Красивая дочь, ружьё, лопата, алиби

Глава 9. Дела шли хорошо, но в неизвестном направлении

Что нужно человеку, когда он отдыхает? Правильно! Чтобы ему не мешали! Ну, или ей не мешали, в сущности, это не принципиально. Никто не любит, когда мешают отдыхать.

Неудивительно, что и Вера не любила.

– Вася, – нежно отвечала она смартфону, гудящему что-то проникновенное. – Вася, отстань от меня! Не надо каждый раз покупать новую симку. Я ж не каждый день жду звонок от зоодоставки, так что сегодня тебе повезло, а дальше я опять не буду принимать звонки от незнакомых номеров.

Но Вася был упорен…

– Верочка, я тебя люблю! Ты слышишь?

– Слышу, – обречённо соглашалась Вера, – И уже раза четыре тебе объясняла, что никаких отношений у нас нет и не будет! Я тебя не люблю, общаться просто так не хочу, и голову тебе морочить тоже не желаю.

– Тебе что? Жалко?

– Представь себе, – пожала плечами Вера.

– Вера, неужели тебе меня не жалко? Я же страдаю! – тяжело и нарочито обречённо вздохнул Вася, который учился с Верой в одном институте, только на два курса старше. Он был абсолютно уверен, что массированную атаку и длительную осаду не выдерживает никто, а значит и Верка рано или поздно сдастся. Чем именно это может для него закончиться, он не очень понимал, представляя только свою победу. Правда, Верка вредничала… но ничего, и не таких обламывали. – Вера, ты жестокая!

– Ага, очень! Если это всё, то прощай, Вася!

Вера отключила смартфон, потом припомнила про курьера, опять его включила и обреченно уставилась на Васин номер, упорно возникающий на экране.

– Он что? Тупой? – нет, Вера не была жестокой, напротив. Первые два раза она всё объясняла максимально тактично и спокойно, а потом… потом поняла, что Вася вовсе не влюблён – он из породы альпинистов.

– Покорение вершины любой ценой! Вася, я же не Джомолунгма и даже не Эльбрус! – вздохнула она, – Я б ему надоела через неделю, а ещё через две он бы начал втихаря искать новую вершину. «Лучше гор, могут быть только горы, на которых ещё не бывал», – припомнила она строку из песни Высоцкого. – Ага-ага. Гор мнооого, а Вася – парень трудолюбивый. Удачи, как говорится, только не со мной. А то со мной можно только нос разбить…

– Лучше гор, могут быть только горы, где объект тебя не бивал… – перефразировала она Владимира Семёновича.

Вася упорно трезвонил, Вера боролась с желанием утопить смартфон в бочке с водой, или принять звонок и подробно объяснить, что так навязываться к девушкам не стоит.

– Девушки… они же такие разные бывают. Иные вообще противные, вот как я, например! – шипела она на смартфон.

Когда приехал курьер с мешками собачьего корма и коробкой кошачьих консервов, Вера приняла заказ, расплатилась, пять раз последовательно добывая из коробки кота Шарика, решившего, что раз это всё равно ему, то он может распоряжаться собственным имуществом как ему заблагорассудится. И стоило ей только закрыть калитку, как на улице послышался истошный вой. Причём, явно женский.

– Сыыыынооок, сыноооочек! – голос был знакомый, эмоции вызывал какие-то не лучшие, короче, любопытствовать не хотелось. Кроме того, у калитки возникла обширная морда Бука, которая недвусмысленно начала подталкивать Веру подальше от забора.

Не хотелось, а пришлось – позвонила соседка слева и возбужденным тоном поведала, что:

– Зайцев-то Макс того…

– Что того? – удивилась Вера, от Макса можно было ожидать чего угодно, этакого… неприятненького.

– Отъездился!

– Как? – не поняла Вера. – Машину разбил?

– Ещё хлеще! Мать вон, ходит, воет. Пошла к вашим соседям через дом, там же и муж, и жена юристы.

– Да что стряслось-то?

– Он выпил, нет, точнее был в зюзелку нетрезвым, сел за руль, а его остановили на посту ГИБДД, ну, то есть хотели остановить. Он, видать, вспомнил, что уже попадался, да штраф платил, и кааааак драпанул. ДПСники, разумеется, за ним. Короче, наш Зайцев въехал в озерко. Помнишь, есть такое небольшое озеро в лесу? Мы с вами года три назад там чернику собирали?

– Помню, конечно. Оно ещё такое подзаболоченное.

– Во-во, туда-то он и въехал. По крышу!

– Что? Утонул? – испугалась Вера, внезапно вспомнив красное перекошенное лицо Макса, когда он отталкивал от берега собаку. Нет, даже увидев всё это, Вера не желала ему смерти. Смерть – это уже безвозвратно, неисправимо… Нельзя её желать людям! Всё равно каждый получает своё, а желающему-то зачем лишний грех на душу брать?

– Нет, живой. ДПСники достали. Вот работа у людей, а?

– Да уж, – выдохнула Вера. – Так, погоди, а чего мать его тогда так воет?

– Ну, как чего? Макса в больницу поволокли, воды-то он наглотался, правда, ничего такого не случилось, быстро откачали. Но не факт, что всё так просто закончится. Во-первых, повторное задержание в нетрезвом состоянии тянет на двести-триста тысяч штрафа, во-вторых, он удирал, в-третьих, как мне его мать сказала, он вроде пытался на инспектора наехать – камеры так зафиксировали. Короче, попал дурень очень неслабо! Хуже не бывает!

Вера слушала соседку и думала, что раз он сам жив-здоров, никого не убил, да не покалечил, то дело закончилось очень даже хорошо. Да, для матушки Зайцевой и для него самого сейчас всё невесело, но могло же быть несоизмеримо хуже!

– Зайцева сейчас носится и костерит ДПСников, что, мол, не попытались бы сынка остановить, он бы нормально доехал, протрезвел, проспался, и всё бы нормально закончилось.

– Ну, и глупо! А если бы он по дороге кого-то задел? Пусть не сейчас, пусть завтра, послезавтра? – не выдержала Вера.

– Это да. Но ты ж Зайцеву знаешь? Она его сама и испортила – потакала всему, что он делал. Вот теперь расхлёбывать придётся…

Вера не очень удивилась, увидев, что Топ, сидящий на веранде, напружинился и как компас указал носом на калитку. Около калитки в той же позе застыл Бук.

– Потаповы! Михал Иваныч! – затарабанила в калитку Зайцева, возвращаясь от соседей-юристов, а когда калитка открылась, попыталась было решительно войти во двор, но уставилась на двух здоровенных собак, преграждающих ей путь. – Верка, отец дома?

– Нет, они в Москву на день уехали. Им что-то передать? – Вера решила, что лучше всего делать вид, что ничего не знает.

– Ой, как не вовремя! Я с Михал Ивановичем посоветоваться хотела – кому на лaпу дaть, чтобы Максима отпустили? Нет, ты представляешь? Взяли, загнали мальчика в болото, чуть не утопили, он, бедненький мой, в больнице сейчас. Машину угробили, а сами ещё обвиняют в том, что он был пьян и чуть не задавил гайца. А нечего под колёса было лезть! – крикнула Зайцева в сторону, где по её мнению, находился тот самый инспектор ДПС.

Вера смотрела на неё во все глаза. Нет, знала она, конечно, эту самую Зайцеву преотлично. Ещё с детства знала, что это склочная, крикливая, неумная тётка. Но чтобы настолько неумная…

– Я думала, что это дно, и тут снизу деликатно постучали ногой с разбегу! – машинально подумала Вера.

– А вообще, это всё ты виновата! – переключилась Зайцева.

– Это ещё почему? – опешила Вера.

– Ходишь, хвостом крутишь перед парнями. Вырядилась… – Зайцева критично осмотрела Веру, как назло, одетую в джинсы и мешковатую оранжевую футболку. – Эээээ, ну, не так вырядилась, как надо! – выдала Зайцева, явно с нежного Максиньковского детства готовящая себя в образцово-показательные свекобры. – Вот Максик и выпивать из-за тебя начал!

– Так! А ну-ка, выметайтесь отсюда! – Вера очень не любила склоки, старалась держаться от них подальше, но, когда её к этому вынуждали, могла дать отпор вполне решительно. – Ваш Макс выпивает с шестнадцати, уже восемь лет как! Вы что, хотите сказать, что я в свои одиннадцать поразила его воображение? Нечего с больной головы на здоровую валить! И да, я Вам не советую кому-то что-то пытаться на «лапу давать», ещё и сами в историю попадёте!

– Советчица нашлась! – Зайцева надулась, распаляя себя, но Вера не позволила ей закончить этот увлекательный процесс по превращению женщины в передвижную и озвученную доменную печь.

– Вы бы лучше порадовались! – сухо сказала Вера.

– Че-го? Чего ты счас там вякнула? – опасно покраснела Зайцева, и тут же подалась назад, заметив опасно сверкнувшие глаза псов.

– Порадовались бы, говорю, – невесело откликнулась Вера. – Мне Макс сам буквально несколько дней назад говорил, что на него столбы прыгают… То есть он постоянно нетрезвым ездил. А ну как сам бы въехал в столб? Или в то же озеро, но без ДПСников? Да он же не выбрался бы! Вы только представьте…

Зайцева внезапно представила и схватилась за горло, словно это она была там, в машине, которую заливала тёмная озёрная вода.

– Вооот, а Вы шумите, злитесь. Может, этим ДПСникам спасибо сказать надо! А ну как они Макса от беды уберегли?

С этой стороны Зайцева как-то не думала. Она вообще была очень прямолинейна – как шпала. Есть сыночек, а есть все остальные, которые ему навредить хотят… И когда Вера развернула на полном скаку летящую в атаку Зайцеву и переключила её внимание на другую точку зрения, боевой запал как-то сдулся, и она послушно пошла прочь от калитки.

– Дела шли хорошо, но неизвестно куда! – вздохнула Вера. – Нда… какая замечательная штука – воспитание собак. Вот честное слово, столько полезного узнаёшь! – подумала она, наглаживая обоих псов. – Метод переключение внимания у агрессивной собаки и на некоторых людях преотлично работает.

– Низшие создания. Не то, что коты. Нас фигушки с чего переключишь…– снисходительно фыркнул затаившийся в кустах Шарик, который уже почти совсем собрался прогнать мерзкую бабищу, только выбирал наиболее выгодное положение для рывка.

Стоило только Вере устроиться в гамаке, как снова позвонил альпинист – Вася, трудолюбиво сменивший симку в телефоне и решивший всё-таки добиться внимания этой вредной девицы.

– И не надоедает ему, однако, – Вера флегматично скинула звонок, внеся очередной пункт в чёрный список.

Новый звонок заставил её возмущенно схватить смартфон, решив всё-таки высказать вязкому и неприлично настырному поклоннику, куда и как быстро ему нужно двигаться, но надпись на экране гласила «Влад – Рина».

– Аааа, хорошо, что посмотрела, вот бы разогнала человека на все четыре стороны ни за что и ни про что! – посетовала Вера. – Добрый день, слушаю Вас, Влад.

– Вера, здравствуйте! Я вдруг сообразил, что не поблагодарил Вас за Рину.

– Ну, как же не поблагодарили? Всё, что нужно, Вы сказали, да и она тоже, – Вера улыбалась, вспоминая доверчивую пятнистую морду, вложенную в её ладонь.

– Нет, я чувствую, что этого всё равно как-то недостаточно! – Владу очень хотелось, чтобы девушка поняла, что он действительно ОЧЕНЬ признателен. – Я пока её искал, чуть с ума не сошел… С женой развёлся. Ну, почти развёлся – через неделю заседание, лучшего друга лишился. Правда, как выяснилось, это и не друг был… а так…

Вере прямо голос Высоцкого померещился «Парня в горы тяни, рискни… и не друг и не враг, а так…». – Вот бывает же… Горы и Высоцкий меня сегодня прямо преследуют, – подумала она.

– Короче, Верочка, вы мне не просто Рину, Вы мне надежду на нормальную жизнь вернули!

Вере показалось, что фраза прозвучала как-то натужно.

– А может, я уже придираюсь к людям? Вот попадаются всякие… странно-настырные типы, так недалеко и до полного неприятия всех мужчин. Так спросят у меня, как пройти к метро, а я, вся такая гордая: «Мущщщщина не приставайте, я знаю, что поразила Вас насмерть, но мне на это плевать!»

Вера чуть в голос не рассмеялась, пришлось делать вид, что слегка закашлялась. Над краем гамака тут же возникла озабоченная морда Топа, осмотрела Веру и успокоено опустилась вниз.

– Вера, так я могу приехать? – уточнил Влад.

– Нет, извините, не стоит. Я очень рада, что у Рины всё хорошо, буду рада увидеть её фото, а приезжать… зачем? Вам только лишние хлопоты. Нет-нет, я не могу Вас так напрягать, мне это будет неприятно, – Вера отлично умела уворачиваться от «давай-я-приеду-и-тебя-развлеку», филигранно подсекая на корню все возможности сделать новый заход.

Нет, Влад бы ещё что-то придумал, но работа – будь она неладна – срочно требовала его вмешательства. Он пообещал выслать фото и задумался, как бы ему найти новый повод для визита.

Над этим вопросом он рассуждал весь остаток дня, не подозревая, что вечером его поджидает явление под названием «натуральная засада».

София Эдуардовна была женщиной бесспорно красивой, совсем неглупой и очень ленивой. Она и сама это признавала, более того, пропагандировала свои взгляды.

– Лана, мужья не ценят заботливых клушек, которые готовы для них без конца убирать-стирать-гладить и готовить. Понимаешь? Приучай мужа к тому, что ты – драгоценность, украшение его жизни. Цени себя выше, чем всё остальное! Уборка? Сейчас приходящую уборщицу найти не трудно. Готовка – любые блюда любой кухни можно купить в доставке. Одежду лучше сдавать в химчистку и прачечную. Конечно, на это нужны деньги, вот заработать их – уже забота мужа. Короче, есть ты, и есть всё остальное. Остальное отправляй параллельным маршрутом. Зато внимательно следи за супругом – чтобы ценил и уделял тебе внимание.

Лана науку усвоила. Заботы шли рядом как рельсы, муж ценил и уделял, жизнь удалась… но… но вдруг как-то запнулась о проклятую собаку, сбилась и рухнула Анной Карениной перед паровозом под названием «Развод».

А тут ещё гад-Лёха подвёл! Вернулась к Владу, а он… Милана даже не могла подобрать нужный эпитет для описания недавнего поведения мужа.

Пришлось возвращаться домой. Отец воспринял появление на пороге Ланы с чемоданами как-то обречённо, словно всегда этого и ожидал, но Лана привыкла не обращать на него особого внимания, зато мама…

– Лана, что это значит? – стальным голосом, в котором разом прозвучали нотки дамасской стали, титановые оттенки и звон булата, спросила София Эдуардовна. – Развод? Ой, какая ерунда, а я уж испугалась! – насмешливо фыркнула она, правда, ровно до того момента, пока не узнала подробности.

– Чем? Чем ты думала? Где был твой мозг? Он у тебя вообще есть, или ты в отца пошла? – разъяренной коброй шипела София. – Я тебе что говорила? По самому дорогому мужчин бить нельзя. Нет, я не про физиологию, дура! «Я его не бииила», – передразнила она дочь, – По дорогим их сердцу игрушкам бить нельзя! У твоего отца это охота, будь она неладна, у кого-то рыбалка, что ещё хуже, у кого-то футбол или политика – это примерно одно и то же. А у твоего Влада – псина. Ну и пусть бы тетешкался. Чем мешал? А второй? Как там его… Лёха? У него-то игрушки похуже – домоводство и уют жениными руками – это одно из самых опасных мужских увлечений. Разве же можно менять лучшее на худшее? Фу, просто.

Но материнское сердце не камень. Слёзы дочери, и особенно осознание того, что Лана теперь вернулась домой и явно планирует задержаться, смягчили Софию.

– Ладно, я попробую исправить ситуацию. Поди, возьми в аптечке нашатырь. Можно и лук, но за ним в магазин надо…

– Зачем? – изумилась Милана, представившая какое-то диковинное блюдо из лука и нашатыря.

– Как зачем? Скорбь изображать! Ты поревела, конечно, но это недостаточно. Скудно как-то для Влада. Надо побольше!

– Так лицо же отечёт… – несмело напомнила Милана. – Ты же сама говорила, что много лучше не плакать.

– Ну, не тогда, когда тебе до развода остаётся неделя! Ладно, бери нашатырь, оденься поинтереснее, и поехали.

– Куда?

–Ой, ну, как куда? В засаду!

Отец Ланы посмотрел в окно на удаляющуюся машину жены и хмыкнул: – А я тебя, Владик, предупреждал! Ты ж даже не представляешь, с кем дело имеешь! Позвонить ему что ли? Неее, не буду. Сам женился, теперь пусть сам и спасается!