Красавчик

Глава 14

Чесс

Просто ужасно, осознавать, насколько хорошо Финн Мэннус умеет мной манипулировать. Весь остаток дня до самого ужина, он держит меня на расстоянии. Он не холоден, нет. Едва ли. Он прекрасный хозяин. И очень внимателен, втягивая меня в общие беседы, и заботясь, достаточно ли я поела.

В этом вся проблема. Он обращается со мной как с гостьей. Исчезли все те легкие прикосновения, словно ему сложно держать руки подальше. И то, как он всегда умудрялся стоять так близко, что наши руки соприкасались. И дразнящие взгляды, которые заставляли хотеть большего.

Я не замечала всего этого, пока он не прекратил.

В результате, это я ищу его внимания. Я та, кто находит повод подойти ближе, прикоснуться к его запястью или изгибу бицепса. И хотя Финн не говорит об этом ни слова, знаю, он с пугающей точностью предугадал мою реакцию.

Не знаю, восхищаться его способностями или сердиться.

Правильный ответ — и то, и другое.

Мое раздражение растет, когда он даёт мне пространство и уезжает за вином к ужину, не позвав с собой. Его не было больше часа.

Понимаю, что злюсь в основном на себя. За то, что струсила. За то, что притворялась, что у того, что есть между нами, нет будущего. Знаю, Финн заботится обо мне. И делает так, чтобы я чувствовала это каждый день. Он никогда не сделает мне больно. Не нарочно.

Я должна извиниться, потому что, вела себя жестоко и несправедливо. Но у меня нет такой возможности. Финн держит дистанцию, а его семья радушные хозяева, поэтому мы никогда не остаемся наедине.

Перед ужином Финн с отцом устраиваются в гостиной поиграть в шахматы.

— Не знала, что ты играешь, — говорю я ему, присаживаясь рядом на диван, чтобы понаблюдать.

— Мы так и не добрались до «я люблю поиграть в шахматы » стадии в наших отношениях, — говорит Финн, лукаво подмигивая.

Толкаю его в плечо.

— Умник. — Боже, я готова на все, чтобы просто побыть рядом. Это нелепо.

И даже больше, ведь мое сердце подпрыгивает, когда он толкает меня плечом в ответ и тихо посмеивается.

— А ты играешь в шахматы, Чесс?

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не показать ему язык, потому что Шон с интересом на нас смотрит.

— Нет. Признаюсь, это выше моего понимания.

— Тогда смотри и учись, мой друг.

— Я посмотрю, но все, что увижу, это беспорядочно переставляемые по доске фигуры.

Фыркнув, Финн присаживается на корточки и изучает доску. Строгое, сосредоточенное выражение его лица очаровательно и откровенно горячо. И становится еще сексуальнее, когда понимаю, что он хорош в этом, действительно хорош.

Я теряю счет времени, отец и сын бьются с азартом людей, ведущих настоящее сражение.

В конце концов, мне надоедает наблюдать, и я устраиваюсь, полулежа на диване, чтобы почитать. Не отрывая взгляд от доски, Финн кладет мои ноги себе на колени и накрывает теплой рукой лодыжку. Я продолжаю читать, но мне нравится. Нравится, как часто его большой палец поглаживает кожу в рассеянной нежной ласке. Что бы ни происходило между нами, знаю, он не сердится на меня. И часть напряжения покидает мое тело.

После ужина я возвращаюсь в комнату и переодеваюсь в удобные брюки и просторную рубашку. Затем Гленн, Эмили, Финн и я направляемся в гостиную, чтобы посмотреть фильм.

— Чувствую себя как школьница, — говорю я Финну. — Смотрю фильм с мальчиком, пока его родители в соседней комнате.

Он бросает на меня понимающий взгляд.

— Позволишь мне пошалить под одеялом?

Я не отвечаю, оставляя вопрос открытым, и он прищуривается.

Гостиная Мэннусов — это большое, но уютное пространство с секционным диваном у дальней стены, и парой больших кресел, сгруппированных вместе напротив камина, выложенного из камня по центру комнаты.

— А где телевизор? — спрашиваю я.

Гленн берет пульт дистанционного управления.

— Прямо здесь.

С потолка начинает спускаться киноэкран.

— Вау.

— Прошлогодний подарок отцу от Финна на Блажество, — говорит Гленн. — Я кстати, все еще жду свой, жмотяра.

— Эй, — произносит Финн со смехом. — Я снабжаю тебя спортивной экипировкой.

— Ты получаешь её бесплатно.

— Не слушай Гленна, Чесс, — подает голос Эмили. — Он не принял бы такой дорогой подарок, даже если бы Финн тайком пронес его в наш дом. — Она направляется к креслу. — Моя спина меня убивает.

— Черт возьми, детка, — жалуется Гленн. — Ты же знаешь, я люблю смотреть на диване.

— Ну, тогда прижимайся к Финну и Чесс. — Девушка опускается в кресло и счастливо вздыхает. — Или ты предпочитаешь сам вынашивать этого ребенка?

— Ну конечно, аргументы, основанные на фантазии, всегда срабатывают, — ворчит он и плюхается в кресло рядом.

— Сосунок, — говорит Финн, растягиваясь на огромном углу дивана.

Я прохожу мимо, намереваясь занять противоположный угол, но Финн протягивает руку и обхватывает моё здоровое запястье. Я замираю, глядя на него сверху вниз. Но он ничего больше не делает, его хватка теплая и надежная, когда он решительно встречает мой взгляд.

Выбор за мной, прижаться к нему или двигаться дальше. Если выдерну руку и сделаю шаг назад, он не будет удерживать. Я опускаюсь вниз. И Финн двигается вместе со мной, поворачиваясь и прижимая меня к боку, мои ноги свисают с его, а голова лежит на диванной подушке под его подбородком.

Ни один из нас не произносит ни слова, когда он тянется назад, хватает толстое одеяло и укрывает нас. Прижавшись к твердой груди, я думаю, что никогда больше не смогу смотреть фильм в одиночестве. Не тогда, когда он рядом.

Финн хмыкает, словно говоря: «давно пора», и обнимает за талию.

— Что смотрим? — спрашиваю я хрипло.

— «Крепкий орешек», — слова грохочут у меня под лопатками. — Рождественская классика.

— «Приезжай на побережье, соберемся вместе, немного посмеемся...»

Губы касаются моего уха.

— Обещаю ничего не взрывать.

Гленн снова возится с пультом, и свет гаснет. Я видела «Крепкий орешек» раз десять. И знаю эти слова наизусть. Но сейчас не слышу их.

В комнате темно, силуэты Гленна и Эмили видны на фоне экрана. Устроившись на диване, мы с Финном оказались в другом мире. Я даже не могу притвориться, что смотрю фильм. Мелькают картинки, звучат реплики, но мое внимание приковано к мужчине рядом.

Он немного сдвигается, перемещаясь так, что мы оказываемся в позе «ложки». Его тело твердое как скала сливается с моим, принося тепло и комфорт. Ну или так должно быть. Мое восприятие сейчас настолько обострено, что заставляет крошечных бабочек делать сальто в животе. Что-то твердое упирается мне в задницу, и я напрягаюсь.

— Это что... — тихо шепчу я в темноте.

Но Финн слышит.

— Ага, — отвечает мне в висок. — Ты подошла слишком близко, и он решил поздороваться.

Опустив голову, я улыбаюсь в подушку. Чертенок во мне заставляет чуть выгнуть спину, толкая задницу назад.

Финн тихо ворчит. Его широкая ладонь ложится на мой живот, удерживая на месте. Мучительно медленно, почти не двигаясь, он прижимается ко мне. В остальном наши тела лежат абсолютно неподвижно. Ох, но мое сердце бьется как сумасшедшее, яростно колотясь в груди.

Финн прерывисто выдыхает, словно не в состоянии полностью контролировать дыхание. Его губы касаются моих волос.

— Боже, ты так хорошо пахнешь. Ты всегда так чертовски хорошо пахнешь, — тихо бормочет он, слова едва слышны, заглушаемые звуками фильма.

— Это кокосовое масло, я использую его для кожи, — шепчу я в ответ, притворяясь, что все в порядке, моя киска не пульсирует, а дыхание в норме.

Финн делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

— Это ты. Все ты.

Его сотрясает дрожь, он как натянутая струна, пытается взять себя в руки. Ладонь, гладившая мой живот, начинает медленно исследовать.

Груди налились, соски напряжены. Делаю глубокий вдох и выдох. Экран становится размытым. Все мысли улетучиваются.

Рука Финна скользит под рубашку. Пальцы слегка шершавые от мозолей, но легкие как перышко, поглаживают кожу. Волна удовольствия пробегает по телу, и я втягиваю воздух, безмолвно поощряя. Он водит большим пальцем вверх и вниз, дотрагиваясь до пупка и задевая пояс брюк.

Ладонь движется выше, и кончик большого пальца касается изгиба груди. Мы оба замираем. Финн снова вздрагивает, прижимая палец к моей обнаженной коже, и издает почти беззвучный стон.

Веки трепещут, желая закрыться. Я прижимаюсь щекой к диванной подушке, ожидая, желая, чтобы он продолжил. Финн согревает дыханием мои волосы, а затем скользит рукой вверх и обхватывает грудь. Тепло и тяжесть ладони так приятна, что я задыхаюсь.

Тело Финна дергается, он придвигается ближе. Рукой поглаживает грудь, мягко сжимая. Так хорошо. Идеально. Дыхание становится резче, бедра дрожат. В темноте, спрятавшись под одеялом, он тихонько меня ласкает, играя с моим телом. Палец касается соска.

— Я хочу тебя видеть, — шепчет Финн, потирая тугую вершинку. — Пососать здесь.

Легкий щипок. Восхитительная вспышка пронзает низ живота, собираясь влажным жаром в моей киске.

Я больше не могу это выносить. Двигаясь как в тумане, перекатываюсь на спину, мое тело покоится в кольце его рук. Это движение заставляет его ладонь соскользнуть прямиком к другой груди. Он собственнически обхватывает её, и наши взгляды встречаются. Никто не произносит ни слова.

Хочу поцеловать его. Хочу этого очень сильно, губы покалывает от потребности почувствовать его вкус.

Мы не можем целоваться. Не здесь. Это создаст шум, и нас заметят. И когда я все-таки целую Финна, то уже знаю, что не остановлюсь на этом. Я хочу его. И вижу, как понимание отражается в его глазах. Это сводит его с ума, но ему нравится. Он упивается этим.

Нахмурив брови и прикрыв глаза, он продолжает ласкать, дразня мои бедные, ноющие соски.

Люблю, когда меня дразнят, когда удовольствие нарастает и медленно доходит до точки. Но это слишком легко сходит ему с рук. Осторожно переворачиваюсь на бок лицом к Финну. Он наблюдает за моим движением, в его глазах светится предвкушение. Удерживая взгляд, я просовываю руку ему под рубашку.

Упругий пресс напрягается под моей ладонью, словно парень боится щекотки. Боже, он такой теплый и твердый. Я глажу, наслаждаясь ощущением его мягкой кожи и тем, как он подрагивает, будто не может решить, отстраниться или прижаться теснее.

Желание быть ближе побеждает, он склоняется ко мне, и скользит бедром между моих ног.

Счастливо вздохнув, я льну к нему, губы находят гладкий изгиб, где шея переходит в плечо. Он так восхитительно пахнет, чистотой, как мыло, и пряностями, словно секс и феромоны. Аромат Финна проникает прямо в мозг, в голове появляется легкость, в то время как тело вспыхивает жаром.

Я облизываю этот изгиб, и парень стонет на выдохе. Ладонь сжимает грудь чуть сильнее.

Улыбаясь, дергаю за пуговицу джинсов, и они расстегиваются. Финн замирает абсолютно неподвижно и довольно рокочет. Такой напряженный. Вкусный. Так бы и съела.

Моя рука скользит под пояс боксеров. Его член поднимается навстречу, горячий и шелковисто-гладкий. Он сильно пульсирует. А в ответ я нежно глажу его по всей длине.

Дыхание Финна становится рваным. Парень дрожит, но почти не двигается, пока я легонько ласкаю его член. Вверх и вниз, слегка сжимая кончик. Финн протискивает свободную руку под меня и притягивает ближе.

Наши тела переплетены, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, я глажу его член, пока он пощипывает и играет с моим соском. Это все что мы можем сейчас, чтобы нас не заметили. Бедро, вклинившееся между моих ног, ритмично надавливает в сводящем с ума ритме на мой клитор.

Дрожа, Финн покачивает бедрами, медленно трахая мою руку. Обвожу большим пальцем кончик члена, дразня широкую головку. Толчки усиливаются. Не знаю, кого из нас трясет сейчас сильнее. Я могла бы кончить вот так. Но больше всего я хочу его освобождения. Прижимаясь ближе, посасываю чувствительное местечко на его шее и сжимаю член крепче.

Финн издает мучительный звук, почти всхлип, а потом дергается так сильно, что я едва не выпускаю его из рук. Влажный жар разливается по пальцам. Мы оба дрожим и задыхаемся, пока он переживает оргазм.

Финн оседает на меня, его влажное дыхание согревает шею.

Мир вокруг медленно возвращается — громкие взрывы в фильме, вспышки света от экрана играют на его коже.

Словно очнувшись от глубокого сна, он моргает, ресницы трепещут. А потом взгляд проясняется, устремляясь на меня с такой силой, что перехватывает дыхание. Его губы едва шевелятся, а голос такой тихий, что слышу только я:

— Спальня. Сейчас. Или я возьму тебя прямо здесь.

Я плавно поднимаюсь, нетвердо вставая на ноги. Тело словно мне не принадлежит. Каким-то образом он завладел им, разум покинул эту пульсирующую потребностью массу. Мои соски твердые до боли. Мне необходимо, чтобы он ущипнул их сильнее, накрыл своим ртом и пососал...

Кровь стучит в ушах, словно со стороны я слышу, как желаю спокойной ночи Гленну и Эмили.

Эмили уже спит.

Гленн не оборачиваясь, машет рукой.

Знаю, что Финн идет следом. За мной. От этой мысли бросает в жар, давление между ног нарастает. Бедра сжимаются с каждым шагом.

Я не успеваю уйти далеко. Лишь только темнота коридора смыкается, теплая ладонь обхватывает мое плечо и разворачивает.

Парень молча прижимает меня к стене, одной рукой запутавшись в волосах, а другой обхватив подбородок. Но не целует. Пока ещё нет. Наше дыхание смешивается, мы оба тяжело дышим, глядя друг на друга в полумраке. Он сжимает челюсть. Я бы подумала, что Финн в ярости, если бы не пронзительный взгляд. Словно он испытывает боль.

Потребность.

Это она. Знаю, потому что, испытываю то же.

Я приподнимаю подбородок, слегка подталкивая его руку, и льну щекой к ладони.

Он с трудом сглатывает, поглаживая пальцем мою челюсть.

— Скажи еще раз, что я не лучший вариант, потому что мне не терпится доказать, как сильно ты ошибаешься.

Чуть слышный шепот, но в нем твердое обещание. Предвкушение трепещет внутри.

— Так докажи.

Все напряжение покидает его на выдохе, сменяясь решимостью.

И когда он, наконец, целует, то действует не грубо и нетерпеливо, это глубоко и всепоглощающе, словно после множества отказов он наконец заполучил свой приз. А может, это я ощущаю, что нашла то, чего мне так не хватало, потому что воспламеняюсь от одного его касания. Ничто не сравнится с поцелуем Финна Мэннуса. Это великолепно, восхитительно. Идеально.

С низким рыком он отдается поцелую, легкими движениями предлагая мне свой язык, уговаривая поиграть с ним. Я так и делаю, пробуя, принимая. Быстрый вдох, и я снова задерживаю дыхание, стараясь поймать губами каждый грубый, мучительный звук, что он издает, как будто умирает, и только я могу его спасти.

Я так чувствительна сейчас, что каждый стук его сердца эхом отдается в моем теле. Пальцы цепляются за рубашку на его спине. Меня трясет от желания, губы распухли, челюсть ноет.

Словно почувствовав мою потребность, Финн крепче сжимает волосы и берет мои губы в плен мягкими, покусывающими поцелуями, все это время ведя нас к своей комнате.

Рука шарит у меня за спиной. Парень открывает дверь, и мы оказываемся в прохладной тишине нашей спальни. Стоя в центре комнаты, я наблюдаю, как он закрывает дверь, стягивает с себя рубашку и отбрасывает ее в сторону. Бледный свет луны играет на перекатывающихся мышцах, когда он двигается. И я упиваюсь этим зрелищем, сжимая пальцы от потребности прикоснуться.

Сверкнув глазами, Финн протягивает руку и щелкает выключателем. Прикроватные лампы загораются, он медленно растягивает губы в улыбке, в глазах голод.

Мой желудок делает небольшое сальто.

— Мы боимся темноты, да?

Он делает шаг ближе, выглядя таким же взъерошенным, как и я, волосы в беспорядке, взгляд пристальный.

— Хочу видеть ясно.

Мы разговариваем почти шепотом, не желая разрушить этот момент между нами.

Финн останавливается так близко, что я чувствую его тепло, вижу, как быстро бьется пульс у основания шеи. Он опускает веки в ленивой задумчивости. Мягко проводит пальцем линию вниз по моей шее, вызывая легкую дрожь. Цепляет край рубашки и тянет вниз.

— Сними её.

Его низкий шепот скользит как бархат по телу.

Удерживая его взгляд, я скидываю рубашку. Прохладный воздух обдает кожу.

У Финна перехватывает дыхание. Он смотрит, не моргая, его грудь слегка поднимается и опускается.

— В ту ночь в баре, — шепчет он хрипло, — на тебе был золотистый шелковый топ. Мне хотелось запустить под него руки и обхватить эти идеальные сиськи.

Он проводит тыльной стороной ладони по моей груди, и я вздрагиваю.

Финн рычит.

— Уже тогда, Чесс, я знал, что они охренительно красивые. — Его палец легко касается соска. — Мне хотелось пососать эти сочные соски. Прямо там, в баре. Прямо через твой маленький топик.

Я слегка пошатываюсь.

Его взгляд находит мой.

— Сними остальное. Я хочу видеть всю тебя.

Мои руки тянутся к поясу штанов.

— Ты тоже. Дай мне на тебя посмотреть.

Наши взгляды встречаются, когда он расстегивает джинсы и нетерпеливо стягивает их. Прежде чем мои штаны касаются пола, он уже полностью обнажен. И сейчас есть только мы. Этот Финн весь мой. Его член гордо торчит вверх, твердый и длинный, чуть подрагивая и покачиваясь под тяжестью собственного веса, маленькая жемчужина предэякулята блестит на кончике.

— Ты прекрасен, — говорю я.

Финн сжимает свой огромный член в руке, слегка поглаживая.

— А ты — моя.

Я тянусь к нему, обвиваю руками шею, и прижимаюсь губами к губам. Меня окутывает теплом, его твердое тело прижимается к моему мягкому, язык погружается в мой рот, пробуя на вкус.

Он увлекает меня с собой, ни на минуту не отрываясь от губ, и укладывает на прохладную постель, покрывая поцелуями шею. Большие руки как во сне скользят по коже, медленно, мягко.

Я извиваюсь, пока он проводит языком дорожку по груди, ища нежный бутон соска. Все то время на диване он играл со мной, возбуждая, делая такой чувствительной, что сейчас малейшее прикосновение почти невыносимо.

И он знает это. Я понимаю это потому, как Финн смотрит из-под полуопущенных век, такой требовательный и сексуальный, словно его задумка удалась.

— Так чертовски великолепно.

А затем облизывает мой бедный, затвердевший сосок короткими, неторопливыми движениями, пробуя на вкус, знакомясь с его текстурой. Этого натиска достаточно только лишь чтобы я почувствовала его и захотела больше.

Он довольно ворчит, создавая вибрацию, отдающую прямиком в мой клитор.

Я больше не могу это выносить.

— Ты... — судорожно сглатываю, вздрагивая, когда он вновь щелкает языком.

— Что? — шепчет Финн, лениво проводя языком по соску.

— Пососи их, — хриплю я. — Пожалуйста. Они так болят.

Финн мучительно стонет и обхватывает грудь огромной ладонью, наслаждаясь тем, как та заполняет её. Первое влажное движение его рта заставляет меня сдержать всхлип. Я выгибаюсь дугой на кровати, но он крепко меня держит, ритмично посасывая.

— Финн. — Мой голос тонкий и дрожащий — Пожалуйста. Еще.

Он бормочет горячие, безумные слова, его дыхание учащается. Губы находят другой сосок, он чуть прикусывает его зубами, поглаживает языком и втягивает в рот, начиная посасывать. И это так приятно, что я кажется растекаюсь в гребаную лужицу.

Мои бедра раскачиваются, я скулю, нуждаясь в большем.

— Тс-с. — Он нежно целует мой сосок. Ты же не хочешь разбудить моих родителей.

Этот лукавый шепот проникает прямо в душу. Мы дрожим, разделяя запретную фантазию, притворяясь, что нас могут поймать. Это делает все еще интенсивнее. Комната кажется темнее, его кожа на моей горячее.

Медленные, ленивые поцелуи воспламеняют тело, пока умелые пальцы скользят вниз по моему дрожащему животу. Его пальцы толстые и длинные, и к тому времени, как он нежно скользит ими по набухшему бутону клитора, я почти кончаю.

Финн трется щекой о мою грудь, кончиком пальца обводя клитор.

— Я хочу трахнуть тебя.

Кажется, я хнычу, цепляясь руками за его плечи и затылок.

Он нежно целует изгиб груди. Его голос — темный мед.

— Ты позволишь мне, Честер? Позволишь мне трахнуть тебя?

У меня вырывается бессвязный звук. Финну этого достаточно.

Тени смещаются, когда он приподнимается, нависая надо мной и попадая в полосу света лампы. Боже, это тело, золотистое и подтянутое. Я хочу облизать каждый дюйм. Хочу почувствовать его на себе.

Он устраивается между моих раскрытых бедер, его тело твердое и крепкое, кожа разгоряченная и влажная от пота, и это так хорошо, что я снова стону.

— Ш-ш-ш, — шепчет он мне на ухо. Его тело дрожит. — Боже, так приятно чувствовать тебя.

Мои руки скользят вниз по его спине, запоминая жесткий рельеф мышц. Мне нужно, чтобы он был во мне.

Но он просто перебирает мои волосы, смотря на меня сверху вниз взглядом, который показывает слишком многое.

— Ты не против, Честер? — Нежность в его голосе обволакивает сердце и сжимает. — Мы идем дальше? — он ласково касается моей щеки. — Я могу использовать что-нибудь.

— Нет. — Я облизываю опухшие губы. — Только ты. Сейчас.

Финн на мгновение опускает ресницы, а затем устремляет на меня взгляд, словно я его Рождество. Он отводит бедра назад, головка члена упирается в мой вход. И...

— Ох, черт, — стону я.

Я чувствую, как он движется, как напрягаются его мускулы, когда он толкается вперед, протискиваясь глубже внутрь меня. Такой толстый. Такой совершенный. Мои внутренние мышцы сжимаются вокруг его твёрдости, пытаясь задержать удовольствие.

Тишину нарушает мучительный стон. Это Финн.

Остановившись на полпути, он приподнимается на локтях, тяжело дыша.

— Ты в порядке?

В порядке? Я приподнимаю бедра, разводя их шире.

— Еще.

— Блядь, да, — стонет он. Один уверенный толчок, и он во мне по самые яйца, глубоко до боли.

Я жажду этой боли.

— Еще. Больше.

Грязные слова срываются с его губ, когда он начинает двигаться, давая мне то, что я хочу. Но Финн не спешит. Делает это медленно, наслаждаясь, словно стараясь запомнить каждую чертову секунду. И мне это нравится.

— Поговори со мной, — умоляет он, двигаясь в медленном устойчивом ритме.

Я едва соображаю, мой мир сузился до тяжелого скольжения его члена во мне.

— Поговорить?

— Твой голос, — говорит он. — Чистый секс. Люблю твой голос.

Что этот человек со мной делает. Я обхватываю ладонями его влажную шею, прокладываю дорожку поцелуев вдоль челюсти.

— А я люблю твой член.

Он дрожит.

— Да?

— В первый раз, когда я его увидела, то представила...

Финн замирает, пульсируя внутри меня.

— Что? Скажи.

— Как беру его в рот.

Он низко стонет, покачиваясь напротив меня. Пот стекает по его виску, дыхание обжигает мне ухо.

— Блядь. Еще, расскажи мне больше. Как бы ты это сделала, Чесс?

Медленная дрожь пробегает по коже.

— Я бы взяла его мягким, и чувствовала, как он твердеет, когда я втягиваю его в рот.

— Блядь. — Финн врезается в меня тремя жесткими толчками, ударяя так глубоко, что я задыхаюсь каждый раз, прежде чем он снова замедляется. Финн намеренно неторопливо двигается внутрь и наружу своим толстым восхитительным членом, удерживая этот дьявольский ритм.

Его щека касается моей.

— Что потом?

Это почти слишком, представлять его вот так, в то время как он двигается внутри меня.

— Я хочу, чтобы ты извивался от удовольствия, пока я отсасываю тебе. Чтобы сжимал простыни и рычал, когда я вбираю твой член глубоко в рот. — Боже, я хочу этого.

— Господи. — Он вздрагивает и опускает голову ниже. Мягкие губы касаются моего плеча. Его голос низкий и глубокий. — Собираешься меня связать?

Его член входит и выходит, вторгаясь и отступая. Я с трудом сглатываю, пытаясь сосредоточиться на словах.

— Нет, — шепчу я. — Тебе придется лежать смирно. Твоя сила воли против моего языка. Это часть веселья.

Он стонет тихо и болезненно.

Я провожу рукой по его спине и обхватываю задницу, толкая его в себя. Мышцы напрягаются под моей ладонью.

— Я высосу тебя досуха, Финн. Пока твои бедра не ослабнут, а тело не вытянется в струнку.

Он что-то ворчит, его толчок чуть менее контролируемый, более жадный.

— А после того, как ты кончишь, я буду держать твой член во рту, пока он не обмякнет, — шепчу ему в щеку. — А затем позабочусь, чтобы он снова стал твердым.

— Ох, блядь. — Финн со стоном теряет контроль и набрасывается на меня. — Блядь.

Он трахает грубо, бездумно, жестко и быстро. Тугой клубок удовольствия внутри становится почти невыносимым. Я кончаю, выгибаясь под ним и причитая. Он находит своё освобождение вместе со мной, его рот приоткрыт, тяжелое влажное дыхание обдает мою шею.

Финн остается со мной до тех пор, пока наша дрожь не утихнет и дыхание не придет в норму. А затем с довольным стоном переворачивает нас, его член все еще глубоко во мне. Мы лежим, прижавшись друг к другу, сплетя руки и ноги, моя голова у него на груди.

Долгое время никто из нас не произносит ни слова. Я рисую круги сквозь редкие волосы на его твердой груди, а Финн водит кончиком пальца вверх и вниз по моей руке.

— Мы должны были сделать это с самого начала.

Я улыбаюсь, уткнувшись ему в грудь.

— С самого начала, да?

— Да. Мне следовало отшвырнуть полотенце, а тебе опустить камеру. И мы бы трахались под жаркими огнями софитов, пока не забыли бы обо всем на свете.

Я фыркаю от смеха.

— Не до тех пор, пока не забудем свои имена? Разве не так говорят?

— Нет. — Он целует меня в макушку. — Я хочу, чтобы ты точно знала, кто тебя трахает. И чертовски уверен, что никогда не забуду, что это ты со мной.

Финн нежно обхватывает щеку и наклоняет мою голову назад, так что его взгляд встречается с моим.

— Я с тобой, Чесс. Ты ведь это знаешь, правда?

Сейчас он кажется другим, как будто интимность секса обнажила в нем новую сторону. Или, может быть, просто освободила ту часть, которую он скрывал. Этот Финн смотрит на меня так, словно я принадлежу ему, а он мне. Этот Финн неотразим, потому что я могу прикасаться к нему, как захочу и когда захочу. Что я и делаю.

Целую его губы, щеки, упрямый подбородок.

— Я с тобой, Финн. Полностью.