Бог, которого не было. Красная книга

Кубизм, ебанутый на весь свой куб

Дальнейшее было похоже, ну, как будто ты начал исповедовать кубизм. Ты – это Бог. А кубизм – это направление такое в искусстве. Ну вот все выглядело так, как будто бы ты насмотрелся Пикассо, Фернана Леже и стал исповедовать кубизм. И заново мир создал. По канонам кубизма. Причем это был еще тот кубизм – ебанутый на весь свой куб. Ну и мир был такой же. Прямоугольник камеры; квадрат комнаты для допросов, куда меня таскали из прямоугольника камеры; непроницаемые ромбы следователей, допрашивающих меня в квадрате для допросов, куда меня приводили из прямоугольника камеры; ну и лестница. Та, по которой меня водили из прямоугольника камеры в квадрат, где меня допрашивали ромбы-следователи. Один ромб был всегда небрит и хорошим, второй же – женщиной и сукой. Ну это традиция такая у ромбов – хороший и плохой полицейский. Хотя я ведь даже не знал толком, кто меня арестовал – Моссад, Шабак или еще чего пострашнее. А ромбы не говорили, вернее, как раз говорили: тут мы задаем вопросы. Ну это тоже традиция такая. У ромбов. Вообще, было полное ощущение, что ромбы эти со мной в тетрис играли. И тот ромб, что небритый, и тот, что сука. Ромбы засыпали меня вопросами, я не отвечал – вернее, сначала я отвечал, но их не устраивали мои ответы, и они снова и снова задавали свои вопросы: откуда я взял взрывчатку, на кого я работаю и где мой второй носок, – в общем, я перестал отвечать, и вопросы быстро забивали всю мою голову. Ну и сгорали. Как в тетрисе. А потом меня отправляли из квадрата в прямоугольник. По лестнице. Лестница, соединяющая прямоугольник с квадратом, – ее вообще нарисовал Марсель Дюшан. Ну, помните его «Обнаженная, спускающаяся по лестнице»? Нормальный человек, правда, не видел там никакой обнаженной, а ненормальные не допустили эту картину к выставке с формулировкой «что обнаженная не должна спускаться по лестнице, она должна лежать».

В квадрате я лежал на двухэтажной шконке, сделанной в форме многоугольника. Скорее всего, это был правильный додекаэдр. А может, неправильный додекаэдр, не знаю. Но я лежал в прямоугольнике камеры на первом этаже многоугольника тюремной шконки, как та обнаженная с картины Марселя Дюшана, которая, по мнению ненормальных кубистов, не должна идти по лестнице; а в голове по-прежнему тетрисом накапливались вопросы – не те, что мне задавали ромбы, и тот, что небритый, и тот, что сука, – а другие: что происходит; почему Даша не берет трубку, хотя этот-то вопрос я мог бы и не задавать – телефон у меня отобрали; как мне сказать Недаше, что я потерял Мартышку; как я должен готовиться к выступлению нашей группы «Лучше не будет»; и, естественно, почему я не куст сирени. На все эти вопросы у меня не было ответов, и они тоже сгорали у меня в голове; а потом я засыпал, или мне казалось, что я засыпал, и мне снилось, что меня нет, ну вот как нет этой самой обнаженной на картине Марселя Дюваля «Обнаженная, спускающаяся по лестнице», а может, это мне и не снилось, и меня действительно не было, но потом меня будили и отправляли по лестнице в квадрат для допросов. И так повторялось изо дня в день. Картины в стиле кубизма асимметричны и неправдоподобны, созданы грубыми штрихами и лишены реалистичности. В них не учтены перспективные аспекты и приглушена колоритная гамма. Вот и моя жизнь была асимметрична и неправдоподобна, без всякой перспективы.

Ну я ж говорю: кубизм, ебанутый на весь свой куб.