Кража

ГЛАВА 15

Время обыска Тихого спланировали так, чтобы наверняка застать его дома. Солдатову важен был не только обыск, но и то, как среагирует на него Тихий.

Дверь открыл сам Тихий. Он посмотрел на столпившихся у порога людей, присвистнул от удивления, сразу все понял.

— О! — протянул он, улыбаясь, поблескивая золотыми зубами. — А я-то думаю, чего мне третью ночь собаки снятся.

— Собаки — это хороший сон, — заметил Петухов, — говорят, к друзьям. Хуже, когда кошмары снятся.

— Славно шутите. Это для дураков блаженных. Век бы не видать таких друзей, — сказал Тихий и отступил в глубь квартиры. Квартира — типичное стандартное гнездышко. Стенка с немецким чайным сервизом, два ряда книг, красный палас и, конечно, чеканка. За тяжелой занавеской — убранная кровать. Только на подоконнике в беспорядке лежали домашние инструменты — кусачки, напильник», молоток, небольшие тиски, новенький паяльник…

— Так вот, значит, как вы живете, Алексей Петрович, — сказал Солдатов. — Неплохо…

— Позвольте спросить, с чем пожаловали?

— Как ни печально — с обыском. Вот прошу, ознакомьтесь с постановлением.

— Что же искать будете?

— Да поищем, — неопределенно ответил Солдатов. — Может, чего и найдем. Ворованное есть?

— Не держим! А мое согласие на обыск не требуется? — спросил Тихий и расписался на постановлении.

— Нет. Не требуется. — Солдатов подозвал понятых, которые стояли у двери.

— Скажите, а позавтракать мне можно? Надеюсь, не запретите?

— Поешьте, — сказал Солдатов.

Тихий с удивительной сноровкой поставил кофейник на огонь, а когда вода закипела, сыпанул туда ложку душистого кофе. Солдатов по запаху определил — кофе был хорошим. Налив себе, Тихий присел за стол и, оказавшись лицом к лицу с Солдатовым, спросил:

— Из-за чего вся эта суета? Опять что-то в районе случилось?

— Кража случилась.

— Солидная?

— Ничего сработали, грамотно.

— В наше время это большая редкость, — заметил Тихий. — Хорошие воры повывелись.

— Жизнь повывела, — поправил Солдатов.

— Но, видно, еще не всех, — съязвил Тихий. — Кое-кто остался. Ну а я-то здесь при чем?

— Сами же говорите, что кое-кто остался. В нашем районе один только такой и есть.

— Я, что ли? — не без горделивости спросил Тихий.

— Точно.

— Так ведь я отрекся от прошлого. Работаю. Грамоту мне недавно вручили. Победитель соревнования «Золотые руки»!

— О золотых руках и речь, — опять улыбнулся Солдатов. Он не мог не заметить, что Тихий ведет себя совершенно спокойно. Это подтверждало предположение Солдатова, что ничего найти в его квартире не удастся.

— Когда кража-то была? — беззаботно спросил Тихий. Солдатов подумал — значит, все-таки занервничал.

— Во вторник, — безразличным тоном ответил Солдатов.

— Не было меня в тот день в городе, — Тихий с укором посмотрел на Солдатова. — Отгулы кое-какие накопились, мотанул к родне в гости.

— Куда? — спросил Солдатов.

— Во Львов.

— Точно не были?

— Можно соседей спросить, они подтвердят. — Тихий улыбнулся. — Хотя постойте, по-моему, билет сохранился. — Он вышел с Солдатовым в переднюю, пошарил по карманам и радостно воскликнул: — Есть! Надо же! Хорошо, что не выбросил, — и протянул смятый железнодорожный билет.

Солдатов внимательно осмотрел его, проверил число и сказал, чтобы билет записали в протокол.

— Надеюсь, теперь вопрос исчерпан? — спросил Тихий.

— Да нет!.. Уж коли начали обыск, надо его и закончить.

— Ведь ничего не найдете…

— Я знаю, — согласился Солдатов.

— А зачем же…

— Привычная добросовестность, — он пожал плечами.

— Ну-ну, — сказал Тихий и взглянул на часы. Солдатов поднялся и подошел к Петухову.

— Заканчиваете? — спросил Солдатов. — Да.

По тому, как им было сказано это короткое слово, Солдатов понял, что ничего не обнаружено.

— Посмотрим на кухне, и все. — Солдатов опять перехватил быстрый взгляд Тихого на часы — его интересовало время. Неужели кого-то ждет?

— Делайте что хотите. Сейчас здесь не я хозяин. — Тихий развел руками и, заложив их за спину, прислонился к серванту.

Чтобы разрядить напряженную обстановку, Солдатов подошел к подоконнику.

— А этим, — он показал на разбросанный инструмент, — в свободное от работы время увлекаетесь?

— Ai — Тихий махнул рукой, — все никак не уберу. Племянник гостил у меня, вот и оставил хлам.

Солдатов ковырнул железки и пошел на кухню, но тут же повернулся и вновь подошел к подоконнику. Взял в руки кусачки, потом напильник. Покрутил дощечку с размазанным на ней пластилином.

— Сколько племяннику лет? — спросил Солдатов.

— Какому племяннику? — не сразу понял Тихий. — А! Да лет двенадцать. В пятом классе учится. Приезжал на каникулы.

— А где живет племянник? — Солдатов, явно заинтересовавшись, стал рассматривать маленькие никелированные тисочки.

— Во Львове! — с вызовом ответил Тихий. — Вот у них я и был несколько дней назад.

— Не забываете, значит, родню, — проговорил Солдатов и опять взял в руки дощечку с налипшим голубым пластилином.

— Родных забывать грешно, — ответил Тихий.

— Петухов, — позвал Солдатов. — Вот, возьми дощечку. Занеси в протокол, и вообще — по всем статьям, и напильник тоже, со всеми подробностями… Про цвет пластилина не забудь. Я на кухне видел целлофановые пакетики, — продолжал Солдатов, — возьмите один и упакуйте эту дощечку, чтобы не запылилась.

В дверь позвонили.

— Я открою, — быстро сказал Солдатов. Откинув щеколду, он распахнул дверь и широко улыбнулся гостю. На площадке стоял Белкин. — Входите, Белкин.

— Я, кажется, не туда попал.

— Что вы! — засмеялся Солдатов. — Вы попали как раз туда, куда надо. Проходите… Нет-нет, хозяина вы еще успеете поприветствовать, вы еще встретитесь с ним. А пока вот сюда, на кухню. Петухов, закрой, пожалуйста, дверь и посмотри, чтоб нам не мешали.

— Я не понимаю вас! Это произвол! Я буду жаловаться…

— Белкин, остановитесь, — строго сказал Солдатов. — Для начала ответьте мне на несколько вопросов. Зачем вы сюда пришли?

— Мы… понимаете… Дело в том, что я как зубной э-э… протезист не могу формально относиться к своему профессиональному долгу… Да! Я когда-то вставлял Алексею Петровичу зубы и вот хотел поинтересоваться, как он себя чувствует. Понимаете…

— Прекрасно. За свою жизнь вы вставили зубы, наверное, не одной сотне человек… Вы их всех обходите?

— Разумеется, нет. Но у него был очень сложный мост.

— Не надо шутить в такое неподходящее время. Алексей Петрович подозревается в совершении серьезного преступления. У нас есть доказательства.

— Это все так неожиданно, я не предполагал, что Алексей Петрович…

— Вы не знали, что он дважды судим? Не верю. Солдатов видел, что единственное чувство, которое сейчас руководило всем существом Белкина, был страх.

— Что вас с ним связывало?

— Поверьте — нас ничего не связывало. Действительно, он как-то принес мне, кажется, три, хотя нет, два колечка и предложил… И я… Он был в стесненном положении. Я чисто по-человечески выручил его.

— Купили их у него? Понятно. А сейчас пришли купить другие вещи?

— Что вы? Ни в коем случае! Я же сказал…

— Сколько у вас при себе денег? Отвечайте! Это очень важный вопрос.

— Вы намерены меня обыскать?

— Да, такое право у нас есть.

— Две тысячи, — послушно произнес Белкин.

— Золото вы должны были здесь взять?

— Нет, мы должны были пойти в одно место…

— Куда?

— Не знаю. Алексей Петрович не сказал мне куда, — замялся Белкин. — Теперь, после того, как ответил на все ваши вопросы, я могу уйти из этого дома? — спросил он осипшим голосом.

— Нет. Вы поедете с нами.

— О боже! — простонал Белкин и, опустившись на стул, начал раскачиваться из стороны в сторону. Но вскоре пришел в себя и зло посмотрел на Солдатова. — Это несправедливо, непорядочно! Это вы из-за моих жалоб так поступаете со мной!

— Стыдно, Белкин! При чем здесь жалобы? В ответах на них я же не просил вас скупать краденое…

Обыск закончился. Жестянников — он же Тихий — надел короткий бежевый плащ, отключил электропробки, постоял в дверях комнаты и, решительно повернувшись, захлопнул дверь квартиры.

В кабинет он вошел спокойно, уверенно, однако вид был поскучневшим. Огляделся, словно запоминая обстановку.

— Устраивайтесь, — сказал Солдатов, кивком указывая на стул. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо, что-то у вас вид такой болезненный? Нездоровится?

— Не выспался. Встал рано.

— Работка! Калечите себя…

— Обойдется. Зато еще одно дело с мертвой точки сдвинули.

— Крупное?

— Интересно! А как вы его оцениваете? Крупное оно или мелкое?

— Что вы имеете в виду?..

— Да кражу на Строительной.

— Не слышал о такой. Неужто раскрыли? — благодушно спросил Жестянников.

— Точно. Раскрыли. Осталось несколько неясностей, но с вашей помощью, надеюсь, и они отпадут.

— Как говорится, всегда пожалуйста, — не меняя выражения лица, отозвался Жестянников.

— Ну тогда все в порядке, — в тон ответил ему Солдатов. — Однако должен вас огорчить, Алексей Петрович. Все идет к тому, что преступник, уж извините, что огорчаю, — вы!

Тихий помолчал, пристально посмотрел на Солдатова. Его золотые зубы уже больше не сверкали, а сам он стал не тем уверенным человеком, каким вошел в кабинет несколько минут назад.

— Так можно и дров наломать. Поспешность… — он сделал паузу, — зная вас, трудно допустить, что вы говорите голословно… — Тихий не сводил с него взгляда.

— И правильно делаете! Допускать этого не надо. Доказательства есть, Алексей Петрович, — вздохнул Солдатов, словно бы сочувствующе. — И пластилин у вас изъяли. Тот самый…

— Какой тот самый? — быстро спросил Тихий. — Ну, изъяли вы пластилин, а дальше? Могли бы изъять столовый сервиз, гвозди, птичий помет с подоконника, извините…

— Птичьего помета не искали, — улыбнулся Солдатов. — А вот пластилин голубой нашли и в протоколе его расписали со всеми подробностями.

— Ну и кино! Хочу предостеречь… уберечь от большой юридической ошибки. — Лицо его выражало озабоченность и сожаление.

— Спасибо, Алексей Петрович. Спасибо за трогательную заботу о нас. И самое главное — искреннюю…

— Нет, я на полном серьезе.

— Я с вами тоже на полном серьезе, — довольно сурово осадил его Солдатов. — В долгу оставаться не привык, поэтому прошу, не делайте своей юридической ошибки. Точнее, просчета.

Тихий помолчал и спросил с напускным безразличием:

— Что вы имеете в виду?

— Советую вам признаваться. Чистосердечно.

— Странный совет. В чем признаваться?

— Вы сами прекрасно знаете в чем. В краже на Строительной.

Тихий насмешливо посмотрел на Солдатова.

— Вы меня не убедили, товарищ начальник. — Глубокие складки на щеках стали еще резче. — Я вовсе не уверен в такой необходимости, тем более что на Строительной никогда ничего не совершал. — Тихий приложил ладони к сердцу и изобразил на лице полную покорность.

— А я и не утверждаю, что лично сами совершали. Вы соучаствовали…

— Мура все это, несерьезный разговор. Где доказательства? — его голос был тверд и настойчив.

— Вот что, Жестянников. Уговаривать вас я не буду. Вы опытный человек. Не ребенок. Законы и порядки не хуже нас знаете. Обыск просто так вот не делается.

— В жизни бывает.

— Не тот случай. И ситуация не та. Вы давно знакомы с Городецким?

— Кто это? Впервые слышу.

— Ваш друг из Ростова, — спокойно, пожалуй даже безразлично, сказал Солдатов. Он заметил, что в глазах у Тихого металась растерянность.

— Друзей много, такого не знаю, — ответил Тихий. — Душно тут у вас.

— Попейте водички. — Солдатов встал и приоткрыл рамы окна. — Не давайте поспешных ответов, Жестянников, пройдет день-два, и вы поймете свою ошибку. Вы были в начале месяца и на этой неделе в Ростове?

— Нет. Я был только во Львове.

— Неправда, Жестянников. Были…

— Докажите! Все ходите вокруг да около. Если есть козырь — кладите его на стол.

— Чего доказывать. Вы сами уже все давно доказали. В Ростовском аэропорту изъяли корешки к билетам на вас и на Городецкого. На одни и те же рейсы сюда, к нам в город. И еще — вы же с ним по одному делу проходили…

Тихий слушал напряженно. — Я встретился с Городецким случайно.

— Так были вы в Ростове?

— Был.

— У Городецкого изъяли вещи.

— Даже не знаю, что вам сказать, — ответил Тихий. Он положил беспокойные руки на колени. — Вы задаете загадку за загадкой, — с тоской в голосе проговорил он.

— Алексей Петрович! Решайтесь. Несолидно вы себя ведете. То нет, то да. И чтоб вы уже не сомневались, не задавали лишних вопросов, скажу: Городецкий дал показания подробные, весьма убедительные. На вас очень обижается…

— А чего ему обижаться? — недоверчиво спросил Тихий. — Я ему не задолжал.

— Идею-то на кражу вы подали.

— А Белкин? Что он говорит?

— Белкин не запирался ни минуты!

— Могу себе представить… — пробормотал Тихий. — Трус, только о своей шкуре и беспокоится.

— Не такой уж и трус. Он очень помог следствию. Суд, я думаю, учтет его чистосердечное раскаяние. Кстати, кое-какие колечки из тех, которые вы на Строительной взяли, у него дома остались. Уже поехали за ними…

— Не может быть! — искренне удивился Тихий. — Он хотел их сразу же на зубы пустить.

— Такие вещи не пускают. Поверьте уж…

Солдатов посмотрел на сгорбившуюся спину Тихого, на его сразу постаревшее лицо. Тихий медленно поднял голову и, закрыв глаза, сказал:

— Заарканили, значит. Ладно… Берите протокол, заполняйте… Сдаюсь. — Он шутливо поднял руки.

Солдатов глядел на него устало.

— Только вот что! Идея кражи не моя. Надеюсь, вы поймете ситуацию. Прошу не испортить жизнь другому человеку. Он не виноват.

— Кто? — Солдатов смотрел на него с удивлением.

— Калугин Юрка. Из нашего дома.

— Погодите, а он-то при чем здесь? — спросил Солдатов. И тут же почувствовал свою ошибку. Этим вопросом дал понять, что знает по делу не все. Но Тихий не углядел промашки и поспешно добавил:

— Жалко пацана в дело впутывать.

— Говорите… В чем его вина?

— Я не буду отвечать. Сказал же — пацана жалко. — Он явно переборщил этой фразой. Солдатов понял — в благородство играет.

— Как хотите…

— Хорошо, — сказал Тихий. — Отвечу, — и подался вперед. — Только чувствую, что морока с этим получится, — он явно тянул.

— Ничего, разберемся.

— В общем так. Дней десять назад выхожу я из дома, вижу, Юрка у «Жигулей» шурует. Подошел, спрашиваю: «В чем дело?» А у него с перепугу истерика началась. Запер я машину ключом и положил его к себе в карман. Потом повел парня к себе. Он мне рассказал, что решил нашкодить ухажеру матери — угнать и разбить машину.

— Выходит, преступление предотвратили? Похвально. Потом что было?

— Потом я оттиск с ключа от квартиры сделал. Он в связке был. Подумал, вдруг пригодится? — Тихий освоился, вошел в роль и продолжал деловито: — Кража кражей, но можно сказать, что я компенсировал потерпевшему убытки. Машину его спас. Зачтется это? — он с нетерпением ожидал ответа.

— Не понимаю я вас, Жестянников. То о Юрке беспокоитесь, то подсовываете его в качестве преступника, — осуждающе сказал Солдатов. — С вашим-то опытом.

— Но ведь было же так! Вы же просили говорить правду. Я и говорю. А что машину спас — запишите. Это мне пригодится.

— Запишем. Что было потом?

— О ключе Городецкому позвонил. Я сам на кражу идти не хотел, не помышлял даже.

— О ключе? — переспросил Солдатов. — Вы его по оттиску сделали, что ли?

— Не то чтоб сам… Белкин помог.

— Белкин?

— Ну да… Ключ сложный оказался. Я по этому делу не специалист. Отдал оттиск Белкину. У него и пилочки всякие, и станочек. Правда, я сказал тогда, что ключ свой потерял от квартиры.

— Ну, да! Конечно! — расхохотался Солдатов. — Перед тем как потерять, слепок с него сделали… Чего темнить-то по мелочам, Алексей Петрович? И Белкин поверил?

— Поверил. А может, вид сделал, что поверил, — поморщился опять Тихий. — Наверное, ему так спокойнее было.

— Квартиру на Строительной с Городецким брали?

— Один он там был.

Солдатов еще два часа говорил с Тихим. Говорил потому, что почувствовал необычную роль мальчишки во всей этой истории. Тихий рассказал все.