Красивая дочь, ружьё, лопата, алиби

Глава 10. Засада

Когда тихо-мирно идёшь домой, планируя выгулять любимую и драгоценную собаку, а потом сообразить чего-нибудь поесть и, наконец-то, лечь да выспаться, меньше всего хочется, чтобы на тебя выскакивали, как два чёртика из табакерки почти бывшая жена и такая же тёща.

– Владик! – трагическим тоном воскликнула заплаканная и бледненькая жена. – Владик!

– Ааа?! – Влад сильно пожалел, что летать, а также просачиваться сквозь межэтажные перегородки он не мастак. – Милана? София Эдуардовна? Чем обязан?

– Владик! Ты что? Сменил замки в нашей квартире? – на глаза жены навернулся очередной слезопад и пролился щедрым потоком на бледненькое личико.

– В нашей? Не менял!

– Ну, как же! Ключи не подходят! – Милана в доказательство потрясла перед ним связкой ключей, украшенных стразоблескучим брелком.

– Ах, к этой квартире? Так она, Милана, вовсе не наша, а моя. В ней я имею полнейшее право менять всё, что мне заблагорассудится. Примерно с той самой секунды, как ты её покинула, чтобы свалить жить к Лёхе!

– Ревнует! – подумала Милана.

– Дyрa! – подумала София Эдуардовна, покосившись на дочь. – Видно же, что он даже не расстроен!

– Милый, ну, неужели же ты решил, что я люблю Лёху? – Милана поднесла к лицу щедро орошённый нашатырём платочек, и снова залилась слезами.

– Неа! Не думаю, – пожал плечами Влад.

– И правильно! – воодушевилась Милана, – Я просто хотела, чтобы ты меня ревновал, чтобы понял, осознал, как сильно я тебе нужна!

София Эдуардовна поморщилась, решив, что в воспитании и развитии дочери она что-то сильно упустила…

– Хотеть не вредно, но я не понял и не осознал! Милан, давай закончим этот никому не нужный разговор. Мы друг друга не любили и не любим, через неделю нас разведут…

– Влад, ты можешь меня выслушать?! – София Эдуардовна недрогнувшей рукой отодвинула назад дочь и вышла вперёд.

– Разумеется, – кивнул Влад, отлично сознавая, что раз летать и просачиваться он не умеет, то ему деваться некуда – придётся выслушать. – Слушаю Вас внимательно.

– Прекрасно! Я понимаю, что ваш брак был далёк от совершенства, и в этом есть приличное количество твоей вины! – она подождала возражений, не услышала их, довольно кивнула и продолжила, – Но ломать – не строить! У тебя есть семья! Влад, не перебивай! Она УЖЕ есть. Развестись вы всегда успеете! Может быть, разумнее учесть все ошибки и попробовать ещё раз? Посмотри на свою жену! Она плачет не переставая! Она вся измучилась! Неужели тебе её не жаль?

Влад с сомнением осмотрел почти бывшую супругу. Жаль не было…

– Прежде чем Вы предъявите ещё какие-то аргументы, я бы хотел сказать, что запах нашатырного спирта я чувствую значительно лучше, чем Вам кажется – обоняние хорошее, извините. Милана, от нашатыря могут быть ожоги, не стоит его так к носу и глазам подносить.

Милана чуть не отшвырнула платок подальше и зло уставилась на мужа.

– Что? Уже прошла любовь, завяли помидоры? – сухо уточнил Влад. – София Эдуардовна, не надо! – пресёк он попытки почти бывшей тёщи выступить со следующей попыткой. – Я не буду больше жить с Миланой. Мы разведёмся…

– Да с чего ты взял, что вас разведут? – возмутилась София Эдуардовна. – Это ещё бабушка надвое сказала.

– Ничего не знаю про бабушек, зато отлично знаю про развод – консультировался с хорошим юристом. Нам нечего делить, детей нет, разведут, даже если Милана не явится на заседание.

– Мы только-только хотели тебе сказать, что она беременна! – София Эдуардовна, порадовавшись тому, что заранее обсудила с дочерью такой ход, – Если ты не в курсе, то я тебя просвещу – ребёнка автоматически записывают на мужа, даже если с момента развода прошло триста дней! Так что, мой хороший, придётся тебе не маяться дурью и смириться.

Она торжествующе глянула на зятя, ожидая увидеть шок, панику, хватание за голову и тому подобные вещи.

– Да ладно? – насмешливо протянул Влад, добрым словом про себя помянувший адвоката, с которым свёл его приятель. – Я с Миланой не живу уже три недели. Если у неё есть справка от врача, что она беременна и там указан срок, покажите её. Если её нет, и вы рассчитываете её прикупить по сходной цене, то хочу вас разочаровать – если даже Милана успеет забеременеть и родить в эти самые триста дней, то я делаю анализ ДНК и доказываю, что ребёнок не мой!

– Да с чего ты так уверен-то? – рассердилась София Эдуардовна.

– Ну, с того, что Милана злилась на меня за то, что я ищу собаку, и ссорилась со мной… Потом она заявила, что ладно уж, она, так и быть согласна даже на ребёнка. То есть до этого она точно была не беременна. А после я к ней и пальцем не прикоснулся! – у Влада было время подумать…

Когда на консультации ему задали вопрос, а не может ли быть такое, что его супруга беременна и описали возможные варианты событий, Влад повспоминал, подумал, осмыслил происходящее и понял, что даже если это так, то ребенок точно не его.

– Не переживайте и не злитесь, мы должны предусмотреть все возможности развития событий! –услышал он от юриста, и как же теперь был благодарен за эти слова.

София Эдуардовна чуть зубами не скрипнула – зять оказался неожиданно умным, даже удивительно! Не рассмотрела, недооценила, расслабилась она! На дочь-то особых надежд не было – умом Милана явно не в неё пошла…

– Владик, а ты уверен, что следующая твоя жена будет лучше Миланы? – абсолютно хладнокровно уточнила тёща. – Может, всё-таки не будешь упираться? Я же тебе при разводе нервы попорчу прилично!

– Это я понимаю, – сосредоточенно покивал головой Влад. – Ещё бы! Меня сразу предупреждали… Просто из двух зол надо выбирать меньшее. Так вот, лучше Вы мне один раз жизнь попортите, чем потом много лет пополам перекусывать будете…

– Аж жалко отпускать! – подумала София Эдуардовна с досадой. – Как это я не оценила вовремя, что тут была такая увлекательная разминка! А теперь вот придётся Милане нового мужа ловить… Ей представилась удочка, и она недовольно мотнула головой – и лезут же в голову всякие глупости!

Нет, разумеется, молча она не ушла. Сказано было много чего. Только вот Влад реагировал настолько хладнокровно, что это было даже обидно – чего впустую-то талант тратить?

Когда Милана, обиженная его флегматичной реакцией на её рыдания и «страдания», и её матушка, наконец-то, ушли, Влад открыл дверь и, крепко заперев её за собой, поймал кинувшуюся ему на руки Рину.

– Ты переживала? Да ладно тебе, не волнуйся, с этими я справлюсь… Однако, вопрос она мне задала интересный. Следующая жена? – он глубоко задумался. – Какую бы я хотел?

В памяти моментально возникла улыбка самой красивой девушки, которую он видел за последнее время.

– Рин, а ведь она собак любит, и тебя спасла! Это плюс! И не замужем, и семья приличная нормальная, а не такая как… ну, ты поняла, о ком я, – рассуждал он.

Поневоле Влад постоянно возвращался к этой мысли, прокручивая все моменты, связанные с Верой. И чем больше думал, тем больше находил положительных черт в её облике.

Лето было каким-то не таким! Все планы летели прахом, щедро осыпаясь мелким серым пеплом на голову. Отношения, которые казались неразрушимыми, распадались на кучу осколков, свистящих вокруг. По крайней мере, так показалось Вере после разговора с её подругой Настей.

– Настюш, ты как насчёт поездки? – Вера отлично помнила, что они пару месяцев назад, мечтая о лете, собирались вдвоём съездить на водохранилище. Она даже прижмурилась, предвкушая удовольствие вдоволь поболтать с Настей, устроившись на берегу у воды.

– Какой ещё поездки? – голос подруги был отстранённым и холодным, словно и не дружили они с первого класса школы.

– Ну, мы же собирались…

– Мы собирались до того, как ты стала морочить голову моему мужу! Ты знаешь, что он мне тут заявил? Что ты самая красивая из тех, кого он знает. Ты что? В семью мою лезешь? Развести нас пытаешься? Я так и знала, что ты именно такая! Мне все говорили, чтобы я с тобой не дружила – парни последние годы только на тебя и пялились! Только тебе всё мало и мало, да? Мужа моего надо увести?

Вера ошалело слушала визгливый голос человека, которому доверяла, с которым столько лет дружила, наивно считая, что это навсегда.

– Навсегда – это, наверное, слишком долго! – пробормотала она, отключившись от чужого и непонятного человека, в которого превратилась так хорошо знакомая ей Настя. Настя – её самая-самая близкая подруга. Видимо, теперь уже бывшая.

Человеку, у которого в домашних питомцах числятся два здоровенных пса и очень, просто чрезвычайно предприимчивый и инициативный кот, крайне сложно рыдать без участия вышеперечисленного состава.

– Ты иди туда и стой поперёк прохода,– командовал кот, подталкивая лапой алабая к двери. На фоне здоровенной литой туши кошачья лапа смотрелась до смешного трогательно.

– Зачем? Она же упадёт! – смутился алабай Бук.

– Пусть упадёт, а если ты правильно станешь, то она будет падать на тебя! – воздевал кот глаза к потолку.– Понял? Ну, ты же шерстяной, так что она не ударится.

– А я? Что делать мне? – интересовался ротвейлер, точно знающий, что он не очень шерстяной, и даже почти жёсткий…

– А ты свали тумбочку!– деловито командовал кот, отлично помнящий, что за эту самую тумбочку некоторое время назад очень неудачно завалилась его любимая мятная мышь, и достать он её не смог, как ни старался.

– Зачем? – изумился Тополь.

– Её это развлечёт!– уверенно заявил кот.

– Точно? – засомневался Топ.

– Стокотово!– сосредоточенно кивнул Шарик.

– Нуууу… – засомневался Топ, плюхнулся на куцый хвост и почесал левое ухо в глубокой задумчивости. Вообще-то он не мог вспомнить, чтобы хозяйка развлекалась и радовалась, сшибая тумбочки, но, может быть, дело в том, что это должен был делать кто-то другой? – Ты точно уверен, что её это порадует?

– Да не сомневайся, дружище!– логику кота понять можно было запросто – он же порадуется, получив назад свою мышь? Порадуется! А значит, и хозяйка порадуется! Все правильные котолюди радуются за своих котовладельцев! – кот с полным на то правом считал котолюдем Веру, исходя из того, что она людь, осчастливленный котом. А котовладельцем именовал себя любимого, а что? Логично! Он, кот, – владелец котолюди.

Топу не пришлось очень сильно напрягаться, чтобы уронить тумбочку.

На грохот моментально примчалась перепуганная Вера, запуталась в Буке, который выдвинулся в указанном котом месте, хозяйка чуть не рухнула на него, чудом уцепившись за косяк, а оттуда, вися на дверном косяке как мартышка, с крайним изумлением смотрела, как кот, запрыгнувший на стол с какой-то пыльной фигнёй в зубах, непринуждённо запихал её лапой за сахарницу, а потом посмотрел прямо ей в глаза, размахнулся лапой и сшиб на пол стеклянный кувшин для холодной кипяченной воды.

– Шуууууххх, – сказала вода, вырываясь в полёте из горлышка и увлекая за собой кувшинную крышку.

– Баммммм, – отозвался кувшин, увесисто обрушиваясь на пол.

– Скриииип, – согласилась дверца тумбочки, элегантно распахиваясь в аккурат под ноги Веры, наконец-то отцепившейся от косяка.

– Ну, вот! Я же говорил, что она тут же перестанет плакать и повеселеет! –уверенно заявил кот, довольно разглядывая слегка истерически смеющуюся подопечную, сидящую в луже воды в обнимку с кувшином.– А вы мне не верили!

– А кот-то опять был прав… – вздохнул Бук, невозмутимо, словно танк форсировавший лужу воды, вылившуюся из кувшина. – И как у него это получается? Не понимаю!

– Да, он у нас умный! – согласился Топ, сидя в той же луже, но с другой стороны от Веры, и с уважением поглядывая на сослуживца-Шарика.

– Как же! Дадут мне поплакать над тем, что у меня исчезла, пропала и растворилась моя подруга… – думала Вера, невесело заглядывая в прозрачный кувшин. Почему-то вид Шарика, искажённого стеклянными стенками кувшина, и что-то добывающего из-за сахарницы, навевало на философский лад. – Надо же… Если так на кота смотреть, он прямо вылитый тигррр… Здоровый такой, больше Бука и Топа – она через боковые стенки кувшина покосилась соответственно направо и налево, туда, где застыли озадаченные её поведением псы. Вера подула в кувшин, и тот откликнулся сочувственным гудением.

– Обидно! Столько лет, настоящая подруга… Секундочку. А почему, собственно, настоящая? Просто из-за давности дружбы? Но разве настоящая подруга стала бы меня обвинять в такой ерунде? Настя же знает, что я никогда специально не уводила парней не только у знакомых, но и вообще… Я никогда не провоцирую их, не заигрываю, не приманиваю. А её муж… – Вера поморщилась, – Она же совсем недавно жаловалась, что он ни одну юбку не пропускает! Так если она об этом знает, зачем меня обвинять?

На этот вопрос ответ нашелся очень просто – если Насте признать, что Вера не виновата, то следом надо протереть глаза и осознать, что муж не просто «юбки не пропускает», но и ни во что не ставит их брак. Что нужно с этим что-то делать – или пытаться с ним поговорить, или принять факт того, что семья-то у них не очень семья, а так, просто совместное проживание. Признавать не хочется – страшно, да и делать что-то потом надо. Что-то менять, перекраивать, уже вроде как устоявшуюся жизнь и свой вроде как законный статус жены, а этого делать не хочется. И да, надежда на то, что «оно как-то наладится, рассосётся, само решится» не дремлет.

– Ну, это, конечно, не повод вешать на меня всех собак! – решительно заявила Вера, поднимаясь из водо-кувшинного океана, – Тем более, что, когда её муж объелся груш и стал ко мне подкатывать, он был послан стремительно, резко и достаточно болезненно!

– Как ты думаешь, нам надо на ней повиснуть? – уточнил Топ у Бука.

– Она уронится и ударится! – помотал тот тяжеленной головой.

– Тогда… тогда на неё висели какие-то другие собаки? Она не была уронетой! – удивлялся Топ.

– Наверняка, это были какие-то визгливые мелко-собачьи прищепки, их повесить можно много! – Бук знал, что говорил – когда он выходил гулять по одному из их городских маршрутов, там на него непременно навешивались с разбегу несколько штук таких длинненьких прицепочных песей под названием «тыксы». Это у них игра такая была – он начинал кружиться, тыксы радостно верещали что-то невнятное сквозь сжатые зубы, хозяйка тыксей хваталась за голову и сдёргивала с него очередную мимопролетающую прищепку… но то игра! При них с Топом на Веру никакие чужие собаки, даже размером с мышь, не вешались. А вот когда их рядом нет…

– И почему она нас всегда и везде с собой не берёт? Ходит непойми где, и там на неё невесть кого цепляют! – проворчал Бук, слегка расстроенный этой жизненной несправедливостью по отношению к хозяйке. – Нечего расстраиваться! Подумаешь… мы-то с тобой! – он боднул головой Веру, уже переодевшуюся и тоскливо присевшую на диван.

–Да, мы – рядом! – дополнил Топ, делая незаметную, как он надеялся, попытку залезть Вере на ручки…

– Не грусти!– на плечи Вере, прибитой собачьими нежностями вглубь дивана, непринуждённо перетёк Шарик и торжественно вручил ей свою драгоценную мышь. Весьма пыльную с одного бока, слегка пожёванную с другого, но без сомнения ароматную, –Если ты совсем грустишь, то понюхай с мятой мышь!– складно мурлыкнул он, и псы обменялись горделивыми взглядами – не у всех собак есть такой кот, а только лишь у избранных!