ханы были другими – перед ней появлялось вертикальное зеркало-окно, подернутое рябью, которое делало движение метра на три вперед, обволакивая медведицу, после чего сжималось в точку, так же не оставляя после себя ничего.

Люди завозились, поднимаясь. Кто-то даже о чем-то тихонько спросил, а кто-то что-то столь же тихо ответил.

– Не задерживаю. – Тихо и отрывисто приказала Мара. – Делайте, что должно.

Ни ответов, ни кивков, ни поклонов. Люди бросились врассыпную. Да-а-а… дисциплина, выучка и дрессура!

Вот! Именно так и осуществляются правильные и грамотно спланированные боевые операции! Тихо, спокойно, без суеты и лишней беготни. Без стрельбы, погонь и нервов. Тихо взяли, тихо унесли, тихо сдали на руки компетентным товарищам, тихо растворились после этого в ночи. Красота! И-де-аль-но!

На пустыре мы остались одни. Я, Мара и Хана. Ну и, может быть, Мару кто-нибудь прикрывал. Но издалека. И Хану, наверняка, тоже. Но медведицу прикрывали, скорее всего, через ее амулеты, без непосредственного физического контроля.

– Господин Лю Фан. – Официально обратилась ко мне Мара. – Приказ Высокого Воспитания и Нравственности выражает восхищение и признательность охотнику Лю Фану из Лисьих Лапок за посильную помощь в приведении к покорности властей провинции Шианзан и Увзан.

Кто бы мог подумать! Тайные операции на территории Царств и за их пределами, оказывается, осуществляются под прикрытием приказа, ведающим обучением и образованием чиновничьего аппарата! Ну, другими словами – гибрид Министерства Образования и огромного всеимперского Отдела Кадров. Имперские «кадровики» и «кадровички» настолько суровы…! И, одновременно, можно говорить – «вот видите, сколько мы вкладываем в науку, образование и кадры!»

– Благодарю. – Коротко ответил я безо всяких славословий типа «Слава Императору!», «Да пребудет солнце над Царствами» и тому подобных.

– Я выполнила нашу договоренность, Фан. – Чуть напряженно добавила Мара. – Не окажешь ли ответную любезность?

Я покивал. Давно заметил, что у Мары не возникает проблем с восприятием жестов собеседников… когда она не изображает беспомощную слепую лютнистку.

– Как ты воспринимаешь мир, Мара?

– Вряд ли это был философский вопрос, Фан. Думаю, тебя интересует прикладной аспект? Однако, хочу заметить, что это довольно личный вопрос.

– Ну, Мара. Чего уж нам с тобой стесняться-то после всего, что между нами было, верно?

– Было? – Спросила девушка, состроив огорченное личико. – Ах, твои слова так расстраивают меня, Лю Фан!

Но я не принял игривого тона:

– Я предположу, что ты воспринимаешь мир с помощью звуков.

– Да, это так. – Согласилась Мара, мгновенно переключаясь.

– И, возможно, каким-то образом видишь живых. Не в подробностях, конечно. Контуры, кровеносные сосуды или, что более вероятно, систему каналов Ци…

Мара замялась, но все-таки осторожно кивнула:

– Допустим… что это так.

– В таком случае, подловить тебя не так сложно. Достаточно заманить тебя в место с механическими ловушками – волчьи ямы, самострелы, капканы…

Мара перебила, покачав головой:

– Согласна, это довольно опасно, но… – Она поколебалась, но все-таки решалась объяснить. – … Возвращающаяся ко мне дрожь земли или камня предупредит о такой опасности.

«Дрожь земли или камня»? Вибрация? Какая-то разновидность эхолокации? Ну, та, что позволяет находить объекты в грунте? Вполне возможно – почему нет?

– Однако, если в этот момент сильно воздействовать на твой основной орган чувств – слух, – Продолжал я. – То есть вероятность, что ты ошибешься и не успеешь вовремя заметить опасность.

– Оу… – Мара застыла, обдумывая такую возможность. – Продолжай пожалуйста, Фан…

– Громкие звуки не только лишат тебя способности «видеть» ушами, но и могут исказить ту самую дрожь, о которой ты говоришь. Барабаны, тарелки, литавры, трубы, взрывы, громкие крики, громкая музыка. Слишком много… дрожи в воздухе и на поверхности. Ты ослепнешь в этот момент.

Мара и Хана даже одинаково приоткрыли ротик.

– Фан, так ты владеешь способом замочить Незримую Смерть! – Восхитилась Хана. – Круто!

– Спасибо, Фан! – Мара глубоко поклонилась. – Ты сполна расплатился за жизнь семьи Шу. Мы в расчете.

Лять! Да жизнь семьи Шу нужна вам как бы не сильнее, чем мне! Раз эдак в сто! Мне их жизни и на хвост не упали!

– Не злись, Фан. – Мара каким-то образом, разумеется, «считала» мое состояние… правда, причины его не поняла. – Я не могу гарантировать, но что-то заставляет меня думать, что будущая договоренность между Шу и Лонгами будет выполнена и жизнь заложников будет сохранена. А в случае невыполнения договоренности, жизни по крайней мере Шу Шан ничего угрожать не будет.

Вот дуреха-то, а! Самого главного она в упор не видит! И я вовсе не про глупышку «шушанчика». А про то, что если кто-то смог подготовить ловушку на Гончую Императора, то этот кто-то точно знал, во-первых, придет именно Гончая, и, во-вторых, под прозвищем Гончая скрывается слепая девушка, которую можно подловить именно так. И значит, кто-то слил соответствующую информацию. Нет, вряд ли сам Император – Мара слишком молода (едва ли на два-три года старше меня) и удобна в качестве инструмента, чтобы ему избавляться от нее. Хотя, кто его знает с этими их «интересами Империи». Так что там вполне можно раскрутить ниточку, выйти на недоброжелателя… Да-а-а, не умеют местные пользоваться «канонами», не умеют.

Я заставил себя успокоиться. Не знаю, как против суккубов и инкубов (против шикарных медведиц, например, помогает откровенно слабенько), но успокаивает ТА техника очень хорошо:

– Милосердие Императора не уступает твердости его воли.

– Теперь, когда мы закончили с этим делом… Не мог бы ты снова помочь бедной слепой девушке, Фан?

– Смотря в чем… дорогая кузина?

Мара поморщилась, демонстрируя, что такое обращение ей не нравится… ну, а кто вчера первым начал?

– Мара Бейфанг хочет выступить в заведениях города Банбу, что в провинции Мушан. Маре Бейфанг хочется, чтобы рядом был приятный спутник, чьи крепкие руки не дадут оступиться этой Маре Бейфанг в пути.

Столица провинции Мушан город Банбу – резиденция клана Дзе. Вот и чего Мара, спрашивается, в пасть драко… ну, ладно, не в пасть дракона, а в его задницу лезет? Вот зачем?

Понятно, что ни в Ван-Шиа, ни в провинции Шианзан оставаться Маре нельзя. Но зачем самой – переть на рожон?! Да еще и прекрасно зная об этом? Двигала бы себе домой, в Столицу, под крылышко покровителя. Приказ? Необходимость? Или знание чего-то, о чем не знаю я?

А голос такой проникновенный, ласковый и напевный. Такой беззащитный и слабый. Обнять и плакать! А вот хрен тебе!

– Вынужден отказать в просьбе и молю богов, что Мара Бейфанг не затаит обиду. У этого Лю Фана остались некоторые дела, выполнять которые следует в одиночестве, затратив на это не один день и не одну ночь.

– Прошу обдумать мое предложение. Хочу сказать, что Тот, Чье Величие Попирает Звезды и Затмевает Солнце, совершил невероятное и неслыханное! В безграничной милости своей Он отказался от своих намерений отправить на следующий круг перерождения этих несчастных Дзе. Он решил даровать им шанс одуматься…

… одуматься после того, как заберет в заложники детишек всей имперской оппозиции. Какой добренький, однако! Прям клещом вцепились в эту идею с заложниками. То же мне, нашли панацею! А ведь это только слабенький паллиатив!

– Мое сердце обливается кровью, но я не могу отказаться от своих намерений. – Я покачал головой.

Мара долго молчала, наклонив голову. Я уже давно заметил, что к интересующему ее объекту она поворачивается обычно левым ухом. Не знаю, что это означает и о чем говорит – просто такая вот характерная особенность.

Я вежливо поклонился и попрощался. Кивнул Хане и двинулся с пустыря в сторону западного въезда в город – нам надо было еще успеть выскользнуть через пропускные пункты, пока местные на уши не встали.

– Твое решение твердое, как гранит, Лю Фан. – С сожалением вздохнула Мара, по прежнему оставаясь на месте. – Но не может ли так случиться, что возможность узнать, кем была раньше твоя уважаемая матушка, склонит чашу весов твоих намерений в сторону просьбы этой информированной и благодарной за помощь Мары Бейфанг?

Не-е-ет. Это не компьютерная игрушка. И не, мать ее, манга! Это какая-то стремная индийская мелодрама! С родинками на заднице и увлекательными семейными секретиками…