Краткая история Бразилии

История Бразилии продолжается. Вместо послесловия

Итак, книга Бориса Фаусту прочитана, читатель перевернул ее последнюю страницу. Каково же впечатление от проникновения в такой увлекательный, манящий, да и по-своему драматичный сюжет, каким является история Бразилии, представшая перед нами во всей своей полноте?

Начиная читать книгу Бориса Фаусту, мы знакомимся со страной в тот момент, когда ее не было на карте мира и ей еще предстояло открыться взорам португальских мореплавателей, а затем и других европейцев. Вскоре мы, следуя за повествованием бразильского историка, становимся свидетелями того, как формируется колония, как бандейрантес открывают и осваивают новые территории… А затем, «проходя» через строительство и созидание государства, через сложнейшие перипетии формирования общества, мы присутствуем при разворачивании 500-летней ретроспективы исторической эволюции страны.

Сегодня же мы открываем для себя Бразилию наших дней — современное демократическое государство, региональную державу, идущую по пути обновления, экономического и социального реформирования, проводящую активную внешнюю политику, играющую весомую и все возрастающую роль на мировой арене, превращающуюся в государство с глобальными мировыми амбициями. Не будет преувеличением сказать, что историческая траектория более чем пятивекового развития логически привела народ и общество Бразилии к моменту, когда можно констатировать: «Aqui começa о futuro», как говорят бразильцы, или «Здесь начинается будущее», как мы скажем по-русски.

Что же было между этими двумя «точками» бразильской истории? Прямая линия, некий гладкий «накатанный маршрут»? Или сложный, подчас извилистый путь с немалыми препятствиями, противоречивыми проблемами, неоднозначными решениями? Эволюция во главе с безликими вождями или развитие, сама логика которого — прежде всего в XX в. — порождала и выдвигала на первые роли крупных, неординарных лидеров (некоторые из них стали персонажами не только национального, но и континентального и даже мирового масштаба)? И хотя одной из главных черт бразильской истории является нерадикальный разрыв с прошлым (примерами как раз радикальных изменений и прерывания прежнего хода событий стали, на наш взгляд, только революция 1930 г. и военный переворот 1964 г.), можно ли говорить о внутренней бесконфликтности бразильской исторической парадигмы?

Ответ на эти вопросы — в самой истории этой замечательной страны, а еще — в прекрасной и глубокой книге, которую читатель держит в своих руках.

Три крупных периода было в политической истории Бразилии — Колония, Империя, Республика. Все они имеют совершенно определенные хронологические пределы: Колония — 1500–1822 гг., Империя — 1822–1889 гг., Республика — с 1889 г. по наше время. Но интересно, что в «общем потоке» истории Бразилии необычайно велика и роль истории экономической. Историки традиционно считали, что в истории Бразилии до XX в. имели место три крупных экономических цикла — «эпоха сахара» (середина XVI–XVII вв.), «эпоха золота» (конец XVII в. и весь XVIII в.) и «эпоха кофе» (XIX в., к концу которого Бразилия превратилась в крупнейшего мирового производителя кофе). Впрочем, существует и более дробное деление, дополняющее указанное выше — «эпоха красного дерева» (первая половина XVI в.), «эпоха хлопка» (XVIII в.), «эпоха каучука» (конец XIX — начало XX в.). А Борис Фаусту показывает, сколь сложна и непрямолинейна экономическая история страны: возражая против ее схематичного деления на жестко очерченные «циклы», он демонстрирует их взаимное переплетение, взаимопроникновение и взаимовлияние.

И еще об экономике. Вообще-то экономическая история есть у каждой страны. Но в Бразилии она приняла по-своему гипертрофированные формы. И произошло это потому, что с самого своего зарождения страна была включена в международные экономические отношения, в мировое экономическое пространство. Даже плантационное рабство вписывалось в процесс генезиса капитализма в Европе, а, следовательно, — ив контекст мировой истории. Что же говорить о XX — начале XXI в.: в наше время Бразилия является уважаемым членом огромного числа международных экономических объединений, союзов и организаций.

Не случайно поэтому и современную дипломатию Бразилии принято характеризовать как «экономическую»: внешняя политика страны во многом ориентирована на экономические результаты. И книга Бориса Фаусту, правомерно уделяя экономической истории не меньшее внимание, чем истории политической, повествует о том, каковы исторические корни этой «экономической дипломатии» сегодняшнего дня, как она формировалась в ходе бразильской истории.

Любопытный факт: Бразилия начала свой исторический путь с сахарного тростника, который в далеком XVI в. перерабатывался на маленьких заводиках «энженью», — а уже в наши дни занимается, как мы читаем в параграфе 4 главы 6, не просто механическим расширением его посадок, но использует его качественно иным способом: производя из него этанол как горючее для автомобилей. Можно улыбнуться этой перекличке эпох, а если задуматься серьезно, в этом нельзя не увидеть определенный и весьма глубокий смысл — символ бразильской исторической траектории…

Ведь вот что интересно: читая книгу бразильского историка, мы находим зримые свидетельства того, что история его страны развивалась как бы «по восходящей»: от колонии через получение независимости к империи и далее к республике; внутри республиканского периода — от олигархического сговора к сломавшей его глубокой революции, через смесь популизма и реформаторского национализма к демократическому транзиту; через разочарования и турбулентность переходного периода к консолидации демократии, а затем и к построению современного демократического государства. Все же мы вправе задаться вопросом: свободна ли эта демократия (если говорить о демократии) от исторических напластований (например, клиентелизм в его «бразильской форме» коронелизма и т. д.)? Конечно, нет. Несет ли она в себе слабости и недостатки, а подчас и изъяны сегодняшнего дня? Конечно, да. Но нельзя не признать: развитие, пусть и не триумфальной беспроблемной поступью, но идет «вперед и вверх»; демократия развивается, ищет новые формы выражения, стремится стать средством решения таких задач, как стабильность, контролируемый рост, «социальная включенность» (т. е. включение всех слоев населения в экономическую жизнь и гражданское общество) и устойчивое развитие, способное обеспечить функционирование информационного общества и экологическое равновесие. То есть демократия стремится соответствовать главным чертам бразильской модели модернизации наших дней.

И в этом — четко выраженный поступательный ход бразильской истории.

Книга Бориса Фаусту относится к числу наиболее эмблематичных, знаковых произведений национальной бразильской историографии. И в системе среднего образования, и в университетах ее рекомендуют как крупную, значимую работу, а уж будущие историки знакомятся с ней обязательно. «Новое дыхание» книга приобрела в апреле 2013 г., когда образовательный канал бразильского телевидения «Телевидение для школьников» запустил несколько серий под названием «История Бразилии в изложении Бориса Фаусту», где сам историк в кадре повествует о главных этапах эволюции страны на фоне богатого документального и видеоряда, наглядно иллюстрирующих его рассказ. Таким образом, «озвученная» автором и снабженная уникальными документальными кадрами, книга получила свою вторую жизнь…

Б. Фаусту назвал свою работу «Краткая история Бразилии». Она написана на базе его же полной «Истории Бразилии», впервые изданной автором еще в 1994 г. «Краткая история» — сжатое и в силу этого в высшей степени насыщенное повествование о ходе и перипетиях национальной истории страны. Эту «сжатость» почувствовали мы, переводчики, ощутив в полной мере внутреннюю напряженность текста, даже своего рода пассионарность, отвечающую самому предмету исследования Подобно тому как невидимая «пружина» постепенно разжимается и заставляет раскручиваться повествование, как разматывается туго смотанный клубок, так и текст Бориса Фаусту неотрывно ведет за собой читателя, в некоторых местах напоминая «детективную историю»: даже когда точно знаешь, что будет впереди (ведь это «впереди» уже давно закончилось и всем известно), ждешь с напряженным вниманием — чем закончится этот рассказ?.. Особенно это чувствуется в главах, посвященных истории XX в., где ход событий действительно приобрел новое ускорение.

Работа Бориса Фаусту — еще одно свидетельство того, что история Бразилии — неисчерпаемая и интересная тема, благодатное поле для исследования. Нет сомнения в том, что многообразный опыт Бразилии, прежде всего в области модернизации и развития, обогатил мировую историю и цивилизацию. Являясь неотъемлемой частью всемирной исторической эволюции, Бразилия, с одной стороны, продемонстрировала свою сопричастность ее общим тенденциям, а с другой — предложила модели и парадигмы, весьма отличные от «магистральных», хотя и подтверждающие, подчас парадоксальным образом, нахождение страны в общем контексте мировых процессов. Особенности исторической эволюции Бразилии поставили перед учеными множество проблем, носящих спорный характер и требующих дальнейших изысканий.

Если обратиться к новейшей истории Бразилии, то мы увидим, что и в ней накопилось немало вопросов. Как трактовать характер революции 1930 г. и политику Варгаса, наложившую отпечаток на весь ход современного развития страны? Как оценивать саму личность Варгаса, кто он — авторитарный диктатор, сторонник политики «жесткой руки», харизматический лидер, популист, демократ, националист-реформатор или все это сливается в его облике воедино, выступая теми или иными гранями на разных этапах его деятельности? Что такое бразильский национализм как мощнейшее идеологическое направление, определявшее политическую жизнь страны и в 1930-е гг., и в первые десятилетия после Второй мировой войны? Как выглядит сегодня сочетание национализма и неолиберализма, либеральных теорий экономического роста и неокейнсианских концепций роли государства? Какую роль в давней и недавней истории Бразилии сыграл популизм?

А участие Бразилии во Второй мировой войне? Ведь это далекое от бурь и кровопролитных сражений государство, отгороженное океаном от европейского и мирового конфликта, могло спокойно решать собственные (и немалые) задачи, укрывшись бархатной сенью пальм и наслаждаясь мерным шумом океанского прибоя. Однако же что-то заставило Варгаса (того самого Варгаса, который, как пишет Б. Фаусту, искусно лавировал между воюющими сторонами, «стремясь извлечь выгоды» для модернизации экономики страны) принять историческое решение об отправке экспедиционного корпуса в далекую Италию (Бразилия стала единственным латиноамериканским государством, воевавшим с нацистами на европейском театре военных действий), превратив тем самым Бразилию в активного участника антигитлеровской коалиции? Приняв это поистине смелое в тех обстоятельствах решение, преодолев былые (и, надо признать, весьма сильные) колебания, Варгас показал себя крупным государственным деятелем, сделавшим ставку на отказ от союза со странами «оси». Этот малоизвестный, к сожалению, в России, но, однако же, интереснейший эпизод бразильской истории показывает, как на крутых поворотах истории найти свое место в концерте мировых держав, как разглядеть, что в роковые для всего человечества минуты подлинно национальные и долговременные интересы страны кроются не в тихом выполнении «домашних дел», а в слиянии с глобальными «требованиями момента», в выступлении единым фронтом против общего врага.

А совсем уже современная, разворачивающаяся на наших глазах история Бразилии?

За почти три десятилетия развития в рамках демократического режима (1985–2013) страной накоплен огромный опыт модернизации и обновления политических институтов, консолидации и структурирования самого гражданского общества. В чем же особенности демократического транзита и каковы черты современного демократического режима в Бразилии? В чем причины того, что бразильское общество сумело преодолеть сложности пути, этапами которого были и отказ от наследия военных, и попытки решения проблем экономической и социальной модернизации на путях «шоковой терапии», и последовавший крах экономики, и возобновление развития на базе дрейфа к социал-демократическим рецентам, и, наконец, четко выявившаяся общественная потребность в альтернативе неолиберализму и в проведении радикальных перемен, воплотившаяся в победе на президентских выборах 2002 г. — и вновь подтвержденная на выборах 2006 г. — лидера крупнейшей левой партии Бразилии? Что представляют собой современные бразильские левые, каков драматический вызов, на который они должны были ответить своей политикой, в чем суть «бразильской развилки» латиноамериканского «левого поворота»[190], ставшего с конца XX в. знаменательным явлением политической жизни огромного континента? Бразильские реалии последнего времени дают ответы и на эти вопросы.

О чем же еще говорит нам история Бразилии?

Как ни парадоксально, но она может служить своеобразной иллюстрацией… учебника политологии. Ведь эта страна являет собой уникальную «историческую лабораторию», на примере которой можно изучать многие феномены мирового исторического процесса. И действительно: каких только политических режимов не было здесь в одном только XX в. (и большинство из них показаны в книге): и авторитаризм (с его разновидностями в виде военно-бюрократического режима 1964–1985 гг., а также режима корпоративистско-авторитарного типа в годы первого правления Варгаса в 1930–1945 гг.), и различные модели демократии — начиная с так называемой «элитарной демократии» периода «олигархической Республики» конца XIX — начала XX в., через демократию «национал-реформистского типа» — второе правление Варгаса (1951–1954), правление Куадруса (1961), Кубичека (1956–1960), Гуларта (1961–1964) — и вплоть до современной демократии, включая опыт партисипативной, плюралистической, «развивающей демократии», в той или иной степени применявшийся в стране в поставторитарный период.

…Закончив читать книгу Бориса Фаусту, мы обнаруживаем, что событийная история доведена в ней до 1994 г., когда на президентских выборах победил один из самых крупных бразильских политиков новейшей истории Фернанду Энрики Кардозу. Эти события, однако, изложены в книге достаточно бегло, а само правление Кардозу и последовавшие за ним дальнейшие события — приход к власти лидера левой оппозиции Луиса Инасиу Лулы да Силвы (Лулы), его восьмилетнее правление, деятельность нынешнего президента Бразилии Дилмы Руссефф — остались за рамками повествования. Вместе с тем представляется, что читателю было бы интересно узнать о них: это слишком важные периоды современной бразильской истории, чтобы их можно было бы обойти молчанием. Попытаемся кратко, отдельными штрихами наметить основные этапы развития страны после 1994 г.[191]

Начнем с того, чем заканчивается изложение Бориса Фаусту: Ф.Э. Кардозу победил на президентских выборах 1994 г., и во многом эта победа была обусловлена успешным претворением в жизнь «плана Реал», запущенного за несколько месяцев до выборов.

Можно считать, что «эра Кардозу» началась еще до этой победы. Уже в октябре 1992 г. он стал министром иностранных дел, а затем экономики в правительстве Итамара Франку и начал реализацию разработанного им «Плана Реал», заработавшего в полную силу с июля 1994 г. Избрание данной точки отсчета абсолютно справедливо: «план Реал» радикально и к лучшему изменил лицо бразильской экономики, позволил сбить грандиозную инфляцию, укрепил национальную денежную единицу, после чего последовало триумфальное избрание Кардозу на пост президента уже в первом туре выборов в октябре 1994 г.

«Победа будущего над прошлым» — так назвал победу Кардозу на президентских выборах 1994 г. известный французский социолог А. Турен. В то время можно без преувеличения сказать, что с избранием в 1994 г. на пост президента страны крупного ученого-социолога и экономиста с мировым именем, видного политического деятеля, лидера Партии бразильской социал-демократии, в современной политической истории Бразилии была перевернута новая страница.

Надо иметь также в виду настроения тогдашнего бразильского общества. Ведь в своем «историческом багаже» оно имело богатый опыт переворотов и вмешательства военных в политику. И, несмотря на это, общество сумело в строго конституционных рамках преодолеть острейший кризис, связанный с импичментом предыдущего президента Ф. Коллора. Ни «шоковые уроки» Коллора, ни многочисленные свидетельства коррупции высших государственных чиновников, ни неспособность двух первых (после ухода военных) гражданских правительств справиться с кризисом — ничто не смогло, в конечном счете, отвратить общество в целом от развития по избранному пути. Внутри общества вызрели мощные демократические потенции, в полной мере выстраданные им и в годы диктатуры, и во времена хаоса, разочарований и пессимизма, политической и экономической нестабильности.

В среде политиков и интеллектуалов с нарастающей силой пробивала себе дорогу идея о гораздо большей совместимости с бразильской действительностью социал-демократических рецептов реформирования как экономики, так и социальных отношений. Многие бразильские ученые, в том числе и сам Кардозу, в течение долгих лет стремились разрабатывать такие проекты национального развития, которые сочетали бы в себе потребности модернизации и усиления эффективности экономики путем большего высвобождения рыночных начал, с одной стороны, с жизненной необходимостью укрепления демократии, наполненной социальным содержанием, — с другой.

В социальной и политической плоскостях социал-демократическая модель привлекала видных бразильских политиков прежде всего потому, что предполагала вовлечение в политическую жизнь широких масс, ориентацию их на выход из кризиса на путях институциональных решений. Бразильцы (и не какие-то отдельные слои, а именно общество в целом) сделали собственный выбор самим фактом избрания своим лидером убежденного сторонника модернизации и экономического развития с сильным социальным компонентом. И именно поэтому победа социал-демократа Кардозу на президентских выборах 1994 г. стала глубоко символичной.

Кардозу воплотил в себе тип президента — ученого. Он был автором многих работ по проблемам социологии развития, авторитаризма, демократии, экономического развития Бразилии. Концептуальное наследие Кардозу, подготовленное всей его жизнью ученого-аналитика и политического деятеля, в огромной степени определило его президентскую экономическую, социальную, политическую стратегию. Он никогда не разделял две роли в своей органичной деятельности: исследователя, чья многолетняя интеллектуальная, академическая работа сформировала его политические убеждения, и политика, опиравшегося на собственный опыт ученого, досконально изучившего глубинные пружины экономической и социальной жизни собственной страны.

Для Кардозу всегда существовала тесная взаимосвязь между императивами экономического развития и социальными реформами. Он всегда полагал, что бедность, нищета, низкое качество жизни являются серьезными препятствиями как на пути модернизации и включения в сообщество цивилизованных государств, так и на пути демократической консолидации общества. В январе 1990 г. он, тогда еще лидер сенатской фракции Партии бразильской социал-демократии, говорил автору этих строк: «Главная проблема Бразилии — социальное неравенство. Удастся нашим политикам решить ее, уменьшить зияющую социальную пропасть, разрывающую страну на две части, приблизить наиболее обездоленную (и наиболее многочисленную) часть населения к человеческим условиям существования — будет обеспечен мощный прорыв Бразилии в XXI в., не удастся — груз социальных проблем потащит нас назад». Как бы подтверждая эти мысли, являющиеся неотъемлемой частью его социальной концепции, Кардозу заявил после победы на выборах 1994 г.: «Бразилия — это не слаборазвитая страна. Это несправедливая страна».

Его слова облетели всю мировую прессу. Они стали своеобразным эпиграфом к правлению человека, их произнесшего. Но не только в этом их значение. Они, по существу, обозначили собой содержание всего того длительного, долгосрочного периода (выходящего далеко за рамки президентства одного политика), в который Бразилия вступила и который ей еще предстояло пройти.

Специальное внимание Кардозу уделял проблеме государства и необходимости его реформирования. Он считал, что государство следует реформировать таким образом, чтобы оно, уйдя из экономики, усилило бы свои социальные функции, осуществляя социальные преобразования в сфере здравоохранения, образования, транспорта, социального обеспечения, т. е. там, где действия «рынка» обречены на провал: «Рынок решает некоторые проблемы, но не проблему нищеты. Если накапливается определенная масса нищеты, рынок просто оставляет ее "за рамками". Нужно вмешательство государства». Именно в этом, по мысли Кардозу, и должна состоять новая роль государства, особенно в такой стране, как Бразилия, с ее сильными социальными диспропорциями и контрастами. «Достичь развития и социальной справедливости» — такую цель ставил перед собой Кардозу на посту президента Бразилии.

Большое место в трудах Кардозу было уделено пониманию современной демократии. Он писал о необходимости широкой «социальной включенности» населения — в противовес идущим процессам «исключения» обширных социальных групп и слоев из жизни общества. Одна из основополагающих идей Кардозу — мысль о тесной взаимосвязи демократии и социального реформирования — высказывается им и сегодня: «Для того чтобы быть стабильной, демократия должна быть эффективной в сокращении массовой бедности и социального неравенства. Либеральные принципы могут быть действенными, только если они основаны на устойчивом стремлении к ограничению бедности и неравенства…»[192]

Труды Кардозу стали несомненным вкладом в теорию и практику мировой социал-демократии.

Итак, президентом Бразилии стал человек, хорошо знавший свою страну, четко осознававший пути и векторы необходимых перемен. Но означало ли все это, что в годы его президентства процесс реформирования в Бразилии протекал бесконфликтно? Вовсе нет. Решение социальных вопросов, умение найти оптимальное соотношение между «экономическим» и «социальным» — это, пожалуй, самое сложное в деятельности тех, кто стремится трансформировать общество; это то поле деятельности, где, по словам самого Кардозу, реформаторам еще «предстоит воевать» (кстати сказать, это продемонстрировало и правление следующего президента — Лулы). Процесс глубокого экономического реформирования, обновления политической структуры Бразилии разворачивался в обстановке острой политической борьбы, жарких дискуссий и столкновения мнений, критики правительства со стороны набиравшей силу левой оппозиции.

Итак, Кардозу предложил обществу следующее. С одной стороны, — экономическая и политическая модернизация, дальнейшее высвобождение рыночных механизмов от сдерживающих факторов, реформа государства, интенсивный экономический рост при жесткой антиинфляционной политике, курс на открытость экономики и на более глубокое включение в мирохозяйственные связи — т. е. ярко выраженная рыночная устремленность экономической стратегии. Она должна была сочетаться, с другой стороны, с не менее ярко выраженной решимостью распутать узел острейших социальных проблем, придать импульс развитию здравоохранения, образования и системы социального обеспечения, сократить разрыв между двумя социальными полюсами. Эти краеугольные положения программы нового президента отвечали на вызовы времени и соответствовали коренным интересам бразильского общества.

И вместе с тем жизнь показала, что пока не придумано таких «весов», на которых можно было бы сбалансировать все «плюсы» и «минусы» сложнейших феноменов и процессов, имеющих место в ходе экономических реформ. Задумаемся: ведь «План Реал» был жизненно необходим Бразилии — без ликвидации инфляции, как и без интеграции в глобальную экономику, нельзя было и мечтать о модернизации страны. Вместе с тем фактом является и то, что инструменты экономического реформирования были, конечно же, неолиберальными по своему характеру (да и не могли быть иными). Они включали в себя приватизацию, открытие рынков, либерализацию внешней торговли и банковской деятельности, широкий доступ иностранного капитала и др. То есть парадоксальным образом получалось так: хотя «эра Кардозу» была отрицанием неолиберального экономического проекта Коллора, объективно неолиберализм являлся важной составляющей курса Кардозу. Это создавало почву для обвинений со стороны левой оппозиции.

Важнейшим направлением деятельности Кардозу стала реализация пакета непосредственно социальных реформ. Собственно говоря, именно в этом и состояла попытка президента совместить, «примирить» рыночный (и в силу этого «неолиберальный») характер экономической стратегии с решением острых социальных проблем. В целом за годы его правления было осуществлено около 50 социальных программ. Помимо традиционных планов по развитию образования и здравоохранения, правительство ввело в практику программы адресной поддержки наименее обеспеченных семей и решения конкретных социальных задач. Крупнейшим таким проектом стала программа «Солидарное содружество», позволившая значительно сократить нищету и улучшить многие социальные показатели.

Однозначно позитивными стали также укрепление демократического правового государства и восстановление неотъемлемых прав личности, включая решительные действия по выяснению судьбы «пропавших без вести» в годы правления военных, борьба с преступностью и ростом насилия. Консолидация демократии в годы правления Кардозу — непреложный и неоспоримый факт, крупное достижение режима.

Наряду с этим практическая реализация идеи глубинных, структурных реформ с самого начала столкнулась с большими трудностями. Социальная обстановка была отнюдь не безоблачной и бесконфликтной. Глубокое реформирование общества не могло проходить в «комфортных условиях» политического «равновесия», предоставляющего политикам полный «карт-бланш» на проведение трансформаций. Президент Кардозу сразу же столкнулся с обострением социальной ситуации.

Причины этой напряженности были двоякими: с одной стороны, трудящиеся чувствовали себя вправе предъявлять требования к правительству, провозгласившему социальные приоритеты, а с другой — население было недовольно тем, что правительство прекратило индексацию зарплат и не стало повышать их минимальный уровень (и то, и другое было мерами, необходимыми для борьбы с инфляцией). Начались и забастовки: опасения трудящихся, занятых на государственных предприятиях, были далеко не беспочвенными. После принятия соответствующих конституционных поправок волна приватизации захлестнула многие крупные предприятия, в том числе и те, которые были символами бразильской индустриализации, созданными еще в эпоху Варгаса, когда «национальное государство» мыслилось в качестве могущественного «локомотива», способного вывезти экономику к процветанию. Именно такими символами были металлургический комбинат «Вале ду Риу Досе», национальная телекоммуникационная компания «Телебраз» и др.

Возникали все новые и новые противоречия. Предложенные кабинетом административная и налоговая реформы, реформа социального обеспечения, включая пенсионную, изменения в политикопартийной и избирательной системах находились в фокусе острой полемики, натолкнувшись в конечном счете на препятствия и в ходе прохождения в парламенте, и в ходе практической реализации.

Все это стало серьезным вызовом правительству.

Приближались очередные президентские выборы. В 1997 г. Конгресс одобрил поправку о возможности переизбрания президента на второй срок, взамен сам мандат был сокращен до четырех лет (вместо имевшихся пяти). Это открыло Кардозу возможность для повторного выставления своей кандидатуры.

На выборах 1998 г. в третий раз вступил в борьбу Лула. Он принял это решение после долгих колебаний: за плечами уже были два тяжелых поражения в президентских кампаниях 1989 и 1994 гг. Однако его главным аргументом в пользу участия в борьбе стала необходимость удержать возглавляемую им крупнейшую оппозиционную левую Партию трудящихся (ПТ) на общенациональной политической арене, чтобы обеспечить победу левых в будущем, при более благоприятном политическом раскладе. В итоге Лула получил почти на 5 % больше голосов, чем в 1994 г. (31,7 % в 1998 г. против 27,1 % в 1994 г.).

Но, конечно, в целом исход выборов оказался практически предопределенным: эффект «Плана Реал» был далеко не исчерпан и вполне действенен, что и означало победное избрание на второй президентский срок его автора. Хотя «план Реал» и не решил коренным образом проблем бедности, его выдающееся значение состояло в том, что он положил конец многолетней печально известной «визитной карточке» Бразилии — инфляции, с которой не мог совладать ни один из предшествующих антиинфляционных планов и которая, как известно, «бьет» прежде всего по самым бедным и социально незащищенным слоям населения. Тем самым «план Реал» стал ярким проявлением того, как финансово-экономический план может приобрести четко выраженный социальный характер.

Второй президентский мандат Кардозу разворачивался в обстановке целого ряда кризисов: финансового (январь 1999 г.), энергетического (2001), а также политического (2001–2002). Последний к тому же подпитывался коррупционными скандалами. Левая оппозиция, прежде всего ПТ, подвергала каждый шаг президента острейшей критике. Влияние этой партии неуклонно возрастало, росли симпатии к ее лидеру Луле. Именно в лице ПТ значительная часть бразильцев стала усматривать альтернативу сложившейся ситуации, и именно эта партия олицетворяла в их глазах стремление общества к переменам.

Так чем же была для Бразилии «эра Кардозу»?

Начало его правления ставило вопрос: возможно ли совместить в рамках одного политического курса неолиберализм в экономике, с одной стороны, и реализацию широких социальных программ, деятельность в духе социал-демократической доктрины — с другой? И 34-й президент Бразилии попытался ответить на этот вопрос, проводя глубокое социальное реформирование в условиях антиинфляционной макроэкономической стратегии. А затем сама жизнь продемонстрировала крайнюю сложность и проблематичность подобного совмещения даже в случае, когда сами реформы востребованы и «выстраданы» обществом. В годы второго мандата Кардозу экономический либерализм стал заметно превалировать над социальным реформированием. В результате из двух равновесных компонентов стратегии Кардозу социальная составляющая (при наличии бесспорного продвижения на этом пути и немалых достигнутых результатах) оказалась принесена в жертву макроэкономике.

…А общество, впрочем, шло «дальше, дальше, дальше». Сама логика эволюции, нерешенность жгучих проблем — бедности, нищеты, голода, маргинализации — и постоянное и нараставшее давление мощной левой политической культуры, левых настроений, сильных левых партий и движений подталкивали его к еще более радикальному выбору. Отвергнув неолиберальный экономический курс предыдущей администрации, общество высказалось за иную, альтернативную стратегию развития. 27 октября 2002 г., во втором туре президентских выборов, Лула одержал убедительную победу, получив 61,3 % голосов. К власти демократическим путем пришло правительство левых. Для самой Бразилии это стало крупнейшим событием новейшей истории. Но и в масштабах всего латиноамериканского континента подобная ситуация (вкупе с победой Лулы на следующих выборах — 2006 г. — и началом его второго мандата) превратилась в один из главных рычагов упомянутого выше «левого поворота».

Новым в этой истории было всё — ив первую очередь, личность президента. Только что закончил свое правление «президент-ученый», утонченный интеллектуал, профессор ведущих мировых университетов — а на смену ему пришел президент-рабочий. Контраст был ошеломляющим…

Впервые за 500 лет бразильской истории правление традиционных элит оказалось прервано. Первым лицом государства стал выходец из беднейших слоев населения — «исключенных», «чужих в собственной стране». И этот человек — рабочий-металлист, впоследствии руководитель синдикалистского движения — превратился в одного из крупнейших народных лидеров, в наиболее значимый символ левых в Бразилии и во всем мире, наконец, в президента крупнейшей страны континента.

Лула родился и жил среди тех, чьим уделом было беспросветное существование; так жили миллионы людей, не находивших в себе силы вырваться за его пределы. Он же — и об этом свидетельствует история его жизни — сумел радикально изменить не только собственную судьбу, но и жизнь этих миллионов. Сын мигрантов, ребенком вместе со своей семьей пересекший в грузовичке страну с севера на юг, начавший работать с детских лет, не имевший возможности учиться, он сумел сделать рывок, чтобы вырваться из «культуры бедности», частью которой он был, и перейти в «культуру перемен», предложив, как писали исследователи, «проект более справедливого и демократичного общества». Самой своей жизнью Лула рассказывал простым людям историю Бразилии. Все они, познавшие нищету, миграции, репрессии, были безгласны и неизвестны. Именно в лице Лулы они впервые заговорили во весь голос. Именно Лула стал для них легендой, воплощением их мечты.

В свой звездный час, выступая в Конгрессе после триумфального вступления в должность президента 1 января 2003 г., Лула вспомнил свою жизнь — «жизнь переселенца с Северо-Востока, мальчика, который торговал земляными орехами и апельсинами у пристаней Сантуса, который стал токарем и профсоюзным лидером, а затем основал Партию трудящихся и поверил в то, что делает, а ныне занял высший пост в государстве»…

…В 1966 г., в разгар военного режима, Лула начинает работать на заводе, затем вступает в синдикалистское движение и очень скоро становится председателем профсоюза металлургов Сан-Бернарду-ду-Кампу и Диадемы («треугольника АВС») — индустриального пояса Сан-Паулу, где были сосредоточены наиболее современные машиностроительные, металлургические, химические предприятия Бразилии.

В ту эпоху Бразилия стала ареной развертывания интереснейших политических феноменов. Например, здесь возникает так называемый «новый синдикализм» — течение, пытавшееся вырвать профсоюзы из пут клиентелизма, столь характерного для социальных отношений эпохи правления военных. Лула возглавил эту борьбу. Он отстаивает интересы рабочих, выдвигает лозунги достойной зарплаты, гарантий занятости, улучшения условий труда, обсуждает вопросы возрождения забастовочной борьбы, воссоздания запрещенного военными единого профцентра. Именно тогда устанавливаются контакты с оппозиционными политиками, священниками — приверженцами «теологии освобождения», широким спектром представителей левой интеллигенции. Весной 1978 г. Лула возглавил первую за время военной диктатуры забастовку рабочих — автомобилестроителей в «треугольнике АВС» (за ней последовали и другие мощные выступления трудящихся, в конечном счете переломившие хребет военного режима), в которой участвовали около 400 тыс. человек. Именно тогда его имя стало известно всей стране.

В 1980 г. Лула участвует в создании принципиально новой партии в истории Бразилии — Партии трудящихся, а затем его избирают ее председателем. В его жизни начинается новый этап.

Партия трудящихся была совершенно новым явлением в политической жизни не только Бразилии, но и в мировом масштабе, в сообществе традиционных левых партий того времени. Партия возникла как союз различных течений — от ультралевых до социал-демократических и умеренных. Немалое воздействие на идеологию ПТ оказали концепции и борьба польской «Солидарности». Построенная с самого начала на демократической и плюралистической основе, ПТ не принимала идеи «традиционного коммунистического движения», возникнув в идеологическом плане именно в качестве противовеса традиционному «догматическому коммунизму»; при этом марксизм ею не только никогда не отвергался, но, напротив, многие из составляющих партию течений считали себя марксистскими, а «подлинный», «автохтонный» марксизм — своей идеологией.

В 1982 г., когда были восстановлены прямые выборы губернаторов, Лула баллотируется на пост губернатора штата Сан-Паулу и занимает четвертое место по количеству поданных голосов — свыше 1 млн. Это был серьезный успех для кандидата только что созданной партии. В 1983 г. он участвует в создании Единого профцентра трудящихся (КУТ), стоит у истоков движения за прямые президентские выборы.

ПТ внесла крупнейший вклад в дело эрозии военного режима и в процесс вызревания демократии. В 1985 г. в истории Бразилии наступает новый политический цикл: уход военных и передача власти гражданскому правительству. Начинается эпоха «демократического прорыва». В 1986 г. Лула избран депутатом Учредительного собрания, призванного разработать новую, демократическую конституцию.

В 1992 г. Лула в качестве председателя ПТ возглавил кампанию по объявлению импичмента президенту Коллору, обвиненному в финансовых махинациях и причастности к коррупции. В 1993 г. он — лидер общенациональной кампании по борьбе с голодом, инициатор движения «Караваны гражданского общества», обошедшего тысячи километров и показавшего всей стране антигуманные условия жизни огромной части населения.

Так Лула рос как лидер и как политик. К выборам 2002 г. он подошел, имея за плечами опыт участия в трех президентских кампаниях. Проиграть в четвертый раз он не мог. И его триумф стал триумфом большинства.

Идя в авангарде борьбы, выступая с радикальными лозунгами, Лулы вместе с тем менялся. В ходе выборов 2002 г. он уже по-иному рассматривал «проблему власти», чем это было в 1989 г.: радикализм уступил место прагматизму. Лула посвятил большую часть своей предвыборной кампании работе именно с предпринимательскими организациями, убеждая их в том, что он не собирается делать резких шагов в экономической сфере. Он в полной мере продемонстрировал умение договариваться с различными слоями общества, учитывать многообразные интересы, в хорошем смысле слова лавировать, «идти по лезвию бритвы».

«Надежда победила страх» — эти слова стали лейтмотивом заключительного этапа кампании Лулы. Его победа привела общество в состояние эйфории. Надежды и ожидания были огромны. «Надежда» и «история» — вот два слова, которые в те дни повторяли чаще всего, говоря о Луле. «Приход Лулы означает наступление новой эры в Бразилии», — писали национальные газеты. Восторженными статьями «Да здравствует Бразилия!», «Удачи тебе, Лула!» отозвалась 1 января 2003 г. европейская пресса.

И с замиранием сердца все ждали — буквально по часам и по минутам — когда же свершатся те преобразования, которых так долго ждали…

Приняв присягу президента, Лула стал действовать. Прежде всего это касалось проекта «Нет голоду» — центрального пункта его предвыборной программы. Ведь главным лозунгом и главным предвыборным обещанием Лулы были слова: «Я буду счастлив, если к концу моего президентства каждый бразилец сможет питаться три раза в день». Лула подчеркнул: «Многие слои общества могут подождать еще один месяц, еще один год, но те, кто голодает, не в состоянии ждать больше ни одного дня».

И вот 9 января 2003 г., через 8 дней после инаугурации президента и 7 дней после вступления в должность членов кабинета, все новое руководство страны практически в полном составе выехало в отдаленные фавелы. В сопровождении 30 министров Лула предпринял поездку по самым бедным и заброшенным уголкам огромной страны. Он обещал этим людям приехать к ним в случае своей победы — и он сделал это. Были избраны три территории — места, где, по словам журналистов, люди живут в нечеловеческих условиях: фавела Ирма Дулсе с населением 30 тыс. человек в г. Терезина (штат Пиауи, Северо-Восток), фавела Бразилиа Теймоза, где жилища построены на сваях и смываются морем (близ Ресифе, столицы северо-восточного штата Пернамбуку), ряд фавел близ г. Итинга в штате Минас-Жерайс. Члены кабинета были потрясены увиденным. По словам тогдашнего министра национальной интеграции Сиро Гомеса, человек, ранее не знавший эти места и впервые увидевший обстановку голода и унижений, в которой живут люди, «уже никогда не сможет оставаться прежним»…

А уже 3 февраля Лула провозгласил программу «Нет голоду», поставив искоренение голода и нищеты, снижение вопиющего социального неравенства в разряд жизненных, главнейших национальных задач. Ведь в Бразилии на тот момент недоедало около трети населения, половина сельского населения имела доход в 1 долл, в день, а в целом насчитывалось, по разным оценкам, от 44 до 46 млн голодающих.

Программа «Нет голоду» стала первым политическим решением Лулы и была названа им поистине «исторической задачей». Гражданское общество, предпринимательские элиты с энтузиазмом под держали данную программу: в момент ее объявления 87 % населения высказалось «за» и заявило о готовности внести свой вклад в ее реализацию.

Другой крупнейшей социальной программой стала «Болса Фамилиа» («Семейные пособия»), предусматривавшая сокращение уровня бедности, создание новых рабочих мест. Эта программа — долговременного действия, она продолжается и сегодня.

Программы «Нет голоду», «Болса Фамилиа» и другие социальные инициативы правительства сыграли важную роль в деле преодоления социального неравенства и немало способствовали уверенному (с большим превышением по сравнению с основным соперником) переизбранию Лулы в 2006 г. на второй президентский срок. Даже повергшая в глубокий психологический шок всю страну серия коррупционных скандалов, связанных с его ближайшим окружением, в результате чего свои посты были вынуждены покинуть первые лица ПТ и кабинета, не смогла «перебить» эффекты успешной социальной политики.

Основной целью второго мандата Лулы (2007–2010) стал подъем экономики. Были заявлены новые социально-экономические проекты, прежде всего «Программа ускоренного экономического роста», в которой рост экономики рассматривался как главное средство активизации социальной политики и стимул наращивания социальной инфраструктуры. В соответствии с «Программой» были реализованы крупные проекты в области инфраструктуры (строительство дорог, аэропортов и портов), осуществлены крупные инвестиции (как государственные, так и частные) в энергетику, строительство жилья и здравоохранение. На фоне ускорения экономического роста приоритетом продолжали оставаться социальные проекты — прежде всего в области образования, а также поддержания общественной безопасности, состояние которой вызывало многочисленные нарекания. Борьба с бедностью и неравенством и усиление роли образования — таковы были ключевые аспекты социальной политики второго президентства Лулы.

Когда в 2007–2008 гг. на континентальном шельфе были открыты внушительные запасы нефти, Лула объявил: доходы от них массированно пойдут на расширение социальных проектов.

Но правление Лулы, особенно в его первый президентский срок, происходило не в безвоздушном пространстве. Как и в «эпоху Кардозу», трудно шли преобразования в сфере социального обеспечения, пенсионная реформа, имелись неудачи в сферах здравоохранения и образования, наступил и «кризис отношений» правительства с рядом организаций гражданского общества. Было и разочарование, проявившееся в далеко не победных для ПТ итогах муниципальных выборов 2004 г. (а именно местные выборы являются в Бразилии «пробой сил» ведущих политических партий и их лидеров перед очередной президентской гонкой, своеобразной «лакмусовой бумажкой», показывающей основные тренды развития политических процессов).

На начальном этапе правления левых, в 2003–2004 гг., и рядовые члены ПТ, и некоторые ее «отцы-основатели», и участники социальных движений ожидали быстрого улучшения положения, более радикальных реформ и главное — перемен. Ведь слово «перемены» было главным в кампании Лулы. Они, несомненно, имели место, но, возможно, шли не такими быстрыми темпами, не столь радикально меняли положение дел. И вот, чувствуя себя обманутыми, низовые организации ПТ резко критиковали Лулу, обвиняя его в «предательстве интересов народа», «забвении предвыборных обещаний». Острейшая идейная полемика сопровождала практически весь первый президентский мандат Лулы.

Эти споры — не досужие словопрения. В них воплотились многие «проклятые вопросы» реформирования общества, характерные отнюдь не только для Бразилии, а общие для многих стран, переживающих схожий этап социального «переформатирования».

И действительно, что же оставалось делать левому правительству? Надежды и ожидания общества были беспрецедентно велики. Так что же, разорвать отношения с глобальной экономикой, выйти из международных финансовых организаций? Ведь именно этот лозунг был начертан на знаменах ПТ, когда она находилась в оппозиции. Но если лишиться иностранных инвестиций, то за счет чего взять средства (и немалые) для проведения социальной политики — основного требования масс и главнейшего обещания левых? Прибегнуть к внешним кредитам — но это означает снова вступить в порочный круг зависимости. Начать печатать банкноты — но это вернет с таким трудом побежденную инфляцию. Ну, а если, напротив, полностью идти на поводу у собственных банкиров и бизнесменов, то тогда будет потеряно главное: поддержка со стороны низов общества — тех, кто и обеспечил приход левых к власти. Мучительные вопросы, сомнения… Узкое поле для маневра, путь «между Сциллой и Харибдой»…

А ведь правящая партия отличается от оппозиционной. Теперь она должна была не критиковать, а принять на себя ответственность за экономику и социальное реформирование. Это и стало «драмой левых у власти»: объективная невозможность в условиях современной экономики отказаться от определенного набора механизмов и инструментов проведения хозяйственной политики, свойственных рыночной среде (и объективно носящих неолиберальный характер), — и обязанность провести глубокие и ощутимые социальные реформы в интересах большинства общества, заменить формулу «рост без развития» на триаду «рост + развитие + благосостояние населения».

Вспомним: этот самый вопрос уже вставал во времена Кардозу. А при Луле он стал сердцевиной и реальной политики, и политической полемики.

И все же Лула свой выбор сделал. Он сумел филигранно пройти по этой узкой грани, найдя «золотую середину»: не нарушив экономическую структуру страны, не ущемив предпринимателей (наоборот, экономика развивалась высокими темпами и наращивала обороты) — и одновременно существенно облегчив положение бедноты. Именно это сохранение экономической модели (но не обычный, традиционный континуитет, не поддержание статус-кво и отсутствие перемен, а иное наполнение этой модели — поступательное развитие) и дало возможность реализовывать широкие социальные проекты. Иными словами, прагматичная политика Лулы позволила ему соединили, ортодоксальную экономическую стратегию, обеспечившую ему доверие финансовых рынков, и социальную составляющую своего курса, нанести прицельные удары по нищете и бедности, продуцировать «больше развития и меньше неравенства». И в этом, пожалуй, — основной итог правления левых и их главный ответ на драматичные вызовы и императивы крупномасштабного реформирования страны.

Данная ситуация обусловила небывало высокие рейтинги главы государства — к концу своего второго мандата он располагал поддержкой 85 % населения страны. Социологические опросы свидетельствовали: Лулу поддерживали все социальные слои (не только его традиционный — беднейший — электорат, но и богачи с подчас миллионными состояниями) из всех экономических и географических регионов страны. Редкий итог для уходящего президента…

Итак, при Луле удалось осуществить реальный поворот в социальном положении наиболее обездоленных слоев общества: масштабы бедности и абсолютной нищеты существенно сократились. Бедняки почувствовали перемены к лучшему, ощутили эффект реформ, сумели воспользоваться их плодами: зримо уменьшилось социальное неравенство, от 32 до 45 млн бразильцев, по разным методикам подсчета, вышли из состояния крайней бедности и пересекли нижнюю границу среднего класса. Высокие темпы экономического развития, контролируемая инфляция, бурное развитие потребительского рынка, крупные успехи социального реформирования — вот что стало основными характеристиками достижений кабинета Лулы.

На президентских выборах 2010 г. победила Дилма Руссефф — преемница Лулы (в 2003–2005 гг. она была министром энергетики Бразилии, а в 2005–2010 гг. возглавляла президентскую администрацию). Весьма характерен главный слоган ее предвыборной кампании: «Бразилия должна продолжать двигаться по пути перемен». В этих словах была заложена и мысль о сохранении прежнего — успешного — курса, и идея поступательного, постепенного развития, без резких поворотов и «разрывов». Продолжение курса Лулы и определило основное направление политической стратегии нового президента — активная социальная политика, улучшение системы здравоохранения, социального обеспечения, образования, совершенствование системы общественной безопасности, включая борьбу с организованной преступностью и наркотрафиком.

Вот так современная история Бразилии демонстрирует преемственность и поступательность. Каждый новый ее поворот отталкивается от уже сделанного; достижения предшественников не отбрасываются «за ненадобностью», а служат базой для нового восхождения. Именно таким образом «социальное наследие» правительства Лулы, проведенное им социальное реформирование расчистили дорогу для последующих трансформаций — точно так же, как модернизаторские усилия предыдущей администрации (Ф. Кардозу) создали благоприятную почву для реформ самого Лулы. И именно этим бразильский опыт модернизаций первого десятилетия XXI в. доказал, что ориентация на глубокие социальные реформы обеспечивает долгосрочные интересы страны, способствует (и на настоящий момент, и на перспективу) позитивному изменению ее традиционного «социального имиджа», а в глобальном плане символизирует неуклонное поступательное продвижение страны по пути развития, роста, модернизации.

Не случайно в Бразилии говорят: 1980-е годы стали стадией демократизации, 1990-е — временем стабилизации, а 2000-е — периодом сокращения социального неравенства.

Главным содержанием политики Д. Руссефф являются два стратегических направления: в экономической области сохранить высокие темпы роста (в 2012–2013 гг. они снизились) при безусловном сдерживании поднимающей голову инфляции, а в социальной — не утерять те выдающиеся достижения социального реформирования, которые в эпоху Лулы вывели из состояния крайней бедности десятки миллионов обездоленных и создали «новый средний класс». Тем самым президент стремится к реальному наполнению одного из главных предвыборных лозунгов — окончательно искоренить бедность в Бразилии, выведя из этого состояния более 16 млн человек. Реализовывать его предполагается при опоре на государство, которое, по словам президента, само должно «выйти навстречу беднякам, а не заставлять их бежать с протянутой рукой за государственными субсидиями». То есть, по мнению президента, необходимо включить эту массу населения в экономические процессы, а не делать ее исключительно «пассивным получателем» государственных пособий и дотаций.

При реализации модернизационных проектов Д. Руссефф натолкнулась и на немалые трудности (действительно, путь реформаторов — это не прямая, как стрела, магистраль). Так, вторая половина 2011 г. ознаменовалась беспрецедентным в истории Бразилии наступлением на достигшую больших масштабов коррупцию, превратившуюся в угрозу самим основам управляемости. Осенью 2012 г. были вынесены обвинительные приговоры большой группе политических деятелей, в том числе близким сотрудникам Лулы, вовлеченным в упоминавшиеся коррупционные скандалы 2005–2006 гг. В 2013 г. начались массовые расследования деятельности госчиновников и депутатов, замешанных в махинациях с госбюджетом и в коррупции. Отметим, что подобная политическая линия Д. Руссефф встречает поддержку в обществе. Одновременно с этим противодействие коррупции высветило необходимость серьезной коррекции традиционной системы управления. Идет и активная борьба с наркотрафиком. Продолжается расследование преступлений военного режима.

Ни одна страна не стоит на месте — и Бразилия наших дней лишь подтверждает это правило. Каждый новый поворот ее современной истории рождает новые противоречия, новые вызовы. Социальная и политическая конфигурация бразильского общества меняется на глазах. Десятилетие преобразований решило многие старые проблемы, но одновременно с этим появились и новые, возникшие в результате накопления противоречий, зачастую остававшихся под спудом и не находивших выхода. Неоднозначность и незавершенность реформ (да и могут ли они быть раз и навсегда завершены одним росчерком пера?), нерешенность остро стоящих перед обществом проблем (в их числе традиционно вызывающие нарекания те же самые сферы здравоохранения и образования, коррупция, а также отсутствие назревших трансформаций политической системы при зримых социальных достижениях) — все это вызвало к жизни протесты широких общественных кругов. С одной стороны, крупные перемены, происшедшие в результате реформ последнего десятилетия, позволили включить в «общество потребления» многомиллионные массы. Но с другой — этот позитивный процесс повлек за собой и появление новых способов и путей культурной и политической самоидентификации возникшего «нового среднего класса», обладающего своим собственным голосом.

Тем самым невиданный доселе в Бразилии процесс экономической и социальной интеграции прежде «исключенных» слоев породил непредвиденные и во многом неожиданные формы самовыражения и протестных движений. Подчас достаточно любого повода, чтобы накопившиеся проблемы «перелились» в неудовлетворенный общественный запрос и, как это случилось в июне 2013 г., вывели на улицы массы. Такие запросы требуют не сиюминутного, но «многослойного» и всеобъемлющего ответа…

История Бразилии продолжается, и мы — ее свидетели…