Кража

ГЛАВА 2

Солдатов вошел в подъезд. Обычные для блочных домов узкие лестницы, площадки, выложенные мелкими плитками, резиновые коврики у дверей. Где-то наверху хлопнула дверь, но шагов по лестнице не слышно. Похоже, кто-то стоял на площадке.

Солдатов поднялся на четвертый этаж. Почтовый ящик квартиры Боровика плотно набит газетами. Солдатов вспомнил слова Галенко о том, что хозяина квартиры дома не было два дня. Он толкнул обитую коричневым дерматином дверь и шагнул в квартиру. Под ногами мягко пружинил вишневый с золотистыми полосами ковер. Солдатов сразу оценил достаток, чистоту и домашний уют. Запах натертого паркета придавал квартире добротность и приветливость. Кухню заливал мягкий свет от большого розового абажура. Застекленные двери комнаты распахнуты настежь. В низком кресле, приставленном к журнальному столику, Солдатов увидел старшего инспектора Петухова. Тот прервал разговор с двумя мужчинами и быстро подошел к Солдатову.

— С понятыми работаешь?

— Не только. Один из них приятель потерпевшего. — Петухов незаметно кивнул в сторону мужчины в сером костюме. — Пойдем на кухню, поговорим. — Он на ходу сделал какие-то пометки в блокноте.

— Большая кража? — спросил Солдатов, когда они уединились на кухне.

— По-моему, да! Воры обшарили все: гардероб, книжные шкафы, даже матрацы на постелях перевернули. Похоже, искали что-то…

— А что взяли?

— Сказать трудно. Ценностей и денег при осмотре не увидел. Модных игрушек вроде магнитофонов, транзисторов тоже не видать. А ют дубленка, куртка замшевая, отрезы разные — это все на месте. Еще хрусталь не взяли, но разбили вдребезги. Вся кровать осколками усыпана.

— Интересно! Не торопились, значит… А в квартиру как проникли?

— Устанавливаем. Нам повезло сегодня. С оперативной группой приехал эксперт Муромцев. Работает, как всегда, внимательно. Подождем, что он скажет. А предварительно… Балконная дверь и окна целы, только на входной двери около верхнего замка отжим заметен. Второй замок, похоже, с подбором брали, — осторожно, но настойчиво произнес Петухов. — Других следов никаких, орудий преступления тоже. В общем, аккуратно работали.

— Не густо, — задумчиво проговорил Солдатов. — Унывать не будем. Отсутствие следов — это тоже следы.

Солдатов сел на зеленую пластиковую табуретку и закурил. Кухонный гарнитур, настенный календарь с видами Прибалтики, стопка отглаженного постельного белья, видимо, недавно из прачечной, фотокарточки за стеклом шкафчика…

— Фешенебельная квартирка! — сказал Петухов.

— Да, — согласился Солдатов. — Квартира ничего. Вполне…

Ну а не касаясь осмотра, самому-то удалось что-нибудь выяснить? — Он хмуро взглянул на Петухова.

— Не нравится мне приятель потерпевшего. Недоговаривает, темнит… На один вопрос ответит, от второго увильнет, а на третий ответит так, что не знаешь, что и подумать.

— Да, любопытная кража. Следов мало, разбитый хрусталь, лукавый приятель потерпевшего. — Солдатов подошел к раковине, открыл кран и сунул под струю папироску. — Надо поговорить с этим приятелем.

Они вернулись в комнату. На полированной поверхности вишневого цвета стенки, стеклах и фарфоровой посуде, стоявшей в серванте, тускло белели небольшие размазанные пятна — следы фиксатора. Значит, Муромцев уже поработал здесь.

— Привет! — сказал Солдатов.

— Привет! — нехотя буркнул эксперт.

— Чем порадуешь? Чем огорчишь? Может, слово какое скажешь?

Муромцев поднял голову и сквозь стекла очков посмотрел на Солдатова, будто не узнавая его. Эксперта одолевали сомнения.

— Ну, давай-давай! Выкладывай, — подбодрил его Солдатов.

Муромцев с досадой бросил кисточку на крышку служебного чемоданчика.

— Нет следов. Корова языком слизнула… Мазки одни.

— Ни одного следа?!

— Взял кое-что на пленку… — тихо проговорил Муромцев, оглянувшись на понятых. — Но эти следы я взял там, где ворам нечего было трогать, — на сахарнице, настольной лампе, ободе стула… — Муромцев вскинул на лоб очки. Помолчал и уже тверже добавил:

— Похоже, следы эти не воры оставили…

— Выходит, никакого просвета? — Солдатов заглянул Муромцеву в глаза, легонько сжал его плечо. — Ты вот что! Не торопись, еще постарайся. Сам видишь, кража непростая.

Муромцев пожал плечами, оглянулся на Петухова, будто прося поддержки, и снова взялся за кисточку.

— Кинолога вызывали? — спросил Солдатов у Петухова.

— Уже полчаса работает. Собака хорошо взяла след.

— Ну и что?

— Еще не вернулся и не звонил, — Петухов кивнул в сторону алого телефона на журнальном столике.

— Приметы похищенного уточнил?

— Не успел, — ответил он. — Не у кого уточнить! Потерпевший еще не появлялся. Никого из его семьи нет…

— Большая семья? Жена, дети, теща? Петухов промолчал.

— Так! С этим вопросом у тебя осечка. Приметы вещей нужны, Петухов, приметы! Надо же знать, что искать будем.

— Сейчас займусь! — сказал Петухов.

Солдатов еще раз прошелся по квартире. Ее обстановка, голубоватый кафель ванной, матовые плафоны бра, старинный торшер — все говорило о вкусе хозяина квартиры и его неплохом заработке.

В большой комнате Солдатов задержался, внимательно посмотрел на рубашки, висевшие в шкафу на пластмассовых плечиках, разбросанные простыни, наволочки с метками для прачечной, приоткрыл крышки коробок из-под обуви. Его недоумение росло. Открыв дверцы платяного шкафа, он через секунду захлопнул их, обернулся к Петухову.

— Ты не обратил внимание на все это?

— Мы уже в протоколе записали.

— Здесь нет ни одной женской вещи!

— А халат? Вон махровый халат на вешалке…

— Это мужской халат, — сказал Солдатов.

В спальне он долго и с удивлением рассматривал груду битого хрусталя на кровати. Здесь были осколки нескольких ваз. Он поднял с пола подушку и стал осторожно поворачивать ее к свету.

— Смотри, Петухов, подушка-то сверкает!

— Это блестки от хрусталя.

— Догадываешься, что к чему?

— Через подушку били, чтобы тише было. Сколько добра перепортили!

— Похоже, не только кража, но и месть какая-то, — задумчиво сказал Солдатов и исподлобья взглянул на Петухова, как бы проверяя свое предположение.

— Похоже.

— Что похоже? Давай по существу. Ты считаешь…

— Без своих в этом деле не обошлось. Как пить дать! Зачем ворам попусту тратить время на битье этой посуды? Прихватили, что понравилось, и, как говорится, ноги в руки! Над связями потерпевшего поработать надо. Кто у него дружки, родня, коллеги…

— Придется. — Солдатов еще раз взглянул на сверкающие осколки, с сожалением покачал головой. — А ведь хрусталь-то не кое-какой, Петухов… Отличный хрусталь! И не взяли. Странная кража. Вот эта ручка, Петухов, от хрустального половника из крюшонного набора… Цена набору — тысяча… Вот так!

В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику — ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.

Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.

— Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.

— Кухарев. А мы с вами знакомы.

Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.

— Не узнаете? — удивился Кухарев.

— Не узнаю.

— Извините! — И вдруг Кухарев оживился. — А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?

— Возможно… — сдержанно согласился Солдатов. — Вы друг Боровика?

— Можно и так сказать.

Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.

— Я все же напомню вам наше знакомство, — решительно проговорил он. — Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в «Центральном». Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.

Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.

— Подмолодимся? — сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.

Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.

— А знаете, — Солдатов взглянул на Кухарева, — мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.

— Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! — Кухарев явно напрашивался на комплимент.

— Отличная память! — гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. — Скажите, где сейчас Боровик?

— Не знаю.

— Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?

— Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…

— Давний? — переспросил Солдатов.

— Как сказать? Лет шесть.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.

— Он сам звонил?

— Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?

Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:

— По-вашему, что воры украли? — В упор посмотрел на Кухарева.

— Я уже пытался это выяснить, — помявшись, ответил он. — Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.

«Ответить затрудняется, а выяснить пытался!» — отметил про себя Солдатов.

— Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, — предложил он.

— Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, — Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.

— Каких?

— По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… — Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.

— Сколько на ваших?

Кухарев вновь посмотрел на часы.

— Половина двенадцатого.

Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.

— Мне оставаться до конца ваших формальностей? — спросил Кухарев. — Завтра на работу рано…

Слово «формальность» задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? «Игривый, легковесный человек», — решил Солдатов.

— Вы где работаете? — спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.

— В горкомбинате. Модельером.

— Можете идти. Позвоните мне завтра утром.

Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.

На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском «рафике» было тепло. Шофер и кинолог слушали «Маяк». В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.

Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:

— Ну как сработал?

— По погоде — ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.

— А где след потеряла?

— Там и потеряла. Дождь…

— Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? — настаивал Солдатов.

— До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац — и пропал след. Дождь, — уныло повторил кинолог.