Красавчик

Глава 22

Чесс

Я ПОКИНУЛА Финна и Новый Орлеан, как вор в бегах. И не горжусь этим. Стоило попрощаться. Но меня охватила паника, я нуждалась в знакомом лице, которое не принадлежало бы Финну. Поэтому направилась в Нью-Йорк, в родной город, к Джеймсу, моему старому другу, думая, что, возможно, расстояние поможет снова дышать и разобраться, что, черт возьми, произошло.

Финн не позвонил и не бросился за мной, требуя всё обсудить.

Ждала ли я этого? Не знаю. Ужасно это признавать, наверное, я хотела, чтобы он, проявил хоть немного упорства. Но он отпустил меня.

Неделю спустя приходит сообщение от Чарли, он спрашивает мой адрес. Поскольку я не скрываюсь, то даю его. Чарли присылает большую часть моей одежды.

В ту ночь я плакала, пока не заснула.

Проходят недели. Я с головой окунаюсь в работу. И Финн, наверное, тоже. Он выигрывает одну игру за другой. Я опять реву, когда наблюдаю, как он с товарищами по команде празднует победу на поле, вид его улыбающегося, торжествующего лица почти невыносим. Но я не мазохистка, поэтому выключаю телевизор, когда журналисты направляются к нему, чтобы взять интервью.

Через два дня после того, как было официально объявлено, что Финн и его команда вышли в плей-офф, Новоорлеанский журнал светской хроники, на который я подписана, опубликовал фотографию Бритт и Финна, входящих в ресторан. Рука Финна в защитном жесте лежит на ее руке, пока они уклоняются от камеры. Далее следует еще одно зернистое изображение — они сидят за столиком на двоих.

И снова я плачу перед сном.

Считаю ли я, что он сейчас с Бритт? Сердце говорит «нет». В мозгу все время вспыхивает картинка их вдвоем, и меня тошнит от горького привкуса ревности. Часть меня считает, что я это заслуживаю. Ведь я сама уехала. Другая, гораздо более обозленная часть, говорит: к черту эти сплетни.

Как ни странно, во всех остальных аспектах, моя жизнь фантастическая. Лофт Майкла в Сохо настолько великолепен, что кости ломит от зависти. Насколько помню, он из семьи королей Нью-йоркской недвижимости и, вероятно, может себе позволить не работать ни дня, если захочет. И я бесконечно благодарна ему за предоставленную возможность.

Этот проект — воплощение мечты. Я каждый день с нетерпением жду возможности поработать. Сталкиваюсь с бесстыдно флиртующими оскароносными актерами, а также молодыми звездами Голливуда, которые ведут себя как мальчишки-переростки, что, к несчастью, слишком напоминает мне Финна и его парней.

Я все жду, что кто-нибудь проявит высокомерие или поведет себя как мудак, но этого не происходит. Словно звезды сошлись, и судьба говорит, что это именно то место, где я должна быть.

Ненавижу судьбу.

Я сижу в залитой солнцем гостиной лофта Майкла, свернувшись калачиком на огромном итальянском кожаном диване, и ем нью-йоркский рогалик с яблочной корицей и сливочным сыром, когда раздается звонок от Финна.

Можно было догадаться, что он объявится, когда я в самом довольном состоянии из возможных с тех пор, как ушла от него. Лицо покалывает от жара, сердце колотится, я смотрю на телефон, его имя горит на экране, словно хочет материализоваться и укусить.

Не хочу брать трубку. Но проклятый телефон не умолкает. Он звонит и вибрирует, заставляя дребезжать кофейный столик. Впиваюсь пальцами в бедра. Финн.

Ответь, размазня, это, черт возьми, всего лишь Финн, а не Сатана.

Фыркнув, хватаю трубку.

— Привет. — У меня голос, будто я ела стекло.

— Привет. — Тембр его голоса грубый и неуверенный, проникает и впивается между ребер.

Закрываю глаза и прижимаю колени к груди, словно могу защититься от него.

Финн прочищает горло, но ничего не говорит.

— Я должна была позвонить тебе.

— Я хотел тебе позвонить.

Мы перебиваем друг друга, и парень издает тихий смешок, прежде чем его голос понижается, становясь жестким и натянутым.

— Ты бросила меня.

Осколок вины пронзает сердце.

— Я сказала, что уезжаю.

— Не так. Ты даже не попрощалась.

— Прости.

— Это больно, Чесс. Мы заслуживали большего.

Комок подступает к горлу.

— Знаю. Это было некрасиво.

Финн долго молчит. Но когда, наконец, заговаривает, это вымученный порыв.

— Я водил Бритт на ужин.

Когда слышу эти слова от него, все становится более реальным.

— Знаю, видела фотографии. — Облизываю губы и ощущаю вкус соли. Еще одна крупная слеза скатывается по носу, и я смахиваю ее.

Финн издает звук.

— Этого я и боялся.

Не знаю, что на это ответить, поэтому молчу.

Он вздыхает, протяжно и устало.

— Хотел, чтобы ты услышала об этом от меня.

Накатывает волна головокружения, и я кладу голову на подушку дивана.

— Я пытаюсь быть ей другом, — продолжает он. — Как ты и советовала.

Он что, старается меня успокоить? Только я не чувствую покоя. Я чувствую себя жалкой. Вытираю глаза.

— Это хорошо. Ей нужен друг.

От того, что это правда, мне не становится легче, когда я представляю их вместе.

Повисает молчание.

— Как работа? — выпаливает Финн, словно приложив усилие.

— Хорошо. Отлично. Завтра снимаю «Мстителей». Ну, ребят, которые их играют.

В трубке раздается сдавленный звук и затем резко обрывается.

— Голые мстители?

Я почти улыбаюсь.

— Они будут с оружием. Железный человек наденет перчатку.

— Ну, по крайней мере, хоть его рука будет прикрыта, — ворчит Финн.

Мои губы вздрагивают. Но этого недостаточно. Наше непринужденное общение в прошлом. И мы снова погружаемся в тишину.

Когда Финн заговаривает вновь, его голос такой низкий и хриплый, что я почти его не слышу. Почти.

— Я скучаю по тебе.

Сердце стучит о ребра, я сжимаю телефон.

— Я тоже скучаю.

Скажи, чтобы я вернулась. Скажи, что я тебе нужна.

— И все же, ты была права, — хрипло произносит он, прежде чем прочистить горло. — Мне нужно было кое в чем разобраться. Понять, что важно.

Что-то внутри меня ломается. Думаю, это мое сердце. Прерывисто вздыхаю.

— Мне тоже. — Не плачь. Ты в порядке. В порядке. — Эта работа, словно сбывшаяся мечта. На самом деле, правда. Отличная.

Очень содержательно. И твой голос совсем не звучит так, будто ты разваливаешься на части.

Он медлит.

— Я рад. Ты заслуживаешь… хорошего. Мы вышли в плей-офф.

— Слышала. Я... так счастлива за тебя.

Кто-то на заднем фоне зовет его. Закрываю глаза, понимая, что мое время вышло. Теперь он говорит громче, но более отчужденно.

— Я должен идти.

Ощущаю каждую милю ледяной пропасти между нами.

— Ага. Я тоже. Много дел… — с трудом сглатываю.

— Это хорошо. Я рад.

Боже, мы ужасны.

— Удачи, Финн.

На том конце провода так тихо, и я уже решаю, что он повесил трубку. Но затем раздается его голос, мягкий и полный сожаления:

— Спи спокойно, Чесс.

Только после того, как связь прерывается и я возвращаюсь к работе, вспоминаю, что он говорил мне эти слова раньше. В ту ночь, когда мы случайно встретились, и я оставила его у двери своей квартиры, намереваясь убраться от него подальше.

ФИНН

ДВЕРЬ в квартиру распахивается. Я даже не утруждаюсь поднять взгляд от телевизора. Знаю, что это все равно не тот человек, которого я хочу видеть. Слышится звяканье ключей, и в комнату входит Чарли.

— Мэнни, — говорит парень, глядя то на меня, то на телевизор. — Что смотришь?

— «Одиночки», — мой голос скрипит как ржавый металл.

Чарли усаживается рядом.

— Ни разу не видел.

— Упустил возможность насладиться великолепием Клиффа Пуансье и группы Citizen Dick.

— Citizen Dick? — усмехается Чарли.

Стреляю в него взглядом.

— Их недооценили.

— Как скажешь.

Мы смотрим пару минут. Всякий раз, как Стив и Линда появляются на экране, у меня ноет в груди. Ты разбила ему сердце, Линда.

Да, я чертов мазохист.

— Похоже на фильм для цыпочек, — ни с того ни с сего заявляет Чарли.

— Если верить Чесс, любой фильм — это фильм для цыпочек. — мне нелегко произносить это имя вслух, но я отказываюсь превращать ее в фантом.

С минуту он молчит.

— Думаю, она права.

— Как правило. — Блядь. Мне нужен антацид.

Чарли поворачивается ко мне.

— Ты с ней разговаривал?

— Да.

Я не собираюсь распространяться о катастрофе, в которую превратился этот телефонный звонок. Разговор получился настолько натянутым, словно нам рвали зубы, только чтобы вытянуть хоть слово.

Его взгляд красноречив.

— Собираешься забрать её?

Когда работа её мечты самом разгаре? С Мстителями? Как, мать твою, я могу конкурировать с Железным Человеком? Или, черт возьми, Тором?

— Она не заблудилась, Чарльз.

Он достает из рюкзака бутылку зеленого сока и протягивает мне.

— Самое время отправляться на игру.

В обычный день я бы сел за руль сам. Но сегодня игра плей-офф. Чарли предложил подбросить меня до стадиона, и я догадался, что он действительно очень хочет меня подвезти. Хочет быть частью этого. Он это заслуживает. Так что, сегодня у меня есть шофер, пусть и ворчун.

— У нас еще как минимум пятнадцать минут в запасе. — Поскольку бутылка уже у меня в руке, открываю её и делаю глоток. Не скажу, что люблю зеленый напиток здоровья, потому что мои вкусовые рецепторы все еще работают, но он действительно посылает хороший заряд энергии в организм.

— Поехали, проведем их на стадионе, — говорит Чарли.

Чарли не любит ходить по краю. Вздохнув, я поднимаюсь на ноги.

— Отлично. Давай выиграем этот матч.

Чарли тоже встает и пультом выключает телевизор.

— По пути поработаем над уровнем твоего энтузиазма.

ХОТЕЛОСЬ бы думать, что я хороший актер. Но, похоже, сегодня моей игры недостаточно. Невзирая на то, что я выворачиваюсь наизнанку и показываю весь энтузиазм, на какой способен, как только наступает перерыв, и мы выслушиваем все возможные инструкции, Джейк плюхается на скамейку рядом и толкает локтем в ребра.

Защитные накладки не дают почувствовать много, но это привлекает внимание.

— Что?

Он берет бутылку у проходящего мимо мальчика, подающего мячи, и брызгает водой себе на голову, прежде чем взглянуть на меня.

— Ты играешь лучше, чем когда-либо.

Он прав, я в своей лучшей форме. Каждый раз, выходя на поле, превращаюсь в машину, работающую так, словно мне нужно что-то доказать. Печальная правда в том, что я действительно пытаюсь что-то доказать. Не себе. Ей. Всегда только ей.

Но, по странному стечению обстоятельств, с каждой победой чувствую себя все хуже, расстояние между мной и Чесс увеличивается. Потому что, черт возьми, что я пытаюсь доказать? Что они с Нортом были правы? Что она всего лишь отвлекающий фактор? Что она мне не нужна?

Именно так. Это я, блядь, и делаю.

— Спасибо, что просветил, — говорю я Джейку, словно мне все равно. — Благодарю за ободряющую речь.

Он бросает на меня косой взгляд, но продолжает улыбаться. Может мы и находимся в относительном уединении раздевалки, но рядом всегда есть кто-то, кто наблюдает, когда мы в игровом режиме, и ни один из нас не хочет волновать команду.

— Умник. Ты отлично играешь. Но у тебя пустой взгляд.

— Мне перестает нравиться направление этой речи, Райдер. — Достаю бутылку из корзины рядом и делаю большой глоток.

— Тебя Чарли подговорил?

— Он тоже заметил?

Окидываю раздевалку взглядом, словно нахожусь на вершине мира.

— Сейчас не время.

— Твоя игра в избегание убивает. Время всегда не подходящее.

Уголки моих губ болят от улыбки.

— Ну, уж точно, блин, не сейчас.

Парни слоняются вокруг, некоторые растягиваются с тренерами, другие поглощают воду. Мы все пытаемся сохранить боевой настрой, отсчитывая минуты до возвращения на поле.

Норт опускает свою задницу по другую сторону от меня.

— О чем болтаем? О победе? Потому что я люблю побеждать. Это лучше, чем проигрывать, понимаешь?

— Полегче, ядерный Лалуш, — бормочу я.

Он подмигивает.

— Так что?

Джейк наклоняется ко мне.

— Девушка Мэнни сбежала в Нью-Йорк, и у него депрессия. Но он не хочет говорить о своих чувствах.

— Убейте меня, — стону я, наклоняя голову под предлогом того, что ставлю бутылку, пытаясь скрыть гримасу.

— Тебя бросила девушка? — удивляется Норт.

Не знаю зачем, но он практически умолял меня прозреть и сосредоточиться на карьере. И так как я реально не хочу слышать это снова, то просто промокаю лицо полотенцем и произношу мимо него.

— Мы решили поразмыслить обо всем, пока она работает.

Любой мужчина знает, что если женщине необходимо что-то обдумать, то это нехорошо. Норт — не исключение.

— Жаль это слышать, приятель.

— Тебе? — недоверчиво фыркаю. — Серьезно?

Он шлепает меня по бедру, прежде чем встать,

— Если это причина твоего тусклого взгляда, тогда да.

— Я же говорил! — выдает Джейк. — Пустой взгляд.

Норт качает головой, словно разочарован во мне.

— Разве я говорил что-нибудь о том, чтобы быть несчастным? Если она делает тебя счастливым, тогда позаботься об остальном. — с этими словами Норт сваливает.

Я тоже поднимаюсь на ноги, желая пройтись. Нет, правда, я хочу догнать Норта и ударить по голове. Но не стану этого делать. Опускаю руки на бедра и делаю вид, что наблюдаю за обратным отсчетом часов.

— Этот ублюдок читает мне лекцию о приоритетах, а теперь ему жаль.

Джейк встает и копирует мою позу, улыбается с «мы чертовы хозяева этой игры» выражением лица. Затем поворачивается, его наплечники загораживают остальную часть комнаты. Пот и вода каплями стекают по лицу, под глазом чернеет краска.

— К черту Норта. Он ни хрена тебя не знает. И ты прав, я тоже не хочу об этом говорить. Предпочел бы обменяться гребаными «дай пять» или изрыгнуть речь в духе «Выиграй одну для Гиппа». Потому что, мы здесь. В плей-офф.

Он наклоняется, его голос низкий и напряженный.

— Гребаном плей-офф.

Он не обязан объяснять, что это значит. Каждый футболист понимает, куда ведет этот путь. Я открываю рот, чтобы заговорить, но он не позволяет.

— Ты должен быть в восторге. А вместо этого — ходячий мешок страданий.

Его слова почти физически ударяют в живот. Стискиваю зубы, чтобы не закричать. Не просто кричать, а орать и ругаться, потому что к черту. Я сделал все, что мог, чтобы достичь этого момента. В том числе отпустил Чесс, и это все, что он может сказать?

Джейк встречает мой гнев, не дрогнув.

— Я не пытаюсь усложнить тебе жизнь.

Свирепо смотрю на него, не в силах сохранить счастливую маску на лице. Не думаю, что могу обсуждать это сейчас.

— Позвони ей, — говорит он. — Проси, умоляй, делай, черт возьми, все что в твоих силах, но верни её, чтобы ты мог вырваться из этого ада.

Мой ответ звучит так резко, что больше напоминает крик:

— Она думает… — делаю глубокий вдох и понижаю голос: — Дело не во мне, ясно? Она усложняет, все, что должно быть просто.

— Просто? — из уст Джейка слово звучит как ругательство.

— Да, просто. Чесс переживает о будущем. Что рано или поздно, мы будем хотеть разного. И однажды я затаю обиду и променяю её на какую-нибудь образцовую жену. — Я вскидываю руку. — Как будто я хочу кого-то, кроме нее.

Джейк вскидывает брови.

— Жену, да?

Жар обжигает шею.

— Когда ты знаешь — ты знаешь.

— А она в курсе, что ты знаешь?

Моргаю в ответ.

Джейк фыркает и оглядывается вокруг, чтобы оценить, есть ли у нас еще время, прежде чем снова нацелиться на меня.

— Ты сказал ей: «Мой крысиный член не получит никто другой»?

— Крысиный член? — давлюсь смехом.

Он закатывает глаза.

— Ты сказал ей, что любишь ее, идиот?

Позади нас тренер кричит, созывая ребят.

Печальная правда застревает в горле, как стекло.

— Возможно, то, что я люблю ее, не имеет значения.

Я жалею об этих словах, как только их произношу. Проще делать вид, что это я ушел. Осознание, что возможно, я не тот человек, которого в конечном счете хочет Чесс, причиняет такую боль, что трудно дышать.

Джейк смотрит на меня сверху вниз.

— Риск есть риск. В любом случае, скажи ей.

Он хлопает меня по плечу и уходит.

Приняв решение, следую за ним. Я поведу своих ребят вперед и выиграю эту игру. Чесс не нужна мне, чтобы преуспеть в футболе. С ней или без неё, на поле я тот, кто я есть.

Она нужна мне вне поля. И я собираюсь найти свою девочку и доказать ей это.